Трое суток для потеряшки

- Эм-м, пап... - неловко переминаясь с ноги на ногу, постучался к нему в комнату Мэттью утром. - тут есть одно дельце... Все думают, что всадники апокалипсиса - это четыре человекообразные фигуры на конях. Так вот, единственный всадник апокалипсиса - это твой сын, который подходит к тебе с виноватым видом и говорит что-то вроде "пап, у нас тут проблемка образовалась..." После этого можно ожидать всего, что угодно: от сломанной зубной щетки до взорванной бензоколонки в другом штате с ущербом в три миллиона и штрафом в сто лет беспрерывной работы. Впрочем, после вчерашнего этот день точно не мог пройти гладко, так что Франциск был уже готов. - Так, ну? - он приподнял бровь. Вообще, странное чувство, когда ты сидишь вот так на кровати после недолгого сна - и тут к тебе сын стучится. Как если бы он был каким-нибудь графом, а Мэтт - его слугой, который должен доложить о том, что сегодня ночью к ним прибыл император и его надо принять, чтобы он не казнил, и что горничные уже все в мыле бегают - сейчас и граф забегает, и тоже в мыле. Куда-то его не в ту степь понесло... - В общем, - Мэттью виновато понурил голову, - слушай... а можно, Ал останется еще на одну ночь? Его папа разрешил! Последнюю фразу он выпалил так быстро и так некстати, что создавалось впечатление, что это было враньем. Нет, правда, все же знают, как очевидно порой дети врут? У них краснеют уши, они отводят глаза, говорят так быстро, что нужно слушать в перемотке, чтобы понять, где конкретно подвох. Как некстати у него рядом не оказалось диктофона! Как бы то ни было, сыну Франциск привык доверять. И все еще надеялся на благоразумие этого беспокойного друга. Вообще-то это было немного неудобно - Франциск и так едва ли ночевал дома. Второй раз уходить из дома вечером не хочется. Хотя... было бы неплохо еще раз взглянуть на этого странного вчерашнего дебошира. Он ведь придет? Ах, или нашел своего ненаглядного и повез его на шее в закат? - Что-то случилось? - вздохнул Франциск. - Нет, но... - Мэттью постоял немного, а затем осторожно сел на край кровати. - Знаешь, мне кажется, что он в ссоре с отцом и только поэтому не хочет возвращаться. - Нет, ну то, что он в ссоре - это очевидно, - Франциск потер затылок. - Мне просто хочется, чтобы его отец знал, где он находится и что с ним все хорошо, понимаешь? - Хорошо, я спрошу, - покорно кивнул Мэттью. - Прости... С чего бы ему извиняться? Это было немного удивительно. Сынок выглядел очень виноватым. - Я чего-то не знаю и вы все-таки разбили духовку? Почему извиняешься? - Бонфуа потрепал сына по голове. - Мне нравится, что у тебя появился друг. - Появился? Нет, в смысле... ты чего вообще в виду имеешь, бесполезный папаша? Или, может... Но Франциск только поднял руку, останавливаясь поток язвительных замечаний спокойного саркастичного сына. И в кого такой... - Я боялся, что... - он тяжело вздохнул и закрыл лицо руками. - Я думал, что ты совсем не социальный, Мэтт. Ну... после того случая, сам понимаешь. Это очень беспокоило меня. Так что я рад, что у тебя есть друзья - и тебе вообще не за что извиняться, я считаю. Мне нравится, что ты хорошо проводишь с ними время. Спасибо, что развеял мои беспокойства. В такие моменты в фильмах обычно должна быть какая-нибудь слезливая сцена. А в следующем кадре по всем канонам он должен был умереть, чтобы потом за него долго и упорно мстили. Что-то сегодня какие-то странные мысли. Сходить, что ли, развеяться... Но, похоже, не оценив патетичность момента, Мэттью только фыркнул и, взяв Франциска за руку, требовательно потянул с кровати куда-то в сторону выхода. Пришлось вставать. Кстати, еще не поздно, но уже пора. - Ну и куда мы? - приподнял бровь Франциск. - Демонстрировать тебе, как, по-твоему, у меня "нет друзей", - не оборачиваясь, буркнул Мэттью. Видимо, это слегка его задело. Его спальня находилась рядом: они жили одни и пока не было ничего такого, что Мэттью не стоило бы слышать. А хотелось бы. - Поднимай задницу, ленивый Ал, вставать пора! - по дороге к компьютеру, он пнул спящего на полу товарища и привычным движением в пару кликов пробудил машину. Ал застонал, машина заработала. Идиллия! - А теперь узри же силу виртуального общения, презренный бумер! - грозно воскликнул Мэттью, демонстрируя окно диалогов. Они то ли договаривались о встрече, то ли обсуждали эту новую игрушку, то ли еще что - молодежь понять трудно, особенно с одного взгляда. На вскидку Франциск посчитал, там в районе трехсот окошек было. - Это я еще не говорю про сходки, про гулянки после школы, про то, что мы собираемся бизнес замутить, как выпустимся, - продолжил сын важно, загибая пальцы. - Ал, кстати, тоже. Просто я стараюсь быть дома до того, как ты придешь с работы. Чтоб ты не волновался, как истеричка. Франциск усмехнулся. Батюшки, вот пошла же саркастичная молодежь! - Ну спасибо, теперь я не только старик, но еще и истеричка! - он с образцово-плаксиво вздохнул и поднял очи горе. - Вас послушать - с собой не общаться. Пойду выпью корвалол и готовить начну. В ответ Мэттью только гордо вздернул подбородок и потянулся выключать компьютер. Что ж, готовить - так готовить. Их день обычно всегда начинался с готовки. Точнее, его день - Мэтт редко когда помогал. На самом деле ему очень повезло: на работе вошли в его положение и позволили появляться на час позже начала рабочего дня. Мелочь - а приятно. Готовить приходилось завтрак, обед и ужин, если Франциск не хотел после работы еще час проводить за плитой под жалобное поскуливание вечно голодного сына. Не то, чтобы Мэттью не смог бы сообразить себе чего-нибудь, но... Именно в этом Франциск не хотел доверять никому. Да и потом - Мэтт еще ребенок, он, скорее, нахватается чего-нибудь, чем поест нормально. Вот, как вчера, например. А, кстати, сегодня надо будет сообразить на троих. Ал ведь, скорее всего, не помирится со своим отцом так быстро? Он уже резал лук на суп, когда на кухню, потягиваясь и зевая, вошел этот дружок. Легок на помине. Хотя, в его случае в голову приходят более грубые формулировки - исходя из того, что он тут же принялся лезть под руку. - Ого! А вы хорошо готовите, старик Мэтта! - восхищенно трещал он. - Это что, омлет?! Ничего себе! Ни слова сарказма. Удивительно. Очевидно, сарказма Мэттью нахватался не от друзей. От кого же, интересно? - Выглядишь, как голодающий бедняк, - Франциск хлопнул по пальцам, тянущимся к моркови. - Вы что, дома такое не едите? На это Ал беспечно свистнул. - Не-а, не едим! Мой папа предпочитает угли! Ой... На секунду показалось, что Франциск услышал что-то не то, поэтому он решил переспросить. - Что, прости? - Ну, угли! - рассмеялся Ал. - Мой отец отвратительно готовит. Честно говоря, я не помню ни одного случая, когда у него что-то получалось. В голове появились смутные вчерашние образы. Впрочем, Франциску быстро удалось отогнать их. - Вот как? - помешивая лук на сковороде, он, как ни в чем не бывало, вернулся к разговору. - Если что, омлет уже готов, думаю, ты можешь поесть, маленький голодный ребенок. Что же вы тогда едите? Едва получив разрешение, этот несносный ребенок тут же отыскал тарелку с самым большим куском и мгновенно с отчетливым голодом во взгляде схватился за нее. А затем нетерпеливо выхватил из рук Франциска вилку и, даже не доходя до стола, вцепился зубами в свой завтрак. И вообще, после такой сцены Бонфуа подумал бы, что все, что было сказано Алом про голод и плохую еду - это чистейшая правда. Ага, подумал бы. Если б у него самого не было голодного сына-подростка, который готов есть в любое время суток, в любом количестве и все, что можно вообще съесть. - Ого, спасибо, старик Мэтта! - поблагодарил ребенок быстро в перерывах между молниеносным поднятием вилки. А затем запоздало ответил. - Ну, едим мы его еду, конечно. Но, честно говоря, я готов есть пиццу и гамбургеры каждый день, лишь бы не его варево! Боже, этот ребенок... Франциск не удержался от смешка. - Кто бы сомневался, - саркастично заметил он. - Вот-вот! Я ему говорю, а он - ни в какую! - он обиженно надул щеки. Или просто набрал в рот слишком много, кто их, голодных подростков, разберет? - "Ты должен есть правильно, Ал, ты должен!" Ох... Иногда умение не считывать сарказм настолько прекрасно, что достойно зависти. Мэтт бы на такое заявление уже точно изошелся едким ядом и кислотой, которые еще бы дымились для полноты эффекта. "Я просто хочу, чтоб он был здоров..." Вчерашние образы. Вчерашние образы не хотели отпускать. Интересно, этот несчастный безымянный дебошир уже проснулся? Возможно, уже просиживает штаны в офисе полиции. Или все ещё не понимает, где находится и как здесь оказался? Отвратительно. И как такому ублюдку, как "дорогой человек" этого дебошира вообще позволено жить? У Франциска до сих пор при одном воспоминании зубы скрипят от злобы. Просто ужасно. Надо было вчера сказать, чтобы этот несчастный забыл его, как страшный сон, и жил нормальной жизнью. Ну, даже если не нормальной - то хотя бы свободной от столь ядовитых отношений! - Ну, я думаю, твой отец очень старается, - вырвалось у него прежде, чем он до конца осознал, что именно хотел сказать. Впрочем, как обычно, его искренние и полные отеческой любви слова пропали всуе. - Ага, как же! Старается он! - рассмеялся легкомысленно этот ребенок. - Старался бы он так же, как старик Мэтта - вот тогда было бы хорошо, а так... Ох, как все запущено... Отец этого ребенка - явно человек с напрочь отсутствующим самоуважением. - Ал, - из его груди вырвался невольный вздох. Неприятно. Даже за другого человека: как будто его самого грязью облили. - Послушай меня. Готовка - это непросто. Не всем дается так легко. Я более, чем уверен, что он втайне от тебя ходил на кулинарные курсы. Тарелка подростка уже опустела. Он, кажется, хотел просто оставить ее в мойке, но под усталым взглядом Франциска все же соизволил вымыть. - Х-ха, в тайне! - с запинкой хохотнул он. - Конечно, ходил, я хорошо помню! Да вот только толку! Видимо, его уверенность в собственной правоте постепенно сыпалась. Нет, конечно, поучать ребенка в той ситуации, когда он сам ничего не знает - гиблое дело. Но... так неправильно, если честно. Он ловил себя на липкой мысли: а если бы Мэттью про него так говорил? Оглядываясь назад, Франциск понимает, что очень много сделал для сына - и если бы все это просто перечеркивалось бы каким-нибудь пренебрежительным "если бы мой старик так же старался как и кто-то там другой, то я бы его уважал, а так...", то это было бы по крайней мере трудно принять. Даже больно. Повседневная жизнь состоит из маленьких вещей. Уборка, готовка, глажка... Все легко, когда кто-то делает это за тебя. Кажется, что жизнь-то по сути не меняется. Что он сделал? Убрался? Приготовил еду? Значит, дома сидел весь день и бездельничал! Хотя... Наверное, этот ребенок еще не поймет трудностей взрослой жизни. Франциск своим неразумным вмешательством только хуже сделает. - Послушай, Ал, - Франциск забрал у него тарелку и поставил на сушилку. - Ты ведь говорил, кажется, что твой папа - трудоголик? Подумай - и при этом всем он находит время для того, чтобы ходить на какие-то там кулинарные курсы. Чтобы готовить для тебя. Ходит за продуктами. Ты когда-нибудь ходил сам за продуктами? - Н-нет. - Вот так-то. Понимаешь? Он очень старается. Он... - образ вчерашнего дебошира теперь все ярче стоял перед глазами. Должно быть, папа Ала тоже страдает? - Он хочет заботиться о тебе. Думаю, ему очень тяжело слышать в свою сторону одни только гадкие слова. Похоже, уверенность покинула ребенка. Он ощутимо разозлился. - И что с того? - немедленно вспылил он, повышая голос. - Мне что, есть эту отвратительную еду? Очевидно, будь его воля - он бы и стол перевернул. Дитя. - Нет, это не значит, что ты должен есть то, что тебе не нравится, - спокойно пояснил Франциск, возвращаясь к готовке. - Это значит, что тебе следует чуть меньше критиковать отца и чуть больше стараться ему помочь. Хотя бы обращать внимание на его труд иногда. Попробуй как-нибудь посмотреть легкий рецепт? Вместе готовить веселее - да и потом, ты сможешь сам проследить за тем, как он делает все правильно и скорректировать, когда нужно. Кажется, подросток хотел ответить ему что-то едкое, но тут в кухню забежал запыхавшийся Мэтт. Судя по его виду, они все втроем опаздывали. - О чем вы здесь? Ладно, неважно, - он руками схватил с тарелки свою часть омлета и целиком запихнул в рот, на ходу запивая отцовским кофе. - Ал, ты шобравшя? Нам выходжить череж дешять минут! Пап, домой можешь не возвращаться, кстати. - Спасибо, сынок, всегда знал, что ты заботишься обо мне! - хохотнул Бонфуа. - Последний кофе мой выпил! - Забочусь о тебе, теперь тебе меньше пить! У тебя три секунды, чтоб собраться и завести машину! - кричал он через весь дом где-то в коридоре. Эх... три секунды - так три секунды. Поехали. ...Сегодняшний вечер снова обещал быть весёлым. Франциск, как и вчера, пришёл домой ровно к ужину, поел под недовольным взглядом Ала и тут же ретировался. Не хотелось бы сегодня продолжать утреннюю перепалку. Может, все-таки машину взять? Если он попробует сегодня не пить вообще или посмотрит, как там с патрулем, и не остановят ли его за вождение нетрезвым... Ай, ладно, кого он обманывает? Пешком пойдём. Кстати, хорошо бы сегодня все-таки переночевать у Карьедо. Его же деньги, в конце концов?! А вообще, с чего он взял, что вчерашний дебошир придёт снова? Возможно ли, что в его походе к Антонио нет ни капли смысла? Как бы то ни было, он уже вышел из дома, было бы странно возвращаться теперь. Тем более, вряд ли хоть какой-то из баров в районе успел открыться за сутки. Так что - Антонио. - Ого! Какие люди! Опять к нам? - Антонио нашелся на том же месте, что и вчера - что, собственно, неудивительно. На этот раз людей практически вообще не было. Час пока ранний. Ближе к ночи народец соберется, но пока было достаточно тихо. - Не хворать тебе. Как там мой вчерашний товарищ? - Франциск подсел за стойку. - Мне сегодня чего-нибудь безалкогольного, если можно. - Теряешь хватку, старик? Или мне звать тебя почтенным папочкой? - добродушно ухмыльнулся бармен. - Вспорхнул, как пташка, едва свет забрезжил. Знаешь, как будто и не пил, и голова у него как совсем не болела! - Звучит, как фантастика, знаешь ли. - Звучит, как неплохой опыт, - злобно парировал Карьедо. - Спросил, сколько он должен и ускакал куда-то. Ты, друг мой, меньше за проходимцев плати - больше сыну оставляй, вот что! - А с чего ты взял, что он проходимец? На это Антонио вальяжно облокотился на стол и с видом саркастичного денди ухмыльнулся. - О, мой милый друг, поверь мне, бывалому вояке на этом фронте. Каждого, - он кивнул на вход, - кто открывает эту дверь, ещё до того, как он дойдёт до меня и откроет свой рот - так вот, каждого в первую секунду я читаю, как самую открытую книгу из всех открытых книг. А самое главное в этом то, что... Но что самое главное он так и не договорил: входная дверь громко треснула об косяк, заставляя их вздрогнуть и обернуться - чтобы увидеть вчерашнего дебошира. - Вот вспомни солнце... - недовольно прошипел Антонио. А Франциск все рассматривал его. Раскрасневшееся смущённое и злобное личико, бегающий в поисках чего-то взгляд. У него явно была цель сегодня. И Франциск не был уверен в том, что его цель - не он. И действительно. Едва их взгляды встретились, как дебошир тут же встрепенулся и уверенным шагом направился к нему, попутно доставая что-то из кармана. Не пистолет - и слава богу. - Я м-м... - было очевидно, что дебошир с треском провалил свою первую попытку выглядеть уверенно, - я, конечно, б... благодарен за... за вчерашнее, но попрошу больше так не делать! Это... это немного возмутительно! Я верну! И чуть громче, чем нужно, он грохнул об стол зажатыми в кулаке купюрами. Наблюдавший за всем с безопасного расстояния Антонио на это только с иронией ухмыльнулся. "Сегодня же тоже напьётся, как свинья, оставил бы до вечера!" - или что-то подобное отчётливо читалось в его взгляде. Франциск заинтересованно наклонил голову. - Вчерашнее было всего лишь заботой о близком, - произнёс он спокойно. - Я ни в коем случае не хотел бы ставить вас в затруднительное положение. Прошу прощения, если обидел вас. Как и вчера, бедняжка быстро растерял былой пыл. Выражение лица его тут же стало каким-то крайне растерянным и жалким, что Франциску даже стало как-то стыдно за свою дешевенькую манипуляцию. - Вы не... - замямлил дебошир. - Не то, чтобы... В общем, вам не надо извиняться! Просто я хочу, чтобы вы знали, что у меня достаточно денег, чтобы позаботиться о себе самому! Я просто... - Подождите, не надо так суетиться, я вас понял, - Бонфуа вскользь коснулся его руки с зажатыми купюрами. - Но и принять это, поймите по-человечески, не могу! Для начала присядьте. Чем отдавать мне эти деньги, лучше закажем на них что-нибудь, ладно? Божечки. Губы этого несчастного неловко задрожали. Франциск медленно, один за другим, разжал его тонкие нервные пальцы со слегка отбитыми подушечками и ожогом на указательном, как от сковородки - теперь деньги сиротливо лежали на барной стойке. Нехитрая манипуляция - а ведь почти грубое подчинение. И ему ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться. Он нервно всхлипнул и покорно уместился на соседний стул, зажав коленями сложенные ладони. Кстати, о ладонях. До каких пор он будет оставаться безымянным? - Простите, могу я спросить ваше имя? - любезно спросил Бонфуа и протянул руку. - Я Франциск. - Артур, - недружелюбно буркнул дебошир, но протянутую руку пожал. - Очень приятно, - одним коротким движением Франциск пододвинул смятые Артуром купюры вперёд. - Карьедо, плесни-ка нам за знакомство. Лицо его нового знакомого аж скривилось от бессильной злобы. "Ох, амиго, настрадаешься" - послышалось со стороны бармена. Как бы то ни было, Антонио - мастер своего дела: через пару мгновений перед ними стояли полные стаканы, а Артур, кажется, его возмутительной ремарки вовсе не услышал. "Настрадаюсь" - пронеслось где-то на периферии сознания, но отступать не хотелось. - Прошу прощения, господин Артур, могу я осведомиться о... - Нет, - оборвал его собеседник грубо, - нет, не вернулся. А из полиции меня погнали мокрыми тряпками. Это же вы узнать хотели? Ого. Даже его расшаркивания не дослушал. Похоже, человек и впрямь в отчаянии. И что это за странная теплота в груди? - В общем-то да, но... - Не надо, - шикнул Артур. - Вы единственный, кто правда интересуется. Когда я с листовками ходил, на меня как на чумного смотрели. - С листовками? - с удивлением качнул головой Франциск. У них что, средневековые методы? Или собака пропала? С листовками сегодня только собак ищут. Впрочем, тот, кого ищут, действительно редкостная собака в данном случае. Как бы то ни было, из ситуации нужно как-то выходить - и поэтому Бонфуа предпринял попытку сгладить небольшое напряжение. - Должно быть... Должно быть, сложно было все организовать. Печать, кажется, чудовищно дорогая и... - У меня. Есть. Деньги! - взвился Артур. - Я могу за себя заплатить! Кажется, деньги были больной темой. Но не успел Франциск и слова сказать - что, честно говоря, вовсе не к его чести, потому что Антонио со злорадством уже карающе заносил над головой пустую бутылку - Артур уже сник и только хмуро перекатывал в стакане что-то алкогольное. - Я прошу... - Неважно. Видимо, мой достаток столь неочевиден, что мне об этом даже едва знакомые люди говорят, - язвительно буркнул его собеседник. Ого... Вообще, если бы Франциск точно не знал, что этот человек мирно спал прошлой ночью, он подумал бы, что именно недосып так расшатал его нервы. Положение нужно было отчаянно спасать. Но вдруг Артур продолжил. Только теперь намного тише и печальнее. - Он тоже... тоже говорил, что я мало зарабатываю. Что я... совсем не... как бы... не даю ему столько финансовой свободы, сколько он заслуживает. Даже компьютер на день рождения не купил... Вот же черт. Почему, ну почему, стоило Артуру снова упомянуть этого ублюдка, как у Франциска мгновенно заскрипели зубы? Так, ладно. Какое ему дело, в конце концов? Он сейчас отшутится, скажет пару ничего не значащих слов... Не то, чтобы что-то особенное, просто не очень комфортно пить с хмурым собутыльником. Только и всего. Никаких других намерений. Никаких! - Послушайте, ведь, главное не то, сколько у вас денег, а то, как вы к человеку относитесь, ведь так? Но Артуру, кажется, это вовсе не помогло. Он мрачно ухмыльнулся и медленно сделал глоток. - Немного не так. На самом деле я просто никогда не успеваю, - сказал он тихо. - Скорее всего, и правда, он... сбежал из-за того, что я не купил ему какую-нибудь компьютерную игрушку или мега-новые супер-кроссовки. Что? С каждым его словом Франциск чувствовал, что будто сходит с ума. Какого черта! - Я думаю, что вы немного не поняли, - он постарался держать себя в руках, но выходило, честно говоря, слабо. - Каким образом ваше отношение считается в купленных вами вещах? - Нет-нет, дело не в этом. Видите ли, я пропадаю на работе целыми сутками, - Артур мрачно хмыкнул и сделал большой глоток. - У меня не получается уделять ему нужное количество времени. И поэтому я думаю, что нужно... ну... как-нибудь компенсировать. А у Франциска тем временем отчетливо начинали сдавать нервы. Черт побери. Как же бесит. Как же бесит! На свои новые кроссовки сам бы мог заработать, чертов ублюдок! Они знакомы с Артуром всего сутки, и при этом ему уже хочется этого чертового человека схватить в охапку, унести куда-нибудь, запереть и там популярно и доступно объяснить, где конкретно он не понимает своего "дорогого человека" и почему должен немедленно бросить его к чертовой матери и жить нормальной жизнью. О, он делал дьявольски тяжелые усилия над собой, чтобы не осуществить свои намерения. Боже, Франциск-Франциск, тише, нельзя так просто брать и разрушать законы этого мира. - Да и к тому же, нужно же как-то обеспечивать. Мне ведь тоже есть хочется. Хоть и не самую вкусную еду, сами понимаете. - Нет. Я не понимаю, - он чувствовал, как где-то в груди у него что-то пылает все сильнее. - Не понимаю! - Ох, мой друг, тише, - рассмеялся с безопасного расстояния Антонио. - Продолжайте, Артур, он не понимает. Думаю, стоит объяснить. От его слов так и веяло сарказмом. Вообще, на месте него, Франциск бы дал в морду. Но кажется, это был второй человек на его памяти, который совершенно не умел считывать сарказм. И это было просто очаровательно. Даже за всей своей затухающей уже злостью, Франциск любовался. Артур - само очарование... - Я вроде рассказывал, что неважно готовлю, - произнес он понуро. - Да и, честно говоря, это правда. Про деньги. Я зарабатываю, да, но не то, чтобы много. Не на пентхаус, очевидно. И все же, я хотел, чтобы он... пусть он просто жив будет. Хоть как-нибудь. Я все прощу, все сделаю, лишь бы он жив был. Компьютер, кроссовки, хоть весь Диснейленд... Он снова приложился к стакану, на этот раз гораздо дольше - Антонио с профессиональной точностью подлил еще. Но и этот стакан кончился довольно быстро. На его глаза навернулись непрошенные слезы. Да, наверное, Карьедо своим зорким взглядом был прав: опыта у Артура не занимать, он умеет напиваться. Правильно, с таким-то партнером. - И самое главное: я же не знаю, куда он пошёл... - Артур качнул головой, заметно морщась. - А вдруг он мне оттуда венерку притащит?! Или, того хуже, СПИД?! Он вскочил и нервно начал прохаживаться возле стульев. Шаги его постепенно потеряли четкость. Очевидно, голова у него начала кружиться - Франциск осторожно подхватил его под локоть и посадил на стул. Антонио ухмыльнулся. Конечно, черствый сухарь, у него наверняка такие клиенты по пять раз на дню бывают! - О, видимо, давно не было, - произнес он с ехидством. - Я ошибся - пьет он хорошо, но редковато, судя по тому, как его уносит! Впрочем, логика у Артура уже ощутимо сбоила. Еще один опрокинутый стакан добил ее, оставив только крупицы связной речи. - И мне ещё лечить?! - патетично вещал он, попутно снова вскакивая и начиная свой бесконечный путь длиной в три некрепких шага вперёд и столько же назад. - Я же разорюсь на лекарствах! Черт тебя дери! Я не так много зарабатываю! Точнее, много, но... но не настолько! - Кажется, он подходит к кондиции, - хихикнул Антонио, - ты отстаешь, почтенный папочка! - Эх, в лицо бы тебе дать за такие паскудные намёки, Карьедо, - вполголоса проговорил Франциск, не отрывая внимательного взгляда от нервно расхаживающего собутыльника. А затем тихо сунул ещё пару купюр. - Добьем сейчас. Подлей ему и выдели нам комнату. Ох, и разориться же он за эти дни... Антонио тем временем взглянул на него с лёгкой насмешкой. - Было бы хорошо, если бы ты не был так безрассудно уверен в своих словах, - сказал он снисходительно, забирая деньги. - После этого стакана ходить он не сможет, учти. - Зато не будет драться. Тем временем Артур, бормоча что-то себе под нос, дрожащими руками вытащил из кармана какую-то смятую бумажку с черно-белой фотографией, и бережно разгладил на стойке. Очевидно, это была одна из листовок. Франциск не успел посмотреть, что на ней было: Антонио, как будто назло, поставил стакан аккурат возле лица, так, что оно расплывалось в стекле. Впрочем, он и не стремился. Зачем рассматривать лицо ублюдка, который только и умеет, что отправлять людям жизнь? - Вот он, мой... - начал, было, Артур, как вдруг одно его неосторожное движение рукой неловко опрокинул стакан. Печать была не слишком крепкой: через минуту чернила потекли и разобрать, что на фото, не представлялось возможным. - Ах, черт! - выругался Антонио, выхватывая тряпку. - Знал же, что без приключений не обойдётся! Франциск запоздало приподнял листок. Фото размылось в несколько больших черных клякс - но, кажется, даже в этом месиве из чернил он вдруг увидел что-то знакомое. Что-то... как будто он уже видел это лицо? Хотя странно, по этим пятнам едва ли можно было что-то разобрать, только очки. Даже возраст странно колебался от пяти до пятидесяти. Франциск бы еще посмотрел на это фото, если бы его взгляд вдруг не упал на Артура. - Вот дьявол, - прошептал он. - Это... же... мой... - всхлипнул Артур. На его пьяные глаза навернулись крупные слезы. - Готов, - мрачно заключил Антонио, швыряя ключи на стол. - ваша комната средняя справа, развлекайтесь! Вдруг Артур ухватился за рукав Франциска. Он был в отчаянии. О, ну конечно. Ведь Франциск все еще сжимал в руках эту чертову фотографию! - Это же мой... мой... - Твой, твой, - процедил сквозь зубы Франциск и схватил ключ, - но, уж извини, его придется оставить здесь. Карьедо, унеси это. И безжалостно смял листок с чужой фотографией. Артур смотрел на него так, будто спрашивал: неужели надо оставить? Неужели правда? Нельзя взять с собой? Кажется, он даже не заметил, что случилось с его драгоценным "дорогим". "Это даже к лучшему" - пронеслось в голове у Франциска. Он тем временем осторожно закинул руку Артура себе на шею и стянул его со стула. Тот уже плакал вовсю и едва передвигал ногами. - Пьяный, как свинья, - послышалось злое бурчание со стороны Антонио. И Франциску вообще-то хотелось возмутиться, но он вдруг понял - сам до такого довел. Возможно, не стоило играть с алкоголем. Но тут уж и правда нечего было поделать: иначе Артур бы заарканился и не пошел бы по своей воле. Боже, прямо сейчас Франциск чувствовал себя каким-то плохим злодеем, похищающим милую принцессу. И вовсе неважно, что принцесса-то пьяна, против, да и вообще мужчина среднего возраста. Ещё и чужой мужчина. Артур навалился на него всем телом и теперь только пьяно хлюпал носом. Ещё немного - и они вошли. - Просто брось меня, - всхипнул Артур. - Брось здесь. На кровать. Как все бросают... Черт побери... Франциск терпеть не мог каждого из этих "всех", особенно последнего. Его хотелось просто придушить! Но вместо этого Франциск только остервенело содрал с пьяного тела жилетку и принялся со злостью расстегивать пуговицы на рубашке. И все это под тихие стенания и всхлипы этого безутешного брошенки! - Я надеюсь, вы не против, - прошипел он и, расстегнув ширинку одним движением стянул штаны. Конечно, теперь осталось все сложить - но, черт, как же хотелось просто сбросить все на пол, схватиться за эти тонкие кисти, опуститься к губам и... Складывать вещи. Эдак он к пьяным приставать будет. Ещё чего не хватало! Ох, Франциск, как же низко ты пал! Как и вчера, выдрав из-под Артура одеяло, он бережно накрыл его и подоткнул. Ради его же безопасности. А затем принялся злобно складывать вещи, настолько, насколько это вообще можно было делать злобно. - Только не надо, - судорожно выдохнул за его спиной Артур. - Не... не ненавидь его. Он не плохой... Он хороший... Он правда хороший... Глядите, он ещё и масла в огонь поливает! - Хорошие люди так не поступают, Артур, - мрачно припечатал Франциск. - Хорошие люди замечают твои старания и не требуют работать на износ ради компьютера и кроссовок. - Я знаю, но... но это нормально... нужно время... время... Нет же, нет, Франциск, злиться на пьяную засыпающую принцессу... держи себя в руках, просто держи себя в руках. - Таких, как он, временем не исправишь, - он постарался насколько это возможно смягчить голос. Но Артур посмотрел на него блестящим улыбающимся взглядом. В нем мелькнула искорка теплого снисхождения, такая, будто он разговаривал с маленьким ребёнком, говорящим, что никогда не пойдёт на работу. - Ты так думаешь только сейчас, - зевнул он, медленно засыпая. - Такое бывает у... у нас... Только потому что у тебя нет... Он не договорил. Глаза его тихо закрылись и он мирно заснул. "Нет чего? Нет отношений? Или нет отношений с мужчиной?" - промелькнула в голове у Бонфуа. Хотелось растолкать, сказать, что сам он будет поопытнее несчастного Артура и поэтому тому стоит прислушаться к его советам - да вот только почему-то как раз Артуру говорить о своих похождениях не хотелось... Вообще он много думал тогда. И лишь после, на пути домой, Франциск отчётливо осознал - он безвозвратно влюбился.