Трое суток для потеряшки

- Я надеюсь тот звон, что я слышал только что - это не то, что я думаю. На некоторое время воцарилось молчание. - Да нет, пап, - виновато прозвучало откуда-то с кухни, - то. И Франциск тяжело вздохнул. Да, такие траты в начале месяца... Духовка. О, несчастная жертва молодежных посиделок, мы будем помнить тебя! Ах, ладно... Неприятно, но терпимо. Надо только сейчас заказать и мастера вызвать, и уже чтобы сегодня вечером все было бы как надо. Утро, как принято, начинается не с кофе. - Компьютер включай, - вздохнул он. - Сейчас закажем. Вроде начальник обещал ему отгул за прошлый проект - так не пора ли им воспользоваться? Хорошо бы мастер приехал быстро, часам к десяти. Начальнику он обрисовал ситуацию и, потому как он хороший работник - естественно, договорился быстро. Начальник, конечно, поломался для приличия, но даже как-то лениво, без энтузиазма. Сам знал, что в итоге отпустит, да еще и час форы дал. А потом пришлось спуститься оценивать масштабы трагедии. Ох, батюшки... Ну что ж, будет причина припахать детей к генеральной уборке кухни. Вся кухня была в стекле и в какой-то странной мутно-серой жидкости. Буквально вся. Даже на потолке было. И - внимание, вопрос - что такого нужно было делать, чтобы все вот так изгваздать? - Ну и чего ты встал здесь, - с легким раздражением шикнул на поникшего сына Франциск. - Тащи веник. Старайтесь туда не ходить. И не вздумай отлынивать! Сейчас же еще скажете, что вам учиться пора, и что-то вроде "ох, папа, мы уже опаздываем, убери все сам"? Судя по тому, как Мэттью цыкнул себе под нос, это был один из планов отхода. Но тут все планы сына в одно мгновение разрушил его же дружок. - Что? А разве вам Мэттью не говорил? У нас сегодня проходит санитарная обработка кабинетов, нам не... а-а-а, - протянул уже тише Ал, поняв, что только что разрушил такой прекрасный план побега от уборки. - Ну, то есть... эм-м... там такое дело... а-а... прости, Мэтт. - Тупица, - вздохнул Мэттью. - Конечно. Не тебе же убирать. - Вот-вот, бесполезный сынок, убирать тебе, - с легким злорадством ухмыльнулся Франциск, сложив руки на груди. - Так что, будь любезен, управься до того, как приедет мастер. А ты, Ал, тогда пока в гостинной посиди. Ну что ж... Придется потерпеть временные лишения и не поесть сегодня в обозначенное время. Слава богу он успел заварить себе чай. Правда, по привычке забыл о нем, но коротать время в гостинной за чашечкой чая, даже холодного - гораздо лучше, чем просто коротать время в гостинной. - А мастер что, прямо сегодня приедет? - еще и этот надоедливый парень болтает под рукой... - Да, - с титаническим терпением ответил Франциск. Кажется, это было очевидно? Франциск никогда не понимал: чего терпеть-то? Просто сделать сразу, чтобы потом об этом не думать. Вот кажется, что пыльно - возьми, подмети, чем думать об этом весь день. Видишь грязную ванную - вымой. Неплохо бы поехать в отпуск в другую страну? Значит, надо искать туры! Понял, что влюбился? Так возьми и... ах, да, здесь он пролетел. Ну зато как красиво пролетел! С алкоголем и музыкой! Как же резко он выпал из этой беседы. Что с ним вообще происходит эти три дня... Ал в ответ аж присвистнул. - Ничего себе! Не обанкротитесь? - Неприятно, конечно, но нет, все нормально, спасибо за заботу, Ал, - улыбнулся Бонфуа, отставляя свою кружку подальше от рук подростка. - Или мы тебе кажемся какими-то нищими? "Да, кажется, это становится традицией" - подметил про себя Франциск, снова припоминая что-то подобное, случившееся вчера вечером. И правда, не очень приятно, когда твою финансовую дееспособность так беспардонно ставят под сомнение. Впрочем, в свою защиту Франциск мог сказать только то, что это был лишь способ продолжить такой желанный диалог, не более. Интересно, этот ублюдок посмел явиться домой? Почувствовал, наверное, что третий день подходит к концу! А может быть, у него за спиной еще какое-нибудь преступление? Тогда уж точно он дома! А даже если и не дома, то его раскроют и посадят! Ладно. Следует успокоиться. Эдак и от его нервных рук нужно подальше чашку с чаем отставлять. Мало ли чего он там себе напридумывал! Нельзя жить в мечтах, нужно сфокусироваться на реальности. А в реальности основная его задача такова: нужно во что бы то ни стало сохранить контакт. Даже если придется выпрашивать его телефон, стоя в баре на коленях! Сдаваться - не в его правилах. Затем необходимо будет постепенно втираться в окружающую Артура действительность. Номерок телефона, адрес, место работы, место учебы, любимые места для прогулок, любимое время года, любимое блюдо - Франциск предчувствовал занимательнейший квест. С каждым днем они будут все ближе, пока Артур не впустит его в сердце... Осталось только избавиться от этого ублюдка! В том, что Артур и сегодня появится, Франциск почему-то даже не сомневался. Он ведь молился богу перед сном, ага. Точнее, всем богам, которых знал. Впрочем, Ал почему-то молчит. Франциск даже не заметил это сначала, углубившись в воспоминания. - Что, задумываешь какую-нибудь очередную пакость? - фыркнул он. Ал только неловко улыбнулся и почесал шею. - Нет, - произнес он тихо. - Я просто подумал, что... Ладно, неважно. Вы же все равно встанете на сторону моего отца. И он с неприязнью скривился. Тяжелый вздох вырвался из груди Франциска. Нет, честно, скажи ему кто пару дней назад, что он будет распутывать клубок сложных отношений в чужой семье - он бы открестился от этого занятия всем, чем только можно было креститься. А сейчас ничего - сиди, слушай, разбирай. - Ладно, давай. Рассказывай, - произнес он со стоическим терпением на лице. Но парень все равно смотрел на него скептически - пришлось идти немного другим путем. Он положил руку на сердце. - Клянусь не критиковать слишком сильно. Ал смерил его оценивающим взглядом, явно прикидывая что-то в уме. - Ну смотрите, вы обещали, - фыркнул подросток после недолгого молчания. - В общем, мне стало, честно говоря, немного завидно. Ну, с духовкой-то. - В каком смысле? У вас духовки нет? Что ж, это может быть вполне объяснимо, не всем на кухне нужна духовка, все дела... - Нет-нет, - нервно хихикнул Ал. - В смысле старик Мэтта так быстро все решил. Даже не сказал что-то вроде "такие траты в конце месяца мы не потянем", "ну придется затянуть пояса, мы на такую сумму не наскребем" или "ты что, хочешь, чтобы я ради твоего компьютера от еды отказался?", все дела... - он смущенно улыбнулся. - Иногда мне кажется, что он каждую монетку закапывает в землю, а потом сидит над ними целыми днями, как дракон какой-нибудь. - Ах, вот, в чем... - Вы обещали не критиковать! - быстро перебил его Ал, будто опасаясь чего-то. Франциск усмехнулся. Что за хитрый ребенок. - Хорошо, - он пригубил холодный чай. - В таком случае, можно я задам пару вопросов? Никакой критики. Только пара вопросов. - Давайте, - обреченно вздохнул подросток, явно уже жалея о том, что вообще начал этот разговор. А между тем Франциск вдруг неожиданно для себя воодушевился. В его глазах загорелся праздный интерес к этому человеку. Они же вроде уже заочно знакомы? Каков он, человек с напрочь отсутствующим самоуважением? С чего бы начать? - Хм-м... А сколько лет твоему отцу? Это было интересно для начала. Сложно судить о характере человека, не зная приблизительную информацию о нем. Да, трудоголик, не умеет готовить, мягко говоря не расточителен... В определенном возрасте это становится вполне нормально. Франциск, конечно, до такого пока не дожил, но все мы когда-нибудь там будем, верно? Между тем подросток заметно смешался. - Ну... - Ладно, по-другому спрошу. Он старше или младше меня? Ох... Франциск аж физически ощутил, как его сканируют на предмет каких-либо возрастных изменений. - Не знаю. Если только младше, - неопределенно ответил Ал после небольших раздумий. Ого. Значит, Франциск что-то пропустил в жизни? Так, сам Бонфуа был чудовищно молод на момент появления Мэттью, тогда получается, отец Ала... сколько ему было? Был ли он вообще совершеннолетним на тот момент? - Вы ведь живете с дедушками и бабушками? - спросил Бонфуа. Тогда можно было бы объяснить такое поведение влиянием старших поколений и их привычками. Ал на секунду задумался, будто вспоминал что-то. - Вообще-то нет. Мы встречались-то раза два за всю мою жизнь, - сказал он медленно. - Честно говоря, я даже не могу вспомнить, как они выглядят. И папа о них особо не распространяется. Молчит и только раздражается сильнее, когда я спрашиваю. - Н-да, могу предположить, что они разорвали с ним контакты чуть раньше, чем ты появился на свет, - задумчиво проговорил Франциск. Что ж, получается, этот человек растил ребенка в одиночку... Хотя постойте-ка. В одиночку ли? - А что насчет... эм-м... ну... - и как бы понятнее это выразить? - как насчет мачехи? Она у вас когда-нибудь была? Честно говоря, конкретно в этом контексте этот вопрос был для самого Франциска болезненным. Возможно, отцу Ала повезло больше, и он сейчас как раз находится в процессе согласования своей новой пары с сыном, чем и вызван их конфликт? Очевидно же, что растить ребенка в одиночестве чрезвычайно тяжело. Одно дело, если помогают родители и совсем другое - справляться со всем в одиночку. Но ответом на этот важный вопрос был только хохот Ала. - Что? Мой старик - и кто-то еще? Ха-ха-ха-ха! - заливался он. - Да это просто невозможно! Я же говорил, ни одна нормальная женщина на него даже не посмотрит! Сколько себя помню - он был женат только на работе! - То есть, он буквально растил тебя один? Ал мгновенно поперхнулся. Кажется, о таком он не подумал. Настало время для финального поворота. Он ведь не сказал ни слова критики, не так ли? Опустевшую кружку он поставил на стол и сложил руки на животе. - А теперь представь: парнишка чуть старше тебя, лет эдак... м-м-м... семнадцать? - практически щенок - и он вдруг оказывается совершенно один, вышвырнутый на улицу, совсем без средств к существованию. Без родителей, но с ребенком на руках... Его голос едва заметно сорвался. Ах, черт... собственные руки дрожат. Как будто на него вылили океан из тяжелых воспоминаний... И все же, он продолжил. - Знаешь, сколько всего нужно новорожденным детям? У нас на этом целая индустрия построена. Думаю, на тот момент у него даже жилья постоянного не было. И все... все, о чем он думал - как бы прокормить себя и тебя. Возможно, именно поэтому он готовить-то не умеет: первое время ему приходилось выживать на консервах? Да и не везде возьмут на работу отца-одиночку. Ему было тяжело. Очень тяжело. Жесткая экономия, экстремальный голод. Но он ведь не бросил тебя? Не отдал в детский дом? Не подкинул на крыльцо какой-нибудь зажиточной семье? - Н-нет, - прошептал подавленный Ал. Но Франциск уже не слушал. У него самого была язва, разъедавшая его сердце изнутри. - Знаешь... человек, который однажды окунулся в нестабильную нищету - меняется навсегда. Он раз десять подумает перед любой покупкой. Даже самой маленькой. И каждый где-то на подсознании понимает это. Оставить ребенка и растить его в одиночку в таких условиях - очень смело. Я вот струсил. Твой отец - нет. - Струсил? - неуверенно пробурчал подросток. - Старик Мэтта? Струсил, да. Именно так это называется. Сколько бы времени ни прошло - чувство вины останется с ним навсегда. - Знаешь, Ал... Когда родился Мэттью, я тоже остался один. Не мог показаться на глаза родителям со своим ребенком. А моя девушка... Она просто исчезла. Прямо из роддома. Передумала, написала, что не готова. И тогда я... - его голос дрогнул. - Ребенку ведь нужна семья, так? Один работает - другой ухаживает, все как у людей. И я ее искал. Семью... Тогда я мог только работать - и я работал - но совершенно не знал, как общаться с детьми. Скажу по секрету: никто не знает. Никогда. Все те несколько лет, что Мэттью оставался маленьким, я искал себе пару. Точнее, не так: я искал второго родителя для Мэтта, ухаживающего. Того, кто стал бы заботиться о нем вместе со мной. Тяжелые воспоминания поглотили его. Его Мэттью, маленький, беззащитный Мэттью... Тогда он помещался у него на руках. Сколько Франциск помнил, Мэтт был тихим ребенком. Умным. Словно понимал все, что происходило. Понимал и молчал. Даже когда его отец чудовищно ошибался. - Однажды я начал встречаться с одной девушкой. Это продлилось недолго, мы не сошлись характерами, сам понимаешь. Это... это было самой большой ошибкой в моей жизни. Она пришла в детский сад и... - голос Франциска нервно сорвался. Задрожали руки. - и забрала его. Просто. Взяла и забрала! Кх-х... Она бросила моего сына на обочине дороги и сказала, что я отказался от него! Я! Отказался! Она думала, что он заставляет меня думать о другой женщине! Что из-за него я ее бросил! Он не выдержал. Глубокий ком внутри него словно расширился и начал давить на глотку с новой силой. - После того случая Мэттью долгое время был замкнутым. Он почти не разговаривал, понимаешь? - шептал Франциск. - И все из-за меня! Из-за того, что я не могу взять ответственность полностью! Я... я думал, что я - самый никчемный отец в мире. И всех денег, что у меня есть... что когда-либо были на свете - всего не хватит, чтобы заплатить за мою безответственность. В те несколько часов, пока полиция разыскивала след пропавшего ребенка, он не мог найти себе места. Ту ночь он, конечно, не спал. Он провел ее возле полицейского участка. Конечно, ему говорили, что свяжутся с ним, когда найдут что-нибудь, что находиться здесь бессмысленно, что он только мешает работе... Каждой клеточкой своего тела он чувствовал, будто висит высоко над пропастью на тонкой нитке. Одно слово - и он разбился. На некоторое время наступило молчание. Часы тикали невыносимо громко. Отсюда даже, кажется, было слышно, как Мэтт подметает - шух, шух, шух... - Эм-м... Вы меня извините, ста... кхм... господин Бонфуа, - смятенно произнёс Ал и, поколебавшись немного, неловко похлопал Франциска по плечу. - Мне кажется, Мэтту... ну... ему нормально. Он совсем не винит вас, да и вообще... Он замялся. "Боже, до чего же мы докатились! - с горькой ухмылкой подумал Франциск. - Меня утешает малявка! Должно быть, я и правда достоин жалости." - Кхм... Я... м-м... Короче, - после небольшой заминки продолжил Ал чуть увереннее. - У Мэттью действительно достаточно много друзей. Он не замкнутый! И мы правда часто проводим время вместе. Даже то, что я здесь - это только самый большой знак того, как мы ему доверяем. Вот правда! Когда у меня возникла проблема, Мэтт стал первым, о ком я подумал! Честно! И я уверен, что он очень гордится тем, что именно вы его старик! И деньги ему не нужны! Ему нужны вы! Ух, ты. Какие громкие утешительные речи! Очевидно, это не то, чего стоит ожидать отцу-одиночке, чей сын едва ли старше и опытнее говорящего. И тем более странно чувствовать себя немного лучше после подобных слов! Особенно в подобной ситуации. Кстати, о подобной ситуации. - Это все, конечно, здорово и замечательно, - с напускной строгость Франциск разогнулся и грозно посмотрел на Ала, изо всех сил стараясь подавить облегченную улыбку, - но ты ведь сам понимаешь, что я не просто так тебе все это рассказываю сейчас? Ну, парень, не такого ты теперь плохого мнения о своём отце и его скупости? Ох, видимо, своими словами он резко прервал разразившийся поток воодушевляющих речей. Ребёнок как-то странно поник: отвёл глаза, опустил голову. Сейчас принимались одно из самых тяжёлых решений в его жизни. - Ты и правда не собираешься возвращаться? - мягко спросил Франциск, заглядывая ему в лицо. - Наш с Мэттью дом, конечно, достаточно большой для нас троих, и ты можешь остаться ещё ненадолго, но ты уверен, что действительно хочешь все так оставить? Ал тяжело вздохнул. - Мне... мне правда страшно, господин Бонфуа. А вдруг я вернусь - а он даже не заметил, что меня нет? Или он скажет что-то вроде.. м-м... "ой, мне было так хорошо, зачем ты пришел?" или "лучше бы ты не возвращался, иди, откуда пришел"... - конвейер воображения худшего с каждой секундой все набирал обороты, доводят его до отчаяния. И теперь Франциск как никогда понимал его. Он знал - конвейер должен остановиться. Кто-то должен это сделать. И сделал это он. - Ал, - он мягко потрепал мальчишку по волосам. - Люди не всегда говорят то, что на самом деле думают. Ты же сам понимаешь: даже если он так скажет, то это будет неправдой. Он пытается заботиться о тебе. По-своему, ошибаясь иногда, что-то теряя, чего-то не умея... Он пытается заботиться о тебе, Ал. Он старается как может. - Я понимаю. Но... - он поморщился, - можно еще один день? Мне нужно собраться с мыслями. - Как хочешь, - улыбнулся мужчина. - Только обязательно сообщи отцу, где ты находишься. Ал только кивнул смущенно. Пусть посидит. В конце концов, все мы были такими: безбашенными, злыми. Человеку всегда нужно место, чтобы собраться с мыслями - так пусть для этого мальчишки таким местом станет его дом. Тот день Франциск провел в расшатанном состоянии. Духовка, работа, бар... С одной стороны после разговора с этим надоедливым ребенком он почему-то почувствовал себя лучше, но с другой... есть еще проблемы. Все-таки, хоть он и сказал, что приютит Ала в любом случае - он бы так и сделал еще раз в случае чего - но немного неудобно третий раз ночевать практически не дома. Хотя, это как посмотреть - Артура-то он только благодаря этому встретил. Кстати, об Артуре. Это бесполезно. Глупо прикрывать множеством других событий основную причину его беспокойства: как бы он ни старался это скрыть даже для себя, был только один человек, способный вызвать такую нервозность - Артур. Он придет сегодня? Все было... странно. Он чувствовал, как покалывает в кончиках пальцев, его сердце стучало, как сумасшедшее. Уже на работе Франциск поймал себя на мысли о том, что никак не может сосредоточиться на одном деле. Он нервно перебирал ручку, или мечтательно глядел в потолок, или с волнением перекладывал бумаги с места на место. Даже коллеги заметили. Когда пришло время ехать домой, он уже не мог спокойно сидеть на месте. Не в его характере было торопиться, но на этот раз, едва секундная стрелка коснулась двенадцати - он уже был в пути. - Пап, ты сегодня не рановато ли? - с удивлением фыркнул Мэттью, когда они встретились возле дверей дома. - Не рановато, - отрезал Франциск на пути к кухне. Вообще он раздумывал, стоит ли ему поесть дома или не есть вообще, но, разумно рассудив, что силы ему понадобятся на всю ночь, он склонился к первому варианту. - Чего? Старик Мэтта уже здесь?! - воскликнул Ал, едва завидев его. - Не волнуйся, я уже ухожу, - перехватив холодное из холодильника, на ходу бросил Франциск и взлетел по лестнице в свою комнату. Перед Артуром нельзя оплошать, но и слишком броскую одежду не стоит брать - он заподозрит неладное... Боже, он так даже в подростковом возрасте не волновался! Выбор пал на полу-парадную рубашку со шнуровкой. Красиво. Неброско. То, что надо. - Отлично, ребятки, поешьте, отдохните, я пошел! - воодушевленно воскликнул Франциск и едва ли не вприпрыжку направился к выходу. - Па-ап? - подозрительно позвал его с кухни Мэттью. Но ответом ему была только хлопнувшая дверь. Когда Франциск практически ворвался в бар, Артур был уже там. Причем, волне вменяемый. - Сегодня не пьешь? - он с улыбкой подсел к Артуру. - Завтра я с утра пойду в полицию, - произнес Артур хмуро, - куда мне пить? Антонио отсалютовал ему пустым стаканом. Франциск в ответ махнул ему двумя купюрами. Карьедо только с усмешкой услужливо поклонился. Да, за эти три ночи они смогут общаться на расстоянии даже лучше, чем инопланетяне из антиутопий! Что ж, это к лучшему, потому что для завоевания кое-какой цитадели ему понадобятся все средства, которые доступны. Поэтому, подав условный знак, Франциск развернулся к собеседнику. - Но тогда зачем ты пришёл сюда? Это ведь бар, - ласково напомнил он, - здесь пить положено. Артур на это только зло огрызнулся. - Не знаю! - прошипел он. - Или ты предлагаешь мне сидеть в пустом доме и просто ждать утра?! Дома я даже поесть нормально не могу. Держусь исключительно на кофе. И это было видно: глаза Артура, кажется, уже впали. Антонио уже поставил перед ними два стакана под недоуменным взглядом Артура и под одобрительную улыбку Франциска, забрал купюры со стола. - Что это? - с легким раздражением произнес Артур. Но Франциск только пододвинул со значением стакан ближе к нему. - Брось, ты просто умрешь, если не сможешь абстрагироваться. - Абстрагироваться?! - Именно! - Франциск отсалютовал своим стаканом. - Ведь бар нужен не только для того, чтобы выпивать - например, общаться с "кем-нибудь", а? Честно говоря, он вовсе не хотел так говорить. На месте "кого-нибудь" был он, и только он - но это пока было тайной, что чертовски его мучило. Кажется, Артур хотел возмутиться, даже приподнялся на стуле. Но вдруг, очевидно, ему в голову пришла какая-то тяжелая мысль. Он осел обратно, будто его огрели по затылку. - Да кому я нужен, - произнес он тихо. Эти слова заставили Франциска крупно вздрогнуть. - Что? - Я имею в виду... Да, черт побери, просто посмотри на меня! - он посмотрел на свое отражение в стакане. А затем, задумавшись на мгновение, он все-таки отхлебнул немного. - Серая кожа, соломенные волосы, блеклые глаза... Так я еще и... О, неужели. Неужели! Да, черт побери, это была самая красивая серая кожа на свете, самые мягкие соломенные волосы, а уж глаза!.. - Нет, подожди... - Ой, только, пожалуйста, не надо здесь ничего говорить! - поморщился Артур. - Я прекрасно понимаю, что далеко не идеал красоты. Мужчина, - он горько ухмыльнулся, - обычный настоящий мужчина, чуть красивее обезьяны. О, слава богу, он сейчас увлечен созерцанием алкоголя и не видит, как сильно влияют его слова на состояние Франциска. А того между тем очевидно начало потряхивать. Да как он... - Какой... - едва сдерживая себя, процедил Франциск, - какой идиот это тебе сказал? Но в ответ ему Артур только молча отвел глаза. Ну конечно! Кто же еще! - О, нет, подожди, дай-ка я угадаю! - прошипел сквозь зубы Бонфуа, чувствуя, как у него непроизвольно сжимаются кулаки. - Это тот придурок, которого ты ищешь? - Он не... - попытался возмутиться его слегка растерянный собеседник, но он, не сдержавшись, несильно, но ощутимо ухватил его за ворот рубашки. Это было так резко, что даже Антонио, до этого ничего не подозревавший, нервно вздрогнул. - Что еще он тебе наговорил? - приблизившись к Артуру вплотную тихо спросил Франциск. - Я хочу это услышать. Хватку он все-таки ослабил через несколько секунд, но его милый друг остался в странном замешательстве. Да он и сам понял, что отреагировал как-то слишком эмоционально для того, чтобы не выдать своих чувств по этому поводу. Ладно, планы меняются. Теперь он просто выслушает, что сказал этот ублюдок, и все это опровергнет. Любым путем. Даже если придется для этого привлечь Антонио. Однако через какое-то время Артур все-таки с легким раздражением сбросил с себя его руку и, с подозрением скосив на него глаза, начал говорить. - Ну... ничего такого особенного, не надо так остро реагировать... - он нахмурился и неудобно потер шею. - Даже если тебе кажется, что ты обязательно должен доказать мне его неправоту, то не делай лишних телодвижений. Я уже давно немолод, да и внешность подкачала... Правда, я не очень хотел бы слышать это постоянно, понимаешь? А он все время зовет меня "стариком", все время говорит, что я никому и никогда не буду нужен такой... Это стало последней каплей. - Антонио. Мне нужен ключ. - А? - Карьедо, до этого со смесью непонимания и опасливого любопытства наблюдавший за ними, встрепенулся. - Но он же еще не... - Ключ, Антонио. Сейчас же. А Артур, кажется, не замечал ситуации, полностью погрузившись в свои мысли. Забыв о своем намерении не пить сегодня, он все-таки изредка прихлебывал из стакана, глядя вперед невидящим взглядом. - В общем-то, его можно понять. Мне уже и правда достаточно лет... Я и правда не самый... ну... Он тяжело вздохнул. Антонио с опаской положил на стойку ключ. Черт побери. - А теперь, пожалуйста, заткнись. Говорить буду я, - медленно произнес Франциск, сжимая в кулаке ключи. - И, будь любезен, сожми покрепче зубы. Артур даже пикнуть не успел. - Что ты делаешь? - вскрикнул он, от страха крепко хватаясь за его шею, когда они взлетали по лестнице. - Как "что"? - цокнул Франциск. - Несу тебя на руках. Как принцессу. Ты ведь знаешь, что уродливых принцесс не носят на руках? И было бы забавно наблюдать за тем, как Артур меняется в лице, но он был слишком зол. Их комната была самой дальней справа. Она была известна на весь университет - там была самая большая кровать. А Антонио, очевидно, даже в шоковой ситуации не терял хватку! Артура пришлось спустить, чтобы открыть дверь - и тем не менее, Франциск крепко держал его, дрожащего и едва трепыхающегося от удивления, за талию. И стоило ей открыться на мгновение - она тут же захлопнулась. Франциск прижал к ней ничего не понимающего Артура. - Эм... Франциск? - робко прошептал он, глядя на него снизу вверх. Эти глаза! Ах, как... Как будто в первый раз Франциск потонул в его глазах. Он смотрел на него так робко, так беззащитно, что у него защемило сердце. Эти губы, эта прекрасная шея, эти кисти с легким ожогом от сковороды... Черт. Черт! Дьявол! Пожалуйста, если он сейчас же не остановится, то сделает все настолько хуже, что оттуда уже не выбраться! Он крепко сжал кулаки и зажмурился на секунду. - Ты самый прекрасный человек из тех, кого я видел когда-либо, Артур, - прошептал он. - И я отдал бы все на свете, чтобы ты поверил мне. - Ч... чего? - выдохнул тот, будто до этого момента совсем не дышал. Боже, даже его волнение выглядело до невозможного мило! Если когда-нибудь он встретит этого "дорогого человека", то точно убьет за все то, что он посмел вякнуть своим поганым ртом! Челка спала на глаза Артура - Франциск осторожным движением отодвинул ее, едва касаясь кожи кончиками пальцев. А затем, не сдержавшись, прикоснулся губами к горячему лбу. В тот момент его будто током прошибло с головы до кончиков пальцев. Он даже почувствовал, как все его тело легко подрагивает от напряжения. Нет. Так нельзя. Так нельзя, нельзя, нельзя... - Оттолкни меня, - шепнул он, приложившись лбом к двери и зажмурившись. Держать себя в руках с каждой секундой было только тяжелее. - Что? - прошептал Артур. Его теплое дыхание опалило ухо. Ох, черт, ситуация с каждой секундой все хуже и хуже... - Оттолкни меня, пока я не сделал ничего с тобой. Пожалуйста, оттолкни. Умоляю тебя, Артур... - Я... Черт. - Слишком поздно, - с усилием выдохнул Франциск и, крепко ухватив его за волосы, поцеловал. Огонь в его груди вспыхнул мгновенно. Взрыв. Как будто его ударили в сердце. В ту секунду ему хотелось сжать Артура изо всех сил, прижать к себе, чтобы он никогда не выбрался, не отпускать так долго, как только это возможно - и в то же время хотелось лелеять его, преклоняться перед ним, как перед самым драгоценным сокровищем, беречь... Его губы мягкие и теплые. Мягкие и теплые... В тот момент время для него остановилось. Реальность задрожала и потеряла очертания - остался только он, Артур. Маленькое божество. Руки Франциска хаотично двигались по его телу, с дикой жадностью стараясь запомнить каждый изгиб, каждую точку, каждое невинное испуганное движение. Мало! Какого черта на нем одежда?! Шея пылала. Это чувствовалось - тепло на кончиках пальцев заставляло дрожать. Каждое прикосновение к ней словно обжигало руки. В следующий момент, когда он открыл глаза, он обнаружил, что со всей страстью вжимает своего возлюбленного в кровать. Черт! Даже при мысли о том, что ему просто смертельно необходимо остановиться, прекратить немедленно, у него стало так пусто в душе, что дрожь прошла по позвоночнику. Сделав над собой усилие, он медленно оперся на руки и приподнялся. Все его тело дрожало от сдерживаемой энергии и напряжения. - Пожалуйста... - произнес он хрипло. - Я так не хочу отпускать тебя, Артур, но... я... тебе нужно уходить, пока я... пока я не... Но вдруг он почувствовал, как, отведя глаза, Артур застенчиво и робко коснулся его руки. - Я... Делай, что ты там хотел, идиот, - буркнул он и отвёл глаза, стараясь скрыть свое смущение. - Ты... Но Артур зажмурился и замотал головой. Щеки его пылали ярко-алым. - Давай быстрее, ублюдок, пока я не передумал! - всхлипнул он и сам ухватил Франциска за шею, притягивая к себе. Боже! В ту секунду все чувствовалось так, будто они попали в огненный смерч. Новый поцелуй был еще горячее - Артур невинно отвечал ему. Казалось, что он решился броситься вниз со скалы, в самую неизвестность. Неловко ластился, тихо стонал сквозь поцелуй, очевидно сдерживая себя, робко проводил руками по его телу... Черт подери! Каждое его движение распаляло. Несколькими ловкими движениями Франциск расстегнул все пуговицы и, наконец, с вожделенным давлением провел по разгоряченной коже, чувствуя, как под его руками Артур изгибается все сильнее. Медленно, с каждой секундой отпуская себя. Невинно разжигая бушующее пламя. Франциск вдруг сквозь поцелуй почувствовал, как Артур раздраженно рычит. Его руки шарили где-то по груди и животу, безуспешно что-то стараясь отыскать. Застежки! Где на этой чертовой рубашке застежки?! Почему он не может тоже прикоснуться к коже, дьявол тебя раздери?! Уголок губ его дернулся вверх. Он мягко взял Артура за кисть и прислонил к месту, где была шнуровка - и тут же едва не задохнулся. Распаленный Артур просто намотал веревку на кулак и дернул. Послышался треск, заставивший их на мгновение оторваться друг от друга. Чертовый шнурок лопнул. - Ты специально надел эту рубашку? - хихикнул с опьяненной расслабленностью Артур. - Чтобы показаться мне целомудренным? Как милая овечка? А смятенный Франциск никак не мог оторвать взгляд от его улыбки. О, господи... Это первый раз, когда он так улыбнулся. - Мог бы и не стараться, я верю! - Артур теперь беззастенчиво хохотал. - Белоснежная моя овечка! - Смешно тебе? - Франциск вдруг почувствовал, как внутри разгорается пожар. Руки потянулись к потайному ящичку в кровати - у Антонио всегда была парочка секретов. - Сейчас я смеяться буду. И он одним движением выдернул шнурок. - Целомудренный? - он хищно оскалился. - Я тебе покажу, насколько не стоит доверять своим чувствам! Ещё не понимая, во что он ввязался, Артур невинно осекся. - Я волк в овечьей шкуре, веришь ли? - прошептал Франциск ему на ухо и одним резким движением опрокинул на живот. От неожиданности Артур вскрикнул и дернулся - но возбужденный Франциск лишь властно прикусил его кожу у основания шеи. Руки его уже чертили холодные дорожки вниз по спине. Потерявшийся в чувствах Артур в его руках выгибался, стонал, сжимал напряженными покрасневшими пальцами покрывало. В увлажнившихся глазах его сверкали фейерверки. - Ах!... Что ты... А-а! - стонал он, уже не сдерживая голос. - Франц, ах... У-а! - Детка, я держусь из последних сил, - прошептал тот, оставляя горящие следы укусов на спине. - Как прикажешь мне делать это, когда ты так сладко стонешь? - Н-неж... нежнее! - всхлипнул Артур, извиваясь еще сильнее. - Так... так... быстро! Пожа... по-жа-луй-ста! - О, Арти, если бы только время можно было остановить!... - прошипел сквозь зубы Франциск и подхватил его за талию. - Арти, мой Ар-р-рти, как тяжело быть нежным! В какой-то момент он вдруг почувствовал, как горячие ногти впились ему в кожу. Показалась кровь. Он не увидел, он почувствовал - но это неважно. Ничего не важно. Арти поцеловал его! Франциск чувствовал, как его сердце бешено колотится. Стоны рвутся наружу. Он сжимал его тело в руках. Крепко. Ох, почему нельзя обнять еще крепче? Если бы он только мог!... Он уже хотел начать двигаться жестче - но вдруг наткнулся на взгляд Арти, полный смятения. Смятения и невинного испуга. Господи... ох, господи... - Ничего не бойся, милый, - наклонившись, прошептал ему на ухо Франциск. - Смотри на меня. Я люблю тебя. Я так люблю тебя, Арти, - его голос невольно сорвался от волнения. - Пожалуйста. Смотри только на меня. Пожалуйста, не отводи взгляд. Я умоляю, Арти... Яркие глаза напротив наполнились слезами. Вместо ответа Артур только судорожно всхлипнул и внезапно обнял его что было сил. Франциск почувствовал его сбившееся дыхание у шеи. В первые секунды он почувствовал, как Артур, вскрикнув от внезапной боли, вонзил зубы в его предплечье. Кожа от слез стала сырой и горячей, его спина покрылась кровавым полосами. - Тише... тише... - Франц осторожно гладил по дрожащий спине. - Я люблю тебя, Арти... Ничего не бойся... Я так люблю тебя, что, кажется, сейчас умру... Арти, Арти, мой Арти... С каждым движением время будто ускорялось. Потерянные объятия Артура с каждой секундой становились все крепче, а кровавые борозды - все глубже. - Ах! Черт! Франц, ах... А-а! - кричал Арти, скрывая голос. - Глу... бо... Дьявол! - Я люблю тебя, - срывающимся голосом шептал Франциск, с каждым движением разгоняясь все сильнее, все сильнее сжимая его в своих объятиях, - люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя... Крик потонул в темноте ночи. Утро наступило для них рано. Солнечный свет беспрепятственно ложился на смятую кровать из незанавешенного окна. Сиротливо лежал порванный шнурок на полу возле сброшенной одежды - вся комната была пропитана утренней негой. - Никогда бы не подумал, что это может быть так... - лениво промурчал Артур, щурясь от света. - Стоило попробовать. Все его тело пылало от поцелуев. Казалось, он светится, светится ярче всех звёзд, которые когда-либо существовали в этом мире. - Попробовать что? - Франциск сонно протирал глаза. - Ну, - Арти смущённо покраснел. - то, чем мы занимались. Боже... Зачем ты спросил? Мне теперь стыдно будет смотреть тебе в глаза! Но Бофуа шутку не поддержал. Стоп. Он и вчера понял, что что-то было не так - а теперь ещё и это. Слишком уж невинно он себя вёл. Даже если принять, что он был только в активной позиции... Нет. Да ну нет же, не вёл бы он себя так! - Подожди секунду, - он приподнялся на локте. - Но у тебя же есть этот... как его... "дорогой человек"! И ты сказал, что никогда не будешь изменять, или... - Дорогой человек? - недоуменно фыркнул его возлюбленный, поднимаясь с кровати. - О чем ты? - Да тот, которого ты третий день ищешь! На это Артур только выразительно взглянул на него, понемногу собирая свои раскиданные вещи. - Какое смелое предположение с твоей стороны, волчонок! Но нет, твоя дедукция далека от идеала. Я ищу своего сына. Кстати, - он бросил быстрый взгляд на часы, - скоро нужно выходить - полицейский участок должен открыться примерно через час. Это прозвучало... нет, скорее прогремело. Как колоколом об голову. Хотевший, было, подняться Франциск тут же свалился обратно, глядя на Артура широкими от всепоглащающего удивления глазами. Картинка вырисовывалась медленно. Так вот, почему... - Ах, сына... сына, значит... - пробормотал он ошарашенно. - Что, понял, что я - почтенный папочка и тут же пожалел об этой ночи? - горько ухмыльнулся Артур, но панически дернувшийся к кровати взгляд выдал его с головой. - Нет, нет, ни в коем... - задумчиво прошептал Франциск и тут же предположил почти невозможное: - подожди, а твоего сына, часом, не Ал зовут? - Да, Ал, Альфред, я уже говорил? - беззаботно махнул рукой Артур, явно удовольствовавшийся первой частью его ответа. По крайней мере, он попытался сделать вид, что все нормально. Было вполне очевидно, что думал он совсем не о том, о чем были мысли Франциска. А у Франциска даже руки затряслись. Постепенно паззл, которого до того момента даже не существовало, сложился. Отец, Ал, который Альфред, пропажа, трое суток... Паззл сложился просто прекрасно. Замечательно! Как идеальное будущее. - Полиция подождет, Арти, - взволнованно улыбнулся Франц. - Мы успеем за час. Позволь мне отвезти тебя кое-куда. Ал, да... Вот же чертенок! Я ему теперь до конца жизни припоминать буду! Ну что, теперь завтракать? О, господи, какие прекрасные удивлённые глаза у Арти, который пока ничего не понимает!..