Порчи разные бывают

Четырнадцатый эпизод Битвы экстрасенсов был отснят, результаты оглашены и теперь за руку предстояло побороться лишь трём участникам. Елена сошла с дистанции столь близко к финалу и каждый из экстрасенсов отреагировал на это по своему. Скандал в самом конце серии вывел из равновесия даже обычно спокойного ведущего. Ангелина разозлилась не на шутку, ей было жаль не просто соперницу, но ведьму, что работала в похожей с ней технике. И когда Марат Башаров упомянул о словах Влада ей будто ударило в голову и жар разлился по всему телу. — Ты женщину проклял. Она инвалид. Я презираю тебя, — слова сочились ядом и если взгляд мог бы убить, то Влад давно бы безжизненно лежал на полу. — А что ж только ей досталось? Если б я делал, то и вы б тут не стояли, — смотрит, ухмыляется, в глазах бесы пляшут, точнее один конкретный бес. — Кто-то более стойкий, кто-то меньше. Ты ещё пожалеешь о сделанном. Я никого не проклинаю, но тут, — деревенская ведунья всегда считала проклятия и привороты грязным делом, но, стоя напротив одержимого демоном парня, она всерьёз задумалась применить к нему магию. Владу всё равно было, только глаза прищурил — не поверил в угрозу или был так уверен в своей защите, неясно. — Ангелина ты что веришь, что это он? Елена сама мне постоянно говорила, что она хочет смотреть финал Битвы перед телевизором с бутербродами, вот и договорилась. Понимаешь, желания материализуются. Не существует сглазов. Но та словно и не слышала. Гляделки могли продолжаться до бесконечности, но Башаров прервал их. Слова о голосовании были сказаны и экстрасенсов отпустили по домам. Изосимова первая вышла из зала и быстро направилась к гримёрке за вещами. Но надолго она одна не осталась. — Да не проклятье это, успокойся, — Лина бесшумно вошла и закрыла за собой дверь. — Откуда ты знать это можешь, ты ведь не работаешь с ними, — деревенская ведьма обернулась на вошедшую, в глазах шторм. — Потому что не верю в них. — На женщину проклятие, на девоньку мою сглаз наложил, это уж слишком, — шёпот от стен отскакивает, пока та пытается сумку застегнуть. — Ну всё хватит, — сказала не пойми кому, и, подойдя к последней, дёрнула на себя. Ангелине хотелось вырваться, но тёплая энергия мягко обволокла её, притупляя злость. Их губы встретились на пол пути. Старшая грубо сминала чужие губы, кусая их почти до крови. Лине только и оставалось, что мычать в поцелуе, сама ведь напросилась. Приток энергии усилился, и всё прекратилось. Ангелина оторвалась от своего занятия, уже куда более спокойная. — Лучше? — обеспокоено спросила Лина и к лицу старшей потянулась. Под всегда холодными пальцами тёплая кожа. — Да, — но это было не совсем так. Гадкое неправильное чувство осталось внутри. Ангелина полностью отстранилась. — Мне пора. — Я тебя одну в таком состоянии не отпущу. Возражений не последовало. Они вместе сели в вызванное такси и поехали к Изосимове домой. Всю дорогу Лина сжимала чужую руку своей, даря не только энергетическую подпитку, но и прогоняя чувство одиночества. В квартире было продолжено начатое в гримёрке. Поцелуи-укусы, несколько пришлось на шею, где на завтра расцветут красные следы. Одежда была сброшена по пути в спальню. Простыни холодили разгорячённую спину. Старшая продолжала зверствовать, укусы появлялись везде: на ключицах, тазовых косточках, на внутренней поверхности бёдра. Лина только стонала и выгибалась, шипя, когда было слишком больно. Покрытые чёрным лаком ногти впивались в кожу, царапая. Грудь Лины ходила ходуном, она лежала, пытаясь дышать спокойнее, кончить, так и не приступив к главному она не хотела. Словно прочитав её мысли, Ангелина засмеялась. Мурашки пробежали вдоль позвоночника, заставляя неприятно поёжится. Этот смех напомнил об испытаниях, и воспоминания без её ведома переключились на другого участника Битвы. Череватый был странным в её представлении, но она понимала, почему он нравился такому количеству телезрительниц. — А тебе, он тоже люб будет? — Изосимова приподнялась, хватая белые волосы, заставляя голову запрокинуть. Ох, и не стоило думать о парне, только не сейчас, когда она находилась в полной власти чужих рук. — Отвечай же, девонька, отвечай. — Н-нет, — заикаясь, шёпотом ответила, глаза, боясь, поднять. — Хотела бы, чтобы он присоединился, да? — Лине было жутко от одной мысли об этом. Дрожь по телу пробежала, будто кто-то невидимый её коснулся. — Чувствуешь? Это он тебе, милочка, сигнал послал. Молодая ведьма только и могла, что кивнуть. Никогда она о Череватом в таком ключе не думала, но теперь, что-то внутри неё сладко заныло. На лицо Ангелины будто тучи набежали, она разжала пальцы, переместясь ими с головы на шею, сдавливая, лишая притока кислорода. Рот Лины беззвучно открывался, пытаясь или сказать что, или просто воздух хватая. Словно путы её по рукам и ногам сковали, двинуться с места не могла. А хватка лишь усиливалась. И снова смех прозвучал в комнате, заполняя сознание младшей ведьмы, вытесняя все посторонние мысли. Когда глаза Лины начали закатываться, её отпустили, тогда же и оковы с тела спали. Закашлявшись, втягивая кислород в горящие лёгкие, она посмотрела сквозь пелену слёз на Ангелину. Та же что и всегда и вовсе другая женщина перед ней была. — Что ж, деточка, продолжим? — ласковый голос бил по вискам, посылая разряды по телу. Внизу всё пылало от недостатка внимания. Но будто издеваясь Изосимова изводила младшую едва чувствующимися поцелуями и порхающими касаниями. — Пожалуйста, — не престало ведьме умолять, да только сил терпеть уже не было. И как по команде в неё вводят сразу два пальца. Лина вскрикивает, одновременно и больно и так хорошо. Чувство заполненности, трение о нежные стенки длинных пальцев — этого она ждала так долго. Стыдно ей должно быть, думает, что так открылась перед ведьмой деревенской, что на пальцы её сама насаживается и течёт на них, постанывая. Только это потом всё, сейчас главным были руки, дарящие наслаждение. Большой палец гладил клитор, а средний и безымянный ускорили темп. Свободной рукой Ангелина вновь шею сдавила. Ещё пара движений и перед глазами Лины вспыхнули звёзды. Ноги дрожали, как после марафона. Голова была пустой и лёгкой. Всё тело покалывало. Глаза сами собой закрывались, неимоверно хотелось спать. Ангелина губами коснулась разгорячённого лба. — Открывай глаза, деточка. Заигрались мы больно. Лина открыла глаза и огляделась, она всё в том же зале, рядом стоит Влад, а впереди виднеется удаляющаяся фигура Изосимовой. Парень как-то странно посмотрел на Лину и хмыкнул. — Толик говорит, что ничего тебе не светит. — Что? — Что слышала. Простояв с минуту, девушка медленно пошла в сторону гримёрной. «Может и меня кто проклял», — думала она, вспоминая столь реалистичное видение.