Океаны

— Хватит уже, — раздражённо говорит Мейсон, когда Лиам в очередной раз изгибается на скамейке, чтобы заглянуть в окно директора. Одна из ламелей жалюзи загнулась, и в маленькой щёлке Данбару видно, что происходит внутри. Тео сидит в неудобном кресле перед столом директора. Этот древний мудила — Джерард Арджент — рассматривает Тео так, словно это он совершил преступление. Что за херня? Лиам сужает глаза. Шериф скрещивает на груди руки и внимательно разглядывает Тео. Лучше бы посмотрел на Финстока, у него вместо причёски пушистый сорняк. По его губам Лиам ясно может прочесть, что он опять призывает какого-то Гринберга. Рыжая Виктория Арджент источает ненависть, расположившись слева от директора. Её губы поджаты. Она их не разжала ни разу, с тех пор как бросила Лиаму и Тео пару скупых фраз: «Переодевайтесь», «идите за мной». Тренер Лейхи стоит справа, скрестив на груди руки. В кабинете почему-то находится и его сын — Айзек. Может, это он убийца? Парень, как всегда, в ссадинах. Лиам хмыкает. У Айзека не получается добиться успеха ни в плавании, ни в лакроссе. Наверняка пытался тренироваться и заехал себе клюшкой в глаз. Руки Тео спокойно лежат на подлокотниках. Рейкен вообще не выглядит напряжённым, словно происходящее даже не вызывает у него интереса. Лиам вздыхает и садится ровно. Как до этого дошло? Он же совсем недавно был в кабинете Финстока. Сначала тренер отчитывает Данбара за недееспособность команды. Он прекращает орать ему в лицо лишь для того, чтобы переключиться на Нолана и орать в его лицо. Он обвиняет Холлоуэя в дерьмовой погоде и во всём прочем, в чём Нолан никак не замешан. А затем отправляет команду в спортзал, давая пафосное наставление. Лиам правда пытается заниматься, но ему в голову лезет лишь один Тео, который расхваливает блядскую майку Нолана. Данбар знает, что Тео не уехал из школы. А где ещё может быть фанат воды? Наверняка плещется в бассейне. И не факт, что один. Эйден удачно отвёл всё внимание на себя, когда начал наезжать на Нейтана. Близнецы Райдер тащатся по мотоциклам, но Эйден сам как мотоцикл, так что действие «наезжать» можно считать буквальным. Удивительно, что он Нейтана не переехал. Одним ударом плеча Эйден просто сбил его с ног. Лучше бы они оба так выкладывались на лакроссе. Тренер принимается разбираться, кто и в чём виноват. Он выясняет, что виноват, как обычно, Нолан и, возможно, какой-то долбаный Гринберг, который, вероятно, является просто заменой ругательства в лексиконе тренера. Возможно, на языке Финстока «Гринберг» означает «блядь» — вот и всё. На любой тренировке тренер кричит «Гринберг» через каждое слово. Если Гринберг реально существует, то Лиам хотел бы найти его и хорошенько вмазать. Данбар хотел бы вмазать и Тео за множество всяких вещей. За то, что он непонятный. За то, что он улыбается, даже когда ему не смешно. За то, что он пялится на шорты Лиама и не особенно это скрывает. И за то, что он не злится, несмотря на то что Лиам его ударил… Тео его даже не наругал. Лучше бы наругал! Лучше бы ударил в ответ, чем попёрся в раздевалку и прицепился к этому тупому фотографу. Ну пофотал он Нолана, что такого? Нолан сам ни с чем разобраться не может? Именно Тео должен встревать? Лиам толкает дверь и окидывает помещение с бассейнами взглядом. Никого. Вода гладкая и спокойная, словно никто её не тревожил уже долгое время. Лиам идёт к душевым и замирает, замечая боковым зрением что-то на дне. Кого-то. Данбар не успевает достаточно испугаться, потому что видит движение: Тео живой, просто торчит на дне, очевидно, возомнив себя Посейдоном. Страх сменяется гневом, и Лиам пытается сделать вдох. Горло распирает от ярости, хочется закричать. И раз хочется — Лиам кричит: — Идиот! Я думал, ты утонул! Данбар понятия не имеет, зачем Тео зелёные линзы. Не могут же глаза быть такого яркого цвета. Лиам пытается отстраниться и достойно проанализировать всё, что случилось дальше, но щёки начинает предательски жечь. И это явно заметит внимательный Мейсон. Лиам резко отворачивает голову, словно снова заинтересовался тем, что происходит в кабинете директора. Тео всё так же расслаблен. В его плечах нет никакого напряжения, тогда как Виктория Арджент едва ли не трясётся от злости. У неё дёргается левый глаз. Она похожа на добермана с поднятыми острыми ушами, который только и ждёт команды «сожрать». Именно Виктория вытащила Лиама и Тео из душевых, когда они бросились на помощь тренеру Финстоку. Лиам ожидал увидеть что угодно. Финсток способен на всякое. Может, он разыгрывал какую-то безумную сценку со своим грёбаным Гринбергом. Может, произошедшее с Нейтаном выбило тренера из колеи и у него случился нервный приступ. Может, он принял слишком большую дозу кофеина, чтобы оставаться в активном состоянии до позднего вечера. Может, он цитировал какой-нибудь фильм и казался себе крутым. Лиам правда хотел бы, чтобы случилось что-то из этого. Но Финсток всё колотил по груди того самого фотографа — Мэтта Дэлера, с которым в раздевалке повздорил Тео. Тренер зачем-то продолжал трясти его тело, словно это могло его оживить. Дэлер ещё не выглядел словно труп, но Лиам знал, что он мёртв, будто смерть накладывает отпечаток на все лица, которых касается. Воплощение «ничего». Пустые открытые глаза, вперившиеся в одну точку. Приоткрытый рот. Вокруг его головы лужа рвоты. Можно подумать, что он захлебнулся содержимым собственного желудка. А Финсток всё бьёт… бьёт его по груди. Воздух кажется тяжёлым, наполненным влагой. Кто-то не выключил горячий душ — пар идёт вверх. Струи воды льются прямо на спину Финстока. Его спортивный костюм мокнет насквозь. Брызги воды падают на лицо Мэтта, смывая рвоту с его подбородка и рта. Лиама ведёт в сторону, и он вцепляется в Тео. Его кожа всё ещё мокрая, и ладонь Лиама скользит по его плечу. Тео хватает Данбара за локоть, не давая упасть. Сам Рейкен выглядит совершенно опешившим. Бледно-розовые губы раскрываются. и он шепчет какую-то глупость о том, что видел, как Мэтт куда-то там ехал. Ну конечно, Тео потрясён не меньше, чем Лиам. Кто ожидает столкнуться со смертью в собственной школе? Данбар решает смотреть на лицо Тео, потому что невыносимо снова видеть обезумевшего тренера и мёртвого парня, который совсем недавно дышал и безостановочно делал свои чёртовы фотки направо-налево. Лиам не помнит, сколько стоял так, сжимая руку Рейкена. Наверное, не очень долго. Миссис Арджент и тренер Лейхи появляются внезапно, словно вылезают прямо из-под пола, проламывая белую плитку. Виктория велит им идти в раздевалку команды по лакроссу и переодеваться там. Тео приходится отпустить руку Лиама, чтобы забрать свои вещи из шкафчика. Данбар просто не может снова взглянуть на Мэтта — смотрит вниз на свои кеды. От влаги их цвет кажется тёмно-синим. Секунды растекаются в вечность, и Лиам решает изучить обувь всех присутствующих, лишь бы у него не было причин поднимать глаза. Он смотрит на ботинки тренера Лейхи. Почему-то они такие же мокрые, как и у Лиама. Да, у Финстока тоже. Он вообще весь мокрый. Видимо, Лейхи просто наступил в воду, которая растеклась вокруг Финстока и Мэтта. На красных остроносых туфлях миссис Арджент нет ни одной капли. Тео босой шагает мимо Виктории и обхватывает запястье Лиама. Лиам неуверенно ступает за ним. Мокрые кеды хлюпают при каждом шаге, а каблуки миссис Арджент отбивают ритм по обходной дорожке, разносят его по всему помещению. Виктория достаёт телефон и что-то печатает. Экран отзывается звуком на каждое прикосновение пальцев. После того как Лиам и Тео переодеваются, она ведёт их к кабинету директора, но заходит туда только Тео. Лиама отправляют к психологу, где его дотошно расспрашивают о произошедшем Тамора Монро и мисс Мартин. Лиам не вдаётся в подробности, объясняя, что он и Тео всего лишь спонтанно решили поплавать. Ну да, Лиам был в одежде в воде — и что? Данбар в последний момент успевает закрыть рот, чтобы не добавить: «Просто плавали… и не было никаких стояков». Пусть стояки и были — и были они совершенно случайны, — вряд ли это каким-то образом поспособствует расследованию. Лиама отпускают, и он толкает дверь, едва не ударяя Мейсона по лбу. Хьюитт отскакивает с невозмутимым видом, словно вовсе и не подслушивал. С обнаружения тела Дэлера прошло не больше получаса, а Мейсону уже известно поразительное количество деталей. Полиция заполонила школу. И конечно, Стайлз, возомнивший себя детективом, тоже ошивается в коридоре неподалёку. Лиам сползает со скамьи, пытаясь сфокусироваться на бесконечном монологе Мейсона, размышляющего про вероятного преступника. Да Лиаму всё равно. Может, это сам Мейсон, раз он столько знает? Может, это директор Арджент? Он похож на старого лысеющего психопата. А может, это его секретарша Виктория? Кто угодно, но только не Тео. Тео же был с Лиамом! По мнению полиции, он мог прикончить Мэтта, а потом спокойно плавать в бассейне недалеко от его тела? — Гейба опросили тоже, — тараторит Мейсон. — Многие подтвердили, что видели, как Рейкен и… Лиам подскакивает на ноги, когда дверь в кабинет директора открывается. Но оттуда выходит не Тео, а Айзек. Его плечи ссутулены, он смотрит в пол и вообще выглядит так, словно его позвоночник не создан для того, чтобы распрямляться. Его устраивает лишь одна форма, подобная букве «С». Айзек пролетает мимо Лиама и садится на скамью напротив. Похоже, будет дожидаться отца. Данбар обречённо опускается обратно. Нет, сейчас Лиам дождётся окончания разговора с директором и попросится к нему вместо Тео. Лиам объяснит, что Рейкен никак не замешан в произошедшем. Какая разница, что он поругался с Мэттом Дэлером перед его убийством? Кто не ругался с Мэттом? Да, возможно, никто. Этот Мэтт только со своими фотоаппаратом, наверное, и общался. Ну и что? Если Гейб через пару минут помрёт — все обвинят в этом Лиама только на основании того, что они недавно дрались? Ерунда. Лиам до боли прикусывает нижнюю губу. Зубы ранят нежную кожу. Данбар сводит брови. — А ты почему был в бассейне с Тео? — спрашивает Мейсон, и Лиам дёргается, когда Хьюитт утешающе хлопает его по спине. — Лиам, ты вообще как? Наверняка было страшно увидеть… ну, тело. Данбар непонимающе на него смотрит. Страшно? Неприятно, возможно. Страшно, что Рейкена посадят из-за какого-то придурка с рожей-сердечком, который взял и откинулся прямо через стену от места, где Тео и Лиам обжимались в воде. Не то чтобы Лиам боится, что кто-то об этом узнает. Но факт того, что этот странный момент между ними теперь осквернён, сбивает с толку. Пальцы тянутся к язычку от молнии на толстовке. Лиам бездумно зажимает его между указательным и средним пальцами, качает туда-сюда. — А что, если это самоубийство, а? — быстро спрашивает он, и глаза Мейсона медленно округляются. — Ну, я имею в виду… этот Деймер… мог сам. — Дэлер, — поправляет Мейсон. — Нет, Лиам, он не мог сам. Его вроде сначала пытались утопить, потом задушили. Так сказал Ста… — А ещё он блеванул, — произносит Данбар, словно это чертовски важная деталь и её не следует упускать. — Да, такое иногда бывает. — Хьюитт моргает. — Лиам, чего ты так нервничаешь? Ты же ни в чём не замешан? — Тренер сказал, что это Гринберг, — выпаливает Лиам. — Тео здесь ни при чём. — Я спрашиваю про тебя, а не про Тео! — возмущённо начинает Мейсон, но замолкает, когда хлопает дверь. Данбар резко оборачивается: Тео в сопровождении Виктории выходит из кабинета. Но Рейкен не смотрит на Лиама. Он смотрит на Айзека. Лиам не может понять по глазам Тео, чего в них больше: недоверия или гнева. Айзек сжимается под его взглядом. Этот парень длинный и широкоплечий, и в таком положении он выглядит особенно жалко. Фингал кажется нарисованным. Переливаются оттенки фиолетового, синего, жёлтого и даже зелёного цветов. Словно у него под глазом танцуют огни северного сияния. Айзек трёт шею, и воротник его джинсовой куртки сбивается набок. Лиам замечает кровь на серой заношенной ткани, под вырезом его футболки виднеется ещё один синяк. Чёрт возьми, это же наверняка Айзек убил Мэтта! Вот откуда кровь и новые синяки! Фотограф, наверное, отбивался! Неужели никто этого не заметил?! Лиам вздрагивает: Тео вдруг издаёт смешок. В тишине коридора он кажется оглушающим. Рейкен подходит к Айзеку, и Лиам ожидает чего-то такого: Тео ударит Лейхи или скинет его со скамьи с воплем: «Признайся, что это ты!». Данбар непременно его в этом поддержит. Но Тео просто сжимает плечо Айзека, а тот опускает голову ещё ниже. Раздаётся едва различимый всхлип. Лиам уверен, что ему примерещилось: не мог же Айзек взять и расплакаться? Это было бы совсем уныло, даже для этого неудачника. Лиам поднимается на ноги. Что здесь вообще происходит? Данбар тут ждёт Тео, чтобы выступить в его защиту перед директором, а он с какого-то хера сразу же несётся к Айзеку. — Теодор Рейкен! — разлетается громогласный женский голос по коридору. Лиам удивлённо ахает, когда в конце коридора видит мать Тео — Дарлин. Ясно, их родителей вызвали в школу. Наверное, Дэвид или мама тоже уже на подходе. Лиам не знает, возможно, ему с Тео придётся ехать ещё и в участок, чтобы у них взяли показания там? Их при этом должны сопровождать родственники? Лучше бы уж Тео поехал один, чем в подобном сопровождении… Дарлин несётся по школьному коридору. Прекрасная в гневе и полная решимости наказать сына за преступление, которого он не совершал… Из её идеальной причёски выбились пряди. И Лиам уже достаточно выяснил о семье Рейкена, чтобы понять: это не просто мелочь. Дарлин в настоящем бешенстве — настолько, что даже не посмотрела на себя в зеркало, чтобы заметить несоответствие собственным педантичным стандартам. Лиам делает неутешительный вывод: Тео ждёт очередной прилюдный урок в рамках его воспитания. Дарлин замахивается для удара… на её пальце сверкает кольцо. Она ударяет сына по щеке, будто хлыст рассекает воздух. За мгновение кожа Тео отзывается красным. Словно на белой фарфоровой вазе появляются бледные трещины, и сквозь них вытекает поток алой крови. Дарлин рассекла скулу Тео кольцом. — Жди у моей машины, — сквозь зубы говорит Дарлин и поправляет свою чёрную шёлковую блузку, оборачивается к Виктории. — Здравствуйте, куда мне пройти? Брови Дарлин расслабляются, морщинки между ними разглаживаются. Она улыбается Виктории так вежливо, словно только что сказала Тео «привет», а не разбила ему лицо оплеухой. Тео даже не успел убрать ладонь с плеча Айзека — настолько внезапным было для него появление матери. Лейхи поднимает глаза, и Лиам видит, что он действительно плачет. Рейкен отпускает Айзека и кивает матери, даже не дотронувшись до щеки, словно ничего не случилось. Капли крови тонкими струйками стекают по его шее, впитываясь в воротник белого джемпера. И Лиам с ужасом догадывается, о чём сейчас думает Тео: «Это не отстирается». Боже мой, блядь… Данбар подскакивает на ноги и бросается к Тео, даже толком не зная, что собирается сделать. Закричать матами на Дарлин? «Хер тебе, а не машина, сука»! Оттащить Тео подальше от неё и Айзека? Чьи-то цепкие пальцы хватают Данбара за локоть. — Мейсон… — шипит Лиам. Он оборачивается, намереваясь мрачно велеть Хьюитту отвалить, но видит Стайлза. Стилински качает головой. — Нет, — резко говорит он, когда Лиам пытается выдернуть руку из его захвата. Данбар поражённо замирает на месте. Стайлз никогда прежде не говорил с ним в таком тоне. — В смысле… — Стилински моргает и переводит взгляд на уходящего Тео, — просто не лезь к нему сейчас. Не нужно. Стайлзу-то откуда знать, что нужно Тео?! Лиам с силой вырывается, едва сдерживаясь, чтобы не толкнуть Стилински. Виктория пугающе дружелюбно приглашает Дарлин в кабинет. Миссис Арджент ослепла, что ли?! Она вообще видела, что только что произошло?! Неважно, Лиам сможет поддержать Тео, в отличие от всех остальных, ведь Лиам как никто другой знает, каково это, когда близкий человек причиняет тебе одну боль. Родной отец обращался с Лиамом просто кошмарно. — Тео, твоя мать настоящая стерва! — кричит Лиам, догоняя его и сжимая ткань джемпера на его спине. Рейкен останавливается и замирает, словно вдруг полностью заледенел. Лиам судорожно выдыхает. Ему есть что рассказать обо всём этом: о насилии, об издевательствах со стороны тех, от кого и не ждёшь. Например… например… Лиам закрывает глаза и мотает головой из стороны в сторону, отгоняя воспоминания. Нужные слова не идут. Возможно, Лиаму только показалось, что ему есть что сказать. Облекать это всё в словесную форму мучительно. — Она… она не имела права так поступать, — шепчет Лиам. — У неё явно с проблемы с мозгами или что-то… — Хватит, — обрывает его Тео и резко поворачивается к нему. — Она может ударить меня хоть тысячу раз, и я всё равно буду любить её. Так что не смей говорить плохо о моей матери. А теперь, — губы Тео изгибаются в зловещей усмешке, — отъебись. Это слово, как выстрел, пригвождает Лиама к месту. Лицо Тео остаётся непроницаемым. Он кивает куда-то за плечо Данбара, мол, давай, иди. Лиам с ужасом замечает, что его взгляд сейчас ничем не отличается от взгляда Дарлин. И словно солнечное затмение погружает весь мир во тьму.