"Подснежники"

Айхан не знает, что это за человек и почему он так радуется их вертолёту. Не узнаёт он его и даже когда в бинокль присматривается, столь удачно припасённый Дугаром. Но — замечает бегущего следом и его уже узнаёт. — Давай к домику, — бросает Айхан, и они разворачивают вертолёт. Потому что, что бы тот человек ни сделал Волжскому — тот сам его обязательно догонит. И расправится. И вот спасать его от Гриши — Айхан точно не собирается. Где вертолёт сажать только? Сколько же снегу намело!.. *** Руслан болезненно щурится, но странный звук никуда не девается. За окном по-прежнему светло, но яркое солнце зашло. Он удобно так устроился на чём-то тёплом и мягком… А. Енисейский медленно поднимает глаза от предплечья, на котором он так уютно устроился, до лица Коли. Тот мирно и так забавно дремлет, что и случайно разбудить совершенно не хочется. Руслан беззвучно хмыкает и ухмыляется. Вот сейчас как ребёнок, точно-точно. Такого расслабленного и мягкого выражения лица он у Коли никогда не видел. И… Так. Мысль мелькает всего на пару секунд, но она настолько очевидная, что отрицать её Енисейский не станет. Я влюбился в тебя в начале этого года, — так Коля сказал? Так. А ещё, Я восхищался тобой последние десять лет. Нет, не должен Руслан своё отношение к нему резко переосмыслить после таких слов, не должен. Он и не переосмысляет особенно: совесть немного грызётся, всё же, к Коле он был всегда слишком резким. Впрочем, слишком резким Руслан был всегда и ко всем, так что… Да и совести у него почти никогда не водилось, эта мелочь — не в счёт. Колю же Руслан никогда не ненавидел. Он то отчётливо понимал, но продолжал цепляться к нему по любому поводу, потому что так было привычнее, так было проще… Проще, чем понимать, что ненавидишь сам себя. Для самого Коли совершенно не проще, оказывается. Енисейский прикрывает глаза и устраивается обратно. Коля он… тёплый. Для начала. И Коля он интересный — хотя бы потому что, по факту, Руслан ничего про него не знает. Только то, что о Сибирякове говорили другие, только то, что можно было где-то прочитать, только это вот вундеркинд, далеко пойдёт, самый молодой глава лаборатории. Это всё сейчас таким неважным кажется. Важное же то, что Руслан вдруг ловит себя на мысли, что Колю он хочет узнать. Если хочет, значит, стоит попробовать. Ведь, в первую очередь — Коля он очень тёплый. Руслан прижимается щекой к его руке и осторожно обнимает всего, а не как до того, только за руку цеплялся. Ведь, если он тёплый, то, может, у них хоть вместе получится вытравить из Руслана эту ледяную ненависть к самому себе. *** — А говорили, не приедете! — хмыкает Таня, когда замечает на пороге домика знакомые лица. Сначала её насторожил шум снаружи, потом и открывающаяся дверь — но вот гостям она обрадовалась. А они от картинки в гостиной растерялись, впрочем, там есть на что посмотреть. Вильгельм сидит на подоконнике и смотрит в окно: он Гришу ждёт. Рядом Лучиано ждёт своего мужа, потому что они вместе с Берхардом куда-то ушли. Что беспокоит Вильгельма, но не беспокоит Лучиано, который улыбается и снова тихонько повторяет, мол, вернутся они скоро. Это самая нормальная часть их компании. Дальше: Витя в обнимку с Настей на диване. Развалились так, как никому бы в голову не пришло лежать на диване, но обоим удобно, а трогать никто не рискует. Таня с Аней в кресле, потому что Анечка замечательно помещается у неё на коленях со своей кружкой горячего шоколада. Который они подпалили, но упрямо приготовили, так что в доме теперь как раз им так занятно пахнет. А ещё пахнет тем, что из скудного припаса еды на кухне пытается приготовить Костя, которому мешали Юра и дети, поэтому их выставили. Недовольный Татищев теперь сидит на ковре и… ну недовольно по сторонам смотрит. Дети рубятся в настольную игру, найденную где-то здесь, ведь электричества в домике так и нет, и телефоны давно сели. Руслан спит на Коле, уютно устроившись на том же ковре. Под в смысле вы знакомы?! и тогда почему вели себя, как будто друг друга впервые видите?! Айхан рассеяно переминается с ноги на ногу. — А мы… это. Нам сказали, вас спасать нужно? За его спиной тенью и Дугар маячит. — Присоединяйтесь, — тихонько замечает Аня. Она задумчиво помещает свой горячий шоколад, но уже точно приходит в себя после того вина. — Давайте остальных привезём, — предлагает Дугар. — И мандаринок захватите, — кричит им вслед Аня. *** — Вот… — Берхард медлит, указывая на цель, — хороший ёлка. Волжский поворачивается, придирчиво осматривает и кивает. — Хорошая. — Хорошая, — отзывается Шпрее. Они уже полчаса по-немецки переругиваются почему ёлка плохая или хорошая. Причём вот именно Григорию — они все нравятся, а эта — первая, которая устроила самого Берхарда. Потому что то «в дом не пролезет», то «слишком высокая», то «слишком пушистая», то «недостаточно пушистая»… Хорошо, что они догадались взять из дома топор. Нормальный он, этот Gregor. Псих, конечно, но у каждого свои недостатки. *** Ёлке рады все. Как и гостям, которые привезли из города что-то нормальное. И пускай тайной останется, откуда они достали оливье, селёдку под шубой и мандарины в Италии. Хотя. Мандаринов тут хватало в любом супермаркете, а всё остальное вполне можно распорядиться, чтобы приготовили. Новый год решили отмечать там, посреди сугробов и гор. За тридцатое декабря как раз и ёлку украсили, чем на чердаке нашли, так что она получилась у них стимпанковая: в проводах, гайках, шестерёнках и разных деталях… Спальные места за счёт того, что привезли вертолётом из города, стол накрыли. Тридцать первого вокруг него и собрались, загасили свет. Мигала починенная Настей винтажная гирлянда. — Так откуда вы ребёнка взяли? — тихо спрашивает Берхард. Они за столом рядом оказались. Случайно — неслучайно ли, кто знает. Стёпа как раз на коленях Вильгельма сидит, потому что он маленький, а стол всё же не самый удачный: не достаёт. — Это племянник Гриши, — невозмутимо отвечает Вильгельм. Что оставляет много вопросов: и почему на самого Вильгельма ребёнок похож куда больше, чем на Гришу. И почему любит его больше, чем своего дядю. Хотя объяснить было предельно просто: жена брата Гриши внешне похожа на Вильгельма. Вкусы на семью одни, что поделаешь. Поэтому Стёпа похож на мать, а не на мужа его дяди. Но Волжские хитро переглядывались и молчали, потешаясь за счёт этих подозревающих-не-знаю-что взглядов со стороны Тиборо-Шпрее. Телевизора, правда, не было. Так что придётся обойтись без привычного марафона новогодних ёлок, да и обращения Президента они не услышат. Или? В двери домика постучали.