***
Сон был беспокойным. Ещё темное где-то вдалеке небо плавно насыщалось алым цветом восходящего Солнца, расцветающего словно кроваво-красная герань. Первые лучи ударились о землю, поскользили по просохшим от дождя крышам и маленьким лужам на запутанных дорожках лагеря. Дома, улицы, деревья и люди: всё будто полыхало яростным пламенем в свете восходящей звезды, поливающей Землю бархатными красно-оранжевыми и холодными фиолетовыми всполохами. Его глаза под веками то и дело метались из стороны в сторону, тело, покрытое испариной, вздрагивало. Тяжелое дыхание разбавляло безмолвную тишину домика, в пробивающемся сквозь закрытые шторы свете можно было различить напряженное лицо пионера. Он продолжал изредка дергаться во сне, будто в своем кошмаре отбивался от неизвестных врагов. В сознании его крутились бешеным вихрем неведомые сюрреалистические картины и обрывки фраз, будто одно большое полотно воспоминаний распустилось на бесконечное множество обрывистых кусков. Все они закрутились в одном танце внутри его беспокойного сна, порожденные в уставшей голове чем-то иным, чем-то непонятным для человека. Сердце участило свой ритм, разгоняя кровь по охладевшему во сне телу, все более глубокие вздохи раздались в тишине раннего утра. Пионер вскочил на кровати, бешено хватая ртом воздух в попытке отдышаться. Пульсирующая в голове боль разносилась так же сильно, как и последние слова, будто услышанные им во время полета сознания, когда до пробуждения оставались считанные мгновения, но кружащиеся во сне обрывки успели сложиться в единую картину. Ты пойдёшь со мной? Семён медленно опустился обратно, возвращая голову на старенькую, давно потерявшую форму перьевую подушку и потратил несколько секунд, чтобы отдышаться. Как это всегда и бывает, отрывки из сна уже спустя мгновения ускользнули из памяти, оставляя после себя лишь чувство пустоты, знаменующее нечто далекое и важное, но уже забытое и ушедшее в прошлое. Пионер успокоился, поднялся, скрипя кроватью, и подцепил ногами резиновые тапочки. Руки дотянулись до ближайшей, валяющейся посреди другого хлама, тряпки, чтобы протереть с лица холодный пот. Он, покачиваясь, подошел к столу и завалился на деревянный стул, одергивая штору. За окном занимался рассвет. Из выдвижного ящика шкафчика на стол упали зажигалка с простым и незамысловатым названием "Москва" и потрепанная, прошедшая не через одни руки пачка сигарет "Шипка". Хотя об оригинальном названии болгарского творения напоминали лишь две последние буквы, на месте затертого рисунка и названия чьей-то легкой рукой были дописаны слова: "Братская могилка". Застоявшийся теплый воздух наполнился ядовитым сладко-пряным запахом ориентального табака. Семён уже и не помнил как и когда заполучил эту пачку, кажется она целую вечность передавались из рук в руки постепенно наполняясь всяким самопалом. Курить он не любил, как и наблюдать как это делают другие, впервые на это естественно подбил дух юности и непослушания. Однако парень был точно уверен что после сегодняшнего утра снова закинет пачку куда подальше и не достанет до конца смены. — Не выходи из комнаты, не совершай ошибку... Пионер медленно покачивался на стуле и хриплым голосом нашептывал всплывшее в голове стихотворение на манер песни, как часто любил делать и в другое время, постоянно забываясь и отвлекаясь, что доставляло окружающим некое неудобство. Впрочем, для себя парень давно решил что увлечение музыкой будет поважнее большинства ненужных советов, которыми его так старательно пытались засыпать. — ...зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку? Ловким движением ноги он выдвинул из-под стола небольшой зеленый бидон и зачерпнул железной кружкой кипяченой воды, в очередной раз поблагодарив самого себя за то, что раздобыл себе в домик кипятильник. Форточка в окне распахнулась, впуская свежий прохладный воздух. Солнце поднималось всё выше. — Вот тебе и доброе утро, последний герой...***
Уже на подходе к площади он услышал шум выстраивающихся на линейку пионеров, спустя несколько секунд показалась и сама разобщенная толпа, которую вожатые с разной степенью успеха пытались привести в хотя бы сколько-то подобающий вид. Старший отряд конечно же выделялся среди остальных своей дисциплиной, и не столько потому что всем хотелось смирно стоять и выслушивать речь вожатой, а сколько потому что статус обязывал подавать пример молодым товарищам, даже если они и не особо обращали на это внимания. Первыми приближающегося парня перехватили кибернетики, которые до этого так и кружились на одном месте, явно высматривая товарища на одном из подходов к площади. После короткого рукопожатия последовала напряженная речь Шурика, который явно не хотел выдавать своего волнения. — Семён, зайди к нам после завтрака. Разговор есть, — Саша несколько раз оглянулся по сторонам, Электроник пару раз кивнул, словно подтверждая слова друга, — Это насчет вчерашнего. Пионер не стал подвергать сомнению беспокойство друзей и ограничился кивком, соглашаясь. Сейчас бы он не позволил себе сказать им, что вчерашний разговор уже улетучился из головы, да и его суть не заинтересовала парня. Хотя проскочившая где-то мысль, что всё это может быть связано с аномалиями вчерашнего дня, с которыми он столкнулся напрямую, вселили некий интерес. Лавируя между снующими туда-сюда пионерами младших отрядов, Семён пробрался к своему месту в строю, кидая приветственные кивки знакомым лицам, выделяющимся из толпы. Уже на подходе он заметил две рыжие макушки, сияющие сигнальными маяками среди десятков мельтешащих вокруг людей. Он не спеша подошел к ним со спины, ласково приобнял Алису и тут же застыл, зачарованный её янтарными глазами, в которых теперь, когда она заметила его, отражались все чувства запертые в сердцах двух подростков. Она подарила ему легкую приветственную улыбку, едва заметную, но желанную и согревающую душу и тело. Семён уже так долго пытался вспомнить то самое слово, то чем можно описать все терзания души, причину этого странного биения сердца, этой странной легкости каждый раз когда он видит ее. Оно все крутилось где-то рядом, совсем рядом, но каждый раз когда он пытался протянуть до него руку — ускользало, как птица вырывающаяся из клетки. — Утречка. Они с умилением и какой-то засевшей глубоко ностальгией наблюдали как Ульяна забегала вокруг них, сверкая широкой улыбкой. Девочка так и норовила повиснуть то на руке Семёна, то на плечах, бегала вокруг пары пионеров и весело смеялась, сама не зная причины своему радостному настроению. Каждый день в этом лагере, наблюдая за своей юной подругой, Семён задавался одним вопросом: Разве ей нужна причина, чтобы быть радостной? Разве само начало нового дня, восход нового Солнца — это не поводы для радости? Вожатые и пионеры вокруг засуетились, линейка начиналась с минуты на минуты. Пионер поймал бегающую вокруг девчонку за рукав футболки и несколько раз ласково похлопал по голове. — Беги к себе. Из хрипящих громкоговорителей раздалась тромбонная мелодия, знаменующая начало. Словно по команде, на стройные ряды детей и подростков опустилась тишина, руки взметнулись к голове в пионерском салюте. Алое знамя начало медленно подниматься по высокому флагштоку, сопровождаемое десятками взглядов. Не отставая от остальной толпы, они продвигались к столовой, где уже раздавали завтрак. Кроме парочки странных взглядов со стороны вожатой и непонятной, метнувшейся на противоположной стороне площади тени человека, линейка для Семёна не запомнилась ничем примечательными. Новый день ознаменовал новые заботы, что не очень нравилось некоторым еще не проснувшимся пионерам, что, впрочем, не касалось Ульяны, которая продолжала скакать вокруг даже в тесной толпе. — Хватит носиться, рыжая. Не прикладывая никаких реальных усилий, чтобы остановить ее, Семён продолжал продвигаться к столовой. В людском потоке то и дело мелькали знакомые лица, дети бегали, смеялись и улыбались, будто весь мир сейчас для них был сосредоточен лишь в этой самой точке и все остальное было просто не важно. Не было за пределами этого мира никаких проблем и переживаний. И разве они не имели на это права? Семён в очередной раз удивился возникшим в голове мыслям, приходящим в последнее время все чаще, появляющимся как будто совершенно случайно, что не мешало им занимать всю голову раз за разом. — Не умеете вы, товарищ, людьми командовать, — Ульяна сделала очередной оборот вокруг пары пионеров и остановилась перед Семёном, вышагивая теперь спиной вперед, — А вот если бы ты конфет из столовой позаимствовал и мне отдал, я бы, может, и посговорчивее была. Она улыбнулась во все тридцать два и снова замельтешила вокруг. — А ты не обнаглела, мелочь? — Парень оторвал глаза от суетящейся рядом подруги и уставился на дверь столовой, приближающуюся с каждым шагом, — Да и не солидно это порядочному пионеру конфеты из столовой... Толчок в спину не дал договорить, пара секунд и красноволосая девчонка вскарабкалась по нему наверх и уселась на плечи, размахивая ногами и руками. Отблески солнечных лучей отражались и блестели в её ярких волосах, выделяя рассыпанные веснушки на загорелом девичьем лице, освещенном улыбкой. — Вот это вид! Она начала хохотать и уже кричала что-то друзьям из младших отрядов, явно хвастаясь положением. Семён тяжело вздохнул, за пару секунд поймал её дрыгающиеся ноги и прижал к себе, во избежание травмоопасных ситуаций, потому что и такой опыт уже имелся. Наблюдавшая за всем этим Алиса только легонько улыбалась, вышагивая рядом с парнем и взобравшейся на его плечи подругой. Он повернулся к ней и так же легко, скромно улыбнулся в ответ, когда их руки будто бы невзначай соприкоснулись, так близко они шли. — Какая-то ты грустная с самой линейки, — Семён внимательно посмотрел ей в глаза, пытаясь найти в них ответ на еще не заданный вопрос, — Ничего не случилось? Девушка вздохнула и закатила глаза, легким движением разглаживая немного мятые края юбки, подрагивающие при каждом шаге. — Да линейка сама и запарила. Надоело одно и тоже каждый день. Они были уже в нескольких шагах от крыльца столовой, на котором столпилась очередь пионеров. — Да ладно тебе, смотри какой сегодня день хороший, — пионер задрал голову и взглянул не небосвод, не обращая внимания на мельтешащие перед глазами красные локоны, — Посмотри только какое небо сегодня. А небо и правда было одновременно и простым и особенным, каким бывает, кажется, только в этих краях. Хотя, конечно и это не более чем самовнушение и попытка придать этому месту еще больше значения. Но разве это плохо, смотреть на небо и восхищаться его глубиной и размахом. А небо это было таким, что раз посмотришь и не сможешь оторваться. Раз поднимешь голову от бесконечной земной суеты на эти неспешные серые облака, на эту бесконечную синюю даль и не поверишь своим глазам. Не поверишь что все это так свободно и безразлично течет само по себе, и плевать ему на всю эту земную жизнь. Не поверишь что ты сам, придавший своей жизни столько смысла, окажешься ничем перед этой огромной бездной. Остановишься вдруг и подумаешь, что нет в мире ничего кроме этого неба. Если повезет — приглядишься и увидишь еще едва заметную яркую утреннюю звезду. А тут и облака: слоистые, кучевые, перистые — ползут себе не смотря ни на что. И только пара соек, чирикая, пролетит на фоне этого неба, словно только они и имеют право бороздить эту даль. — Да, красиво, — Бросила девушка как-то просто и безразлично, не уделив небу и пары секунд, что не ускользнуло от внимательного взгляда пионера. Вот двери столовой распахнулись и перед ними, открывая проход в шумное помещение.***
В основном их традиционно сложившийся совместный прием пищи прошел, как обычно, за исключением мелкого паренька который по какой-то глупости занял их стол, впрочем, одного взгляда Алисы хватило чтобы он пропал без следа. Звуки голосов и гремящей посуды не собирались затихать ни на секунду. Пока две подруги о чем-то тихонько переговаривались, медленно потягивая чай, Семён обводил взглядом большое помещение столовой, в который раз натыкаясь глазами на многочисленные плакаты, жужжащие над потолком лампы, покрытые кафелем стены. Уже отпечатавшиеся на самой глазной сетчатке виды снова и снова вызывали забвенный трепет где-то в глубине сердца, что было еще одним из чувств, которое он не мог для себя объяснить. Он лишь понимал, что ему нравится это место, нравятся эти люди, и все это хотелось завернуть в какой-нибудь бесконечный поток реки и плыть по нему, не останавливаясь и не боясь, что столь дорогое время без следа пройдет, оставив после себя лишь далекие воспоминания. Он продолжил лениво скользить взглядом по знакомым лицам, непроизвольно наткнувшись на вожатую, которая сейчас отсчитывала кого-то из младших отрядов. Несколько секунд пристальной фокусировки — нет ничего странного в её поведении. Сейчас Семён с каждой секундой все больше убеждал себя, что все вчерашние события были лишь воображением уставшего сознания, быть может они вообще приснились в эту беспокойную ночь. Где-то сбоку мелькнули золотистые косы — Славяна спешила к столику с подносом в руках. Её раскрасневшееся лицо, пышущее жаром тело и часто вздымающаяся грудь напомнили, что она была помощницей вожатой и совсем недавно наверняка скакала по столовой, помогая поварам и дежурным. Она проскользила между столиками словно валькирия, одаривая белоснежной улыбкой каждого встречного. Слегка растрепанные волосы, не застегнутая верхняя пуговица рубашки, небрежно повязанный галстук — такой она редко показывалась перед людьми, только её любовь к труду могла побороть её стремление к безупречности. — О, смотрите, — Пионер указал подругам в направлении еще одной знакомой девушки, — Ленка сейчас в обморок упадет от страха. По какой-то случайности девушка с фиолетовыми волосами попала за большой стол, и она явно была не очень рада окружающей толпе. Спустя ещё пару минут младшая рыжая покончила со своей порцией и начала яростно вертеться на стуле, привлекая недобрые взгляды вожатых. — А давайте сегодня куда-нибудь вместе сходим, — Ульяна вытянула руки на столе и уткнулась в них лицом, изнывая от скуки, — На пляж, например! Девочка вскочила, заглядывая в глаза друзьями и явно ища там одобрения, даже если идея была совершенно спонтанной и появившейся только от скуки. На лице Алисы отразилась смиренная усталость, она закатила глаза и протянула руки к голове подруги, поправляя выбившиеся из косы пряди. — Да мы, итак, целыми днями вместе, — Она бережно, стараясь не зацепить спутанные волосы пригладила непослушную прическу подруги, — А ты на пляж хочешь в самую жару... — Ну давай на пляж! — Красноволосая девчонка опять завертелась, дергая подругу за рукав и бегая взглядом межу ней и сидящим на противоположной стороне Семёном, — На пляж хочу! Её волосы опять растрепались, она стянула две резинки и остатки кос распались, свисая теперь перед лицом девочки. — С вами хочу... — Она сказала это как-то скромно, но с присущим задором и улыбкой. Алиса устало, но добродушно улыбнулась и перевела взгляд на парня, ответившего ей той же улыбкой, ставшей для них чем-то личным. — Ну на пляж так на пляж, после обеда тогда. Пионер откинулся на стуле, закинув руки за голову, и довольно зажмурил глаза, предвкушая еще один спокойный летний день. Когда завтрак закончился, Семён, как и обещал, направился в здание кружков на встречу с парой обитающих там "изобретателей", как их нередко называли в лагере. Убежавшая раньше всех Ульяна уже наверняка носилась где-нибудь по футбольному полю, но точно заверила что не опоздает на назначенную встречу. С Алисой парень расстался на пороге столовой, девушка задорно подмигнула и сказала, что он точно знает где её искать. И на этот счет Семён не сомневался, в лагере было не так много мест, где рыжая пионерка любила проводить время. Сухой ветер гнал по мощеным дорожкам пыль и опавшие листья, нависшее над горизонтом Солнце уже опаляло лагерь жаркими лучами, но свет его остался всё таким же холодным и безразличным. Пионер быстрым шагом, укрываясь в тенях деревьев, дошел до площади и остановился возле большого постамента. На сером бетонном основании неизвестно кем были криво нацарапаны буквы: "ИПВ-3". Генда своего положения не изменил, все так же смотря вдаль, хотя Семен невольно подумал, что на фоне всех странностей и случись что с символом лагеря, это не вызвало бы особого удивления. Пионер медленно повернулся, прислонился спиной к еще холодному бетону и пробежался взглядом по главной площади Совёнка. На лавочках, в тенях укрываясь от начинающейся жары, сидели пионеры разных возрастов и отрядов. Те, что помладше бегали и плескались водой из небольших умывальников, установленных по бокам, за что то и дело получали замечания от снующих через площадь к административному корпусу вожатых. Пионеры постарше в основном конечно же были представлены парочками, скромно, но без излишней стеснительности обжимающимися в дальних краях. Вот она — юность. Семён в очередной раз задумался о невероятной ценности этого места, о том, что оно уже заняло так много место внутри него, отпечатываясь каждым мгновением в самых глубинах души, куда редко доставал свет из обычной, повседневной жизни. Вот сидит паренек и нашептывает что-то этой девчушке с косичками, она только улыбается, скромно так и нежно поглаживает его по руке. Разве не имеют они права наслаждаться этим днем? Разве прожигают они это время зря? Может, после лагеря они и не встретятся больше никогда в жизни, но разве это значит, что их это увлечение друг другом не имеет смысла, не может существовать? Пионер немного вздрогнул, с удивлением подумал про себя: откуда же лезут все этим мысли? Неужели демон нашептывает из-за собственных страхов, влекомых его собственными чистыми чувствами к этому месту. А могу ли я сам даже думать о таком? Я право имею наслаждаться этими длинными днями, этим местом и этими людьми? Нахожусь ли я на своем месте? Он потряс головой и едва заметно улыбнулся. По небу плыли медленно и размеренно огромные облака, то и дело заслоняя холодное свечение звезды. Флаги, возвышаясь даже над памятником, трепались легким ветром. То там, то тут — звуки жизни наполняли лагерь и эхом доносились до площади. Жизнь цвела, как майская сирень после ночного дождя, скидывая с себя днем капли воды, поблескивающие на Солнце. Семён зажмурился на секунду и опять пробежался взглядом по площади. Дети всё так же бегали друг за другом, парочки обнимались и только лишь одинокая фигура, больше напоминающая тень, мелькнула где-то на краю зрения. Он быстро повернул голову, но не застал ничего, кроме качающихся на ветру деревьев и пышных зеленых кустов. Побитое, будто видевшее не один бой, но все еще крепкое на вид здание кружков снаружи встретило его тишиной. Быстро подскочив по низеньким ступенькам, пионер без приглашения открыл дверь и вошел в обиталище кибернетиков. В помещении он сразу почувствовал запах гари и чего-то напоминающего смесь флюса и канифоли. Несмотря на открытое окно, в помещении над потолком стелился едва заметный глазу дымок, пара инженеров сгорбилась за каким-то прибором возле стола. Из кассетника, стоящего рядом с новеньким "Корветом" доносился бодрый голос "Доктора" Кинчева в песне "Энергия" из одноименного альбома. Неподалеку, рядом в валяющимся на столе корпусом модели турбовинтового самолета, пионер приметил тот самый радиоприемник, про который вчера рассказывали кибернетики. Сами они, заметив вошедшего парня отвлеклись от работы и отошли от стола. Шурик слегка наклонил голову, приглашая товарища пройти дальше, Электроник подскочил и протянул руку для нового приветствия, но едва заметив измазанные в чем-то черном лицо и руки пионера, Семён только похлопал блондина по плечу и за несколько шагов пересек помещение, усевшись на скрипучий табурет. — Ну, чего у вас там? Товарищи как то нервно переглянулись, на что Семёну только захотелось закатить глаза. Шурик подтянул ногой стул, подвинул на столе банки с какими-то жидкостями и сцепил руки в замок, несколько секунд над чем-то напряженно раздумывая. — Дело серьёзное. Сначала выслушай, а вопросы потом задашь, если будут. Семён кивнул, теперь уже полностью уловив нервозный настрой соотрядцев. Шурик стянул очки и устало потер глаза. — Ну для начала насчет того, о чем мы говорили вчера, — он кивнул в сторону радиостанции, — Мы с Серёгой подумали вечерком и пришли к выводу, что сигнал кто-то глушит, причем кто-то очень серьезный, точно не любители. На пионеров опустилась тишина, разбавляемая лишь тиканьем часов и завыванием ветра под крышей здания. — Это ещё ладно, можно было бы забить и не разбираться, но Эл сегодня подслушал разговор вожатых... Что-то очень странное происходит, — Саша кивнул своему другу, чтобы тот сам продолжил рассказ. — Ну да, я сегодня рано утром на рыбалку шел, так вот возле столовой две вожатые стояли, младших отрядов вроде, — пионер на секунду задумался, но тут же встрепенулся, — Да неважно, короче. Важно то, что одна другой сказала. Как я понял, еду и другую провизию в лагерь уже несколько дней не подвозят, а связаться с центром не получается, потому что телефон у них в корпусе работать перестал. Электроник прервался и передал слово другу. Шурик посмотрел в сконфуженное лицо Семёна и продолжил. — Заметил ведь, что одно и тоже в столовой дают уже несколько дней, так еще и порции все меньше становятся, — Семен заторможенно кивнул, пытаясь осмыслить поступающую информацию, — Ну а теперь вспомни что я вчера говорил. В помещении снова воцарилась тишина. — Да ну чушь какая-то, что же такого случиться могло? Кибернетики переглянулись, Шурик с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула и отвел глаза к чертежам и схемам на стене комнаты. — Вот и мне хотелось бы знать... Спустя четверть часа атмосфера в кружке стала более расслабленной, комнату опять наполнила музыка, льющаяся из старенькой "Весны". Алису теперь сменила кассета с альбомом "Белая ночь" небезызвестной группы Форум. Кибернетики вернусь к работе, изредка переговариваясь между собой, Семён наблюдал за бегущими по небу облаками через окно, раздумывая над полученной от товарищей информацией. Ну и дела... И что бы всё это могло значить? А если к этому добавить еще и... Да нет, это точно лишнее. В конце концов, ничего страшного произойти не могло, да и лагерь бы точно эвакуировали. Не стоит накручивать... — Ну может же быть всё это простым совпадением, да? Шурик оторвался от спайки дорожек на плате и призадумался. — Ну, всё возможно, конечно. В теории мы можем это и сами проверить, если соберем усилитель для антенны, — он несколько неуверенно пробежался взглядом по разбросанным вокруг деталям от электроники, — Но для этого нужно больше материала. — А достать его точно можно под старым лагерем, там такого должно быть навалом, — Электроник тоже оторвался от работы и вздохнул, оттирая со лба размазанную канифоль, — Ну или можно подождать... А, точно, я же не все рассказал — судя по тому же разговору вожатых, они на Барже хотят кого-то отправить то ли к Гречаной, то ли сразу к Тимашёвску. — Да, не зря мы над Волгой то кряхтели, — с нескрываемым удовольствием Шурик ещё несколько секунд продрейфовал в воспоминаниях и вернулся к работе. Семён пошарил по столу, стряхивая пыль с наваленного хлама и выудил из-под деталей относительно свежую газету. — Ну вы мне списочек то накидайте, я может быть и сбегаю. Кибернетики синхронно подняли головы и с сомнением уставились на друга. — А ты поймешь то? — А вот тут не надо! Мы на уроках труда радио только так разбирали и собирали, — Семён с напыщенной уверенностью развернул газету, но под вопросительными взглядами товарищей поежился, — Ну, более-менее... Время бежало секунда за секундой, пионеры расслаблено проводили время, занимаясь каждый своим делом. Семён перелистнул страницу шести копеечной "Советской культуры" и уткнулся в напечатанный большими жирными буквами заголовок: Письма о перестройке. Пионер с нескрываемым раздражением вздохнул и прислушался к разговору товарищей. Электроник, как всегда любивший это делать, сетовал на старый паяльник и втолковывал другу прелести зарубежной культуры. — Слышал, в Америке книга новая в прошлом году вышла, что-то про нанотехнологии. Вот бы съездить туда, посмотреть что да как... Шурик, казалось особого внимания на слова друга не обратил и продолжил разбирать детали, но Семён почему-то, во многом неожиданно для себя, зацепился за фразу товарища. — Чего ты всё Америка да Америка.... Дома тебе что-ли не сидится? Изобретаете вон всякое тут вот и изобретайте, нечего шататься. — Да уж... Ну а чего, помечтать нельзя? — Электроник плотно скрутил провода, подцепил жалом припой и вернулся к работе. — Да разве это мечта? Человек должен о чем нибудь значительном мечтать, о чем-то таком, ну... Чтобы и рассказать о мечте не стыдно было. Есть у тебя такая мечта, а? — Ну не знаю... — Электроник был сосредоточен на работе и не особо вслушивался в слова гостя. — Не знаю, не знаю... — Семён снова перелистнул газету и пробежался взглядом по развороту, — Ты вот, Серёга, по каким принципам в обществе существуешь? — Чего-чего? — Электроник резко поднял голову и начал размахивать горячим паяльником прямо рядом с Семёном, за что и получил скруткой газеты по голове. Спустя еще полчаса Семён окончательно и уверенно захлопнул газету и начал искать глазами новое развлечение. Солнце на улице поднялось уже совсем высоко, и уже скорее стремилось к зениту. Пионер обратил внимание на корешок книги под завалами коробок на одной из полок шкафа, парень вытянул её и отряхнул обложку от пыли. "Конец вечности" Он несколько секунд мысленно погонял название, пытаясь понять, с чем оно ассоциируется. Вопрос назрел сам собой, появившись в голове совсем внезапно. — А может быть, что наш мир это... Ну, чья-то симуляция? Что он нереален? Шурик перестал копаться в большой коробке, набитой электроникой, выпрямился и задумчиво прикрыл глаза. — А это уже философский вопрос какой-то, — он легко улыбнулся, подорвался с места, схватил из угла белое ведро и скинул туда весь ненужный мусор, в виде каких-то оборванных проводов, поломанных плат, расколотых пластиковых корпусов и всего прочего, — Но я бы сказал, что вероятность этого больше, чем то, что все наши нарисовавшиеся проблемы это просто совпадение.***
Спустя еще несколько минут пионер покинул душное помещение и неспешно направился к главным воротам лагеря. Летний ветер гнал по небу всё те же пышные облака, Солнце нещадно сжигало всё, до чего могло дотянуться. Парень со счастливой улыбкой, несмотря на все последние странности, дошел до выхода и скрипнул створкой ворот. С горячего металла продолжали сыпаться остатки краски. Он вышел на остановку, на отдающий жар асфальт и остановился, залюбовавшись открывшимся видом. Огромное поле, пересекаемое лишь опорами ЛЭП, покачивалось, словно живое, на ветру и веяло чем-то таким простым и родным. Пионер раскинул руки, отдаваясь завывающему в бескрайних далях ветру и закрыл глаза. — Свобода... Небосвод заполнили низкие, белоснежные облака, мерно крадущиеся в известном только им направлении, провода пошатывались на ветру и отбрасывали качающиеся тени на огромное поле. Живые, яркие зеленые кусты колыхались в такт всему полю, и конечно же далекий лес был завершающим штрихом в этой картине, будто написанной каким-то неведомым художником. Семён расслабленно выдохнул и зажмурился от летящей на очередном порыве пыли, на самой границе видимости мелькнуло что-то маленькое. Пионер сам, словно на рефлексах, закрылся рукой от ветра и в несколько шагов достиг маленького клочка бумаги, едва не улетевшего вниз по дороге. Он с некоторым недоумением развернул листок и вгляделся в написанный текст. На одной стороне был выведен набор цифр: 28-2-9-23-26-6/32-33-6-32-15-11/24-11-25-5-6 и буквы К+ВЖН+ЗАМ. Пионер перевернул листок и обнаружил на обратной стороне одно слово, написанное ровными заглавными буквами: ОБЕРЗИММЕНТАЛЬ Несколько раз повертев листок в руке, парень потянулся в нагрудный карман и достал оттуда вторую находку, обнаруженную вчера вечером в одной из книг. Не нужно было обладать почерковедческими навыками, чтобы определить, что надписи на двух листках были сделаны одним человеком. Семён в который раз за день тяжело вздохнул, чувствуя, что загадки начинают только прибавляться.