Балтимор. Штат Мэриленд.
Ганнибал Лектер.
Февральское утро началось с белого неба, мелодичного хруста льда и редкой крошки снежинок, усыпающей кутающихся в пуховики прохожих. Балтимор дышал прозрачным холодом, облачившись в серые оттенки, точно в кардиган со сложным узором из промёрзших улиц и чернильных брызг из машин и людей. Деревья и дома утопали в ледяной стихии, и среди монохромного однообразия мягко выделялось бежевое пальто Ганнибала. Однобортное, шерстяное, с добавлением кашемира и тёплого меха норки. Оно идеально сидело на статной фигуре, подчёркивая безупречный вкус известного психиатра. Доктор Лектер уверенным шагом направлялся в сторону ателье, где его ждал готовый заказ. Новый деловой костюм и планируемый званый ужин занимали его всё утро, но одна маленькая деталь оказалась способной нарушить плавный поток мыслей, вдребезги разбив их логический строй. Этой деталью оказался сладкий аромат печёного яблока, что принёс небольшой порыв ветра. Ганнибал глубоко вдохнул, останавливаясь посреди дороги и не замечая смешавшихся с однородностью улицы серых прохожих. Казалось, никто, кроме него, не чувствовал божественного экстракта, проникающего с молекулами кислорода прямо в кровь. Перед глазами рисовался образ невинного омеги, который звал его, маняще шепча: «Как насчёт игры в прятки, доктор Лектер? Способны ли вы найти меня? Я приготовил для вас сюрприз». Опасная тьма, что мирно клубилась внутри Ганнибала, яро возжелала откликнуться на прельщающий зов стремительным пожаром. Таким, что уничтожает жизни, плавя в смертоносных объятиях слабые, но вкусные сердца. Ганнибалу пришлось ненадолго прикрыть веки, чтобы успокоить разбушевавшиеся охотничьи инстинкты, концентрируясь исключительно на ровном сердцебиении. В этот же момент очередной порыв ароматного ветра ударил по обонянию с такой силой, будто омега находился рядом и настойчиво требовал внимания. Недоступные взору пальчики смело коснулись сомкнутых губ Ганнибала. Они казались слаще и изысканнее всего, что он когда-либо ел. Таинственнее утопленной в арманьяке садовой овсянки. И если бы сей шедевр попал в его руки раньше, от него бы не осталось и следа: всё бы насытило внутреннего гурмана Ганнибала. Он бы почтил жертву по всем эстетическим канонам, но… Сладкие нотки неожиданно раскрылись подобно разрезанному вилкой яблоку, оставляя на кончике языка привкус тёплого пепла. Это мигом остудило пожар Ганнибала, переводя стрелки внутреннего компаса с изысканного ингредиента на… Истинную пару. Где-то неподалёку прошёл не просто вкусный омега, которого хотелось убить и подать главным блюдом на стол. Не просто невинный человечек, которого хотелось долго смаковать, держа в подвале столько, сколько выдержит его хрупкое сердце. Нет, где-то рядом находился Истинный партнёр Ганнибала. Яблочно-пепельный аромат, постепенно раскрывшийся вторыми нотками, не мог лгать. Это меняло всё. В их мире давно привыкли, что есть союзы между альфами — вне зависимости от пола ведущими в паре, дающими энергию и покровительство, с рождения имеющими огромный резерв, внутреннюю силу и привилегии, — и омегами, — вне зависимости от пола ведомыми в паре, принимающими энергию, с рождения имеющими тонкую и хрупкую энергетическую структуру, — и это стало обычным. Привычным. Влюбиться, построить семью, быть счастливым. Или разойтись через год, найти другого партнёра, попробовать ещё раз. Все так делали. Но природа, Вселенная, нашла подход к тем, кто видел и чувствовал глубже. Как насчёт Истинных пар? Серьёзной связи двух душ, что договорились о союзе перед рождением. Как насчёт начать с принятия связи, а не с химии тела — влюблённости и прочего, что испытывает человек? Довольно романтично, на первый взгляд, когда живёшь и знаешь, что в мире есть только один человек, чей запах раскроет уникальные вторые ноты только для тебя. Романтично, но в суровой реальности не каждый готов столкнуться с этим, особенно если вовсе не собирался ждать или искать свою пару. И в такие моменты внезапно появившаяся связь становится испытанием на доверие к замыслу свыше и выбору души. Но разве Ганнибал мог упустить такой шанс? Шанс, который для его тёмной нечеловеческой части являлся такой же редкостью, как огненный смерч, лунная радуга или вулканическая молния для человечества? Нет, ни в коем случае! Природное любопытство взяло верх и отстранило зависшего Ганнибала от планов на ателье, развернув в диаметрально противоположную сторону. Туда, откуда дул ветер, вновь неся за пазухой манящий аромат. Теперь Ганнибал уверенно шёл по улице, следуя яблочному путеводителю. Мимо мелькали знакомые дома и магазины Балтимора, со скрежетом по обледенелым лужам проезжали грязные машины, и Ганнибал, дойдя до нужной точки, неприязненно поморщился. Местом встречи оказался спрятанный в торце торгового центра низкий магазин одежды. В эту часть города Ганнибал никогда не ходил, предпочитая шумному оплоту дешёвой пищевой отравы фермерские продукты и охоту. И расположение магазина казалось странным. Обычно люди строили заведения на виду, чтобы как можно больше покупателей могли их заметить, а тут… Но всё это перестало быть важным, когда Ганнибал зашёл внутрь. Тепло и уют обнимали с порога, мягкий свет привлекал спокойствием, а приглушённая классическая музыка расслабляла. Магазин больше напоминал хорошо продуманный бутик, чем дешёвый плевок жадности и алчности. Некоторые модели вязаных свитеров и удачных модных комбинаций с немаленькими ценниками вызывали уважение и интерес, ведь омега зашёл сюда, а значит, имел неплохой вкус. Хотя лучшей одежды, чем сшитый на заказ костюм-тройка, яркий галстук с рисунком пейсли и идеально подобранный под него паше, в мире самого Ганнибала не существовало. И если его пара — мужчина, это удвоит любовь к подобным вещам, ведь забота о партнёре предполагает качественные и изысканные подарки. Ганнибал поздоровался с охранником и прошёл вперёд, внимательно осматривая длинное помещение и прислушиваясь к густому яблочному аромату. Магазин радовал небольшим количеством посетителей. Кое-где мелькали пальто и куртки, а в глаза бросилось нестандартное расположение некоторых витрин, в частности аксессуаров, и… Ганнибал не успел додумать, что следовало за «и», когда уловил ещё один запах — тяжёлый, отдающий терпкой ореховой скорлупой. Он явно принадлежал возбуждённому и опрометчиво засёкшему свободного омегу альфе. Кажется, здесь находился новый претендент к доктору Лектеру на званый ужин в качестве сочного мясного рулета с черносливом под красное каберне-фран. В грудной клетке растёкся демонический жар, успешно поглотивший чёрным коньячные радужки. Ганнибал двинулся дальше, напоминая скалящегося волка, небрежно цокающего когтями по корке льда. Его напряжённая осанка выражала высшую степень несогласия с тем, что происходило. Он чувствовал охоту. Рука в кармане пальто сжалась, потеряв на долю секунды свойственный людям бледно-розовый цвет. Желание проехаться тёркой по щеке того, кто посмел обидеть его омегу, только усилилось, когда едва заметная тревога в воздухе превратилась в горькую панику. Этого хватило, чтобы на чистых инстинктах Ганнибал подошёл к удивительно пустующим примерочным, где за единственной задёрнутой шторой слышалась подозрительная возня. Кислый запах страха окутал лёгкие, а задушенный всхлип заставил Ганнибала бесшумно открыть занавеску, погружаясь в смесь животной жажды и отчаяния. Омега, которого крепко держали поперёк груди, приставив к беззащитному горлу лезвие ножа, удивлённо взглянул на Ганнибала через зеркало. В сине-зелёных глазах на мгновение отразилась искра неприкрытой злобы, прежде чем она сменилась на нечто жалобное и правдоподобно испуганное. Необычная реакция зацепила. Ганнибал обязательно изучит её чуть позже, когда останется наедине с собой. Сейчас же он не колебался. Его тело работало быстро, точечно нанося болезненные удары в уязвимые точки неудавшемуся насильнику. Узкое для потасовки пространство и эффект неожиданности сыграли свою роль: из примерочной нашкодившим котом вылетел не успевший опомниться темнокожий мужчина с окровавленным ножом-бабочкой в руке. Альфы встали друг напротив друга, словно два хищника, готовые при первой возможности вцепиться сопернику в глотку. Тёмные глаза незнакомца, подёрнутые тонкой белковой плёнкой, взирали с животной ненавистью на непонятно откуда взявшегося Ганнибала. В серебряном лезвии мигнул всё ещё человеческий, но не менее опасный образ Лектера, что нарочито спокойно загородил примерочную, защищая жизнь и честь хрупкого омеги. Тот, съехав на пол, отчаянно жался к зеркалу, пытаясь слиться с гладкой поверхностью и зажимая рукой неглубокий, судя по количеству крови, порез на шее. — Прошу прощения, — с открытой неприязнью начал мужчина, жадно слизывая розовым языком рубиновые капли с поверхности ножа, — не знал, что эта сучка уже занята. От грубых слов и непростительного действия линия челюсти Ганнибала напряглась, скулы заострились, а аристократическое лицо превратилось в ледяную маску. Он бы затолкал грубияна в раздевалку и с удовольствием научил хорошим манерам, но раненый юноша, прижимающий колени к груди, останавливал от столь скорого и простого возмездия. — Не думаю, что оскорбление невиновного человека хоть как-то оправдывает ваш грязный поступок! — холодно отозвался Ганнибал, небрежно одёргивая светлые рукава пальто. — Скорее характеризует вас как слабое, потворствующее низменным желаниям существо. Перехваченный поудобнее нож свидетельствовал о задетом эго. Покрытая белёсой плёнкой тёмная радужка вмиг прояснилась, и мужчина выпрямился, переставая напоминать тупое ощерившееся животное. Где-то в глубине хладнокровных глаз Ганнибал уловил нечто знакомое: перед ним стоял состоявшийся на кровавом поприще хищник. Убийца, наивно считающий себя выше людского общества, но ещё не знающий, кто на самом деле стоит во главе пищевой цепочки, где ему самое место в мясном рулете. — Могу ответить тем же, ведь вы пришли сюда по тому же следу, что и я. Какие низменные желания руководили вами? Или это вопрос чести, кто первым вскроет горло беззащитной дряни, которая не в состоянии купить маскировщик запаха? — Темнокожий альфа цедил пропитанные неприязнью и скрытым бешенством слова, убирая оружие в карман кожаной куртки. Он казался спокойным, излишне сконцентрированным, и Ганнибал напрягся, готовясь к нападению. — Не хотите примерить аксессуар? Чокер или браслет на выбор. Хочу сделать вам подарок за вашу смелость и безрассудство. Вместо складного ножа в руке показался моток тонких струн с серебряными утяжелителями на концах. Они остро заблестели на свету, и Ганнибал легко представил, как любая из них может в считанные секунды перерезать горло или запястье даже сквозь одежду. — Пожалуй, воздержусь от подобных аксессуаров. Предпочитаю им галстуки и запонки, — как ни в чём не бывало ответил он, чувствуя вибрирующий жар на запястьях от невидимых цепей. Ему хватит времени, чтобы уклониться от атаки и сломать грубым захватом цепи несколько шейных позвонков. Вот только что делать с омегой, который увидит в нём нечеловеческое начало? Насколько глубокую пропасть он создаст между ними? Стоит ли оно того? Ганнибал внимательно следил, как длинные пальцы умело раскрутили свистящие в воздухе струны, но применить не успели: мимо примерочной вовремя прошёл охранник, предупреждающе взглянув на недружелюбно настроенных мужчин. И чернокожий альфа поспешил ретироваться, бросив напоследок многообещающее: — Мы ещё встретимся. Ганнибал остался стоять рядом с раздевалкой, коротко уверив стража порядка, что вопросы улажены и он желает продолжить примерку. Внутри он надеялся, что омега сейчас не воспользуется шансом, чтобы сбежать, и у них будет возможность поговорить наедине. Когда охранник ушёл, Ганнибал с облегчением повернулся к юноше, благодаря судьбу за удачное стечение обстоятельств. Только сейчас он отметил, что яркий, кричащий аромат испарился, оставив вместо себя тонкие пепельно-яблочные нотки. Это нежное сочетание показалось естественным и идеально подходящим сидящему на полу омеге. Юноша? Нет, Ганнибал ошибочно принял его за хрупкого подростка. Но ни на первый, ни на второй, ни на какой другой взгляд ему не удавалось определить возраст привлекательного молодого человека. На застывшем от напряжения лице плавной линией изгибался мягкий край нижней челюсти. Плотно сомкнутые губы и едва заметные скулы придавали ему определённой свежести, которой обладают люди, недавно переступившие границу зрелости. А копна крупных, цвета тёмного шоколада кудрей идеально завершала едва ли не самый безгрешный образ, который Ганнибал когда-либо видел. А повидал он в жизни достаточно. Омега отстранённо смотрел куда-то мимо Ганнибала, избегая зрительного контакта. На бледной коже между бровями залегла складка недоверия, а меж пальцев сочилась и призывно блестела сладкая кровь. — Прошу простить мою возможную нетактичность. — Ганнибал расстегнул пуговицы серого пиджака и присел перед вздрогнувшим незнакомцем. — Не трогай меня! — зло процедил тот. Полный лёгкого отчуждения взгляд окрасился в гнетущий презрением посыл, что вполне естественно после неудачной попытки изнасилования. Ганнибал отметил, как удивительного цвета сине-зелёные глаза потемнели до глубокого морского оттенка, а на дне круглых зрачков заплескалось скрытое замешательство. — Ш-ш, тише. У тебя нет причин бояться или ненавидеть меня. Я доктор. Доктор Ганнибал Лектер. Как ты себя чувствуешь? — Тихими, но твёрдыми словами, пропитанными стальной уверенностью и долей умело вложенного волнения, он попытался успокоить переволновавшегося омегу. — Как я себя чувствую?! — Тот с минуту кусал щёку изнутри, нервно рассматривая обеспокоенное лицо напротив. Ганнибал чётко ощущал тяжесть недоверчивого взгляда, пока омега что-то не разглядел в нём. Именно на дне просящих о доверии глаз, ведь Ганнибал смотрел так, как, кажется, никто в похожей ситуации не смотрел. Взглядом, лишённым похоти и желания то ли изнасиловать, то ли убить. Или сделать и то и другое одновременно. — Обещаю, что не обижу тебя. Мне нужна минута, чтобы осмотреть порез и удостовериться, что у тебя нет опасных для жизни повреждений. Та энергия, что тёплыми волнами исходила от Ганнибала, не подавляла, но, похоже, злила спасённого омегу. Поэтому Ганнибал планировал действовать осторожно, чтобы липкий слой отвращения к нему постепенно исчез. — Смотря что вкладывать в понятие «обидеть», — задушенно фыркнул омега и отвернулся, открывая вид на раненое место. В его планы, похоже, не входило знакомство с настырным и чересчур внимательным альфой. Зато с недавнего времени их обоюдное знакомство вошло в планы Ганнибала. Поэтому он придвинулся ближе, бережно обхватывая ладонями молодое лицо и наклоняясь к шее. — Я вкладываю в это любое физическое и психологическое насилие. Мы с тобой не знакомы, но сейчас мне важно, чтобы ты доверился мне. Сможешь? В ответ раздалось невнятное бурчание, похожее на согласие, что уже неплохо, учитывая, насколько враждебно настроен оппонент. Пока что враждебно. По позвоночному столбу поднялось желание затмить причинённую жизнью боль омеги, сделав её эфемерной, забытой тенью прошлого, благодаря которой они познакомились. Пообещав себе так и сделать, Ганнибал принялся осматривать порез под ярким, словно софитовым, светом высоких ламп. Нити оживающей, пока односторонней связи зашевелились в груди, когда кровь отпечаталась на подушечках пальцев, погружая Ганнибала в лёгкую, медитативную прострацию. Его медленно накрывало видение, что даётся Истинным при первом принятии связи, позволяя почувствовать важные состояния в их возможном будущем. Ощущение душевного покоя и счастья заполнило привычную дыру в сердце, вытесняя боль, одиночество и скорбь. Ганнибал чувствовал тёплые руки омеги, дарящие поддержку и понимание, видел искру доверия и жажду охоты. Он возвёл омегу в статус равного себе, они стали продолжением друг друга, оплотом принятия и опорой, и это говорило о многом. Следом желанные состояния сменились ледяной отталкивающей пустотой, будто мир выплюнул Ганнибала, лишив чувств, вкуса и красок. Ганнибал отчётливо узрел то, что ему не следовало допускать. Иной исход. Иной выбор, из-за которого горящие любовью и пониманием сине-зелёные глаза, потускнев под напором боли и страха, закрылись. И жизнь Ганнибала потухла. Превратилась в невзрачную оболочку бренности и вечных голодных поисков того, что сможет вновь закрыть ноющую дыру, которая станет на порядок больше. Но другого шанса не будет. Не в этой жизни. Ганнибал неслышно выдохнул, ощущая небольшую резь в уголках глаз. У таких демонов, как он, редко бывали постоянные партнёры из-за силы и ранга, что уж говорить об Истинных, а тут… Несвойственная ему любовь могла в корне поменять дальнейшую жизнь, сделав её насыщенной и полной или уничтожив до основания. Выбор казался очевидным, но не вопреки возможному разрушению, с которым можно будет ужиться. И не ради закрытия душевных пробоин, которые он привык кормить через эго. Ганнибала заинтриговала возможность делать то, что он до этого не делал, — любить и заботиться о ком-то, кроме себя. И то, что у него может быть партнёр, равный ему. Что это за человек? Что в нём особенного? Чем он заслуживает место на пьедестале рядом с Ганнибалом? Он озадаченно посмотрел на будущего партнёра, негласно передавая ему эстафету на прохождение первого этапа принятия связи. Его изысканный и тонкий аромат вербены мягко окутал омегу, чьи зрачки тут же расширились. Мурашки табуном побежали по раненой шее, где бешено забилась надувшаяся, удачно не задетая лезвием венка. Омега уткнулся носом в открытую ладонь и чаще задышал, ловя вторые камфорные и маслянистые нотки каяпута*. Новое открытие заставило его неверяще прищуриться и замереть. — Нет! Ганнибал уловил, как тот с трудом удержался, чтобы не вцепиться в его пальто и не оторвать от себя нарушившие личное пространство ладони. Эта реакция удивила Ганнибала, столкнувшегося с рьяным непринятием связи. Хрупкий фонтан ожиданий разбился, неприятно превращаясь в осколки отвергнутости. Ганнибал причмокнул, сделав вид, что ничего не слышал. — Рана не очень глубокая, но я вынужден настаивать на помощи. — Омега проигнорировал его слова и шумно сглотнул, отчего кадык дёрнулся вверх и опустился. Но Ганнибал не планировал отступать. — В моей аптечке есть всё необходимое, поэтому прошу принять моё предложение во избежание возможных осложнений и дальнейших проблем со здоровьем. И будет вежливо, если ты мне хоть что-то ответишь. Омега кинул на него гневно-насмешливый взгляд и нервно хохотнул: — Ты знал, зачем сюда идёшь. Знал, кто я. Теперь ты хочешь заманить меня к себе домой. Чего ты добиваешься? Моего расположения? Согласия на ухаживания? Брачной метки? Траха? Мой ответ — нет. В любом случае нет, чего бы ты от меня ни хотел. После эмоциональной тирады интерес Ганнибала возрос в несколько раз. Острый язык омеги так и просил проявить немного жёсткости. Что ж, он даст ему выбор. — Ничего из вышеперечисленного. Это мой долг — помочь тебе в сложившейся ситуации. Я стал невольным свидетелем акта насилия. Если не хочешь, чтобы тебе помог я, тогда я позвоню в службу спасения и подробно опишу им твою ситуацию. Тебя это устроит? Омега раздражённо сжал испачканные в крови пальцы и кинул в Ганнибала безмолвный, но вместе с тем оглушающий, нецензурный посыл, отвергая столь щедрое предложение. — Хорошо, — удовлетворённо улыбнулся Ганнибал. — Я живу недалеко. Ты в состоянии идти? — Меня поцарапали, а не артерию перерезали! Оставь свои провокации при себе, а лучше оставь меня в покое и найди себе другого, нормального омегу! Его слова не произвели должного впечатления, и он наконец сдался, решительно выуживая недовольное лицо из мягкого кокона ладоней. Как же он завлекал неподражаемым сопротивлением и стремлением делать всё наперекор, чтобы оттолкнуть заинтересованного альфу. — Почему ты боишься нашей связи? — Ганнибал смотрел в резко помрачневшее лицо и теперь отчётливо видел черты отчаявшегося, скулящего щенка, что плыл в картонной коробке посреди океана. — Это тебя не касается! Я тебя не знаю. Ты для меня не больше чем ком снега, упавший мне на голову. — Омега нервно потёр лоб, смахивая шоколадные кудри и не зная, куда деться от пронзительного взгляда, что буквально потрошил его явно покалеченную душу. — Ты не отстанешь, ведь так? Ганнибал задумчиво встал и протянул ему руку, чтобы помочь подняться с местами мокрого и грязного от уличных ботинок кафеля. — Даже снег на голову не падает без причины. Всё подчиняется высшему замыслу, законам Вселенной. И поскольку природа Истинности является уникальным явлением, я не могу позволить себе упустить шанс и не попробовать сделать первый шаг. — Тогда тебя ждёт большое разочарование, Ганнибал. Я могу быть очень неприятным, особенно когда на меня давят! Они встретились наэлектризованными взглядами, и Ганнибал кивнул вполне логичной угрозе: — Мы все становимся неприятными, когда бежим от себя. Предлагаю начать наше знакомство сначала, ведь ты так и не назвал своего имени. — Я не… — Омега выругался сквозь сжатые зубы и обречённо выдохнул. Его плечи наконец опустились в знак лёгкого примирения. — Меня зовут Уилл Грэм. И, с твоего позволения, я хочу одеться. Ганнибал довольно улыбнулся: — Рад нашему знакомству, Уилл. Я подожду тебя снаружи. Он спокойно вышел за штору и окунулся в поток нерадостных мыслей: в чём крылась причина отказа? Что сделали с Уиллом в прошлом, что теперь даже Истинный казался врагом? И что делать с кровью? Кончики пальцев зудели от крови Уилла, что подсыхала багряной коркой на коже, стягивая её. Она соблазняла Ганнибала яблочной сладостью, тихим зовом и жаждой укрепить несформировавшуюся связь, вытеснив из неё других претендентов. Ганнибал медленно поднял руку к лицу, чтобы рассмотреть бордовые переливы. Во рту скопилась вязкая слюна, а в голове забилась вульгарная идея — приложить к языку сияющее кровавое искушение. В этот же момент Уилл появился за его спиной и с силой перехватил запястье. — Даже не думай! Или это будет последним напоминанием обо мне в твоей жизни, Ганнибал! — Тяжёлый взгляд исподлобья сжигал заживо. Но стоило Уиллу отпустить руку, как зелень и синева глаз смягчились, становясь более холодными и равнодушными. — Или ты хочешь походить на тварь Тобиаса, что слизал мою кровь с лезвия ножа? Тогда вперёд! Не буду тебе мешать. Ганнибал внимательно рассматривал раздосадованное лицо, выуживая из кармана льняной платок, и демонстративно вытер им пальцы. Его уверенная поза наглядно показывала, что подобный акт недоверия со стороны Уилла являлся оскорбительным. — Уверяю, мои помыслы были чисты. — Уилл неверяще закатил глаза с такой искренней злобой, что внутри Ганнибала всё завибрировало от предвкушения их будущих отношений. Этот прекрасный омега только что едва не застиг врасплох свою несостоявшуюся пару! — Твоё необоснованное подозрение строится на посттравматичном состоянии и базовом недоверии к альфам, что, вероятно, тянется родом из детства. Но тебе не стоит сравнивать меня с другими, я во многом отличаюсь от всех, кого ты знал. Зачаток усмешки, хоть и прикрытой сарказмом, скривил поджатые губы Уилла. И Ганнибалу захотелось посмотреть на его искреннюю улыбку, не омрачённую страхами и бегством. — Я бы сказал, слишком отличаешься. — Уилл окатил скептическим взглядом Ганнибала с головы до ног, прежде чем развернуться по направлению ко выходу, кутаясь в зелёный шарф. — Подожди. Уилл замер и под глубокий вздох оглянулся. Ганнибал чувствовал в его движениях, речи и мимике вызов. Ему бросили вызов, а вздёрнутая непокорность, что пузырилась игристым вином под кожей Уилла и маячила фальшивой вершиной айсберга, лишь сильнее подкупала. Он испытывал противоречивые чувства, когда протянул испачканный платок, держа лицо и желая встать на ступень выше всех, с кем в жизни успел столкнуться Уилл. — Возьми. Не хочу, чтобы ты думал обо мне как о человеке, которым руководят низменные инстинкты. Уилл выглядел слегка озадаченным. — Ты напрашиваешься на комплимент? В таком случае, доктор Лектер, я не думал о вас в таком ключе. Вы не похожи на того, кто трахает и убегает. Вам важен вкус кролика, что окажется на вашем столе, поэтому вы долго и терпеливо выхаживаете его, прежде чем убить. — Он призывно вскинул брови и открыл ладонь, в которую Ганнибал не спеша вложил краеугольный камень их доверия. И вновь между ними заструились нити возможной связи, которые Уилл успешно проигнорировал, увеличивая ком разочарования в Ганнибале. — Вот только я не ваш кролик и не на вашем столе, поэтому перестаньте играть со мной в эти игры. Моё душевное и физическое равновесие не должно тревожить вас, как ваше совершенно не тревожит меня. Ответный смелый ход призывал сейчас же поставить зарвавшегося омегу на место. И будь Ганнибал немного человечнее, он бы так и поступил, тем самым обрубив возможность любого дальнейшего общения. Но, к счастью, его многолетней выдержки всегда хватало, чтобы держать лицо даже во время самых жестоких схваток. — Предлагаю перенести нашу дискуссию в более подходящее место. И как бы это ни звучало, но будь ты любым другим попавшим в беду человеком, я бы сделал то же самое. — Ганнибал выдержал паузу, а Уилл упрямо выдержал его долгий потяжелевший взгляд. — Идём, Уилл. Сейчас твоё здоровье важнее наших легко решаемых разногласий.