Балтимор. Штат Мэриленд.
Уилл Грэм.
Приятно просыпаться, когда солнце ласкает твою руку, согревая её сквозь линзу оконного стекла. За ночь холодные шёлковые простыни стали тёплым морем. Уилл снова покачивался на бирюзовых волнах, обнимая подушку. И утром впервые за долгое время он ощутил себя по-настоящему спокойным и отдохнувшим.
Время приближалось к отметке двенадцать, когда он открыл глаза. Мягкий свет струился из окна, делая спальню более уютной, чем она казалась в темноте. Теперь деревянные покрытия выглядели не такими тёмными, скорее карамельными на изумрудном полотне обоев с разными картинами.
Рядом с кроватью на бархатной банкетке лежали белый халат, несколько полотенец и что-то в стеклянной баночке с чёрной этикеткой. Золотые буквы плавно переливались на свету, интригуя.
— Лосьон после бритья? — удивился Уилл, беря в руки пузырёк с шарообразной крышечкой, и искренне расхохотался: — Очень нетактично, доктор Лектер, так открыто намекать на неприязнь к моему лосьону с корабликом.
Настроение приподнялось ещё на несколько пунктов. Крылья легко расправились, и Уилл сладко размялся, не ощущая привычной боли и напряжения в спине. Шрамы исчезли и больше не беспокоили, а на душе стало по-своему хорошо. Он чувствовал себя зеркальной гладью озера, неподвижной и всегда возвращающейся в первозданную тишину.
— Сорву ли я твои рамки приличия, Ганнибал, если спущусь к завтраку только в этом? — прикусил губу Уилл и насмешливо откинул приятный на ощупь халат, сгребая в охапку джинсы и футболку. — Когда-нибудь я об этом узнаю, но не сегодня.
Проверив телефон и удостоверившись, что Джек ничего не прислал, Уилл ушёл в ванную комнату.
Тёплая вода прибавила к ощущению лёгкости ещё и приятную свежесть и пудровый аромат чего-то древесно-сливочного от втёртого в кожу лосьона. Вкусно. Уилл оценил его по достоинству и запомнил марку, чтобы в будущем знать, чем можно порадовать Ганнибала.
Он ненадолго завис, когда понял, для чего запомнил название лосьона… С другой стороны, простую вежливость никто не отменял, а отсутствие шрамов и привязок являлось прекрасной возможностью, чтобы сказать спасибо.
— Даже демонам не чуждо ничто человеческое, — улыбнулся Уилл, сверкая порозовевшими, гладковыбритыми щеками.
Мокрые кудри он аккуратно зачесал назад и теперь стоял напротив зеркала с зубной щёткой во рту.
Он с минуту смотрел на своё отражение, раздумывая, стоит ли попробовать отпустить привычный контроль, но так и не решился на этот шаг. Нарастающее чувство суккубского голода не вызывало доверия, поэтому рисковать Уилл не стал. Может, вчера он вёл себя благоразумно, и инстинкты не захлестнули его, но портить утро не хотелось. Тем более оно уже переходило в день, и стоило поработать над поиском координат Создателя ангелов.
При мыслях о своём доме по телу побежали холодные мурашки. Вчерашняя иллюзия с пожаром и торчащими из всех окон гигантскими щупальцами привела Уилла в ужас. Возвращаться не хотелось, но и остаться у Ганнибала он не мог. Лучшим вариантом являлась поездка по следам Эллиота, пусть этого и не очень хотелось.
Зато будет время проветриться и обо всём подумать.
Прежде чем надеть футболку, он ещё какое-то время рассматривал метку, ощупывая припухшие края кончиками пальцев. Обновлённая связь с Ганнибалом ощущалась чище и лучше, чем раньше. За ночь метка вновь подзатянулась и побледнела, теперь не сильно выделяясь и всё же оставаясь
приятно заметной.
Единственное, о чём Уилл старался не думать, это о поцелуе. Он ещё не понимал, как к этому относиться. С одной стороны, такое чувственное и правильное действие, с другой — его пугала та скорость, с которой развивались их с Ганнибалом отношения. Они не знали друг друга, но уже распробовали вкус сближения. И пусть Истинность давала почву для уверенности, что это тот самый партнёр и они не ошиблись, но Уилл не хотел создавать союз на телесной близости, пусть это и являлось частью его природы.
Так или иначе всё к этому придёт, но сейчас он ещё не готов.
Уилл спустился на кухню в полдень. В голове роились мысли, как вести себя дальше, что делать и говорить. К нёбу налипло молочной плёнкой чувство неловкости, которое быстро растаяло, стоило подойти к воркующему над каким-то блюдом Ганнибалу.
— Доброе утро, Уилл, — улыбнулся Ганнибал, отрываясь от противня, который вытащил из духовки. — Как спалось?
Его взгляд бегло скользнул по свежему и привлекательному виду Уилла, и зрачки неумолимо и прельщающе расширились.
Уилл не спеша подошёл к каменной столешнице, на которой расположились тарелки и сияли серебром начищенные столовые приборы. Это ещё не обеденный стол, который Ганнибал скорей всего накрыл на завтрак, но даже здесь стояли белые лилии в крупной прозрачной вазе, лежали свежие фрукты и аккуратно свёрнутые салфетки.
— Спал как младенец. Твой запах действует успокаивающе, мне не снятся кошмары, — улыбнулся он, в ответ рассматривая Ганнибала. Тёмный костюм в красную полоску, белая рубашка и белый галстук с красным узором пейсли не особо вязались с понятием «доброго утра». — Не поверю, что это твой домашний костюм.
— Мой пациент задержался, поэтому у меня появилось время, чтобы покормить тебя поздним завтраком перед работой, — объяснил Ганнибал, перекладывая в тарелку что-то похожее на пышные круассаны. — Омлет Аньес Сорель и дубовое шардоне по моему рецепту.
Ганнибал проверил чистоту бокалов на свету и налил в них пузырящееся белое вино.
— Гастрономическая аллюзия? — Уилл приподнял брови, но всё же взял бокал и принюхался. В ярком аромате улавливались дымные дубовые нотки, смешанные с ванилью и, кажется, специями. — Какое плотное.
— Дубовые вина хорошо подходят под завтрак с омлетом или яичницей. Когда готовишь на сливочном масле, текстура приобретает маслянистость и сладость, поэтому плотное, ароматное вино хорошо дополнит такой завтрак. Здесь, — Ганнибал разрезал ножом один из круассанов, — чёрная курица, телячий язык и трюфели в уксусе.
Уилл забрал тарелку и под пристальным взглядом откусил кусочек.
Нежный, пышный омлет действительно оказался сладковатым на вкус, а разнообразная начинка придавала ему особый шарм, необычно раскрываясь с разных сторон.
— Вкусно. — Он облизнул масляные губы.
— Предлагаю перейти в столовую и спокойно позавтракать. — Протянул руку за тарелкой довольный Ганнибал и повесил на предплечье белое полотенце.
— Кого ты интерпретировал как курицу? — Уилл, подув на круассан, закинул в рот ещё кусок и неохотно передал тарелку Ганнибалу. — Грибы — это Стамиц с его душным глюкозным омбре. Телячий язык — точно Колдуэлл, я уверен в этом. Омлет, ну это легко. Тобиас, и я не удивлён этому. Могу представить, что ты хотел с ним сотворить, когда увидел в раздевалке. А вот курица? М, возможно, это твой пациент, если я его знаю. Может, поэтому он опаздывает?
Глаза Ганнибала блеснули пьянящим удовольствием. Он сладко причмокнул, прежде чем ответить и уйти в столовую:
— Мой пациент порой не отличается чувством такта, но с нами завтрак он не разделит. Какие ещё версии?
Уилл остался стоять на кухне, облокотившись бёдрами о стол. Ганнибал завернул ему олицетворения его же жертв и заботливо подал на завтрак. Как мило.
Какие ещё версии… Уилл перебирал в голове предания и мифы, пытаясь сопоставить их со своими убийствами.
Он вспомнил, что чёрных куриц иногда называли слугами дьявола. Могла ли она символизировать Эллиота или точнее то, что сидело в нём? Вполне возможно.
— Я понял, что ты вложил в…
В этот момент в груди что-то неприятно натянулось, и Уилл схватился за солнечное сплетение, сминая белую ткань футболки. Их связь с Эллиотом дёрнулась и нагрелась, как рыболовная леска или гитарная струна, по которой яростно били с той стороны.
— Что-то случилось. С Эллиотом что-то случилось.
Уилл сделал шаг вперёд и упёрся в кухонный гарнитур, едва не ложась на него грудью. Он попытался сделать более глубокий вдох, но рёбра будто обросли наледью и больше не хотели расширяться. Не получалось насытиться кислородом, только стоять и глотать чужую боль.
Эллиот умирал.
Уилл чувствовал по их связи, как мучается в агонии его тело, но ничего не мог сделать.
Ноги подкосились, когда вслед за истаявшим дыханием начали исчезать силы. Уилл звучно упал коленями на паркет и только и мог, что открывать и закрывать рот. Грудь хотелось раскрыть, разодрать, раскромсать, чтобы дышать, чтобы жить.
Перед глазами замелькали картинки далёких улиц и заснеженных домов. Стёрлись невидимые границы Балтимора. Словно зацикленный рисунок на заводной игрушке: кто-то нажимал на кнопку и движение возобновлялось. Механизм работал, картинка менялась, пока сознанием Уилл не остановился напротив заброшенной фермы.
Холодный серый сарай встретил его шуршанием золотистого сена и скрипом проржавевшей крыши под редкими порывами ветра. Эллиот висел под потолком со связанными ногами и окровавленными крыльями из собственной кожи. Жизнь ещё теплилась в подрагивающем теле, но ускользала слишком быстро, словно её отнимали у него, не давая возможности уйти самому. Он задыхался точно так же, как задыхался на кухне Уилл.
— Ферма Эллиота Баддиша, Роанок, — раздался шипящий голос рядом с ухом, и Уилл вздрогнул, выпадая из спонтанного эмпатического погружения.
Он снова мог дышать. Лёгкие с благодарностью расширялись под притоком кислорода быстро и напряжённо. Уилл смотрел перед собой на правильный узор аккуратно уложенного дерева, который ненадолго стал переплетением улиц и домов в его живом воображении.
— Роанок. Ферма Эллиота Баддиша, — прошептал он и уже начал разрывать связь с Эллиотом, как ощутил сковывающий холод в центре груди. — Нет, нет, нет…
Связь никак не обрывалась, а по ней тянулось из мрачной опустевшей глубины Эллиота то самое существо.
Уилла неестественно дёрнуло вверх. Он слышал хруст собственных костей, когда рёбра раздвинулись, чтобы выпустить наружу букет из шевелящихся чёрных щупалец.
В ушах зазвенело разбитое стекло, с губ слетел приглушённый стон, и пальцы нащупали на столе широкий нож для разделки мяса.
По кухне разошлись скрип металла по толстой каменной столешнице и обрывки судорожного дыхания, с трудом пробивающегося сквозь плотно сжатые зубы.
Лезвие метнулось в воздухе короткой серебряной вспышкой и застряло на подходе к груди, утыкаясь кончиком, точно жалом, в белую ткань. Уилл сопротивлялся, пытаясь сдержать свою же руку второй, не давая острию проникнуть внутрь, надорвать центр скопления всё прибывающей и пузырящейся под кожей чёрной слизи.
— Мразь, — прошипел Уилл, косясь на окно, в которое можно выпрыгнуть, чтобы не дать твари вырваться на свободу в доме.
Нож медленно перевернулся в руке, и Уилл посмотрел на дрожащее отражение с искажённой усмешкой на губах. Из его зрачков извергалась липкая клокочущая тьма, заполняя всю сине-зелёную радужку и светлый белок. Кисть дрогнула, и лезвие скользнуло глубже под приглушённый вскрик, прорывая хрупкий барьер из хлопковой ткани и кожи.
— Вот мы и встретились, Уилл Грэм, — заскрежетал довольный голос под коркой, и изо рта Уилла вырвались белые клубы пара.
Температура на кухне резко упала, обжигая оголённые руки и покусывая мокрую шею.
— Н-не с-смей, — зубы застучали друг об друга, губы, казалось, онемели, а на щеках застыли угольные льдинки, — кати-ись в астрал!
Связь с Ганнибалом запекла, согревая скованные мышцы, и Уилл сжался, перекрывая её, чтобы не дать твари даже малейшей возможности коснуться Ганнибала.
— Открою тебе секрет, детка, — чёрные когти показались из небольшой раны в груди и раздвинули податливые стеночки, чтобы явить несколько открытых, асимметричных глаз, — я всегда в нём.
По лезвию потекла маслянистая жижа, противно шлёпаясь на паркет, и Уилла крупно затрясло.
Он попытался создать иллюзию, чтобы отвлечь тварь, но его картинки тут же раскрошились в пыль. Собственная кровь, смешанная с мерзкой слизью, тоже не помогала избавиться от падальщика.
— Обидно, когда привычные инструменты не работают, правда, Уилл? — Из чёрной лужи сформировалось пустое лицо, но Уилл чувствовал, как оно улыбается и весело смотрит всей сотней скрытых под перетекающей тьмой глаз.
— Пошёл ты, — зло выплюнул Уилл, с трудом шевеля опухшим языком.
Тварь звучно хмыкнула в ответ, и толстое щупальце неприятно лизнуло щёку, сжав челюсть. В этот момент спину Уилла обжёг дикий жар.
Сине-зелёное пламя разнеслось по кухне, поглощая разросшийся чёрным грибком иней. Сквозь завесу самолётного гула прорвался знакомый звон цепей, и холод отпустил болезненно заиндевевшие конечности.
Этого хватило, чтобы Уилл одним движением вынул лезвие из себя и вставил его в обтянутую тонкой кожей тощую грудь напротив.
Тварь обиженно завопила и дёрнулась вбок, становясь невидимой. И только неприятное чавканье послышалось в коридоре, куда она унеслась.
— Уилл, — Ганнибал за несколько шагов преодолел расстояние между ними и помог Уиллу подняться на ноги, — ты в порядке?
В потемневших глазах читалось неприкрытое беспокойство, блуждающее по мокрому лицу, и тяжёлое, давящее на горло осуждение.
— Оно, — голос Уилла дрогнул, — оно убило Эллиота и по связи пришло сюда.
Очевидно, для Ганнибала это не стало новостью. Он ожидал такого исхода, и от этого Уилл похолодел, ощущая настоящий гнев под маской сосредоточенного лица.
— Я предупреждал тебя. Просил не соваться. Ты думал, это закончится иначе? Оно создаёт порталы из живых существ. Ты осознаешь, сколько ещё таких тварей оно может привести через тебя? — Уилл прикрыл глаза, не зная, что сказать. Тому, что произошло, нет оправданий. Он облажался и допустил это сам. — Поговорим об этом позже.
Ганнибал скрылся в темноте коридора, а Уилл ещё несколько секунд стоял посреди кухни, слушая тяжёлое биение сердца и ощущая острую вину. Он всё-таки притащил тварь в дом Ганнибала… Но ведь он может что-то с этим сделать, исправить ошибку!
— Там, где не справляется иллюзия, справится пистолет, — прошептал он под нос и бросился в холл.
Левая рука активно зашарила по карманам пальто, пока правая продолжала стискивать рукоять ножа. Но оружия в кобуре не нашлось.
— Где ты? — Покрасневшие и словно обветренные пальцы слегка дрожали после ломающего изнутри холода. — Твою ж!
Резкий грохот позади вынудил Уилла бросить поиски и побежать в сторону рабочего кабинета, откуда послышался новый шум. Он поудобнее перехватил нож и выставил его вперёд, прежде чем ногой толкнуть дверь, создавая перед собой пласт защитной иллюзии…
…который развалился, стоило ему войти.
Около кресла стоял толстый мужчина в сером костюме с заплаканными глазами и красным лицом. Около носа он держал одноразовую салфетку. Уилл явно застал его врасплох.
— Прошу прощения, я искал Ганнибала. — Уилл быстро спрятал нож за пояс джинсов со спины и прикрыл его футболкой. — У вас всё в порядке?
— Что… что ты такое? — громко икнул пациент, бледнея и трясущейся рукой указывая куда-то позади Уилла.
Только сейчас Уилл почувствовал крылья. Его маскировка слетела… опять!
— Всё в порядке. Кажется, вы перенервничали. Налить вам воды?
Уилл без труда проник в шаткое сознание трясущегося омеги, чтобы успокоить его. По кабинету неприятно запахло сыром, и Уилл незаметно поморщился такому изобилию человеческих феромонов. Может, у него начиналась течка? Тогда почему он приехал к Ганнибалу на сеанс, а не остался дома? Или не принял подавители?
— Д-да, пожалуйста, — всхлипнули в ответ и громко выдохнули.
Уилл обратил внимание на салфетки, что влажными комками расположились на стеклянном столике, и прикусил язык, не желая оповещать мужчину, что он ходит по лезвию ножа.
Прозрачная жидкость быстро потекла в стакан, но дойти до верха не смогла: острые снежинки показались на её поверхности, пока она вся не превратилась в сплошную ледяную горку.
Стакан в руке задрожал и неожиданно лопнул, раня осколками ладонь и щёку.
— Чёрт! — Уилл неосмотрительно выронил ледяную скульптуру и отскочил от стола, хватаясь за нож…
Нет, хватаясь за пустоту, потому что ножа за спиной не оказалось.
По кабинету разошёлся знакомый шелестящий смех, обдирая шипением корешки книг и обивку мебели.
— Не бойся, Франклин, он ничего тебе не сделает. — Небольшое щупальце опустилось на макушку мужчине, и его глаза закатились под веки под влажные поглаживания. — Лучше спроси, зачем он убил твоего альфу.
В руке Франклина появилось что-то чёрное, и Уилл едва не вздрогнул, когда на него направили пистолет. Его пистолет. Тот самый, что исчез из кобуры под пальто.
Франклин тяжело дышал и горел настоящим отчаянием. По его щекам с новой силой заструились крупные слёзы.
— Ты?! Ты убил Тобиаса!
— Франклин, — удивлённый голос Ганнибала завладел вниманием несчастного омеги, — что вы делаете?
— О, доктор Лектер, я… я нашёл того, кто убил Тобиаса, — нервно улыбнулся Франклин и вцепился в трясущийся пистолет двумя руками.
Кажется, Ганнибал не оценил этот жест, холодно наклонив голову вправо.
— Отдайте мне пистолет, Франклин. Тобиаса не вернуть. Не стоит калечить свою жизнь из-за потерянного шанса остепениться. В тюрьме с вами будут обходиться крайне жестоко, вы ведь сами знаете: плачущих мужчин никто не любит.
Ганнибал выставил руку вперёд и уверенно сделал шаг. Франклин с ужасом округлил глаза и часто закивал, готовый капитулироваться и под весомой угрозой скорее выбросить оружие. Но в этот же момент в пространстве проявилось новое чёрное щупальце, обвивая его руку и обволакивая толстые пальцы скользкой перчаткой.
Громко щёлкнул затвор предохранителя, и Ганнибал замер, вставая перед Уиллом.
— Вы защищаете его, доктор Лектер. Почему? — удивился Франклин, и его плачущее лицо вмиг исказилось твёрдой злобой.
— Тобиас напал на Уилла не с самыми благими намерениями. Это была самозащита, — спокойно ответил Ганнибал, предупреждающе потирая запястья и немного задирая рукава пиджака.
— Вы… вы любите его? Поэтому вы не замечали моих чувств к вам? Вы… — Франклин втянул носом насыщенный яблочным ароматом воздух и побледнел. — Он и есть тот уникальный яблочный десерт. Вы соврали!
— Франклин.
Воздух раскалился.
— Я был так слеп, но теперь я прозрел. Прощайте, доктор Лектер.
Звук выстрела разбил шаткую тишину, разрывая её на звенящий ультразвук, отпечатавшийся на барабанных перепонках.
Для Уилла время замедлилось, когда он, не думая, оттолкнул Ганнибала, принимая месть Франклина на себя. Обжигающая боль прошила плечо и обрушилась на него с такой силой, что он отлетел к стене и едва не отключился, несколько раз перекатившись по полу.
— Это не он, — простонал Уилл, с трудом переворачиваясь и наблюдая задыхающегося в объятиях цепи Франклина. — Тварь… управляла им. Он не виноват.
Зрачок Ганнибала опасно сузился. Клятва внутри свирепо вибрировала в знак подтверждения — Франклин здесь жертва, щит, которым воспользовались, чтобы Ганнибал разрушил их с Уиллом связь.
Вторая цепь жёстко ударила по полу, и дом пошатнулся, когда активировался более глубокий пласт защиты. Сине-зелёное пламя поднялось по плечам Ганнибала, и Уилл почувствовал, как трещат по швам все слои его остаточного контроля и прилипшей к рожкам маскировки.
Тварь проявилась так же явно, как и раненная сущность Уилла, до этого всеми силами старающаяся спрятать боль на мокром лице и дыру в плече. Всё тайное вышло наружу, и Ганнибал ещё одним ударом поймал чёрное существо, ломанувшееся в сторону громко дышащего Уилла.
Склизкая оболочка надулась гигантским пузырём, истошно вопя, и взорвалась за считанные секунды, стоило сильному энергетическому импульсу пройти сквозь раскалившиеся звенья цепи. Франклин рухнул на пол без сознания вслед за останками твари.
— Bjaurybė, — брезгливо одёрнул съехавший рукав пиджака Ганнибал, внимательно осмотрев сгорающие в сине-зелёном пламени шевелящиеся щупальца, и развернулся к Уиллу.
— Это было эффектно, — криво улыбнулся Уилл и тут же замычал, когда Ганнибал поднял его на ноги и уткнул носом себе в шею, утешающе оглаживая растрепавшиеся кудри.
Боль колющей пульсацией разошлась по телу и вырвалась через разомкнутые губы громким, смешанным с грудным стоном дыханием.
Они дошли до дивана, куда его аккуратно усадили. Ганнибал опустился на корточки перед ним, пристально осматривая сквозную рану. Пуля чудом не задела кость.
— Ты разочарован во мне? — поджал губы Уилл, с трудом успокаиваясь и шумно дыша через нос.
Ещё одна струйка крови потекла по предплечью, капая на изумрудную поверхность кожаного дивана, когда тонкие полосы мышечной ткани мягко срослись.
— О чём ты думал, когда оттолкнул меня? — спросил Ганнибал, оглаживая тонкие царапины на пальцах Уилла.
— Я просто сделал то, чего искренне хотел, — сглотнул Уилл и запрокинул голову, облокачиваясь на удобную округлую спинку. — Ты знал, что Франклин влюблён в тебя?
Ганнибал на это забавно поморщился и встал.
— Он лишь недавно признался, что влюблён в какого-то альфу. В нашей среде дружба между пациентом и доктором запрещена, поэтому, если бы я узнал, я бы передал Франклина другому психиатру. Теперь мне в любом случае придётся это сделать. — Он тепло сжал холодную ладонь Уилла и легко поцеловал окровавленный сгиб кисти, пуская немного энергии. — Я принесу воды и медикаменты.
Уилл остался сидеть на диване. Перед ним лежал Франклин с кровоточащим ушибом на голове. Чуть дальше виднелись следы его собственной крови, которые никак не хотели возвращаться в тело.
Голод внутри давил неприятной пустотой. Из чего брать энергию, чтобы залечить рану? Ему не хватало сил на нормальное самоисцеление. Тварь, что прогрызла путь сквозь его тело, забрала почти весь ресурс. Ему понадобится несколько дней, чтобы рана затянулась полностью.
— Боже…
Ганнибал вернулся со стаканом воды и медицинской сумкой в руке. От Уилла не укрылось, как его взгляд скользнул по валяющемуся, всё ещё живому Франклину и с удовлетворением приобрел золотистую мягкость.
Под беззвучными шагами пол будто вибрировал и расходился странной рябью. Уилл нахмурился, пытаясь смахнуть галлюцинацию, но через ещё один шаг доски с пространственным грохотом провалились, а вместе с ними в ярком водовороте исчезли Ганнибал и не вовремя пришедший в себя Франклин.
На месте погибшей твари образовался глубокий инфернальный портал.
Сердце слишком быстро забилось в груди, когда связь с Ганнибалом потянула шею. Перед глазами замелькали неприятные картинки, а из воронки в полу послышались дикие вопли несчастного Франклина.
Уиллу не хотелось знать, что с ним случилось, и почему звуки внезапно стихли. Он смотрел только на Ганнибала словно из телевизора. Но изображение то двоилось и троилось, идя с заметным отставанием или перематываясь вперёд.
Твари окружили Ганнибала, но он… словно их не видел. Они нападали поочерёдно или одновременно, нанося удары когтистыми лапами и тонкими щупальцами. А Уилл сидел на диване и ничего не мог с этим сделать.
Каждое движение отдавалось борьбой в груди, и когда щупальца вновь схлестнулись с цепями, когда капли крови Ганнибала окропили то пространство, Уилл прикрыл глаза.
Что он мог?
Что. Он. Мог.
Всю жизнь он спасал других, жертвуя собой. Всю жизнь он выполнял свою работу, но что он мог сделать сейчас? Раненый. Без энергетического резерва. В астральном пространстве, где он не протянет и пяти минут.
Зато протянет Ганнибал, если Уилл даст ему возможность «видеть».
«
Будь собой, Уилл». «Любую слабость можно сделать силой».
— Любую слабость можно сделать силой.
Уилл решительно открыл глаза, чувствуя покалывание на кончиках пальцев и тяжесть на груди. Он не колебался, когда с трудом поднялся с дивана, чтобы шагнуть в яркий водоворот.
Лёгкие тут же запекло от холода и резкого сжатия. Уилл упал навзничь, но сквозь боль, прикусывая губу, чтобы не стонать, всё же сел на колени, наблюдая за сражающимся и бесспорно проигрывающим не на своём поле Ганнибалом. Франклин, выпитый и растерзанный, болтался немым призраком в воздухе, постепенно растворяясь в астральном пространстве.
Уилл задержал дыхание.
Эти существа и есть астрал. Они питаются страхами и эмоциями. У Ганнибала нет страхов, он отстранён и сосредоточен. Он слеп.
— Что ты здесь делаешь? — донёсся озабоченно-злой вопрос, и Уилл скрипнул зубами.
— То, что умею делать лучше всего, — рвано выдохнул он.
Уилл чувствовал, как Ганнибал старался поддерживать в нём хотя бы минимальное количество сил, слышал, как тот что-то ещё кричал, но его сознание уже растворилось в колючих воспоминаниях, которые способны насытить астральное пространство нужными эмоциями.
Его пять минут неумолимо пошли, тикая беззвучным механизмом, склоняя весы жизни в другую сторону.
Уилл сосредоточился.
Память прошлого замерцала перед зрачками одним летним днём. Уилл видел и ощущал его настолько же ярко и чётко, как Ганнибала, чьи рога сейчас поднялись над головой чёрной терновой короной, а глаза превратились в алкающие пещеры.
Уилл отчётливо вспомнил, как
ввалился в тот день в дом после неудачного столкновения с Мэйсоном Вёрджером и упал на пол, не в силах двигаться дальше. Его тело напоминало располосанный кусок мяса. Саднило разбитое лицо, и Уинстон, его верный пушистый друг, спавший до этого в мягкой лежанке, скуля, подполз к нему и лизнул в окровавленные губы.
Когда-то он нашёл Уинстона зимой на дороге. Грязного и голодного. Доброе сердце не позволило проехать мимо, и Уилл приютил нетипичную по окрасу аусси у себя. Вымыл и выходил.
Уинстон доверчиво жался рыжей мордочкой, тревожно виляя хвостом и пачкая пушистую шерсть.
— Привет, малыш, — Уилл с трудом перевернулся на спину и почесал лохматого друга за ушком, — сплоховал я сегодня.
Вылазка на ферму Вёрджеров закончилась крайне скверно. Раны и ушибы не заживали, он истекал кровью на полу собственного дома, не в силах что-либо с этим поделать.
Человеческое сознание медленно отключалось, и демоническая часть взяла верх. Он виновато посмотрел на Уинстона, дрожащими губами криво улыбаясь, и положил пса себе на грудь. Тонкий поток утешающей иллюзии окутал собаку, и его… энергия… тонкой звенящей струёй потекла к Уиллу.
— Прости меня, — шептал он, гладя рыжую головку и целуя холодный мокрый нос. Добрые жёлтые глаза смотрели преданно, и Уилл прикрыл веки, под которыми неприятно защипало. — Я всегда буду любить тебя, Уинстон. Всегда…
Уилл сидел на коленях, держась за плечо и глотая горькие слёзы. Чувство вины разъедало кости и сжимало диафрагму. Как и чувство ненависти, которое он испытал к себе, когда очнулся на следующий день. Он кричал, плача над телом погибшего из-за него Уинстона. Из-за его слабой демонической части.
Движение в воронке остановилось. Чувство вины разливалось сладким нектаром вместе с летающими молекулами крови. И твари, одна за другой, проявлялись в пространстве, голодно скалясь в сторону такой привлекательной и доступной жертвы.
Время перестало иметь значение. Уилл убивал себя сам. Морально. Физически. И Ганнибал знал это, ощущал возможную потерю, и мир вокруг окрасился в гнетущий красный.
Твари, обезумевшие от яблочного экстракта, рыча и воя, бежали вперёд, разрывая яркий туман длинными когтями, но ни одна из них не успела даже коснуться Уилла — раскалившиеся цепи настигли и покарали каждую.
— Уилл, я здесь. Не отключайся.
Тёплые руки Ганнибала поймали его, когда тело повело на бок. Портал медленно таял, выплёвывая гостей обратно на дубовый пол кабинета и навсегда закрывая астральные жвалы.
— Рано или поздно это произойдёт, и ты это знаешь. — Уилл невесомо провёл рукой по опухшему лицу Ганнибала и смазал кровь под его носом, впитывая её. — Не бойся потерять меня, Ганнибал. Мне просто нужно немного отдохнуть.
Тяжёлые веки плотными шорами опустились на глаза. И Уилл позволил себе погрузиться на тёмное илистое дно душевного озера, так давно зазывающего его к себе в умиротворяющую, непоколебимую тишину…
