Балтимор. Штат Мэриленд. Уилл Грэм.
Ночной Балтимор нравился Уиллу тишиной улиц и шелестом подворотен. Мало машин, много спящих домов. Мало свидетелей, большая вероятность остаться незамеченным на охоте. Ганнибал сказал правду: Уилл пробыл недолго в душном отделении больницы. Таком же пустом и холодном, как спирт, которым пахнет сгиб локтя, как помещения за закрытыми дверями, где больше никого не ждут. Уилл выписался тем же вечером, молча и безоговорочно, оставив себе чувство благодарности за визит Беверли и вычеркнув из головы хотя бы на время неприятный разговор с Джеком. Тот знал всё, уже прочесал дом Ганнибала, высказав ему соболезнования, и, наконец, принял во внимание слова Уилла о падальщике. Дело закрыто, Эллиот мёртв, координаты фермы у ФБР, Джек сейчас едет туда, пообещав дать Уиллу время на восстановление. А Уилл не мог найти себе места, когда узнал, что ФБР побывало в доме Ганнибала, но всё обошлось. Ганнибал со всем справился, никто ничего не заподозрил в нём, и Уилл смог выдохнуть. Теперь он шёл по улице, игнорируя холод, покусывающий оголённые руки. Рукава белой футболки, оставленной Ганнибалом в синей сумке вместе с джинсами, не грели и не защищали от морозного ветра, но Уилл не обращал на него внимания. Внутри он пылал. Распадался горячим пеплом от пожирающего голода. И алчущей тенью двигался по тёмным улицам, оставляя длинный шлейф губительного яблочного аромата. Где вы, ночные мотыльки, что так жаждут прижаться зубами к беззащитной шее и выдрать из неё задушенный крик? Уилл жадно облизнулся. Сегодня никакого искусства: его голод не позволит ему быть аккуратным и терпеливым. Он будет хладнокровным и жестоким, чтобы быстрее устранить агонию в теле. Через несколько шагов Уилл в одно мгновение превратился в хрупкую девушку, кутающуюся в лёгкую кожаную куртку. Белое платье едва доставало до середины бедра, через тонкую ткань просвечивали изящные замёрзшие ножки. Уилл поправил тёмные кудри, разметавшиеся по плечам, и спустя некоторое время спиной уловил пронизывающий взгляд. Вот и первый мотылёк. Он предвкушающе усмехнулся и натурально взволнованно огляделся, спотыкаясь об сугроб. Тонкие ручки прижались к груди. Он ускорил шаг, не теряясь из поля зрения, и свернул в подворотню, прекрасно зная, что там тупик. Мотыльки любят подворотни, любят места, где их никто не потревожит, где за бесчинство никто не накажет. Кроме, разве что, Уилла, что спрятался за широким мусорным баком, переводя дыхание и всячески маскируя нетерпение под прикрытыми веками. Внутри он считал секунды, ожидая, когда рядом раздадутся тихие шаги. Тяжёлые. Всё ближе и ближе. — Заблудилась, малышка? — выдохнули над ухом слащавым голосом, приправленным масляной плёнкой нехорошего желания и алкогольным смрадом. Уилл вздрогнул, издав тонкий женский писк, испугавшись. И тут же мозолистая ладонь прикрыла ему рот. — Тише, маленькая. Веди себя хорошо. Больно не будет, обещаю. Уилл поднял наполненные слезами глаза на мужчину. Угловатая внешность, треугольные губы, нос с кривой царапиной и пылающий угрозой и похотью мутный взгляд. «Что ты приготовил для меня? — с любопытством подумал Уилл и направил нужный энергетический сигнал в помутнённое яблочным туманом сознание, принуждая мужчину вытащить припрятанный за пазухой нож. Уилл едва сдержался, чтобы не фыркнуть: — Как банально! Слишком просто. Слишком заезженно!» — Ты будешь тихой, послушной девочкой? — На рот надавили сильнее, и Уилл охнул и зажмурился, царапаясь пальцем о лезвие. Это не укрылось от внимания мужчины, что тут же расплылся в гадкой улыбке и поднёс окровавленный палец к губам. — Я помогу. Горячий язык скользнул по оцарапанной подушечке, слизывая красные капли. И Уилл распахнул веки, почувствовав звенящую связь в груди. Наконец-то! Он рвано выдохнул полупрозрачные клубы пара, хищно мерцая синевой и зеленью глаз. Мужчина застыл на месте. Иллюзия осталась отпечатком прижатой к стене девушки, и Уилл обошёл жертву сзади. — Кто из нас теперь маленькая, послушная сучка? — саркастически улыбнулся он, ощущая жажду мотылька, впитывая её и доставая из кармана кошелёк с документами… Даррелла Леджервуда, как гласили водительские права. — Давай, Даррелл, сделай нам обоим хорошо. Светлая человеческая радужка вмиг заволоклась яичной плёнкой, и Даррелл, выронив нож, послушно полез в штаны. В его мутной голове рисовалась яркая фантазия с замёрзшей девчонкой в белом коротком платье. Как грубо он бы взял её, вжимая в кирпичные стены, как сильно вбивался бы, заглушая ладонью стоны. Уилл смотрел на него с холодным безразличием, считывая по крови, скольким хрупким и невинным созданиям он причинил боли. Что ж, он поможет Дарреллу осознать ошибки — заберёт у него всё, предварительно лишив возможности трогать кого-то в будущем. — Сильнее, Даррелл! Откройся мне! — скомандовал Уилл, забирая всё удовольствие, доводя до мучительного исступления, почти до безумия от жажды кончить. И Даррелл в ответ зарычал, брызгая слюной, как отвратительное животное. Его грубые руки в воображении зажали тонкую шейку, перекрывая девчонке кислород. Он наслаждался скомканными хрипами, лёгкими царапинами, что она оставляла на его руках, беспомощностью в доверчивых глазах. И стоило её сознанию потухнуть, как Даррелл дёрнулся, плотно выплёскиваясь на стену перед собой. Уилл жадно сглотнул, смотря на густую сперму, но не посмел коснуться её. Как бы сильно ему этого ни хотелось, рисковать клятвой, данной Ганнибалу, он не собирался. Он останется чистым, пусть без спермы и без полностью заполненного резерва. Ночь впереди длинная, кто знает, может ещё один мотылёк залетит в его сети и подарит больше наслаждения, а сейчас следовало научить ублюдка хорошим манерам. Он поднял с асфальта нож и приблизился к тяжело дышащему Дарреллу, растворяя иллюзию, но не отпуская контроль. Теперь это тело — его. И Уилл будет делать с ним что пожелает. А желал он одного — сладкой кровавой мести. — Что? Где… Где девчонка? — напряжённо прошелестел Даррелл, осматриваясь и только сейчас замечая Уилла. — Ты ещё кто? Чего надо? — Он прищурился, и его лицо искривилось в озлобленной гримасе, когда он заметил свой нож. — Ты! Он не успел договорить, когда вихрь в виде Уилла прижал его к стене, заслоняя путь к отступлению кожаными крыльями и затыкая мерзкий рот рукой. Нож холодно скользнул к опавшему члену, и мужчина застыл натянутой струной, не в силах сопротивляться под владеющим его сознанием Уиллом. — Т-ш, тише! — Уилл прочертил предупреждающую линию вдоль мошонки. — Веди себя хорошо. — Обдал холодом пах. — Будет больно. — Просмаковал мурашки и страх в расширившихся зрачках. — Обещаю! И накрыл их с Дарреллом более плотным заглушающим коконом, прежде чем резануть, припечатывая его руки к стене, не позволяя двинуться под тяжестью оцепенения. Только кричать. Истошно и громко. — Я ведь обещал, что будет больно, — удовлетворённо улыбнулся Уилл, слыша влажный шлепок отрезанной плоти по асфальту и продолжая закрывать рукой ругательства, что неслись грязным потоком в его адрес. Скоро эти губы превратятся в сизый пепел и смешаются со слякотью и снегом. — Знаешь, я долго жалел, что родился суккубом, но сейчас я даже рад, что могу стирать с лица Земли таких мразей, как ты. — Он убрал ладонь и чёрным когтем спустился по подбородку к груди, оставляя яркую болезненную царапину. Под серой футболкой учащённо и умоляюще билось очернённое насилием сердце. — Последнее слово, Даррелл? В этот момент недалеко от них что-то хрустнуло. Уилл огляделся и заметил в свете фонаря замерший силуэт, наступивший на валяющуюся жестяную банку. — У нас гости! — прищурился Уилл. — Тебе повезло, Даррелл. Я с тобой почти закончил. Даррелл яростно затрепыхался, пытаясь позвать на помощь, но нож, воткнувшийся ему в горло, быстро пресёк любую надежду на освобождение. Уилл отвернулся, слегка сожалея, что Даррелл умрёт, так и не увидев своего сердца в его руках. Тот медленно съезжал по стене, неприятно булькая, и Уилл бесшумно двинулся в сторону продолжающего стоять человека, смотрящего в подворотню. Туда, где в ночной воздух поднимался серый пепел, истаяв жизненной силой и передав её в руки Уиллу. Уилл с интересом наблюдал за новым мотыльком, который что-то искал в сонной мгле тупика. Или кого-то. Только подойдя вплотную, он почувствовал сладкий запах персикового дерева и недовольную ауру. Незнакомец не казался возбуждённым, и Уилл нахмурился, вспоминая, что убрал яблочный след, как только поймал Даррелла на крючок. Тогда что же приковало внимание этого человека? — Я чувствую тебя, пусть и не вижу. Но я знаю, что ты рядом, — прошептал тот, стоило Уиллу встать за его спиной. Снег вокруг странно разлетелся, как под ударом крыльев, и Уилл задумчиво прикусил губу. — И я чувствую, что ты сделал с Дарреллом. Ты убил его! Он развернулся к тому месту, где остановился Уилл, и снял капюшон. За чёрной тканью оказалось миловидное юное лицо с красными то ли от мороза, то ли от слов щеками и горящим немиролюбивым взглядом. — Иногда лучше оставаться слепым и глупым, — так же тихо ответил Уилл, пальцами касаясь мягких золотых кудрей. — Даррелл не был хорошим человеком. Уверен, ты об этом знаешь. Вопрос в том, что делать с другом Даррелла и какого характера была ваша дружба. Уилл с ухмылкой проследил за заминкой на побледневшем лице и тонким облачком пара, рвано вырвавшимся наружу. Его неожиданно точно толкнули в сугроб и сорвались с места. — Глупый маленький мотылёк, — сладко улыбнулся Уилл, стряхивая с голых локтей прилипший снег. Давно он не испытывал столь возбуждающего чувства охоты. Последние жертвы казались такими далёкими и безвкусными. Вынужденными по долгу службы. А здесь простор для фантазий, чистые демонические инстинкты и ощущение свободы. Той, что он ни разу не испытывал, даже когда разрешал себе окунуться в природные энергии. «Будь собой, Уилл», — всё чаще в последние дни он слышал фразу Ганнибала у себя в голове. Всё чаще переставал рычать на неё и теперь сидел в сугробе и громко смеялся, краем глаза наблюдая за убегающей добычей. — Я сделаю тебе подарок, Ганнибал. Уилл глубоко вдохнул звенящий морозом и персиковым запахом воздух и, взмахнув крыльями, взмыл к небу. Улицы Балтимора давно отпечатались у него в памяти. Он хорошо знал каждую. Узор из подворотен, тёмных углов и удобных для слежки ниш выглядел капиллярной сеткой города, которой он с удовольствием пользовался. Золотые кудри мелькнули дважды в свете фонаря, прежде чем Уилл обрушился на юношу спереди, сбивая с ног и припечатывая лопатками к промёрзшему асфальту. — Кажется, мы не закончили разговор, друг Даррелла, — цокнул Уилл, царапая когтем острую скулу и жарко слизывая кровь. Почувствовав огненно-пряный вкус, он зажмурился и проявился в пространстве, расширяя иллюзию, чтобы никто их не видел. Вслед за ощущением демонической крови пришло и осознание, что он не ошибся с выбором второй жертвы. — Надо же, инкуб, пасущий человека, чтобы поживиться похотью, когда он насилует и убивает девушек. — Уилл неоднозначно посмотрел на юношу, что кривил пухлые губы и метал искры синими глазами. Его демонический жар чувствовался даже сквозь слои одежды, а чёрные кожаные крылья распластались по асфальту. — Тебе не говорили, что подглядывать за взрослыми нехорошо? — У каждого свои способы добычи пропитания, — не радостно хмыкнул юноша, стискивая зубы. Его взгляд с неприязнью скользил по довольному лицу Уилла, и, завидев метку, окрасился в гнетущую ярость. — Ты меченный! Настоящий позор нашего вида! И что ты сделаешь? Убьёшь меня, как сделал это с Дарреллом? Уилл задумчиво рассматривал симпатичное лицо, чувствуя, как под футболку ползёт что-то тонкое. Кажется, хвост? — Даррелл заслужил смерть, потому что убивал. А ты заслуживаешь её тем, что направлял его на убийства. Твоя рука послужила прекрасной указкой, но все указки рано или поздно ломаются, — выдохнул Уилл густой пар и ласково пригладил топорщащиеся светлые волосы. — В следующей жизни будь аккуратнее и следи за тем, что берёшь в рот, друг Даррелла. Раздался милосердный хруст рёбер вслед за тонким, замершим всхлипом. И энергетический резерв Уилла начал быстро пополняться ещё одной никчёмной жизнью. Чёрная кровь засияла в жёлтом свете фонаря на тёплом, бьющемся в руке Уилла сердце. Он пристально смотрел на него несколько секунд, испепеляя то, что осталось от молодого, сошедшего с безопасного пути инкуба. Впервые Уилл поймал себе подобного. Впервые его резерв ломился от вкусных энергий, перешедших к нему. В груди стало тепло. Хищные когти голода разжались, но не отпустили до конца. Он точно знал, кто скоро обнаружит это сердце на пороге своего дома.***
Закончив с охотой и оставив на пороге дома Ганнибала приятный сюрприз, Уилл проконтролировал, чтобы подарок как можно быстрее оказался в руках Ганнибала, и скрылся в ночной тиши. Ему хотелось домой. Но не туда, где пусто и одиноко, а туда, где жила часть его сердца — к своей стае. От дома Ганнибала до приюта оказалось недалеко. Уилл летел сквозь сизые тучи, перебирая пальцами туманную влажность, и наслаждался свистом в ушах и лёгкой зябкостью от высоты. Здесь тело работало на пределе от разряженного воздуха и низкой температуры, но именно в таких условиях Уилл чувствовал себя живым, ведь тело не подводило, а грело и дышало. Там, где люди не выживут, он лежал на крыльях ветра и довольно урчал. Именно за возможность летать Уилл больше всего благодарил Вселенную. Полёт — его естественная особенность, способность, которая автоматически скрывалась, стоило Уиллу расправить крылья. Мир защищал своих существ, защищал их умения до момента, пока кто-то не хотел проявиться намеренно, но таких желающих Уилл не встречал. Трудно идти против законов природы, ломать её энергию, если это не естественное течение обстоятельств или потребность. Городской пейзаж медленно сменился густым сосновым лесом и темнотой, нетронутой безликими фонарями и сеткой горящих витрин и окон. Главная дорога незаметно делилась на несколько маленьких, и Уилл уловил жёлтый блик. Сердце взволнованно забилось. Ещё немного и он обнимет каждую из своих пятерых собак. Приземление получилось мягким и незаметным. Уилл проверил себя на наличие пятен крови, посторонних запахов и пепла и, удостоверившись в чистоте, тихо открыл обнаруженными в кармане джинсов ключами входную дверь. Холл встретил его сумраком и полоской света из кухни. Интересно, Кэсси опять не спала так поздно? В этот момент до него донёсся раздражённый мужской голос. — Почему нельзя им просто насыпать корм? Все кормят своих собак покупным кормом и ничего! Никто не умер! — возмущался Николас, судя по звуку, нарезая что-то на доске. Уилл прикусил губу, пытаясь совладать с улыбкой. Что за прекрасная ночь выдалась сегодня? Сначала две вкусные жертвы, а теперь его ждёт выволочка для Ника. Давно пора! В его доме никаких бунтов и никаких собачьих кормов! — Потому что вы здесь, чтобы готовить им еду, а не сыпать корм, если ты забыл, Николас. Уилл по-хозяйски зашёл на кухню и облокотился о дверной косяк, сложив руки на груди. Ник от неожиданности подпрыгнул, едва не выронив нож, которым нарезал мясо и овощи, делая заготовку на завтра. Кэсси сидела за столом, обложенная конспектами и ноутбуком. Она тут же радостно заулыбалась при виде Уилла, в отличие от брата, что стал чернее тучи. — Я вам плачу, чтобы вы готовили им. Это ваша прямая обязанность! И если вы с ней не справляетесь, я вас не держу. Напомню, вы живёте в моём доме бесплатно. Ни за что не платите и получаете хорошую зарплату. И если я учую хоть малейший запах покупного химического корма, вы вылетите отсюда немедленно. Это понятно? Он бы посчитал свою речь твёрдой и назидательной, если бы не Кэсси, что кинулась к нему обниматься, испортив его воспитательный настрой. — Да, Уилл, — закатил глаза Николас, убирая заготовку в холодильник и смахивая медного оттенка вьющиеся волосы с лица. — Для вас я всё ещё мистер Грэм, — скептически поднял брови Уилл, считывая ощущение неловкости Николаса за его вытянутыми в тонкую линию губами. — Да, мистер Грэм, — выдохнул Ник, потоптавшись с ноги на ногу. — Простите, я просто очень устал. Сложная неделя. — У всех сложная неделя, но это не повод так себя вести. — Уилл в последний раз пронзил его строгим взглядом и смягчился. — Ладно, спокойной ночи, Ник. Тот слабо улыбнулся, и Уилл отметил тёмные пятна смущения, охватившие его шею. Кажется, назидательная беседа прошла успешно. Николас быстро покинул кухню, а Кэсси продолжала тискать Уилла, доверчиво прижимаясь к груди и получая лёгкое поглаживание по спине. — Как стая, Кэсси? Как ты сама? Ник не перекладывает на тебя свои обязанности? — более тихим и мягким тоном поинтересовался Уилл. — Стая с утра на взводе. Чувствовали, что папочка сегодня заедет, — игриво прикусила губу Кэсси, и Уилл едва не рассмеялся. Этот ребёнок вызывал в нём смешанные чувства. С одной стороны, студентка колледжа, учится на ветеринара. С другой — ранимая и открытая. Про таких говорят: что на уме, то и на языке. В отличие от её брата Николаса, с которым они тоже находились в целом в хороших отношениях. Просто иногда ему требовалось немного твёрдой руки. Бойлы росли без отца, и Кэсси порой спрашивала у него разного рода советы, которых не могла получить от мамы. Уиллу это льстило, но чаще ставило в неудобное положение. Когда Уилл создавал этот дом для собак, то искал тех, кто смог бы жить в нём, пока он работает. И Бойлы первыми откликнулись на объявление. Они понравились Уиллу. Начинающий карьеру адвоката Ник и влюбившаяся в стаю, открытая и добрая Кэсси. Они искали жильё недалеко от Балтимора, где проходили практику, и предложение Уилла давало им простор и возможность ещё и заработать. Уилл нанял их. И с тех пор уже год они жили в этом доме, заботясь о стае и развиваясь каждый в своём направлении. — Я просил не называть меня папочкой. — Уилл потрепал по длинным волосам заалевшую Кэсси. — Я сегодня останусь здесь и завтра проведу весь день с собаками. Поэтому, если вы хотите с Ником куда-то выбраться, то… — Спасибо за заботу, мистер Грэм, — заискрилась Кэсси, — но я завтра будут дома и помогу вам, если будет нужно. Я пишу курсовую, не так много времени осталось до сдачи, так что… Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Кэсси ушла наверх, а Уилл отправился в гостиную, где его тут же окружило пять возбуждённых и соскучившихся хвостиков, поднимая радостный лай и скулёж. Он завалился на подушки на пол, позволяя собакам окружить себя и облизывать, повизгивая от радости. Каждую Уилл нашёл на улице и выходил. Каждую приучил к доброте и доверию, и теперь они слушали его команды с большой отдачей и любовью. И всегда ждали возвращения «папочки» домой. Уилл выдохнул, ощущая себя сытым и воодушевлённым. — На днях я вас с кое-кем познакомлю, — поделился он новостью со стаей и окинул взглядом прогретую гостиную. На плотной обивке дивана прилипла светлая шерсть, как и на нескольких подушках. Ковёр тоже не казался слишком чистым. И нужно вычистить камин и протереть пыль. Да, если он планирует пригласить Ганнибала, тогда завтра он посвятит день уборке и мытью собак. Кэсси будет дома, как раз поможет с ними, а клининговая служба разберётся со всем остальным. Дом будет блестеть, собаки — пахнуть свежестью и заботой. Пожалуй, останется только раздобыть что-то на ужин, но Уилл не сомневался, что Ганнибал сам принесёт еду, стоит лишь непрозрачно намекнуть на предстоящую поездку. Уже засыпая в кровати, Уилл тихо надеялся, что его боевой настрой за ночь не спадёт и завтра он не будет жалеть ни о чём, что сделал. В конце концов, он дважды чуть не умер за последние пять дней! Пора уже позаботиться о сохранности своей жизни и быть готовым, что упущенная тварь может вернуться в любой момент. И пусть голод превращал его в животное, но именно благодаря ему он проведёт несколько дней в объятиях стаи, зная, что не причинит никому вреда.