Балтимор. Штат Мэриленд. Уилл Грэм.
— Сэм. Тишина разрывала барабанные перепонки, вливаясь в уши шипящим, навязчивым шёпотом. Шёпот прорывался сквозь мнимую защиту, обволакивая сознание настоящим ужасом, оседая на губах каплями кровавой росы и сгустками хрипящей боли. Уилл бежал сквозь тёмный коридор, запинаясь об торчащие доски и скользя по гладкой поверхности мокрыми после улицы кроссовками. Руки беспорядочно шарили по стене, царапаясь о старые, ржавые гвозди, цепляя зеленоватые, покрытые грибком и плесенью занозы. Страх, липкий и заполошный, сжимал сердце, пожирая без остатка, замещая здравый смысл, замещая боль и сорванное дыхание. Он целовал горящие адским пламенем лёгкие, даря ощущение безысходности — ему никогда не убежать. Никогда не спрятаться от чудовища, что медленно, слишком медленно шло по следу. Специально неторопливо входило в дом, с улыбкой касаясь хлипких поручней, и поднималось на второй этаж. — Сэм. Голос тихий и сладкий. Но сладость казалась сродни яду. Уилл на скорости ударился о дверной косяк, прежде чем утонуть в защитных стенах комнаты. Хлопок. Щелчок. И загнанное дыхание прервалось движением горла, когда Уилл тяжело сглотнул, сжимая дрожащие губы. Шаг за шагом он отходил от двери всё дальше. Шаг за шагом кровь сильнее стыла в венах от ощущения ловушки, в которую он привёл себя сам. — Сэмми, разве так поступают с гостями? Разве так поступают с теми, кого любят? Что-то по ту сторону тихо зашуршало по обветшалой линии стены и неожиданно ударило так сильно, что посыпалась облупленная краска и подпрыгнули пожелтевшие от времени и влаги фотографии и картины. — Ненавижу, — не слышно слетело с искусанных в кровь губ Уилла и разбилось о вновь впившуюся в барабанные перепонки тишину. — Сэмми? Ручка повернулась, но не поддалась. Щеколда — детский смешок, щепотка перца в ярость существа, что стояло за дверью. Сама дверь — тонкий лист перед тем, как шипы вновь вопьются в кожу, опаляя её жаром убийственной одержимости. — Детка, открой по-хорошему, пока я тебя прошу. Заполошный пульс — нектар, который станут пить злые губы. Он слижет его языком с яремной впадины, впиваясь в неё зубами. Сдерёт любое подобие на смиренность с оттенком ненависти и переведёт в любимую покорность. Он пришёл сюда, чтобы сломать его. Снова. — Сэм? Тяжёлые бриллианты слёз упали с длинных ресниц и рассыпались тихим звоном, вторя бою в дверь. Так стучат не кулаки, нет. Чудовище даже не поднимет руки, чтобы прикоснуться к дереву. Ему и не требуется. Колени задрожали и подогнулись под гнётом бессилия. Уилл упал на пол, содрогаясь в немом плаче и с ужасом закрывая рот руками. Под дверью заметались длинные тени, и новый удар едва не снёс её с петель. — Сэм! Последние секунды, перед тем, как тонкая, зелёная лоза просочится под дверью и толкнёт щеколду. Последние секунды перед тем, как крик вырвется из груди, чтобы стать музыкой для ушей чудовища. Уилл станет его мягкой, податливой арфой, когда длинные пальцы вновь сыграют на порванных струнах души, разрывая сетку нервных окончаний и синеющих под кожей вен. Он будет петь только для него, сочиняя сонет неправильной одержимости, и умолять о жизни, которую у него отнимали раз за разом. — Ты расстроил меня, Сэмми. Ты расстроил меня… Уилл. Сон резко прервался громким стуком в дверь, и Уилл едва не упал с дивана от неожиданности. Сердце неистово билось за сеткой рёбер, а футболка неприятно липла к телу от холодного пота. — Мистер Грэм? — тихий, неуверенный голос Кэсси зазвучал по ту сторону. Уилл с мысленным стоном потёр мокрое лицо и пригладил кудри, прежде чем накинуть на себя иллюзию и разрешить Кэсси войти. — Я разбудил тебя? — с виноватой улыбкой поинтересовался он, видя странный блеск в угольных глазах и слегка заспанное лицо. Кэсси застыла у порога в длинной бирюзовой футболке, прикрывающей середину бедра, не решаясь подойти. Оно и понятно. Сейчас Уилл являлся для неё источником соблазна и пищи, но она хорошо держала себя в руках, переминаясь с ноги на ногу. — Я… — Кэсси подалась вперёд и аккуратно присела рядом с Уиллом на краешек дивана, жадно вдыхая воздух, пропитавшийся ночным кошмаром, потом и остаточными энергиями пережитого ужаса. Уилл и сам чувствовал, насколько густо заряжена комната, насколько сильно потревожен дом. На периферии чувствовалась нервозность собак, что лежали вокруг, следя за ними, но не решаясь подойти. — Наверное, следующей ночью мы с Ником ненадолго отлучимся в город, если вы не против. Кэсси задумчиво подняла взгляд, но посмотрела словно сквозь Уилла, мимо его физической оболочки туда, где ещё стояли душные и кровавые образы из сна. Тонкие пальчики крепко сжали обивку дивана, и Уилл понимающе усмехнулся. — Ты можешь забрать его, — тихо предложил он, наблюдая яркие перемены в живой мимике. Кэсси голодно сглотнула, под кожей её милого, ещё немного наивного, детского лица, перекатилась истинная сущность, но она всё ещё держалась. Уилл мысленно похвалил её за упорство, представляя, как ей сейчас непросто. Но даже такие мини-тренировки могли помочь ей в будущем, они оба это понимали. — Спасибо, мистер Грэм. Вы всегда очень щедры к нам с Ником, а ваши сны… Это самые питательные сны, которые мы когда-либо ели, — восторженно прощебетала Кэсси и медленно встала, сняв футболку и оставшись в светлых кружевных трусиках. Её хрупкое тело вздрогнуло. Кожа плеч лопнула, оголяя кости, а за ними и длинные белые дуги. Человеческие руки повисли вдоль тела тонкими перчатками, когда другие конечности выросли на глазах, высвобождаясь из тесного плена. Грудная клетка впала, образовав плотную дыру, которая начала вибрировать и заполняться изнутри чем-то тёмным, становясь похожей на вертикальную поверхность воды. Девичье лицо треснуло пополам и раскрылось подобно кукольному домику, обнажая выпуклые сетчатые глаза и жвалы. Николас и Кэсси являлись полуночниками. Существами, рождающими сны и забирающими кошмары. Их оборот — зрелище не для слабонервных, но Уилл привык. Кэсси напоминала гигантского белого богомола с водянистым зеркалом на груди. Это сильные существа, но дружелюбные, несмотря на страшный внешний вид. Они часто охотятся по ночам, поэтому иногда можно встретить такую штуку на каком-нибудь кирпичном доме около приоткрытого окна. Конечно, невооружённым глазом их не видно. Они сливаются с нитями снов и бродят по городу на других энергетических слоях, но если встретиться с ними вживую, можно отделаться сильным испугом и лишиться воспоминаний о прошлых снах, в том числе и любимых. Уилл кивнул, садясь поудобнее и сцепляя руки в замок на коленях. Процесс изъятия сна порой болезненный, но Уиллу и даром не сдались его кошмары. Они накапливались в теле слишком быстро, особенно сцены прошлого, которое часто несло много боли и страданий. — Я мигом, — пообещала Кэсси, и её плотные губы с двух сторон располовинчатого человеческого лица одновременно дёрнулись. Тонкая, острая, с зазубринами конечность кольнула центр солнечного сплетения Уилла, и тело охватила дрожь. Виски неприятно запульсировали, вены надулись от нарастающего напряжения, и на груди у Кэсси, в необычном зеркале поднялась рябь, высвечивая кошмар. Уилл снова проживал его. Странный сон, где его звали чужим именем Сэм. Странный дом, в котором он искал защиту. Странная комната, которую он видел впервые, но одновременно знал её наизусть. Словно он уже бывал там, словно это и не его кошмар вовсе. Уилл смотрел на образы из сна, чувствуя, как содрогается тело от каждого шага или удара, как больно рукам от царапин и заноз. Кожа саднила, сердце готовилось разорваться, но Уилл продолжал смотреть, пока последние слова не застыли в ушах и всё стихло. Всё стихло. Уилл прикрыл веки и перевёл загнанное, словно после настоящего бега, дыхание, когда тиски страха отпустили грудную клетку. Мышцы устало расслабились, воздух стал разряженней, комната посветлела, и собаки подбежали к ним с Кэсси с тихим поскуливанием и принялись ластиться. Кэсси несколько секунд стояла неподвижно, впитывая сон и успокаивая водную рябь, пока та не поменяла цвет с чёрного на глубокий синий и не исчезла. Только после этого она принялась надевать человеческий костюм, прятать белые богомольи конечности в тонких перчатках рук с хрупкими пальцами. Напоследок лицо снова стало цельным, а кожа на плечах затянулась будто невидимой молнией. Удивительные существа! Уилл отвёл взгляд, протягивая Кэсси ещё тёплую футболку, чтобы она оделась и не смущалась. — Спасибо, мистер Грэм, — счастливо выдохнула она, и Уилл в который раз удивился, в каком же сложном мире они жили. С обычными людьми всё понятно. Они привыкли жить в комплексах и собственных ограничениях. Но почему стеснялись тела, обнажённого тела, такие существа, как полуночники, когда человеческая физиология — всего лишь оболочка? Это оставалось загадкой. Что уж говорить про самого Уилла, что чувствовал неловкость каждый раз, когда Кэсси возвращала привычный внешний вид. Ох уж это людское мышление. Как говорится, с кем поведёшься… — Всегда рад помочь, Кэсси, — тепло улыбнулся в ответ Уилл, гладя поочерёдно просящих ласки собак. — Тебе не показался странным этот сон? Он очень отличается от тех, что я обычно вижу. Уилл перевёл взгляд на присевшую на пол Кэсси, что тоже обнимала стаю, лезущую ей в довольное лицо. — Если честно, мне показалось, будто я забираю сон не совсем у вас. Словно это стало вашим слоем, частью вас. Наверное, звучит странно, но сны рождаются в подсознании. По сути вся жизнь есть большой сон, сплошная иллюзия, просто на время люди закрывают глаза и становятся чуткими к образам подсознания. Они будто говорят с собой через эти образы, рассказывают себе же о своих переживаниях, но тут, — Кэсси немного помолчала и как-то тяжело вздохнула, — тут будто это наложилось на ваше сознание. Ваши потоки подсознания остались неподвижны и пусты, вместо этого к ним пришили сверху заплатку из чужого кошмара. Уилл кивнул, пытаясь осознать слова Кэсси. Получалось, он смотрел чужой сон. Сон какого-то Сэма. Но как это возможно? — Ты такое видела раньше? Кэсси отрицательно покачала головой и, обняв напоследок собак, встала. — Когда мы будем у мамы, я спрошу у неё об этом. У неё большой опыт за плечами, может, что подскажет, — задумчиво предложила Кэсси и потянулась, отчего футболка задралась, тут же заставляя Кэсси одёрнуть руки. — Доброй ночи, мистер Грэм. Если что, зовите, но я надеюсь, что следующие ваши сны будут мягкими. — Доброй ночи, Кэсси, — с благодарностью в голосе откликнулся Уилл. Да, ему определённо повезло с Бойлами. А ещё ему определённо стоит подняться в свою комнату, а не спать на диване, если он не хочет провести завтрашний, точнее уже сегодняшний день, с больной спиной. А со сном они разберутся позже.***
Утро подарило Балтимору яркие лучи солнца, а Уиллу — ощущение бодрости и лёгкости. Он проснулся к обеду, полным сил и энергии, и пропустил момент, когда клининговая служба успела навести порядок в доме. Спасибо Кэсси, которая позаботилась о его крепком сне, проконтролировала уборку и помыла собак. Когда Уилл спустился на первый этаж, блестело всё. Ни шерстинки, ни пылинки. Вычищенный диван и камин, свежие лежанки и ковры, стерильная кухня, сверкающие чистотой окна и расчищенный внутренний двор. А так же пахнущие шампунем, выгулянные и накормленные собаки. На душе Уилла стало тепло. Ещё теплее ему стало от отсутствия пропущенных вызовов от Джека и от присутствия нового сообщения от Ганнибала с предложением увидеться сегодня днём. И как Уилл мог ему отказать, если сам же ночью подарил некогда живое сердце? Они договорились встретиться через час, и бодрость Уилла дополнилась лёгким волнением. Ганнибал увидит стаю. Как он отнесётся к ней? Как примет и примет ли такое увлечение Уилла? Даже не увлечение, нет, семью. Через час лёгкое волнение превратилось в настойчивые волны предвкушения в животе. Кэсси кидала на него лукавые взгляды, отчего щёки Уилла пылали, а на губах появлялась неловкая улыбка. Уилл нервничал и ничего не мог с собой поделать. Он даже сделал себе кофе, который терпеть не мог, чтобы хоть немного успокоиться под монотонный звон ложки, стукающейся по ободку бокала. И вышел на улицу, охладиться и проветрить голову. Конечно, он не ожидал подставы в виде мытых и заледеневших ступеней, на которых тут же поскользнулся. Именно таким, сидящим на попе с пролитым на футболку кофе и смеющимся над логикой клининговой службы и своим положением, его застал Ганнибал. — Ничто человеческое нам не чуждо, — раздался его голос сбоку дома и неслышные шаги. Уилл тут же перевёл на него взгляд, продолжая сидеть на льду и держать навесу наполовину опустевший бокал с торчащей серебряной ложкой. — Помочь? Ганнибал улыбался, слегка наклонив голову вправо. В руке он держал синюю сумку-холодильник, и Уилл незаметно сглотнул, вспоминая приятный вкус наваристого супа, которым Ганнибал угощал его вчера. — Не знаю, кто додумался мыть ступени зимой, но они явно перестарались, — в ответ фыркнул Уилл, принимая руку помощи и с трудом держа равновесие на скользящих ногах. — Надо будет счистить лёд, пока кто-то не свернул себе шею. — Можно проще. — В морозном воздухе звякнули невидимые цепи, и Уилл ощутил сильный жар. Лёд под ногами начал быстро таять, а образовавшаяся вода — испаряться. Меньше чем через минуту ступени оказались чистыми и сухими. — Не замёрз? Ганнибал выглядел донельзя довольным, глядя в удивлённое лицо Уилла. Его бежевое пальто, то самое, что Уилл видел в первый день знакомства, развевалось на лёгком ветру, показывая расстёгнутую на две верхние пуговицы, белую в тонкую полоску рубашку и серый пиджак. Отсутствие какого-то нелепого галстука или педантично наглухо застёгнутой рубашки тоже поражало и наводило на определённого рода мысли. — Даже если и замёрз, ты меня уже согрел, — усмехнулся Уилл, и правда не ощущая мороза на оголённой коже рук и шеи. Сытость всегда делала его более чувствительным и мягким по отношению к другим. Голод же разжигал внутри пламя и помогал выстроить форты, вот только сейчас форты не работали. — Мистер Грэм, — раздался из дома звонкий голос Кэсси, прежде чем дверь открылась. — Мистер, ой. — Кэсси с любопытством посмотрела на Ганнибала и ярко улыбнулась. — Простите, я не знала, что у нас гости. Меня зовут Кэсси. — Ганнибал, — отзеркалил доброжелательную улыбку тот, однако Уилл быстро уловил холодный блеск в карих глазах и небольшую искру ответного любопытства. — Приятно познакомиться. — Извините, — Кэсси перевела взгляд на Уилла, — Ник уже в машине, мы поехали. Они всё же решили уехать на два дня к маме и, заодно, сходить на ночную, полезную для пищеварения прогулку по городу. Нику редко перепадали вкусные сны от Уилла, поэтому по его бледному лицу утром отчётливо читались голод и зависть в отличие от светящейся и румяной Кэсси. — Спасибо, Кэсси. С меня премия и любое, что попросите, в знак благодарности за чистоту и стаю. — Спасибо, мистер Грэм! — Кэсси по привычке крепко обняла Уилла на прощание, не замечая за иллюзией высохшего пятна кофе на его футболке. — Надеюсь, папочка присмотрит за стаей? Я буду по ним скучать! Уилл с неловкой улыбкой закатил глаза, представляя, как это звучит и выглядит в глазах Ганнибала. Нашла когда и что говорить! — Кэсси, я просил не называть меня папочкой. Кэсси виновато прикусила губу, смотря с лёгким раскаянием, но стоило ей отлипнуть от Уилла, как её мимика поменялась на совсем другую. — Я напишу, как мы доедем и когда вернёмся. — Она бодро спустилась по ступенькам, поправляя вязаную шапку и расстёгнутую куртку, и обернулась, чтобы помахать. — До свидания, Ганнибал. Имейте в виду, нас не будет целых два дня! — Кэсси! — не зло прикрикнул Уилл, на что она молча поиграла бровями, явно понимая, чем могут заниматься двое взрослых мужчин в пустом, вычищенном под намечающееся свидание доме, отчего у Уилла загорелись щёки. — Вот же шебутной ребёнок! — Через минуту сзади дома раздался хлопок и звук шин выезжающей на дорогу машины. — Кажется, у тебя будет много вопросов, — хмыкнул Уилл и закусил губу, пряча смущение, перед тем, как открыть входную дверь. — Добро пожаловать в мой дом.***
Аромат вылитого в раковину, так и не отпитого кофе наполнял кухню, сливаясь с атмосферой лёгкой и непринуждённой беседы. Уилл стоял недалеко от плиты, облокотившись о столешницу бёдрами, и рассказывал Ганнибалу историю знакомства с Кэсси и Ником, про создание дома-приюта и почему ему приходится жить на два дома. Попутно он отвечал на меткие вопросы, рассматривал продукты и контейнеры, которые привёз Ганнибал, и его самого, отмечая, как отлично тот вписался в его небольшую, но вполне уютную кухню в пастельно-жёлтых тонах. Здесь всегда хорошо дышалось, много света дарило окно над раковиной с горчичными занавесками, отчего даже зимой кухня преображалась в обитель солнечных лучей. — Очень благородно с твоей стороны создать это место и найти тех, кто действительно сможет хорошо заботиться о твоих питомцах, — искренне откликнулся Ганнибал, когда закончил вытаскивать всё из сумки, и неторопливо направился к Уиллу, попутно поправляя рукава рубашки. Пиджак остался одиноко висеть в прихожей рядом с тёплым пальто. Чем быстрее сокращалось расстояние между ними, тем сильнее Уилл ощущал подскочивший пульс. Он неосознанно вцепился пальцами в столешницу, когда его обдало приятным ароматом вербены и каяпута. Несмотря на отсутствие голода, Уилл чувствовал сильное притяжение, которое возникало и раньше, вот только раньше Уилл глушил его, не позволяя перейти черту. Но сейчас, когда руки Ганнибала поймали его за бёдра и усадили на столешницу, ничего глушить не хотелось. Уилл позволил себе ощутить взрыв эмоций, когда Ганнибал мягко притянул его к себе и поцеловал. Вены прожгло ярким импульсом, в животе запорхали бабочки, а руки сами обвили шею Ганнибала, чтобы они стали ближе. Наслаждаться близостью — вот что хотелось сейчас, когда крылья за спиной затрепетали, едва не скинув банку с растворимым кофе. И Уилл обнял ими Ганнибала, отчасти, чтобы ничего не уронить, отчасти, потому что этот момент стал первым в его жизни. Первый поцелуй, который он сам искренне желал. И плевать, что он знал Ганнибала всего шесть дней. Меньше, чем за неделю он прожил больше событий, чем за месяцы до. Этого достаточно, чтобы перестать сопротивляться изменениям, которые уже произошли в его жизни и в нём самом. Ганнибал целовал не спеша. Он смаковал Уилла так же, как Уилл смаковал его. Глубоко, чувственно, оглаживая щёку пальцами и придерживая за талию. Их связь тонко звенела между ними, пульсировала и тянула шею, отчего Ганнибала хотелось касаться больше и чаще. Сминать мягкие волосы на затылке, обвивать ногами сильные бёдра, путаться языком с его и урчать от накатывающих волн удовольствия и распаляющей принадлежности. Уилл больше не бежал от неё, хотя где-то на подкорке всё ещё с трудом верил, что он теперь не один. Что его принимают таким, какой он есть. Не боятся обжечься или уколоться. Ганнибал прошёл с ним период, когда Уилл окунулся во все стадии гнева и беспомощности, натворил кучу бед и всё же вот он, целует его так, словно дороже Уилла у Ганнибала ничего нет. Нежность высшего демона, архидемона, садиста и безжалостного убийцы завораживала. Уилл приоткрыл веки, чтобы увидеть зачарованный красный блеск напротив. Тёмные глаза без плёнки похоти, без оттенка пошлости смотрели с нескрываемым обожанием. И Уилл улыбнулся Ганнибалу в рот, снова смущаясь. — Ты так смотришь на меня, — тихо проговорил он, разглядывая довольное лицо и продолжая пропускать мягкие пряди между пальцев. — Когда я тебя увидел впервые, мне захотелось понять, что в тебе такого особенного, что ты встанешь со мной на одну ступень. — Ганнибал тоже разглядывал его в ответ, оглаживая большим пальцем скулу. — Этих дней мне хватило для понимания, что даже если ты не захочешь стать таким, как я, чтобы быть на одной ступени со мной, тогда я спущусь к тебе, чтобы познать твой мир и разделить его с тобой. В этом и есть твоя особенность. — Я способен изменить тебя? — изумился Уилл, понимая, что Ганнибал говорил не о смене ранга, а о принятии. Спуститься в реальность суккуба, чтобы понять его и быть опорой в трудные моменты. Чтобы помочь сделать правильные выборы, чтобы познать. Ганнибал не собирался силком тащить его в свой мир, он делал первые шаги навстречу к его. — В той же степени, что и я тебя, — согласился Ганнибал, вновь притягивая Уилла для нового, приятно долгого поцелуя. — Кажется, ты уже изменил, — шёпотом отозвался Уилл, выдыхая и признаваясь в этом прежде всего себе, ведь всё это время, начиная с ночи, он являлся собой. Находился в единении со своей природной частью, больше не разделяя себя на человека и демона. Он больше не чувствовал стен между двумя частями внутри себя и не хотел их возвращать. Быть собой оказалось вполне безопасно для него и для окружающих. А ещё чертовски приятно! — Рад слышать, что ты пришёл в согласие с собой. — Ганнибал отстранился, когда услышал отдалённый лай. — Кажется, кому-то не терпится узнать, что у тебя за гости. Уилл кивнул и спрыгнул со столешницы, испытывая лёгкую потребность в дополнительном физическом контакте. Метку по-прежнему тянуло, связь просила больше подтверждений, и Уилл прикусил щёку изнутри, давя эти беспардонные ощущения. — Гостей здесь почти не бывает, поэтому не удивительно, что они переполошились, это раз. А два, они чувствуют моё настроение и, кажется, оно для них новое, — признался Уилл и подошёл к холодильнику, чтобы достать вкусности для питомцев и отдать их Ганнибалу. — Какое же у тебя настроение? — спросил на ушко Ганнибал, наклоняясь к Уиллу и заглядывая через его плечо в холодильник. Вычищенный холодильник, вымытый, с новыми, свежайшими продуктами (спасибо Николасу), на случай, если Ганнибал решит продемонстрировать кулинарные таланты. — Сытое, что бывает крайне редко, — выдохнул Уилл, едва не забыв зачем сюда полез. — Но из-за тебя оно скоро станет голодным во всех смыслах, потому что я ещё не завтракал и потому что ты находишься слишком близко ко мне. — Тебя это смущает? — слегка ехидно поинтересовался Ганнибал, и у Уилла по шее, где отпечаталось горячее дыхание, побежали мурашки. — Такое ощущение, что ты мне что-то доказываешь. Например, что мои суккубские желания по-прежнему не касаются секса, а только более безобидных вещей, несмотря на твои провокации. Или то, что время, что ты мне дал на разобраться в себе, кончилось, и вот он результат, которого ты ожидал. Или что ты хороший мальчик, который всегда выполняет свои обещания, и ты их выполнил. Уилл закрыл распищавшийся холодильник и замер с лакомством в руках. — В чём-то ты безусловно прав. Я никогда не бросаю слов на ветер и часто вижу и знаю больше, чем говорю. Но что мешает мне быть искренним в своём намерении, а тебе видеть в нём то, что ты хотел доказать самому себе? Слова Ганнибала ввели Уилла в ступор. Он стоял, приоткрыв рот, и не мог найти что ответить. Действительно, порой в действиях других видно именно то, что хочется увидеть, всплывают ответы на вопросы, обретается понимание, которого не хватало. — Я не знаю, что сказать, — честно ответил Уилл и передал Ганнибалу пакет с гостинцами для стаи. Самодельные полезные колбаски из кролика без крови, естественно. Уилл никогда не кормил собак сырым мясом или мясом с кровью, чтобы не будить в них охотничью природу, инстинкты и агрессию. Варёная пища лучше усваивалась, и пушистые друзья пребывали в спокойном и добродушном состоянии, чем всегда радовали Уилла. — Это вполне нормально, когда ты находишь отклик в словах другого человека. Теперь «папочке» пора знакомить своего «хорошего мальчика», что выполняет обещания, с хвостатыми детьми? — Ганнибал проговорил это с таким невозмутимым видом, что Уилл едва не поперхнулся воздухом. — И ты туда же? Нет, умоляю, даже не думай меня так называть! Хватает одного ребёнка, который никак не может запомнить, что так делать нельзя, — возмутился Уилл, ероша волосы и закрывая ладонью зардевшееся лицо. Однако ямочки на щеках с треском выдавали отсутствие обиды и игривое настроение. — И что ты сделаешь, если я назову тебя так ещё раз? — поинтересовался Ганнибал, отнимая руку от лица Уилла и заглядывая в прищуренные глаза. — Выставлю тебя за дверь и испачкаю твой дорогой пиджак во что-то не отстирывающееся, имей в виду, — пригрозил Уилл, пытаясь выглядеть серьёзным. Попытка провалилась. — Оригинальный способ донести, что это тебе не по душе, я запомню. — Ганнибал оказался слишком близко, выдыхая эти слова Уиллу в приоткрытые губы, но так и не коснулся их. — На самом деле, я не планировал тебя так называть, но я впервые вижу, как из-за этого слова ты так очаровательно краснеешь. Уилл фыркнул и отошёл в сторону двери, подальше от провокаций и желания стукнуть Ганнибала. В первый день их знакомства Уиллу хотелось зарядить Ганнибалу в глаз ваткой и вилкой, сегодня в зоне опасности находились огурец и колбаски для собак. Но колбаски жалко, они пахучие и делаются не слишком быстро, а вот огурец… — Пойдём, я познакомлю тебя со стаей.