День
Понедельник начался многообещающе. С утра позвонили из управления и вызвали в министерство. А что это значило? Что меня ждала награда за очередное раскрытое дело. Грамота, похвала, памятный знак, что там ещё… Обычно я получал все эти «знаки внимания» и, по приходу домой, сгружал их в коробку и убирал подальше в шкаф. Там им самое место. Только фотографии с вручения вешал в кабинете, где принимал клиентов. Каждую в красивой рамочке. В наше время гораздо больше значит, кому ты пожимал руку, а не что написано на грамоте, которую тебе вручили. Особо впечатлительные клиенты потом зависали у стены с фотографиями с раскрытыми ртами. Вопрос: «А вы правда жали руку президенту?» я слышал чаще, чем «А сколько мне это будет стоить?». Лёгкая слава. Фыркнул. Но прошлое дело я раскрыл, конечно, мастерски. Полиция его полгода грызла, как юный неофит гранит науки, а я раскрутил за пару дней. Нашёл крохотную зацепку, потянул за неё и распутал весь клубок. – Мо-ло-дец! – похвалил я сам себя, бросая очередной взгляд в зеркало заднего вида. – Ещё и красавчик! Да ты просто супер, Сашенька! Парковка пред управлением как всегда забита. Я сидел, выстукивая по рулю любимой «Бэхи» несложный ритм, и ждал, пока блондинка передо ним разродится свободным парковочным местом. Вблизи раздался низкий рокот мотора. К моей машине прижался и остановился совсем рядом мотоцикл. Окинул технику оценивающим взглядом. Отличный мотоцикл. Уважаю! «Харлей», серия ФС, восьмицилиндровый движок почти на девять лошадок. Рокоток у него реально звериный. Обратил внимание на владельца. Может и не обратил бы, но на такую сочную жопку грех внимания не обратить. Склонил голову набок и залюбовался. Два аппетитных шарика, затянутые в тугие джинсы. И шов посередине, призывно раздвигающий их в стороны. Охнул и тут же почувствовал шевеление в собственных джинсах. Да, дружочек, давненько тебе такие жопки не попадались. А что ж поделать, из жоп в жизни только работа. Терпи! Сочная жопка напротив поёрзала: приподнялась выше, затем опустилась и потёрлась о сиденье. О-о-очень правильное движение. Аж больно стало от мгновенного тугого стояка. Это сколько ж у меня хорошего траха не было, если я уже на жопки в окнах заглядываться начал? Попытался вспомнить. Последнее, что пришло в голову, это расставание с любовником месяц назад. Взглянул на часы. В маленьком окошке рядом со стрелкой, которая показывала, что я сейчас безбожно опоздаю, стояло «мар». Март? Уже?! Я удивлённо хмыкнул. А казалось, только новый год прошёл. Одинокий новый год, потому что хахаль умудрился кинуть меня как раз перед праздниками. Пришёл домой, а там ни мужика, ни его вещей, ни борща на плите. Ну не сука ли! Отсутствие борща, помнится, расстроило больше всего. Специально с поваром сошёлся, чтобы хоть дома кушать нормально, а не как на работе сухомяткой желудок портить. Наверное, «повар» меня раскусил. И чего ему не хватало? Стряпню его я всегда хвалил, да и трахал отменно. Порол периодически. Наручники там, кляп. А как «поварёночек» скулил и плакал в процессе! В голосину… Одёрнул сам себя. Что-то мысли не в ту степь понесло. Тяжело вздохнул, насильно обрывая поток воспоминаний, и предался единственной доступной на сегодняшний день радости: наблюдением за сочной жопкой за боковым окном. Взгляд скользнул по деталям. На ногах классические чёрные ботинки, наверняка какой-нибудь клерк. А откуда у клерка деньги на такой байк? С деньгами работает. Банкир? Брокер? Одно понятно: точно не байкер. Байкеры таких вещей не носят. И косуха у него дорогая, классная. Видно, что не новая, но и не затёртая. Следит за вещами или женат? Вытянул шею и рассмотрел правую руку. Кольца нет. Это становится интересно. Я пригнулся, чтобы увидеть лицо или хотя бы затылок мотоциклиста, а этот гандон был в шлеме. Блядь! Ненавижу таких. Ты на них слюни пускаешь, дружок в штанах смазкой плачет, а потом снимаешь шлем, а там – Пабло Пикассо, период кубизма. Я испустил вздох, полный тоски. Во всём надо видеть хорошее. Хотя бы на сочную пятую точку полюбовался. Будет на что подрочить перед сном. Мотоцикл рядом заурчал, стартуя с места, сочная жопка прижалась к сиденью и поехала по своим сочно-жопным делам. Эх, к моему стояку бы ты так прижалась, милая. Никуда бы уже не делась. С грустью проследил за тем, как последняя радость в жизни покидает зону обзора. Сочная жопка свернула, давая заценить степень подкачанности бёдер, – такие тугие ножки и на плечи закинуть не стыдно, – проехала мимо капота и остановилась …на моём, блядь, парковочном месте! Разом схлынуло возбуждение. Такого я даже этой красотке спускать не намерен. Выскочил из машины и пошёл к мотоциклисту. – Уважаемый! – позвал я и обомлел.Улица
«Уважаемый» снял с головы шлем, и по плечам рассыпался каскад длинных чёрных волос. Ну конечно! Всё не могло быть настолько хорошо. Сейчас окажется, что это перекачанная культуристка-феминистка-мужененавистка, и дрочить после этого мне ещё неделю не придётся – просто-напросто не встанет. – Да-а? – протянул обладатель волос, сочной жопки и охуенного бархатистого тембра, мигом отсекающего все нелепые догадки о «не той» половой принадлежности. Я резко свёл ноги вместе. Это его «да-а?» было отнюдь не вопросом. Сраная медовая патока, от которой хотелось плюхнуться на собственную жопку и открыть рот в ожидании подачки и доброго слова. Мысли моего дружка в штанах совпадали с моими. Вильнул хвостиком и встал по стойке смирно, будто хозяина себе нового нашёл. «Дружок, лежать!» – мысленно скомандовал я, пытаясь вернуться в реальность, потому как перед моими глазами была лишь одна картина: спальня, я, он… И всё: всё то, что я любил проделывать с мужиками в спальне. Незнакомец вкупе со всеми своими прелестями мотнул головой, собирая волосы. Моему взгляду открылось его лицо. Породистый самец – сразу видно. Чётко отчерченные брови над абсолютно чёрными глазами, острые скулы, тонкий нос с чуть заметной горбинкой и невыносимо притягательный рот. Мне захотелось занять его чем угодно, кроме разговоров. Одна прядка зацепилась за уголок рта. Незнакомец приоткрыл тонкие губы и сдвинул прядь мизинцем. Его руки стянули волосы в тугой хвост, с губ слетело тихое: «Ах». Сказать, что у меня на него член встал, было бы откровенной ложью. Я весь целиком на него ВСТАЛ! Хотелось закрыть глаза, отгородиться от этого «непотребства» руками и заорать: «Скройся с глаз, а не то завалю!» И «завалю» не в смысле «застрелю из табельного ПМ-а», а именно «завалю и выебу»! Я стягивал прямые чёрные волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову и долбил членом в горло как можно глубже. Тонкие губы плотно обхватывали ствол, аристократичное лицо запачкано слезами, слюной и спермой, а во взгляде мольба о пощаде, залитая толстым-толстым слоем похоти. Я мотнул головой, отгоняя видение. Нет. Всё по-прежнему. Машина, мотоцикл и этот нахал на моём парковочном месте. – Уважаемый, – повторил я. – Да? – повторил он. И это снова сработало: «хвостик» завилял. Я мысленно влепил себе пощёчину для прочистки мозгов. Помогло. Вроде собрался. Напомнил себе про встречу, на которую мог опоздать. Это создало нужный настрой. Выдохнул. И сказал: – Вы заняли моё парковочное место. Незнакомец опустил взгляд, повернул голову в одну сторону, в другую, затем снова посмотрел на меня. – Не вижу, где написано, что оно ваше. Нихера он борзый! Я прикрыл глаза и медленно выпустил из лёгких воздух. А сам зацепился за ещё одну крохотную деталь об обладателе жопки. В его голосе угадывался лёгкий акцент, только я с лёту не мог сразу разобрать, откуда: был слишком зол. Ещё раз попробовал объяснить ему. И до сих пор вежливо. – Я стоял и ждал, пока та блондинка свалит, а значит, это место моё. – Я занял его первым. – А я его первым заметил! – И? Он приподнял одну бровь, и его лицо неуловимо изменилось. Твою ж мать, почему рабство отменили? И главное, как несвоевременно! Я бы держал этого самца дома чисто ради украшения. Он словно предмет искусства, высеченный из тёмного мрамора. Сейчас, когда наш диалог пытался завязаться лицом к лицу, а не когда я пожирал взглядом его округлые достопримечательности, я обратил внимание на то, что кожа незнакомца была смуглой. Это делало его похожим то ли на индейца, то ли на загорелого жителя средиземноморья. Откуда он? Нестандартная внешность, плюс этот акцент… Интересно, а стонет он тоже с акцентом? С трудом вернул мысли в верное русло. На чём мы остановились? И?.. И настала пора для решительных действий! Я хотел бы нависнуть над этим нахалом, угрожая мощью своей немаленькой фигуры, но как бы он ни был выше меня. В ширине плеч то мы точно были равны. Люблю качков. Они дольше всех держатся на секс-родео. Уже задумался, как бы этого бычка стреножить и охомутать. Встал вплотную. С такого расстояния можно было даже целоваться или сломать переносицу, посмотрим, как пойдёт. В нос ударил запах незнакомца. Древесный, терпкий, с чуть заметными сладкими нотками. Да-а! Истинный запах мужика со сладкой… Кхм! Нахал не сдвинулся с места. Моё терпение подходило к концу. И в первую очередь от того, что все варианты разрешения проблемы с нахалом сводились к «нагнуть и выебать». Его даже по морде бить не хотелось. Его просто хотелось. – И это значит, что это место моё! – рыкнул я, толкая его грудью. Незнакомец выстоял. – Вы думаете?.. – Думаю! – резко ответил я, не давая нахалу продолжить. – Думаю, что тебе нужно взять свой драндулет и переставить его в другое место! Толкнул сильнее, заставляя отступить. Нахал сделал шаг назад, запнулся о бордюр, покачнулся, нелепо взмахнув руками, но устоял. И наконец-то в его взгляде прорезалось что-то близкое к испугу – растерянность. Он нахмурился, посмотрел на часы… – Ладно. Я довольно хмыкнул. То-то же! Указал нахалу на его байк и на дорогу, мол, выметайся, развернулся и пошёл к машине. Даже дверцу успел открыть. – Хочешь? Переставь. А мне некогда, – донеслось мне в спину. – У меня важная встреча. Я поперхнулся собственным возмущением, а когда прокашлялся, было уже поздно: повернулся, но нахала и след простыл. Вот урод! Как будто я не опаздывал! Как будто мне есть когда таскать туда-сюда его сраный драндулет! Хотелось просто заорать… За спиной истошно заорал автомобильный клаксон. Я вздрогнул. Сзади мою «Бэху» подпирал тюнингованный «Кайен» хамелеонового окраса. Мажорская машинка. Махнул парню за рулём рукой, мол, проваливай, не до тебя сейчас. Он снова забибикал. Я подошёл к капоту «Кайена» и отогнул полу пиджака, засвечивая значок на ремне. Обожал эту штуку. Чувствовал себя с ней, как шериф из маленького американского городка. С детства обожал вестерны. Водитель «Кайена» опустил боковое стекло. По ушам ударила попса. – Шериф! – позвал парень, вальяжно растягивая гласные. – Тут не дикий запад. Колымагу свою с дороги убери. Понятно. Не ту полу отогнул. Проделал то же со второй, под которой закреплена кобура с «Грачём». Склонил голову набок и приподнял бровь, мол, как теперь запоёшь? Парень понятливо кивнул и сдал назад. С такими только на языке силы и разговаривать. По-другому не понимают. Поправил оружие и значок – два моих любимых средства дипломатии. Посмотрел на часы. Почти опоздал. Но теперь для меня было важнее поставить нахала на байке на место. Вернее, убрать его с парковочного места и занять его самому!Парковка
Вприпрыжку забежал в управление и растёкся лужей по стойке охраны, укладывая радостную мордаху на руки. За стойкой сидел знакомый мне пожилой полицейский. Он ещё отца моего знал. Служили вместе. – Дядь Вась, а, дядь Вась? – позвал я. – Василий Петрович, – поправил меня «дядь Вась», не отвлекаясь от наблюдения за мониторами, а ещё от пузатой кружки ароматного чая. «Лесные ягоды» – определил я по запаху. – Дядь Вась, там тако-ое! – Я прикрыл рот ладошкой, округлил глаза, изображая ужас, и доложил: – У вас на парковке какой-то наглый хмырь бросил свой байк прямо на тротуаре. – Внимание было привлечено. Я довольно прищурился и добавил: – Отправить бы к нему кого-нибудь. Протокольчик составить за нарушение. Наказать, так сказать, наглеца рублём! Василий Петрович возвёл взгляд к потолку, но развернулся и всё же посмотрел на экраны за своей спиной. И увидел байк того наглеца. На тротуаре. Снова посмотрел на меня и нахмурился. – И? Тебе с этого какой прок? – Работа у меня такая: за порядком приглядывать, – с готовностью ответил я, вытягиваясь в струнку. Чуть честь не отдал от избытка артистичности. Забыл, что давно в полиции не служу. Я подмигнул дяде Васе и добавил: – А мне с этого прок – адресок этого невоспитанного хулигана. Хотя бы телефончик. Встречусь и… Проведу с ним беседу! В воспитательных целях, конечно же. Василий Петрович рассмеялся. – Вернёшь человека на путь истинный, так сказать? – передразнил он меня. – Та-ак! – протянул я, расплываясь в улыбке. – С себя начни, Сашенька. – Василий Петрович ткнул пальцем в экран и пояснил: – Потому как пару минут назад мы всем постом наблюдали, как кое-кто ещё более невоспитанный, чем ни в чём не повинный «наглый хмырь», заволок байк на тротуар, а сам занял его место на парковке. – Да ты что?! – наигранно поразился я. – Кто бы это мог быть?! Василий Петрович рассмеялся. – Ой, Сашка! Влипнешь ты когда-нибудь со своими выкрутасами. Помяни моё слово. Я снова опустил голову на руки, ложась на стойку, и состроил умилительную мордашку. – Ну, дядь Вась! Ну адресок бы мне его… Ну телефончик… – Ты дела амурные со служебным долгом не путай! – сказал Василий Петрович и погрозил мне пальцем. – А ну, марш отсюда! Пока твоему отцу не позвонил. Хулиганьё! Ругался он совершенно беззлобно, потому мне и в голову не пришлось злиться. Мысленно махнув рукой на сексапильного нахала, помчался к лифтам. Номер его байка у меня есть. Знакомые в ГИБДД тоже. Будет время – займусь. – Увидимся, дядь Вась! – крикнул я, а ответа уже и не услышал.***
А в приёмной шефа меня ждал сюрприз. Мой сексапильный нахал с парковки. Вернее, его соблазнительная жопка. Когда я зашёл в приёмную, она стояла «лицом» ко мне, пока её обладатель, опершись на стол ладонями, вёл непринуждённую беседу с секретарём. Ну вот прям хоть бери и пользуй. Мой дружок в штанах сразу понял, что расклад полностью в его пользу, потому как встал, нацелился и… И пришлось на него шикнуть. Не время и не место. Только с жопкой угадал. Она по-прежнему манила, чертовка округлая! – Иван Васильевич на месте? – спросил я, наглым образом вмешиваясь в разговор. Секретарь, милая девочка Манечка, выглянула из-за округлых бочков облюбованной мной жопки и, узнав меня, указала в сторону кабинета начальника. – Он ждёт вас, Александр Владимирович! Проходите. – Прошёл, – сказал я. Больше для обладателя жопки, который резко выпрямился, оглянулся и теперь наблюдал, как я прохожу в заветный кабинет прямо перед его носом. – Первым, – добавил я. И тоже персонально для него. Жаль, глаз на затылке нету. Я бы полюбовался на его разочарованную мордаху. Я всё-таки его обошёл! – Здравствуйте, Иван Васильевич! – поздоровался я с начальником управления. – Прошу прощения за опоздание. Вызывали? – Здравствуй-здравствуй, Саша. Вызывал. Проходи. Присаживайся. Генерал Лапушков Иван Васильевич был типичным военным. Это сразу бросалось в глаза: выправка, взгляд, даже жесты. Он был сдержан, спокоен и всегда уверен в себе. Идеальный начальник. Но, если кто выведет его из себя, лучше на глаза не попадаться – порвёт! Иван Васильевич сдвинул в сторону дело, которое до этого рассматривал, привстал и протянул мне руку для рукопожатия. – Для начала, прими мои поздравления с завершением дела! Отличная работа, Александр! – Он усмехнулся и посмотрел на меня с гордостью. – Уши-то горят, небось? Наверху только о тебе все и говорят. Хорошо дело закрыл. На пятёрочку! – Спасибо, Иван Василич! От вас похвала вдвойне приятна. – Поблагодарить я его поблагодарил, а вот в груди заныло нехорошее предчувствие. – А почему «для начала»? Я думал, меня для этого и вызвали, чтобы поздравить и наградить. – Не время для наград. – Тон генерала не предвещал ничего хорошего. – Про убийство молодой пары слышал что-нибудь? Кто не слышал?.. Из каждого утюга про них только и говорят. Праздновали свадьбу. Гуляли всем двором. Молодожёны удалились на первую брачную ночь. И больше не вернулись. И все оживились сразу. А как иначе? В прессу утек тот факт, что тела были обескровлены. Толпа разделилась на сочувствующих, требующих тщательного и беспристрастного расследования, и разгневанных, взывающих к немедленному сожжению всей вампирской братии без суда и следствия. – Да, – коротко ответил я. Иван Васильевич задумчиво пожевал губу, ещё раз глянул на лежащее перед собой дело и, кивнув каким-то своим мыслям, поднял его и протянул мне. – На. Посмотри.Управление
На первой странице две фотографии, которые я сразу узнал: та самая пара новобрачных. Перевернул лист, бегло пробежался по деталям. Перелистнул ещё, а там снова фотографии, но уже совсем другие люди. – Они были не одни? – Пока нашли четыре пары. Смерти у всех разные. Они и не думали там, что все они связаны. Я задумался. Простых дел мне не поручают. Я в полиции не служу, а своих следаков у них и так полный штат. Перелистнул на первый лист и присмотрелся к фотографиям с места убийства. На одной из них, крупным планом шея и две синие точки. – Вампиры? Я аж скривился от мысли о проклятых кровососах. Считайте меня ксенофобом, но вампиров я терпеть не мог. И ведь даже повода не было. Они не убивали моего дядю, не пугали меня, когда я был маленьким. Они никаким боком не касались моей жизни, однако моя ненависть к ним затмевала пламя геенны огненной. – Они говорят, что нет. – А вы как думаете? Иван Васильевич покачал перед собой ладонью. – А я думаю, это дело попортит нам с тобой немало крови. – И внезапно он ударил по столу кулаком. Я напрягся. Больше скажу: испугался. А Иван Васильевич продолжил: – Как дело попало к журналистам, не знаю. Кто сдал информацию? Узнаю, за ноги посреди кабинета подвешу. Или даже не за ноги… Он уставился в потолок, примеряясь, видать, в какое место лучше вмонтировать крюк для болтливого неудачника. То, что подвесят его именно за яйца, я и не сомневался. Нервно сглотнул и еле сдержался, чтобы прикрыть промежность. – Это дело поручают мне? Иван Васильевич кивнул. Место на потолке он таки присмотрел. Перевёл тяжёлый взгляд на меня, и я всё же опустил руки под стол и прикрылся. Хороший начальник, и взгляд у него хороший. О-очень хороший в нашем деле. Вот ты ни в чём абсолютно не виноват, а получишь таким взглядом, что обухом по голове, и уже готов признаться во всём, включая убийство Кеннеди. – А кому ещё? – Он хмыкнул и улыбнулся, позволив мне чуть-чуть расслабиться. – Ты у нас признанный специалист в ловле и тех, и других. И вампиров, и тех, кто под них только косит. – Думаете, это правда не они? – Вампиры в наши дела не лезут. Сказали, ничего не знаем. А вот поди разбери: правда не знают или не хотят той правды знать. – Он ткнул в меня указательным пальцем. Сердце заставил ёкнуть. – Вот ты и разберёшься. – Отлично! Когда выезжаем? – Не спеши, – осадил меня Иван Васильевич. – Тут всё не так просто. Дело громкое. Следить за ним будет весь мир. И те, кто за. И те, кто против. А ты… – И он снова ткнул в меня пальцем. Да сколько ж можно-то! Сердце не казённое! – Ты весь огонь на себя примешь! И помни, Александр: оступишься – нас с тобой обоих к потолку за яйца подвесят! А ты меня знаешь. У меня погон подороже твоего будет. И этой разницы как раз хватит, чтобы приказать тебе яйца мёдом обмазать, а в карманы муравьёв насыпать. – Так высыплются же… – Что? – Высыплются, – повторил я. – Если вверх ногами висеть, муравьи из карманов высыплются. – Мотыльчук! – прикрикнул Иван Васильевич. – Я! – резво ответил я и, пока суровый генерал не отправил подчинённых за муравьями с мёдом, успел спросить: – Так может не надо мне этого дела, а? Иван Василич, я ещё после предыдущего не успел отдохнуть. Ну то, помните, за которое вы меня только что хвалили. – То, за которое тебя все хвалят? – Я самодовольно улыбнулся и кивнул. – То, которое у всех на слуху? – Ещё один кивок. – То самое, из-за которого все только и говорят, что о тебе, красавец ты наш? – Ой, вы мне льстите… – Так тебя потому на это дело и отправляют. И шанса отказаться, отвертеться или откупиться у тебя нет. Ты – лучший! И ты это доказал. А это дело, Саша, расплата твоя за твоё же всеобщее общественное признание. Вот те раз… Вот и стал Сашенька знаменит и уважаем. И попал сразу в рабство, а не в дамки, как он думал и хотел, и планировал вообще-то… Отбросил печальные мысли. – Так что же делать? – Работать! И работать хорошо! Чтобы ни один борец за правду ни к процессу, ни к результату не прикопался. Найдёшь виновного и будешь свободен. Вампир или человек – мне не важно. Мне нужен результат! – Вы же знаете, Иван Васильевич. У меня всё чётко. Никому нет поблажек и предпочтений. – Поэтому тебя и выбрали. – Иван Васильевич снова нахмурился. – Саш, последняя деталь. Дело тебе досталось резонансное. Затрагивает интересны обеих сторон. Общественность будет следить за каждым твоим шагом. – Ну что там? – поторопил его я. – Наблюдатель с тобой работать будет. – Соглядатай? – Наблюдатель! Напарник, помощник, коллега, представитель общества – зови, как хочешь. Но он должен быть рядом постоянно! – Иван Васильевич нажал на селекторе кнопку и обратился к секретарю: – Манечка, пригласите гостя. Я сразу понял, про кого он говорит. Повернул голову и с удовольствием наблюдал, как нахал с парковки входит в кабинет. Значит, мы с ним будем работать вместе. Это лучше, чем просто адрес. Гора-аздо лучше! Этот породистый самец будет рядом со мной двадцать четыре на семь. Я еле сдерживал довольную улыбку. – Знакомьтесь! Александр Владимирович Мотыльчук, капитан запаса, детектив, независимый эксперт. – Приятно познакомиться! – полилась на меня его медовая патока. Нахал остановился рядом и протянул руку. Рукопожатие у него было под стать ему: крепкое, но мягкое. Так и представил, каким выносливым и одновременно нежным он будет в моей постели. – Домн Димитрий Сенджеску. Наблюдатель, – представил нахала Иван Васильевич и обратился непосредственно к нему: – Я всё правильно произнёс? – Совершеннейше верно, – подтвердил нахал. – Однако, «домн» настолько древний титул, что его уже можно опустить. – Насколько древний? – поинтересовался я, пробуя на нём одну из самых обаятельных своих улыбок. – Настолько же, насколько и я, – сказал Димитрий и улыбнулся в ответ. А я не мог отвести взгляда от его идеальной белозубой улыбки. И от двух нечеловечески длинных клыков. Передо мной стоял вампир.