Тео и Райден едут в Верхнюю Климовку

«Вот воспитываешь-воспитываешь их, а они потом вырастают и… ничего, нормальными людьми становятся». — Елизавета Павловна Щербакова. В это утро никого из них не разбудил ни крик петухов, ни звон будильника, ни даже голос Елизаветы Павловны, потому что оба мистера Ли вскочили, когда ещё даже самые первые скромные лучи солнца не успели показаться на горизонте. Какое-то время они пытались бороться с нервным напряжением и снова заснуть, однако, мысли о выступлении, которое должно произойти совсем скоро, не позволили. Точнее, мешали они, в основном, Тео, но это совсем немного зацепило и Райдена, который привык во всём поддерживать своего мужа. Так что, наоборот, это бабушка, открыв глаза, увидела над своим лицом склонившегося к ней внука. — Блин, мне пришлось проверять, жива ли ты! Как так вышло, что ты ещё спишь? Громко чертыхнувшись, Елизавета Павловна перевела взгляд на настенные часы, после чего едва сдержалась от того, чтобы не покрыть любимого внука отборными ругательствами, совершенно несвойственными её преподавательскому статусу. — Вы мне вчера эту машинку адскую достали, так я потом не удержалась и начала всё подряд шить! Да ещё и додумалась бабе Наде об этом отваттсапить — ну, она мне свои шторы притащила подшивать! Без спины вот сегодня. Всё из-за вашего выступления! — Чем я могу помочь? — участливо поинтересовался Тео. — Сделать тебе кофе? Или массаж? Может быть, хочешь чего-то особенного на завтрак? — Да у нас в последнее время все завтраки особенные, так что делайте, что хотите, я уже ко всему готова. Хотя… капучино бы. Возможно такое? — Флэтуйат можно, — сказал Райден. — Вот, давайте, — согласилась Елизавета Павловна. — А ты готова гордиться мной на сегодняшнем выступлении? — спросил внук, но тут же исправился: — Нами? У тебя есть платок? Там столько экспрессии будет, ты даже не представляешь! Можно не сдержать эмоций. — Я возьму платок и палку, чтобы говорить с теми, кто будет недоволен вашим выступлением, а то, мало ли… — О, прелестно! — воскликнул Тео. — Ты уже думаешь, что могут быть недовольные. Ладно. Возьми свою палку, но только не вступай в бой, если на их стороне будет численное преимущество. — Надейся на лучшее, готовься ко всему, — заявила бабушка. — Не подавайте мне кофе в постель, я сейчас встану. — Бабуль, — протянул Тео, после того как все обитатели дома расселись по местам. — Нам бы до конкурса частично дом к вечеринке подготовить. У нас стульев хватает? Стаканы снова у Светки возьмём, она ещё салат обещала сделать. — Доски оструганные на чердаке лежат, возьмите их — положим на два табурета, будут лавки, на них много народу поместится. Стол надо ещё один у Ивана, что ли, взять. — Попросишь его? — сказал Тео. — Нам бы до магазина съездить, сразу все купить. Есть особые пожелания? — Пожелания два: чтобы по грядам никто не ходил и не подрался, а в еде я неразборчива что-то стала. — Светку не звать, чтоль? — хихикнул её внук. — В огород она на каблуках вряд ли пойдёт, а вот насчёт драки не могу гарантировать. — А мы разве не с ней сейчас в город поедем? — спросил Райден. — Как её не приглашать? — Да шутка это была! Но Светку мы и так часто эксплуатировали, можно в этот раз услугами кого-нибудь другого воспользоваться… Прямо не знаю, к кому и обратиться… Разве что, к Димке? — Он может быть занят. Нужно заранее договариваться. — Что-то мне подсказывает, что он будет не против нам помочь. Пиши ему, а я пока доски проверю. Предчувствия его не обманули, и Дмитрий на самом деле оказался свободен и готов предоставить им свой внедорожник для похода по магазинам. Доски тоже произвели вполне благоприятное впечатление и не выглядели не способными выдержать чей-нибудь вес. По дороге в город, ставший в последнее время гораздо более дружелюбным Голованов отметил то, про что остальные ивент-организаторы не подумали: вечеринка на улице — это хорошо, но, после определённого часа, темно. Он предложил свои услуги в борьбе с тьмой, а Тео даже не стал уточнять, что именно он собрался делать, видимо, резко начав доверять его экспертности. Сам поход по магазинам на этот раз прошёл куда быстрее, наверное, потому, что с ними было на одного способного таскать тяжести человека больше и одним саркастичным и привносящим шум персонажем меньше. К слову, сама Светка свою лепту в закуп продуктов всё же внесла, написав им около десяти сообщений (а не отправив голосовые, like a total psycho!) с описанием того, что ест, а что нет её благоверный, чего бы им хотелось испить, и какую заправку требует салат, который она готовит, но почему-то не потрудилась озаботиться заправкой самостоятельно. За всеми этими делами наступил полдень, и, всё менее спокойный Тео заставил всех членов «Рефрактора Фитца» собраться у Елизаветы Павловны и провести хотя бы одну репетицию. Две третьих труппы в процессе несколько раз прерывались, чтобы громко выразить недовольство друг другом. Райден молча смотрел на них, зная, что это обычно заканчивается в течение пяти минут. И действительно, примерно через такое время Теодор и Светлана уже обнимались и клялись друг другу, что с этой минуты не будут повышать голос и срываться друг на друга, ведь они лучшие друзья, и вообще, одна команда! Дальше в репетиционный процесс вмешалась Елизавета Павловна криками о том, что прибыл Дмитрий, и ему всё же нужна помощь на крыше, если никто не горит желанием искать его в кустах малины и отпаивать потом ромашковым чаем. Почему-то лезть на крышу больше никто не захотел, но, посовещавшись между собой, артисты решили, что ему хватит и моральной поддержки, которую они окажут, совмещая её с расстановкой столов и изготовлением импровизированных лавок. Кажется, это работало, так как Димка не поддавался на происки гравитации и не падал, а только посмеивался и закатывал глаза, когда ему в очередной раз кричали что-то, типа: «Ты отлично справляешься!», «Ты лучший!», «Твоя помощь чрезвычайно важна!» По завершении организационных мероприятий, участники труппы приступили к сборам самих себя, а все незадействованные в выступлении лица устроились на кухне, выжидательно посматривая в их направлении. Ожидаемо, первым человеком, который справился со сборами, была Светлана, уже через десять минут выпорхнувшая из гримёрки в чёрной водолазке, такого же цвета лосинах и с готовым макияжем, который по случаю был без блёсток и помады. Дольше всех собирали Райдена. Как выяснилось, с чисто чёрными вещами у него были проблемы, а футболка с ярко-розовой надписью не подошла, и была отвергнута режиссёром. Почему об этом вспомнили только непосредственно перед выступлением, никто не знал, и дело грозило перерасти в чью-то истерику, если бы не вмешался Димка, который сообщил, почти не бросая взглядов на всё ещё безфутболочного мистера Ли, что можно заехать к нему домой по пути, и он выделит что-нибудь подходящее. Благодарные артисты бросились его обнимать, а бабушка предостерегающе прокричала, что они его раздавят, так что, нельзя ли поосторожнее? Дмитрий же сообщил, что ничего страшного, он потерпит. После этого Тео потребовал, чтобы зрители приготовили букеты для бросания на сцену, и можно выходить. Елизавета Павловна только пожала плечами и сообщила, что не стоит приближаться к её клумбам во избежание травм разной степени тяжести. Димка замахал руками и ответил, что цветы можно купить у бабы Зины, которая к своим питомцам относится не так трепетно, а к деньгам вообще прекрасно. На том и порешили. До Дома культуры добрались без происшествий, уже с букетами и переодетым Райденом. Толпа народа на входе намекала на аншлаг, поэтому все, не сговариваясь, решили ускориться, чтобы получилось занять места для всех, в том числе и для Олега, который вместе с детьми немного задерживался. У входа в зал стояла приодетая Евгения Витальевна. Приодета она была и широкие алые брюки и белую блузку с выдающимся количеством кружев. Также нельзя было не заметить её довольно удачную попытку приукрасить себя ярким макияжем. — Какая вы… разносторонняя женщина, — отметил Тео, не решившись в этот раз пожать ей руку. — Ага. Так, вы, насколько я помню, Никитина и трактор. За кулисы отправляйтесь, там Наталья покажет, какие вы в очереди на выступление. После довольно продолжительных поисков Натальи, которая была окружена целой стеной из участников, они выяснили, что выступать будут восьмыми по счету, а это значит, что у них есть около сорока минут, чтобы собраться с мыслями и посмотреть на чужие выступления. Они поприветствовали немного запыхавшегося господина Никитина и сильно чумазых наследников семейства, тут же подвергнувшихся критике со стороны матери, после чего стали чуть менее чумазыми, потому что у неё были с собой влажные салфетки. Наконец, они расселись по местам и немного выдохнули. Правда, длилась пауза совсем недолго, потому что неожиданно весь зал поднялся на ноги, а кто-то в порыве чувств приложил руку к сердцу, что могло означать сразу несколько вещей: сейчас будет трансляция президентской речи; зачем-то решено было провести минуту молчания или единения; они будут петь гимн. Как выяснилось в следующую минуту, правильным был третий вариант. Заиграла протяжная музыка, а люди начали подпевать. Райден не подпевал, однако атмосферой проникся и широко открывал рот, почти что попадая в слова. Тео пел громко, однако, после слов «живи деревня радостью крестьянина» подавился собственным смехом и попытался отыскать хотя бы одного крестьянина в зале. Блестящая, во всех смыслах, женщина, стоящая у сцены, оказалась ведущей, о чём и объявила, когда хоровое регионально патриотичное пение завершилось. Вещала она чрезвычайно выразительным, иногда почти истерически счастливым голосом. Некоторые люди одобрительно шептали: «Вот Оксана молодец! Настоящая артистка!» Оксана что-то сообщала про нелёгкую трудовую судьбу Верхней Климовки, которая славится, в первую очередь, своими людьми. Поэтому, вполне закономерно, что поздравить родную деревню с днём рождения было решено, продемонстрировав таланты жителей. Также верхнеклимовцы известны своим дружелюбным нравом, вот и пригласили участников и из других деревень и сёл. Она пожелала всем удачи, хорошего настроения, почему-то бескомпромиссной борьбы и представила жюри. Председателем была директор школы, как, видимо, представительница образовательной и культурной элиты, а ассистировали ей фельдшер и директор клуба из соседнего посёлка. Они помахали залу, и ведущая объявила первый номер: хор бабушек-частушечниц «Молодушки-веселушки». На сцену поднялись три бодренькие старушки разодетые в цветные платки, яркие кофты и пышные юбки. После непродолжительной борьбы с микрофонами, одна из них громко свистнула, а остальные две начали исполнение, которое сопровождалось танцами в виде покачиваний и взмахов руками. Уже первая единица народного творчества вызвала в зале взрыв смеха, так как звучала следующим образом: Мы старухи молодые, Мы не пошлые, не злые. Сейчас пиво мы допьём, И частушки вам споём. Как ни странно, никакого пива они не только не допивали, но, как будто, даже и не начинали. Но это не точно, потому что, после визга и свиста в качестве перехода, они пропели: Как-то в полдень, в сельской бане, Тер Ванятка спинку Мане, Секс, увы, не предложил, Что сказать? Видать, дебил. Кое-кто из взрослых запоздало попытался закрыть детям уши. Но большинство зрителей довольно хихикали, а кто-то даже громко воскликнул: «Давай ещё про секс!» К сожалению одних и облегчению других, тема бани и, видимо, непосредственно и неразрывно связанной с ней темой плотских утех, больше не поднималась ни в одной из десяти частушек. Вторыми на сцену вышли Виктор с Сергеем. Братья Селивановы, если угодно. Они были одеты в одинаковые синие комбинезоны и представили свой номер как «акробатический», что было довольно информативно, потому что господин и госпожа Никитины успели ладонями закрыть глаза своим детям. Братья довольно ловко делали кувырки, колёса и рандаты, правда, на фляке один из них немного не так поставил руки, что повлекло за собой падение, сопровождающееся поддерживающими криками из зала. Кричал, собственно, один из мистеров Ли, который не мог не радоваться оплошности конкурентов. Дальше был смертельный номер — сальто в исполнении Сергея, закончившееся ловким приземлением, что вообще не отменяло предыдущее фиаско, по мнению того же Тео. Дальше шли номера, по большей части ничем не примечательные, пока на сцену не поднялся Гришка. Никто не ожидал от скромного рыжего парня в простой синей майке ничего выдающегося, поэтому Тео демонстративно зевнул и попытался что-то шепнуть на ухо Райдену, как вдруг… Это было… круто. Не только по меркам Верхней Климовки, но и где-нибудь в Москве должны были заинтересоваться таким талантом. Григорий, с самым глупым выражением лица в мире, исполнял на аккордеоне песню группы Rammstein, а потом ещё и запел не своим, а очень похожим на Тилля, голосом. Зал замер, а кто-то тихонько присвистнул. Подпевать никто не решился, по большей части потому, что не хотел мешать, и совсем чуть-чуть из-за незнания текста. По завершении номера весь зал аплодировал стоя, свистел и бросал на сцену цветы, которые были предназначены совсем другим конкурсантам. После такого Райден и Светлана, не без оснований, начали полагать, что такой приём, оказанный Гришке, может подорвать кое-чью волю к победе. Светка даже сжала руку своего режиссёра и горячо прошептала: — Я нашла твоё победное чирлидинговое выступление. Мы с Олегом посмотрели его десять раз. Ты не Бейонсе… Ты в разы лучше! — Правда? — недоверчиво спросил Тео. — Я ещё никогда в жизни не была правдивее! — в глазах Чудо-женщины горел огонь истины и, подбодренный этим, Теодор поднялся и объявил: — Мы очевидно лучшие. Для нас даже номинацию ещё не придумали. — И они направились в до сих пор памятную с дискотеки кулису, а Олег — в будку для управления технической частью. Зал погрузился во тьму, после чего, не без участия господина Никитина, появилось изображение на полотне. Кадры сменяли друг друга под классическую музыку, пока три тени бегали по сцене, хватались за руки и поддерживали друг друга. Райден демонстрировал чудеса пластики, Светлана сосредоточенно двигалась, стараясь ничего не забыть, и почти не отвлекалась на хвост, который постоянно бил её по лицу, Тео ловил остальных участников труппы и облегчённо выдыхал, когда их ноги благополучно соприкасались с полом. Картины на полотне, заботливо сшитом Елизаветой Павловной, производили чуть ли не большее впечатление, чем сами артисты. Кто-то, не сдерживая чувств, даже выкрикивал: «Петровна, это же твой дом!», «Смотрите, Железка!» и, проявляя невероятную память на лица — «Да это же баб-машина коза!» Члены труппы, впрочем, этого не слышали, всецело захваченные процессом. Все линии были плавными и чёткими, и в какой-то момент им всем показалось, будто они единый организм и готовились к номеру не одну неделю, а всю жизнь. После последней поддержки, когда Светлана оказалась очень близко к краю сцены, по залу прошёл удивлённый гул, а оба мистра Ли поцеловали её в щёки с разных сторон, что означало конец номера. Включился свет, а зал взорвался бурными овациями. «Рефрактор Фитца», всё ещё под действием адреналина от своего триумфального выступления, слегка поддался чувствам недалеко от сцены, но это соответствовало моменту, иногда перемежалось Светкой, и вообще, было почти не подозрительно. Они умудрились пропустить чувственный танец живота, хотя исполнительница, и, по совместительству, первая (по альтернативному мнению, вторая) красавица деревни, бросала на них жаркие взгляды и просто испепеляющие на месте движения бёдрами. Только каким-то чудом оставшиеся неиспепелёнными, они попытались вникнуть в суть монолога деда Аркадия, вышедшего за ней, но его дикция сильно препятствовала этому. Когда следующий конкурсант вышел с собакой, Тео возмутился: — Это читерство! Конечно, всем нравятся собаки и милые дети! Он рано переживал: собака, которая должна была быть дрессированной, команды, по большей части, игнорировала, но зал всё равно умилися её дружелюбности. В отличае от следующего номера, которому досталось приветственное: «Ну оп-я-я-я-я-ть!». Кандидат на победу (кхм, вряд ли) ничуть не смутился и начал показывать фокусы, хотя люди в первом ряду, которых он заставлял выбирать карту, отмахивались от него и бормотали: «Отстань!». Впрочем, кое-какие апплодисменты ему всё же перепали. Один из самых тёплых приёмов достался участнику, объявленному как отец Михаил. Он смущённо пробормотал, что не на работе, но всё-таки не смог удержаться от того, чтобы не выдохнуть: «Ну, с богом!», прежде чем выдал довольно впечатляющий номер с брейкдансом. В окончании, где демонстрировалось вращение на голове, некоторые впечатлительные зрители даже начали визжать от восторга, а несколько подростков кричали из зала: «Йо, Майкл!» Во время церемонии награждения зал разделился на два лагеря: первым было интересно слушать речь председателя и нравилось с замиранием сердца ждать вердикта судей. Второму, в лице Тео, не терпелось поскорее узнать результаты, о чём он весьма красноречиво сообщал своим соседям. Райден со Светкой постарались его поддержать, однако, сами сильно взволнованными не выглядели. Первыми, за звание самых энергичных представителей, грамоту и сертификат на тридцать банок молока получили бабушки за свои частушки. — А теперь, — проорала в микрофон Оксана, — на сцену приглашается «Рефрактор и Никитина»! — Что это значит?! — в недоумении огляделся Теодор. — Почему сейчас нас объявляют? — Мы не последние! — в восторге запрыгала Светка. — И не первые, — мрачно добавил Тео, однако, покорно поднялся на сцену, чтобы принять грамоты и приз, которым на этот раз была титановая лопата. По залу прошёл вздох восхищения, который, наверняка, был вызван воспоминанием о выступлении. Ну, не лопатой же! Бонусом им выдали коробку семян. — Это какая-то диверсия, — предположил Теодор, когда они спустились со сцены. — Кто-то как будто хочет, чтобы нас не пропустили на фитоконтроле, и мы остались здесь. — А ты собирался везти всё это с собой? — усмехнулась Светлана. — Конечно! Эту грамоту оставлю бабушке на память, а лопату и семена заберу с собой. У неё до сих пор хранятся мои грамоты за победу в конкурсе стихов, рисунков и песен. — Одна грамота, — поправила его выбравшаяся к ним Елизавета Павловна. — За стихи только. А лопата хорошая, спасибо, не зря старались, молодцы! — И тебе даже никого не пришлось бить палкой! — отметил внук. — Ага. Не пришлось… — как-то подозрительно сказала бабушка, чуть угрожающе зыркая по сторонам. Напряжение после объявления серебряного призёра усилилось. Кто-то нервно кусал ногти, кто-то барабанил ногами по полу, а кто-то громко ругался на организаторов и требовал поторопиться, потому что у него сейчас «сердце остановится от напряжения». У ведущих были на этот счёт свои планы, потому что они довольно долго тянули, изображая, по всей видимости, премию не ниже «Оскара», пока наконец нервы зрителей не натянулись до предела. — И первое место в конкурсе талантов Верхней Климовки, — торжественно произнесла Оксана, — в две тысячи девятнадцатом году… занимает… поразивший всех своим номером, сумевший встрепенуть сердца всех без исключения зрителей… Григорий… Осипов! — Зал взорвался бурей аплодисментов. Братья Селивановы вскочили с места и начали свистеть так, что с потолка посыпалась штукатурка. Красный как рак Гришка поднялся на сцену, споткнувшись на каждой из четырех ступенек и подошёл к микрофону, чтобы взять слово. — Молодец! — заорала Светка. — Ты лучший! Речь Григорий говорил куда менее уверенно, чем пел, да и дух солиста немецкой рок-группы из него похоже совсем выветрился, потому что голос стал писклявым, а сам музыкант выглядел так, будто вот-вот потеряет сознание. Однако, он смог выдавить несколько слов благодарности, почти не расслышанные, из-за подбадривающих криков зала, получил свой приз и грамоту, которые тут же уронил и, быстро подняв с пола, сбежал со сцены. После завершения церемонии награждения Оксана снова взяла слово и исполнила длинную трогательную речь про то, каким замечательным получился праздник, какие прекрасные номера они сегодня увидели, и что она искренне поздравляет Верхнюю Климовку и всех её жителей с днём рождения. После этого она выдержала театральную паузу и объявила, что вечером будет салют на главной площади, а до этого времени народу предлагалось самостоятельно развлекаться прогулкой по ярмарке, которую уже должны были разбить в центре деревни, где они также могли поучаствовать в лотерее и конкурсах, а также насладиться выступлениями местных талантов на летней сцене уже вне конкурсной программы. Пока они ждали, когда из зала выйдет основная масса людей, чтобы не попасть в пробку, Олег спросил: — Ну что, хотите ещё насладиться искусством в исполнении местных певцов, а то и танцоров? — Мне кажется мы пресытились талантами на сегодня, — ответил Тео, — да и у нас ещё дел много. Стол накрыть, всё такое. — Мы через час сдадим детей бабушке и сразу к вам, — пообещала Светка. — А мы не можем пропустить лотерею, — сообщил Витька, — но потом тоже к вам. Гриш, ты как? — Ну, аккордеон у меня с собой, — всё ещё не совсем отойдя от шока, чуть заикаясь, сказал Гришка. — Так что я да, за. — Так понимаю, в помощники нам оставляете одного Голованова? — быстро посчитал Тео. — Отлично, никто не будет путаться под ногами. Бабуль, твои девочки помнят про ужин? Надо отправить им напоминание? Только предупреди их, что, если они собрались и там петь частушки, пусть ограничатся двадцатью, не более. — Да нужны они вообще там? — усомнилась Елизавета Павловна. — Вы всё-таки молодёжь, что нам с вами делать? — Отрываться и веселиться? — предположил внук. — Не будь эйджистом! — Ладно, — сдалась бабушка, — пусть старухи костьми потрясут. А я… рядышком побуду. Дома, убедившись, что дождя в ближайшее время не предвидится, они начали выставлять на столы посуду и вытаскивать собранные по соседям дополнительные сиденья. В какой-то момент Тео ушёл за бокалами и не вернулся, и его не без труда нашли спящим на печи. Переполненного впечатлениями режиссёра почти победного номера решили не будить. Райден с Елизаветой Павловной занялись готовкой, а Димка остался на улице доделывать иллюминацию и готовить место под будущий костер. После семи вечера начали появляться первые гости. Светлана раскритиковала отсутствие декора на столах. В её прищуренном взгляде опять явно читалось разачарование в неспособности не одного и даже не двух людей, которые, по её мнению, всё же должны быть способны к пониманию прекрасного (они же понимали её, в конце концов!) придать сервировке хотя бы деревенский шик. Она взяла дело и подаренные цветы в свои руки и попыталась исправить ситуацию. Мужская часть прибывших ничего толком не поняли, разве что, сочувственно посмотрели на Олега, а Витька даже дружески похлопал того по плечу. К тому времени Райден уже разбудил печного жителя, и серебряный призёр конкурса талантов явился к публике немного заспанным и взъерошенным, о чём ему сразу же сообщила госпожа Никитина, однако, вопреки себе, Тео не бросился укладывать волосы, а просто немного смочил их водой из умывальника и объявил, что он прекрасен в любом виде. Это тут же подтвердил второй мистер Ли, правда, благоразумно не используя при этом русскую речь. Бабушкины подруги принесли с собой еды, так как в этот раз им никто этого не запрещал, и с облегчением отметили, что увиденное на столе, тоже выглядит знакомо и понятно. Разнообразные напитки, которые заняли в магазине чуть ли не две тележки, пока ждали своего часа в холодильнике и погребе, но, так как братья Селивановы сразу без обиняков поинтересовались, что это столы пустые, пришлось показать им дорогу к барным запасам. Все заняли места за столом, а Тео и Райден, на правах хозяев вечера, начали раскладывать салаты по тарелками и передавать их гостям. Димка подключился к обслуживанию посетителей, раз уж принимал непосредственное участие в организации вечера, и принялся разливать напитки по бокалам. Первым тост порывался сказать дядя Ваня, но наученные горьким опытом, собравшиеся это тут же пресекли и слово взял Теодор: — Для начала, я хочу сказать всем спасибо за то, что пришли. Как бы много лет я не провёл вдали от этого места, я рад, что вернувшись, смог встретить вас здесь. И это нисколько не преувеличение, что без вас, дорогие мои друзья, этот отпуск получился бы в сто… нет, в тысячу раз скучнее, — на этом моменте оратор сам расчувствовался от своих же слов и немного споткнулся, но нашёл в себе силы закончить речь: — За Верхнюю Климовку и прекрасных людей, которые в ней живут! Чем старше были присутствующее, тем растроганнее они отреагировали на тост. Бабушки, которые и с Тео-то не общались, и не совсем на его вечеринку пришли, даже слегка прослезились. Уровень формальности после этого начал резко снижаться. Гости уже не ждали, когда им подадут еду, и смело просили передать блюда или сами бегали к другому концу стола, если считали, что там им повезёт больше. Тостов длиннее двух слов какое-то время никто не произносил, пока усилиями чуть ли не десятерых удалось уговорить на речь Елизавету Павловну. Она не стала вставать. — Когда Фёдор огорошил меня новостью… о своём скором визите, да ещё и сообщил, что не один приедет, я не знала, чего и ждать. Думаю, столько лет его не было, испортился, поди, там, чего от него ждать? Да и как я их двоих развлекать буду? А кормить чем, они же, наверное, не едят ничего нашего? Но потом решила, будь, что будет, я ему бабушка или кто? Но, оказалось, ничего, не всё так страшно. Хотелось мне его, конечно, иногда в угол отправить на перевоспитание, но как-то привыкла. А Денис какой у нас хороший! — все согласно закивали, сразу опознав за этим псевдонимом Райдена, который только смущённо улыбнулся. — Вот кто знает, как бабушке помогать надо! В общем, буду вас ждать на следующий год, ничего не знаю, чтоб приехали мне! Тео тут же подскочил и бросился к ней с объятьями и поцелуями в щеки, а Райден обратился с заверением, что они сделают всё возможное, чтобы такие встречи проходили с регулярностью большей, чем раз в тринадцать лет. Потом все ещё немного выпили, а Светка воспользовалась своими чарами и убедила Гришку повторить свой звёздный номер и даже сыграть ещё что-то на своё усмотрение. Как выяснилось, репертуар у Григория был весьма разнообразным, и уже после третьей композиции музыку начали ставить на заказ, и заиграли «Руки Вверх», под которых плясали даже бабушки, громко подпевая словам про Алешку, который у кого-то там есть. Смелые пожилые гостьи также вовсю заполняли свою танцевальную карту разнообразными партнёрами, и не думавшими отказывать дамам. Даже Олег Никитин, который, в целом, не производил впечатление человека, склонного к развлечениям подобного рода, вышел на площадку и исполнил что-то, очень похожее на танец. Жена его пришла от этого в восторг, потребовала медленную композицию и повисла у него на шее, очень похоже изображая влюблённую старшеклассницу на школьной дискотеке. За неимением вторых половинок, братья Селивановы организовали кружок, в который затащили Димку и обоих мистеров Ли, в результате чего белый танец они просто топтались на месте и тихонько покачивались в такт музыке дружной мужской компанией. С наступлением сумерек зажглась иллюминация, и на свет потянулись верхнеклимовцы, которых, в общем-то, не то что приглашали, но и изгонять не стали. Пришла Аня со своей подругой, отметившие, что прямо чувствовали, как тут не хватает женщин. Селивановы с энтузиазмом закивали, подтверждая их догадку, но женского внимания им не досталось, потому что завидные холостячки тут же утащили на танцгазон Райдена и Димку. Витька с Сергеем от расстройства предложили Теодору ещё выпить с ними, и младший Селиванов вдруг спросил: — А ты как, ничего? — Что? — не понял Тео. — Я не так уж много выпил. — Да нет, я имею в виду, тебе ничего, что Райден с Анькой танцует? — Господи, с чего вы взяли, что она меня интересует? — Да мы не про неё. — О. — Тео на всякий случай сделал шаг в сторону. — Не понимаю, о чём вы. — Да ладно, мы сразу догадались, — сообщил Витя, а Сергей кивнул. — Ещё в первый день. Не совсем веря в происходящее, а особенно — в совершенно спокойный тон, которым это сообщалось, Теодор на всякий случай уточнил: — И о чём вы там догадались? — Ну, вы эти… — по лицу Сергея было видно, что он перебирает обширный список слов, не зная, на каком остановиться. — Гомо…сексуалисты, вот, — принял он лексическое решение и выжидающе посмотрел, ожидая реакции. Тео только закатил глаза. — Да никто уже сто лет этим суффиксом не пользуется! — Каким? — не понял Витя. — Ист. — А как же специалист? Гармонист? И колумнист, опять же? — Ох, ладно, забудьте. Говорите, как хотите. — Так что, мы правильно подумали? — Типа того. Мы женаты, кстати. — О, так ты женился? Поздравляю! — воскликнул Витька, чем привлёк внимание некоторых других гостей, и уже тише добавил: — Надо снова пить, теперь за это. Касаемо выпить на этот раз возражений не возникло, и все приступили к этому занятию, время от времени прерываясь на танцы, под уж слишком зажигательные мелодии. К этому времени Гришку за пультом сменил ноутбук, а он сам, запыхавшийся от долгой игры и повышенного внимания, осушил несколько бокалов залпом и мирно задремал за столом, сложив руки под голову. После первого потерянного участника, Тео объявил, что надо меньше пить и больше есть, а то закусок осталось подозрительно много, а напитков подозрительно мало. Остальным ничего не оставалось, кроме как подчиниться. — Тео, эй, Тео! Мне нужна твоя помощь… э-э-э… там, на крыше, — сказал подошедший Димка. — А что там случилось? И почему ты не попросишь кого-нибудь трезвого? — непонятно, на кого он намекал — совсем трезвых людей вокруг не наблюдалось. — Адора, ты не можешь просто пойти? — подтолкнул его Райден. — Постарайтесь не упасть оттуда, — добавил он, сосредоточенно составляя бутерброд из перца, кабачка, колбасы и сыра. Хлеб он искать не стал. — Ладно, — вздохнул Теодор и пошёл за Головановым за дом, где к краю крыши всё ещё была прислонена приставная лестница. С опаской забираясь на неё, он сказал: — Но если я сломаю ногу и вынужден буду опоздать на самолёт… — он резко остановился и посмотрел вниз на Дмитрия, всё ещё стоящего на земле. — Может, ты хочешь этого? Ты сейчас начнёшь шатать лестницу? — Блин, прекрати параноить, не буду я тебя скидывать с крыши, я боюсь твоего мужа. Он до сих пор мне не простил твой охрипший голос, хотя там вообще моей вины не было. — Во-первых, была, во-вторых, такой голос вполне себе секси, не знаю, чего он жалуется. Так, кажется, я держусь. Твоя очередь. Когда они оба уселись на шершавом скате крыши, с которого открывался вид на соседний огород и чуть засвеченное ночное небо, никакая непринуждённая беседа не началась. Вряд ли виной этому была довольно оглушительная музыка, доносящаяся снизу. Димка пару раз тяжело вздохнул, Тео пихнул его за это локтём в бок, но тут же схватил за руку, чтобы он не полетел кувырком вниз. — Только попробуй начать мне в любви признаваться, увидишь, что будет, Голованов! — Ну у тебя и самомнение! Чёрт, нет, конечно! — Так-то лучше. — Я просто всё время думаю, что у нас же тогда что-то могло получиться. — О-о-о, нет! Нет, нет, нет! Не могло. Точно не могло. И очень закономерно не получилось. — Почему? — Потому что ты вообще не имел понятия о том, как надо себя вести с приличными юношами! Ты пытался выбить хоум-ран в лесу. После дождя. На пне. — Не было там никакого пня. — Так там даже пня не было! Моя память заботливо подправила этот факт. Я, к твоему сведению, был достоин большего. Ну, не знаю, хотя бы попытки дождаться, когда твоих родителей дома не будет. А ещё — предупреждения! Заранее о таком надо сообщать, а не в процессе. — Но я думал… Ты же сам начал… — Вот видишь, у нас вообще разные представления о жизни. — Тео некоторое время помолчал, потом примирительно добавил: — Ладно, готов признать, что сейчас ты уже не так ужасен. — Ты тоже был далеко не идеален. — И я о том же. Но сейчас можно уже и не теряться на полжизни. Говори свой Инстаграм, будем тебе писать поддерживающие комментарии, когда будешь хвастать новыми отреставрированными машинами. — Поддерживающими? Что-то с трудом верится. Наверняка, там будет что-то, вроде «Сколько ей лет? Восемьдесят? Вот это рухлядь!» — Я Райдена попрошу, он с таким лучше справляется. — Ладно. Но я уже нашёл там тебя. Спросил у Степановой. — Ты точно вызвал у неё подозрения. — О, неужели? Какой кошмар. Как я это переживу? Наверное, она теперь и разговаривать со мной не будет. Или будет в сто раз чаще? Какой вариант вероятнее? После этих слов в небо со свистом полетела яркая змейка, с грохотом разлетевшаяся на миллиарды разноцветных вспышек. Собравшиеся перед домом встретили её радостными криками и свистом. Тео повернул голову к Димке, который в этот момент сделал аналогичное движение. — Мы, кажется, договаривались, — протянул мистер Ли, — никогда… — Договорить ему не дали губы Голованова, которые очень быстро оказались прижатыми к его рту. Где-то в небе продолжали взрываться фейерверки, снизу доносились восторженные голоса зрителей и играла весёлая музыка. — Да, теперь точно никогда, — улыбнулся Димка, — Просто, мне показалось, что я заслужил прощальный поцелуй. — Это так трогательно, — фыркнул Тео, — а мне теперь мужу надо это объяснить. — Я сам могу, — вызвался виновник происшествия, — Как у него с ближним боем? Мне надо сфотографировать лицо на память, пока оно не сильно помято? — Пошли давай, бесстрашный ты мой, я сам справлюсь. Когда они спустились с крыши, Димка сразу пошёл к картофельной гряде, на которой уже возвышалась гора сухих малиновых стеблей вперемешку с другими материалами, которые Елизавета Павловна согласилась или даже попросила сжечь (никаких детских рисунков, стихов и тетрадей с планами на жизнь там так и не наблюдалось). Ещё не отошедшие от фейерверочного восторга гости вскоре увидели пламя, которое, едва занявшись у земли, очень быстро пробралось к верхушке горы хвороста, и теперь полыхало, придавая всему вокруг себя тёплый оттенок. Все столпились вокруг него, как будто это было невероятно захватывающее зрелище, от которого невозможно оторвать взгляд. Тео и Райден обнимали бабушку с двух сторон, и её глаза немного блестели, видимо, из-за отражающегося огня. Постепенно гости начали расходиться. Первыми гостеприимный дом покинули бабушки и дядя Ваня, который проникся моментом, где-то подрастерял свою веселость, и, кажется, даже всплакнул из-за скорого отъезда постояльцев своей соседки. Следом за ними отправились братья Селивановы, крепко обняв всех хозяев вечера и пообещав, что в следующий раз обязательно сводят их на охоту. Тут Тео снова сказал «конечно-конечно», скрестив пальцы за спиной. Слабо идущего Гришку подхватил Витька и заверил, что доставит чемпиона в целости и сохранности, на что сам чемпион пробормотал что-то совсем неразборчивое и, кажется, на немецком. Чета Никитиных прощалась со слезами и обещаниями писать письма. Ну, хорошо, только один из них всхлипывал и бормотал обещания, а второй сперва сдержанно пожал всем руки, а потом неожиданно стиснул в объятьях сперва Тео, потом Райдена и, в самом конце, и Елизавету Павловну. Оставшийся одним из последних Голованов о чём-то вполголоса говорил с Райденом, и рука мистера Ли на Димкиной спине, кажется, не пыталась сломать никаких костей, хотя быстрый обмен новостями между обоими Ли уже состоялся. Прощаясь, немного расстроенная Анечка спросила у Тео: — Сл-у-у-у-шай, а Райден, он… не из этих? — она сделала какое-то странное движение бровями, думая, что передаёт всем известный код. — Даже не знаю, что и сказать, — пожал плечами Теодор. — За четыре года нашего знакомства и год брака эта тема как-то не всплывала. Хочешь, сейчас спрошу у него? Аня почему-то сказала, что не нужно, и быстро ушла, прихватив свою полусонную подругу. Где-то в доме всё это время лежал серый клубок, мысленно предлагая всем уже быстрее расходиться и дать поспать. На ночь у него было запланировано много дел, поэтому ему требовались силы и энергия. Он тоже готовил прощальный подарок для своих гостей. Жаль только, что предыдущие два глупые люди зачем-то выбросили. Ну ничего. На этот раз он выберет мышь посимпатичнее, от которой никто не сможет отказаться.