***
Она даже уже и не понимала, что чувствует. На неё попеременно накатывала то ненависть, то боль… То жгучая обида на то, что он так просто покинул её, то бесконечная тоска по его объятьям, по его тихому ласковому голосу в темноте комнаты… И не было никакой возможности вырвать из себя это въевшееся в самую глубину сердца горе. Она согнулась пополам, сидя на кровати, и вдруг, неожиданно для самой себя, начала шептать мокрыми от слёз губами: — Папа… Папа… Папочка… Почему ты бросил меня?.. На неё внезапно нахлынули воспоминания — как она бежит вместе с отцом босиком по мокрому прибрежному песку… Как ног касается ласковая прохладная волна… Как он сажает её к себе на плечи и они идут к лавочке с мороженым, а когда она тычет пальчиком в нежно-зелёный шарик фисташкового, то он берёт им обоим по тройной порции… И они, заливаясь хохотом и пачкаясь, доедают тающее на солнце, текущее по рукам, изумительно вкусное мороженое. А потом вместе смывают липкую сладость в солёной морской воде и бредут домой, взявшись за руки — усталые, довольные… И счастливые. Казалось, рыдания разорвут грудную клетку. Или разорвут душу… Она, уже не стесняясь соседей, громко выла в потолок, только сейчас осознав, насколько сильно истосковалась по отцу. И как сильно ей его не хватает… Боль выворачивалась откуда-то чуть ли не из живота, изливалась слезами, обрывала все связующие их нити… И с каждой минутой, проведённой на этой многострадальной кровати, на боку, вздрагивая от уже бесслёзных всхлипов, затихнув и свернувшись в клубочек… Она всё больше понимала, насколько безвозвратно потеряла его.***
«Anima Christi, sanctifica me. Corpus Christi, salve me. Sanguis Christi, inebria me. Aqua lateris Christi, lava me.» Она читала эту молитву, текст которой Геральд вложил в конверт со своим письмом, наверное, уже раз пятьсот. Читала, словно мантру, словно заклинание… Так, будто это последний оставшийся островок в океане боли, которая захлестнула её с головой. Неделя прошла, как во сне — лицо опухло от постоянных слёз, на завтрак она пила только апельсиновый сок, на обед была наугад заказанная пицца — первая попавшаяся на глаза в каталоге… А на ужин — неизменная бутылка пива, после которой ей удавалось хотя бы ненадолго отрубиться. Ночи проходили в мучительных попытках понять, за что и почему жизнь выписала ей такой ебучий сценарий, а дни — в надеждах, что Геральд Фальконе всё же каким-то чудом объявится на её страничке в Instagram… Хотя бы под фальшивым ником. Последние пару вечеров она провела на скамеечке в сквере напротив своего дома, кидая голубям маленькие кусочки зачерствевшего хлеба и переслушав в плеере вдоль и поперёк все самые душещипательные треки Hans Zimmer… И уже почти начала ощущать какое-то едва заметное облегчение. Фонари зажглись, делая надвигающиеся сумерки совсем не страшными и уютными — словно мягкая серая шаль тётушки Патриции… Как вдруг безмятежную тишину вечерней аллеи нарушил убойный бит из подъехавшего матово-чёрного, с глубокими, чуть угадывающимися в темноте красными линиями, очерчивающими капот, Lamborghini.***
🎧 Casey, Marty Fame — He's A Dream (Dmitrii G Remix) https://music.yandex.ru/album/2770798/track/23900233 Внутри царила явная веселуха. Из окна водителя то и дело высовывалась татуированная рука, стряхивающая пепел из ярко тлеющей во мраке сигареты, и виднелось какое-то неясное мельтешение. Через несколько минут из автомобиля выскочила гламурная бло́нди в коротком платье и на каблуках и начала гневно что-то выкрикивать на ломаном итальянском, резко размахивая руками в воздухе и рискуя попасть себе же по голове болтающимся на локте клатчем. Громко взвизгнула, когда из машины в неё полетела смятая недопитая банка пива, забрызгавшая платье тёмными разводами, обложила водителя отборным матом уже на английском и, развернувшись, поспешила прочь. Не забыв напоследок поднять руку и, не поворачивая головы, показать за спину выразительный «fuck you». Бит из машины только усилился. Когда блондинка скрылась за углом ближайшего дома, басы внезапно стихли и сменились чем-то космически-электронным. Вики невольно заслушалась — такая музыка погружала слушателя в необъяснимый транс, особенно учитывая, откуда она звучала… Дверь со стороны водителя медленно поднялась, и она, скосив глаза, уставилась на стильную светящуюся надпись, которая внезапно появилась на пороге автомобиля: «AVENTADOR». Так же заворожённо наблюдая, как надпись перекрывается ногой в ботинке и чёрной, с идеально отглаженной стрелкой, брючиной, она перевела взгляд выше. Фигура высокого темноволосого мужчины, приближающаяся к ней по дорожке в полумраке аллеи, вызвала внутри неё какую-то странную мистическую дрожь — уж слишком плавной была походка, слишком мягким и одновременно отточенным — движение руки, нырнувшей в карман брюк… И слишком подозрительной — тоненькая пачка сигарет, которую он протянул ей, небрежно зажав её между указательным и средним пальцем. — Я не курю… — неуверенно пробормотала она, и тут же поспешно поправилась. — Io non fumo. — Не пизди мне тут… — послышался в ответ спокойный, чуть с ехидцей, бархатный мужской баритон. — Бери давай. Она осторожно вытащила одну сигарету, прикурила от протянутого огонька металлически щёлкнувшей зажигалки и внимательно прислушалась к вкусу дыма. Пахло ароматными травами, немного ментолом, немного тмином… И совершенно ничем похожим на табак. Мужчина развалился рядом на скамейке, вытянув на дорожку длинные ноги, и закинул руки за голову. Вики украдкой повернула голову, разглядывая его силуэт — сильная шея, виднеющаяся в вырезе расстёгнутой на пару пуговиц тёмной рубашки, засученные по локти рукава… И едва уловимый запах одеколона с нотками сандала. — И почему вы, бабы, все такие дуры… — произнёс он вдруг таким тоном, будто в следующую секунду собирался погрузиться в глубокую медитацию с пространными размышлениями о судьбах мира. — Сколько вам ни давай, вам всё мало… Вики почему-то немедленно оскорбилась — так, будто он имел в виду именно её — и тут же, не задумываясь, выпалила в ответ равнозначную тираду. — Среди вас, мужиков, тоже немало придурков! Вот у некоторых, например, хватает ума ездить пьяными за рулём!.. Мужчина повернул голову, внимательно разглядывая свою собеседницу чуть свысока… Хотя это было странно, если учесть, что фактически его голова находилась ниже. Сделал медленную, вальяжную затяжку… Выпустил в воздух длинную струю дыма… И только потом снисходительно произнёс: — Это энергетик. Сгоняй в машину, а, принеси мне ещё баночку? Вики возмущённо захлопала глазами, собираясь сказать в ответ что-то примерно такое же презрительное, но он вдруг приподнялся, придвинулся к ней, закидывая руку на спинку скамейки, приблизил губы прямо к её уху… И мягко, вкрадчиво прошептал: — Двести баксов. От него и вправду не пахло алкоголем. А, скорее, тёплым, сильным мужским телом. Вики нервно сглотнула от неожиданности, даже забыв отодвинуться — его близость была странно приятной — и прохрипела в ответ: — Пятьсот. Он вдруг громко расхохотался, хлопнул её по плечу, словно закадычную подружку, и повторил своё предложение. — Триста. И ты бежишь до машины вприпрыжку, радостно… Приносишь баночку, садишься ко мне на колени и нежно говоришь: «Это только для тебя, Luciano…» И он снова рассмеялся, делая затяжку. Девушка нахмурилась, размышляя. Это была неплохая сделка… Приближающая покупку фотокамеры ещё на пару-тройку месяцев. Но продешевить тоже не хотелось, а уж тем более — позволить этому мажору обойтись с ней, как с проституткой. — Хорошо. Четыреста! И это моё последнее предложение. Я приношу тебе энергетик, рассказываю сказочку на ночь, и на этом мы полюбовно расстаёмся. А на коленки будешь сажать своих продажных девок, которые готовы тебе радостно отсосать за любую дорогую побрякушку. Усёк? Она умолкла и заранее напряглась, готовясь выдержать ответную реакцию — какой бы она ни была. Брюнет чуть слышно прищёлкнул языком, словно оценивая, стоит ли тратить своё время на дальнейший диалог… Откинулся на спинку скамейки, стряхивая пепел с почти докуренной сигареты, и насмешливо произнёс: — Триста пятьдесят, детка. И сказочку вперёд. Желательно — эротическую. — Посмотрим! — невозмутимо брякнула Вики, решительно поднялась и нарочито неспешной походочкой направилась к вибрирующему, пронизывающему всё пространство вокруг волнами очередного трека, Ламборгини. Чем ближе она подходила, тем больше подкашивались коленки. Никогда ещё она не была так близко к машине подобного класса. Уже за сам факт доступа в салон — пощупать, понюхать, посидеть — она готова была притащить этому самодовольному пижону хоть десять банок за вечер. Но ему об этом сообщать было, естественно, не обязательно. Она аккуратно забралась внутрь, утонула в большом мягком кожаном кресле… Посидела немного, с любопытством оглядываясь по сторонам, стараясь впитать в себя дух этой непозволительной, по её меркам, роскоши… И, завистливо вздохнув, начала вылезать обратно. Кресло не хотело её отпускать — настолько уютно и удобно обхватывая всё тело, что впору было откинуться в нём и уснуть, а не заниматься вождением автомобиля. А к рулю и вовсе было страшно прикоснуться — казалось, тронь его — и этот огромный разъярённый бык сорвётся с места в карьер, в считанные секунды набирая умопомрачительную скорость, оставляя огни окружающих улиц далеко позади какими-то полуразмазанными цветными полосами… А душу унося куда-то вдаль — свободную, сильную… Не обременённую ничем. И вся эта красота принадлежала ему. Расслабленно откинувшему голову на спинку скамьи, созерцающему прохладную высоту звёздного неба… И выглядящему так, словно у его ног лежат все сокровища мира. Она молча протянула ему напиток, не спеша присаживаться рядом. Другого такого шанса произвести впечатление не будет. Он окинул её оценивающим взглядом с ног до головы. Щелчок, тихое шипение газировки, пара мерных глотков. Пошлая ухмылочка, явно читающаяся на его губах, под светом фонаря, чётко очерчивающего его хищный профиль… И Вики вдруг ясно осознала одну простую и незамысловатую вещь. Клин клином вышибают. Она так же неприлично усмехнулась ему в ответ и успокоила дыхание, чтобы произнесённая в следующую минуту фраза содержала максимально шкодливую интонацию. — Жил-был на свете молодой человек, и звали его Luciano… И возомнил он о себе однажды, что он Великий Сердцеёб… Люцифер заржал.