Waiting for Justi(n)ce

В ту ночь, когда Джастин сделал это, я не мог унять дрожь, страх, прерывистое дыхание и…возбуждение. У меня встал как раз в тот момент, когда из уст Джастина вырвалось «А теперь — соси». И я сосал, стыдливо прикрыв пах пальто, чтобы утаить свое положение от Тейлора и его дружка, который так усердно уговаривал Джастина выстрелить. В моей голове гулко стучала кровь и отголоски мыслей, которые было трудно разобрать. Но я уверен, что в тот момент я желал того же, что приятель Джастина. Забежав в дом, я поспешил запереть все двери и окна. Внизу я все еще был тверд, и я долго противился, но вскоре, уже будучи в душевой, остервенело намыливаясь, я решил прикоснуться к себе. Последующий оргазм оказался самым ярким, за всю мою жизнь. Когда я оказался в кровати, отдышавшись и чуть успокоившись, я разрыдался. Все то, что я топил в себе долгие годы, вновь вырвалось наружу. Херов Джастин. Зачем только он вновь появился в моей жизни? У меня только все стало налаживаться. Престижная работа, роман с прекрасной девушкой, с которой у меня однозначно были перспективы. Были. Теперь я вновь в той черной дыре, из которой не мог выбраться всё юношество. В школе я познакомился с Джастином не сразу. Сперва я наблюдал издалека. Он всегда был довольно энергичным и будто бы светился изнутри. Он мне понравился еще в младших классах. Сначала я, конечно, просто думал, что хочу с ним дружить, хочу играть с ним и просто общаться. Но так уж вышло, что я, будучи чересчур застенчивым ребенком, так и не осмелился сказать ему заветное «давай дружить». Надежда, что Тейлор все поймет по моему взгляду и подойдет сам, иссякла спустя пару месяцев. И я тогда просто смирился, что не быть нам с ним друзьями. В средней школе, — пора пубертата и первых прыщей, — у меня впервые встал, когда я увидел Джастина в душевой. Мои щеки вмиг вспыхнули красным, а в животе появилось отвратительнейшее чувство тошноты и щекотки. Тогда я впервые ему нагрубил. «Хули вылупился на меня, Тейлор? Нравлюсь?», — вдруг спросил я, когда он украдкой глянул на меня. Джастин недоуменно на меня посмотрел и поспешил оставить меня одного. После этого случая, может, около месяца спустя, за мной после школы заехал отец. Я шел впереди, а позади меня шел Джастин и его новоиспеченная подружка Даф. Они о чем-то болтали, громко смеясь. Его смех болью отдавался у меня в районе груди, ведь, как бы мне не хотелось, я не мог примкнуть к нему и стать с ним хотя бы друзьями. Мне казалось, что поезд уже уехал… Но это не главная часть истории. Когда я сел в машину к отцу, я посмотрел на него и заметил, с каким брезгливым выражением лица он провожает Тейлора взглядом. «Что?», спросил я, отец глянул на меня с неизменным выражением и едко, сквозь зубы, сказал: «Этот мальчишка — педик. Я таких их далека вижу. Глянь на него. Пидор! Маленький педик. Был бы повзрослей, я бы ему ноги переломал», меня кинуло в жар, но я не подал виду. Отец завел машину и, как ни в чем не бывало, начал во всех красках расписывать мне, что у нас сегодня на обед. Всю дорогу я болванчиком кивал головой и думал, что я — неправильный. Я — педик, такой же маленький педик, как Тейлор. И отец, если узнает, переломает мне ноги. Меня кидало то в жар, то в холод, а по приезде домой у меня не было аппетита, и я просто ушел наверх, сославшись, что в школьном кафетерии съел что-то испортившееся. В своей комнате я дал волю эмоциям и тихо, чтобы не услышали, расплакался. В голове рупором звучало «Педик!», «Сломал бы ноги!» и прочие фразы отца, которые он говорил и до этого, но отчего-то я всерьез их понял только сейчас, когда начал постепенно принимать себя и свою гомосексуальность. В тот день все мои старания принять себя разрушились в пух и прах. Я решил выбить из себя все, что касалось определения «педик». Придя в класс на следующий день, я увидел Джастина и не стал молчать: «Педики сидят вне поля моей видимости», сказал я и скинул его учебники с парты. Он вытаращил на меня глаза, и внутри мне стало паршиво, «Ты не понял, пидор, пересядь нахуй!», рявкнул я и в классе повисла звенящая тишина. Все повернулись в нашу сторону. Джастин озирался по сторонам в поисках поддержки, а я смотрел только на него, мысленно прося прощения. К сожалению, его подружка Даф в этот момент была в другом классе, а больше у Джастина близких друзей не было, так что всё, что ему оставалось — пройти за самую последнюю парту в классе. Обычно, в конце сидели самые задиристые ребята, и тот день был не исключением. Его встретили два придурка класса, которые задирали его на протяжении всего урока. Пару раз я оборачивался и натыкался на горящие глаза Джастина. Он пристально смотрел на меня, отчего хотелось вывернуться наизнанку, хотелось извиниться, хотелось, но я решил перешагнуть свою сторону «педика» и, гадко улыбаясь, отворачивался. Я превратил жизнь Джастина в Ад. Иначе и сказать нельзя. Каждый день я унижал его, пару раз доходило до драк. Джастин никогда не падал духом, что меня невероятно бесило, ведь искренне хотелось уничтожить ту самую искру в нем, но ни словесно, ни физически этого не удавалось сделать. Я смирился, но оскорблять его не перестал. Каждую ночь я продумывал, как мне унизить Тейлора, как его поддеть и где лучше всего его прижать, чтобы он был напуган. К слову, Джастин никогда не пугался. Отвагой в его действиях, глазах и словах сквозило невероятно. Иногда его упорство постоять за себя сносило мне крышу и отголоски моей педиковатости кричали, что он потрясающий. И я действительно продолжал тайно считать, что Тейлор — самый храбрый человек, которого я только знал. А потом мы остались вдвоем после уроков. Один на один с ним я вдруг оцепенел ненадолго. Все-таки каждый раз, когда я приставал к Джастину, рядом со мной были мои приятели, с которыми мне было в разы спокойнее, но сейчас я один. И Тейлор снова такой смелый, а я снова думаю, какой же он охуенно прекрасный. И насколько же подло было со стороны моего тела возбудиться. Мой член крепко стоял практически все то время, что мы с Джастином убирались. Он бывало что-то болтал, и я смутно понимал его, но большую часть времени я только и думал о том, как же сильно хочется дрочить. Когда я присел отдохнуть, я наивно полагал, что Джастин продолжит заниматься делом и не станет ко мне докапываться, но он сел рядом. Внутри меня вспыхнуло пламя. Терпкий запах одеколона, смешавшийся с запахом пота, до сих пор вспоминается мне, как самый возбуждающий. Так пах Джастин, когда плюхнулся рядом со мной. Он снова что-то говорил, а я лишь ощущал, что мне становится все жарче, а яйца вот-вот лопнут. «Что-то жарковато», сказал я и прикрыл глаза. Тейлор согласился. А после я помню лишь его ладонь, которая идеально легла на мой член, ладонь, которая упоительно дрочила, и его дыхание, которое я слышал сквозь пелену возбуждения. Я хотел попросить его, чтобы он поцеловал меня. Но не успел. Нас почти застали врасплох, но Джастин, чертов Джастин, успел вытащить свою руку из моих брюк. Трудно судить, что тогда меня больше расстроило: то, что нас могли застать и мой отец узнал бы об этом, или то, что я так и не кончил. Тем не менее, после этого случая я стал грубее и жестче. Помимо Джастина я стал ненавидеть еще и себя. Этот маленький педик распустил свои руки и почти утянул меня в пучину извращений. С того момента я стал контролировать себя еще пуще прежнего. Девчонки в моей постели менялись так часто, что вряд ли я смог бы вспомнить имя или внешность хоть одной. Все вокруг стало неинтересно и безжизненно, все сузилось до ненависти к Джастину и сексу с девчонками. Когда Тейлор обзавелся «папиком», как его прозвали в тесных кругах, злость внутри меня закипела до неопределенного состояния. Когда я узнал, то напился в следующую ночь. Так паршиво в последний раз я себя чувствовал только после тех самых слов отца. Я высосал бутылку отцовского джина за пару часов у себя в комнате и быстро вырубился. Проснувшись, я почувствовал себя другим человеком, как бы глупо это не звучало. Но мне действительно показалось, что для меня наступает новая эра. И это чувство продлилось до того момента пока я не увидел, как Тейлор танцует в центре танцпола с тем самым папиком. Джастин светился от счастья. Я смотрел, как он улыбается, как он целует этого мужчину и как они кружатся, совсем не замечая никого вокруг. Внутренне я закипал. Я захотел прикончить этого старого ублюдка. Это была чистой воды ревность. Я вмиг представил, что это я кружу в танце Джастина и он счастливо улыбается именно мне. Но отбросил эту мысль глубоко в подсознание и вышел на улицу. Свежий ветер дул в лицо и помогал мне немного сбросить напряжение. Рядом проходили ребята со школьной команды по бейсболу. Я помню, какие они были веселые и фоткались с бейсбольной битой. Наверняка фотки на память о школьной команде, с которой прошел сквозь победы и поражения. Мысль родилась, точнее даже вспыхнула, сразу же. Я что-то им наплел о том, что мне необходима бита и что я скоро ее верну, но, честно, ребята были совсем не против. Они уже были выпившие и с радостью всучили мне ее в руки. Я вышел тогда на парковку с мыслью «Что ты, блять, делаешь?», адресованной самому себе. Но я все также убеждал себя, что это правильно, что это нужно. Я не планировал убивать его или вообще калечить, скорее я хотел показать, что действительно способен на все. Я увидел, как пританцовывая Джастин и старый мудак, направляются к его тачке. Я тихо пошел в их направлении. Тут же решил, что пару раз хлопну по тачке, но после я заметил, как Джастин, искрясь счастьем, уходит. Я рванул к нему. Не знаю, чем я руководствовался, но, как только он обернулся со счастливой улыбкой на лице, я врезал ему. После этого все, как в тумане. Покалеченный этой же битой, прихрамывая, я выбежал на улицу, и, упав на колени закричал. Поблизости никого не было, что меня обрадовало, я лег на спину и глянул на звездное небо, где чуть погодя увидел падающую звезду. «Пусть я буду нормальным, пожалуйста», единственное желание, вырвавшееся из моих уст. Последующие разбирательства, суд и исправительные работы, внезапно, не дали мне расклеиться вовсе. Джастин был в коме. Был в коме из-за меня и неизвестно, что с ним будет после. Как бы я себя не корил и ненавидел, нашелся человек, который похвалил меня. Это был мой отец. Он пожал мне руку и пообещал, что после всех судов купит мне машину. После этого я был опустошен. На месте Джастина мог быть и я, если бы во время не запретил себе и думать о том, что я гей. И, вероятно, со мной это мог бы сделать отец. Каждый раз от этой мысли меня бросает в жар. Я до сих пор боюсь отца, хоть и стал независимым от родителей. Я искренне верю, что отец убьет меня, как только узнает, что я гей. А он, вероятно, узнает, потому что после нашей последней встречи с Тейлором и моего позорного стояка, я решил, что с меня хватит. Плевать я хотел, что я потеряю. Мне куда больше хочется вновь найти себя. Того наивного мальчика, который из-за своей застенчивости похерил себе полжизни. У меня есть еще полжизни, а то и больше, которые я хочу прожить так, как мне хочется. Знаменитое Либерти-авеню светилось огнями, парочки откровенно целовались, не заботясь о посторонних, группы парней и девушек весело трепетали. Гул на улице стоял доброжелательный и слегка оглушающий. Проходя сквозь толпы народа, я постепенно освобождался от оков тревоги и страха. На моем лице взыграла улыбка и я, расправив плечи, смущенно отводя взгляд, принимал комплименты и подмигивания от проходящих парней. Стоя на пороге «Вавилона», я выдохнул и прошел вглубь, где сотни полуобнаженных тел льнули друг к другу в такт музыке. Я расстегнул пару пуговиц рубашки и прошел к бару. «Можно джина, пожалуйста», барменом оказался улыбчивый парень примерно моего возраста. «Новенький», утвердительно сказал он, глядя на меня. Я усмехнулся и кивнул. Он дал мне стопку джина, которую я разом осушил. «Наслаждайся», сказал бармен и окинул взглядом танцпол. Я так и сделал. Выйдя ближе к центру, я слился с толпой. Прикрыв глаза, я расслабился и позволил телу делать все, чего так давно хотелось. Ко мне подошел какой-то парень. Я открыл глаза, он прикусил губу и обвил мой торс руками. Я потянулся за поцелуем. Все вокруг стало неважным. Я чувствовал себя, как во сне. Как только его губы коснулись моих, во мне вспыхнул огонь. Стон вырвался из моих уст и растворился в поцелуе, парень потянулся к моим ягодицам и сжал их. Мой член уже крепко стоял. Я шарил руками по его голому прессу, пятерней трепал волосы и щупал, щупал, щупал до одурения. «Идем», коротко кинул он, и, взяв мою ладонь, потянул куда-то. Всю дорогу я смотрел, как моя ладонь лежит в его руке, и наконец-то чувствовал себя правильным. Наконец-то все на своих местах. Мы вошли в помещение, где было очень много голых тел, много секса, а в воздухе витал запах пота и почему-то клубники. Парень прижал меня к стене и быстро поцеловал, «Как тебя зовут?», спросил он, пока целовал мою шею, «Крис, а ты?», судорожно выдохнул я. «Я — Джастин», сказал он, и меня сперва словно током ударило, а после я рассмеялся. Он отпрянул от меня и недоуменно взглянул, а я тут же прижал его к себе и поцеловал. Поцеловал с облегчением. Пусть это не тот самый Джастин, о котором я мечтал так долго и муторно, но мне нужно идти дальше. И теперь это будет в разы легче.