Выбор

      Каждый человек в своей жизни делает выбор. Кто-то выбирает не глядя, просто полагаясь на волю случая. А кто-то может годами обдумывать одно единственное решение. Кому-то страшно ступить в неизвестность. Страшно начать представлять, что же с ним будет, если вот прямо сейчас он сделает именно этот выбор. А кто-то просто выбирает. Привыкший расхлёбывать последствия по мере их наступления.       Арес не знает, к какому типу людей он относится сам. Ведь были моменты в его жизни, когда выбор совершался по щелчку пальцев. А бывали и такие, когда решение он принимал спустя долгое время. Вот и в тот самый день он явился на порог к Грею, совершенно не зная, сколько времени ему понадобиться, чтобы на этот раз совершить свой. Правильный выбор.  *30 ноября*        После того, как Арес всё же убедил Локи забрать всё ими награбленное и без него вернуться к Фину и Хоуп, он начал обдумывать всё, что сегодня увидел. Осознавать всю серьёзность складывающейся перед ним ситуации. Теперь больше это не похоже на мелкие шалости и хождение по лезвию ножа ради того, чтобы пощекотать себе нервы и принести Виктору информацию.        Теперь это было, мать его, минное поле. Выхода с которого тебе не найти. Если, конечно, заранее не знать, куда наступать. И парень принялся искать такие пути. Крутил в голове варианты, вспоминал, к кому же может обратиться за помощью и быть уверенным, что его не сдадут. И такой человек у него был. Грей. Тот, кто оказался рядом, когда не просили. Тот, кто протянул руку помощи в миг, когда другие лишь отвернулись. И он пошел к нему.       Понимая, что опять повесит на себя новый долг, который вряд ли когда-то оплатит. Думая даже над тем, что парень с лёгкостью сможет выставить его за порог, когда поймёт, что Арес в его жизни вновь появился лишь тогда, когда ему было нужно. Но, невзирая на все предположения в своей голове, он всё же пошел.              — Это не моя война. — Ставя на стол две кружки с чаем, тихо произносит Грей.        Сегодня у него был выходной, и он никак не ожидал под вечер увидеть в своей квартире парня, который последнее время уж очень редко появлялся на работе, не говоря уже о том, что напрочь перестал заходить к нему в кабинет.        Когда они оба появились в Северном Секторе, Грею было привычно каждодневное наличие Ареса в своей жизни. Он приходил к нему при любом удобном случае. Мог так же заявиться к нему домой поздно ночью и остаться до утра. Всё это Грею было понятно. Он и сам был не прочь обзавестись другом, который мелькает в его жизни чаще, чем пару раз в месяц. Ведь те, с кем он теперь служил, были именно такими. Они вроде как и общались, потому что являются сослуживцами. Но о каком-то близком общении речи никогда и не шло. И был Арес. Который, может и нашел в Грее своё утешение, и чаще приходил, потому что его опять душили собственные демоны. Но помимо открытого использования товарища в виде утешительной жилетки, Грей так же видел в этом общение и дружбу. Ведь Арес всегда отзывался на его просьбы. Не просто заменял новым знакомым отсутствие в своей жизни кого-то очень важного, но и в ответ отдавал нечто большее.        И потому, когда Арес вдруг резко пропал, Грей сильно насторожился. Его смущало слишком многое, чтобы парень мог просто не думать об этом. Он понятия не имел, что происходило с его другом несколько недель подряд. И почему вдруг во всех списках он стал числиться как душа, которую будто просто забыли вычеркнуть. Но вот то, что смогло ввести Грея в окончательное замешательство, было отнюдь не то, что он по прежнему продолжал вносить имя Ареса в какие-то свои отчёты, а то, что Арман. Человек, который таким обычно и близко не занимался, стал очень часто фигурировать в делах, которые обычно выполнял парень. Он прикрывал его отсутствие на любых собраниях. Отзывал жалобы, в которых так часто сообщали ему о том, что Арес уже очень давно не сдавал свои собственные отчёты и не выполнял никакой из порученной ему работы. Ведь для тех, кто не общался с ним лично, по прежнему казалось, что парень на своём месте. И Арман тому очень хорошо способствовал. Действительно, время от времени казалось, что Арес где-то здесь, в этих стенах, просто слишком занят работой и поэтому никому не попадается на глаза. Так казалось многим, но не Грею, который точно знал, что что-то не так.        Арман, к примеру, напрочь отказывался слушать возмущения команды Ареса по поводу вечного отсутствия капитана на месте. Его не волновало, что без его присутствия люди просто не могут заниматься своими прямыми обязанностями. Такими, как выходить в город на патрули. Потому что никто не имеет права подписывать их прошения, составленные не от лица Ареса.       Всё это наводило на кучу вопросов, которые подкрепились ещё и тем, что в один из дней место Ареса в его команде заняла Ло. Будто Арману просто надоело выслушивать их претензии, и он решил заткнуть им рты, дав то, что они просили. Нового капитана. И тогда, смотря на всё это. Наблюдая за тем, как быстро меняются кадры, а про старых просто начинают забывать, Грей вспомнил, что история эта слишком похожа на ту, в которой он участвовал сам. Ведь его тоже перевели в другую команду лишь потому, что другие её члены стали резко отсутствовать. Но если в прошлом случае Грею было что и с кем вынюхивать, то выискивать правду у Армана было бесполезно. И каково же было его удивление, когда все ответы на его вопросы пришли к нему сами этим вечером.              — Она твоя с момента, как тебя забрали, — Арес отказался от предложенного ему чая и лишь упёрся руками в стол, наклоняясь вперёд, чтобы быть ближе к Грею. — И теперь тебе предстоит выбрать, на чьей стороне ты будешь в ней учувствовать.        Они оба говорили тихо, не на секунду не забывая, что и у стен тоже есть уши. Но Ареса так сильно переполняли эмоции, что он бы уже с удовольствием перешёл на крик, только бы попытаться достучаться до Грея.              — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? — Грей так и не решился сесть на стул. Он стоял, упираясь руками в деревянную спинку, и смотрел в эти горящие глаза цвета жженого кофе, надеясь понять, не выжил ли его собеседник из ума. — Влезть с тобой в кабинет Роумана? Да, пожалуйста. Перерыть там всё и прочесть пару бумажек, которые нас не касаются? Как нечего делать. Но это Арес… — парень прерывается на мгновение, тяжело вздыхая и прикрывает глаза. Он отклоняется, запрокидывая голову назад, и думает, как же лучше подобрать слова, чтобы ненароком его не обидеть. — Это не та шалость, что сойдёт нам с рук так легко, — вновь возвращает он взгляд своих разноцветных глаз на парня.        Сейчас от Грея требуется не так уж и много. В любую секунду достаточно поднять шум и заявить кому угодно о том, с каким предложением к нему пришёл Арес. И всё закончится, даже не успев начаться. А Грей так и останется законопослушным гражданином и, может, даже сумеет заработать себе ещё один плюсик на службе. Но, по правде говоря, сдавать Ареса ему хочется меньше всего. Подрывать его доверие нет никакого резона. Ведь то, что он уже пришёл к нему с такими опасными словами, говорит о многом.       Грей знает, что будет молчать. До конца своих дней, что бы не случилось, он будет делать вид, что не знал абсолютно ничего. Ведь не каждый день к тебе приходит твой друг без единой мысли о том, что ты можешь его предать, и делится с тобой информацией, которую поведать могут отнюдь не многим.              — Это никогда не было шалостями, — продолжает Арес стоять на своём. — В тот раз всё тоже было серьёзно. Но тогда ты мне сказал, что тебе плевать на повышение и это место. Что изменилось сейчас?              — Толком ничего. Просто… — парень щипает себя за переносицу. — Это какой-то бред.        Выбор. Все совершают его изо дня в день. Независимо от того простой или сложный. И сейчас Грею предстоит сделать свой. Тот, что повлияет на многое и отнюдь не только в его жизни. Потому он медлит. Из-за этого хочет расставить всё по своим местам и выслушать как можно больше. Ведь тогда, когда он ввязался помогать Аресу в прошлый раз, парню всё это казалось весёлой проказой, в которой в случает провала полетит всего две головы, а не сотни. Было какое-то подобие тайны и чувство, что они в главной роли ищут на неё ответы. Но кто ж знал, что на тех поисках Арес не остановится и влипнет во что-то более серьёзное. И кто мог представить, что он попытается втянуть и Грея во всё это.              — Я ценю, что ты пришёл ко мне, — продолжает Грей, улавливая затянувшееся молчание. — Просто хочу убедиться, что ты сам понимаешь, на что собираешься идти.              — Я всё понимаю, — не в силах больше сидеть на месте, Арес поднимается со своего стула. Он выглядит очень взвинченным. Его шею нервно подёргивает, когда он начинает расхаживать по маленькой кухне. Он выглядывает в окно, словно боится, что за ним кто-то прямо сейчас может прийти. Потом вновь задёргивает занавески и продолжает мерять помещение шагами. — Мне просто вновь нужна твоя помощь, — с надеждой в глазах он поворачивается к другу.        Грей поджимает губы. Ему толком нечего сказать прямо сейчас. Да, он понимает всю серьёзность происходящего. Всё ещё не до конца сумел переварить информацию о экспериментах, которую Арес уже успел на него вывалить. Но влезть во всё это? Попытаться что-то поменять? Будто Грей способен хоть на что-то. Ему и правда приятно, что Арес так считает, но вот сам парень про себя так даже близко не думает. Кто он такой? Обычный парень, живущий в системе. Эта система создалась до его рождения, и он уверен, что она сохранится и тогда, когда его не станет. Почему именно он должен менять хоть что-то? Кто решил, что эта участь вообще должна выпасть на всех тех, кто уже всерьёз задумывается о таком. И почему Арес тоже думает, что им это под силу? Все эти вопросы он уже задал своему другу, а в ответ получил лишь громкие речи о куче жизней и о том, как на самом деле сейчас их всех убивают. О том, что они с Греем тоже часть этого порочного круга. Как были экспериментальными образцами, так ими и остались. Только вот в этот раз им повезло оказаться бракованными образцами. И кто, как не они должны попробовать этот круг разорвать.              — Ты ведь помнишь, что я не сражаюсь? — Грей наблюдает за метаниями Ареса по кухне и слегка поднимает бровь. — Чем вообще в таком случает я способен помочь?        Несмотря на все свои навыки и умения, Грей действительно отвергает любое применение своих способностей в целях насилия. За все годы службы его руки и вправду всё ещё девственно чисты от любой крови. И всё потому, что в нужный момент он умел мастерски увиливать от исполнения своих обязанностей. Часто оказывался в карцере из-за полнейшего отказа участвовать в любых допросах и был доволен этим. Ему и вправду проще было просидеть неделю обесточенными, чем знать, что он причинил кому-то вред. И сейчас парень решил напомнить как раз об этом аспекте своей жизни, чтобы узнать, помнил ли Арес об этом, когда шёл к нему со своими просьбами.             — Я помню, — вздыхает Арес, понимая, что за час его пребывания здесь разговор их с мёртвой точки так и не двинулся. Они лишь перетягивают одеяло друг на друга,  пытаясь задавить друг друга своим мнением, а на чём-то общем так и не сходятся. — Этот факт я тоже учёл. Тебе не нужно будет прибегать к своим силам. Всё, как ты любишь. Тихо и без травм. Мне лишь нужен свой человек внутри.              — Локи с тобой? — Вдруг спрашивает Грей. Ему правда интересно, ведь этот парень, а точнее его отсутствие, стало связующим звеном в их с Аресом общении.              — Больше того, это я с ним. — Заключает Арес.              — Что ж… — прерывисто вздыхает Грей, медленно кивая. — Рад, что ты снова с ним.              — Я бы хотел, чтобы и ты был с нами. — Парень облокачивается спиной на стену и, сгибая ногу, ставит ступню себе на колено, пряча руки в карманы. — Ты ведь тоже мой друг.       Будь Арес более корыстным, он бы произнёс эту фразу лишь для того, чтобы попытаться надавить на чувства. Но сейчас он говорил искренне.  Да, ему опять был нужен Грей, этого факта он и не скрывает. Но помимо того, что Грей ему просто нужен, Арес действительно хочет, чтобы парень был с ними. Пусть он и не может пообещать ему, что по другую сторону высокой стены жизнь будет лучше. Но он хотя бы может гарантировать какую никакую, но всё-таки свободу. То, что там его примут абсолютно любым. Не заставят делать хоть что-то лишь потому, что это надо делать. Не станут наказывать за его мировоззрение и лишать силы хотя бы на стуки только из-за того, что пользоваться ею он не желает. Арес хочет показать Грею этот мир. И надеется на то, что он ему понравится точно так же, как понравился и ему самому.              — Если мы выиграем, то изменим мир? — Произносит Грей, вставая со своего стула. Он всё так же не сводит глаз с Ареса, когда подходит чуть ближе.              — Да, — рано вздыхать с облегчением, потому что своего ответа Грей ему ещё не предоставил. Но Аресу уже так хочется выдохнуть и скинуть этот тяжелый камень из неизвестности с души. Ведь если Грей откажется, ему в очень короткий срок придётся придумывать что-то новое.              — А если проиграем, то нас всех казнят. — Уже не спрашивая, произносит Грей.              — Ну, типа. — И вновь нерв в шее Ареса начинает неприятно сводить от напряжения.              — Но в любом из вариантов, так или иначе, но мне всё равно придётся сражаться, — парень хмыкает, потирая подбородок. — Если я выберу вас, то с ними. А если их, то с вами. Дааа, — с усмешкой тянет парень. — Мне так нравится это подобие выбора.       Пока Грей сотрясает воздух своими размышлениями, Арес понимает, что время у него на исходе, и ни к чему путнему они прийти так и не сумели. А ведь он ещё хочет заявиться к своему отцу, зная, что тот в его просьбе ему уж точно не откажет. Но вот почему-то, идя сюда, Арес и подумать не мог, что Грей сможет это сделать.  Да, он не был ему замечательным другом, но всё же эти полгода, проведённые вместе, смогли связать их так, чтобы в подобной ситуации у парня не оставалось сомнений, что Грей ему не откажет.              — Ладно, — Арес отталкивается спиной от стены, у которой стоит. — Прости, что вообще решил поставить тебя перед таким выбором. Я понимаю, что такое, сидя на кухне за чашкой чая, не решают. Да и, кажется, свой выбор ты уже давно сделал.  — Он смотрит на друга лишь какое-то мгновение, а после выходит в тёмный коридор.        Аресу не жаль потраченного времени. Ему лишь саднит в груди от осознания, что в своих догадках он смог ошибиться. Почему-то был так уверен в помощи Грея, что на самом деле даже не успел поразмыслить над тем, как будет себя вести в случае его отказа. И вот сейчас Аресу придётся начать над этим задумываться. У него ночь впереди. Голова на плечах Виктора, которая точно должна подкинуть пару идей к той, что уже есть в голове парня.              — Да, сделал, — доносится до парня голос друга, который так и остался стоять в дверном проёме кухни. — Так какой у нас план?              — Что? — Не веря своим ушам, Арес медленно разворачивается и слегка хмурит брови.          Аресу страшно даже не мгновение допускать мысль о том, что Грей, кажется, согласился. Ведь если он всё же ослышался, то делать себе больно ложными надеждами ему не хочется.              — У нас хотя бы есть план? — Всем сомнениям Ареса на зло, повторяет свой вопрос Грей. А смотрит он на друга так, будто это он только что предложил ему предать свою Родину и всё ещё не получил от него ответа на свой вопрос.        Почему он согласился? Парень толком не понимает. Он просто знает, что ему не за что держаться и нечего терять для того, чтобы отказаться от подобного предложения. Арес может и не знает, но он ошибся, когда сказал, что эта война принадлежит парню с того дня, как его забрали из дома. Потому что Грея не из какого дома не забирали. Он родился в тюремном секторе у женщины, которая не желала его. И ровно так же, как и её, он не знает и своего отца. Да и есть ли резон знать какого-то солдата, который воспользовался чужим телом в угоду своим утехам, а после продолжил жить, как ни в чём не бывало.       У парня не было семьи, которую отобрали, не было родителей, которых убили и за который можно бы было мстить. Он появился на этом свете уже одиноким и жизнь предпочитал проживать, не нанося людям никакого вреда. От того в нём и жил этот синдром спасателя, который в своё время помог выкарабкаться Аресу. Он же взыграл в парне и сейчас, когда он на миг, но всё же задумался о всех тех, кому бы мог помочь не прожить жизнь, похожую на ту, которую проживал сам Грей, пока его не забрали служить. Ему по большей части было плевать, на чьей стороне сражаться, потому что не там, не там он не находил ни правых, ни виноватых. Но он бы хотел посмотреть на мир, где людей не сажают за то, что их мнение отличается от большинства. Где дети остаются детьми, пока не вырастут самостоятельно. И где не нужно выступать в роли палача лишь потому, что ты можешь таковым являться. И пока Арес будет на стороне тех, кто желает так же, как и Грей, увидеть точно такой же мир, он будет с ним.        Парни больше часа провели на кухне, пока Арес делился с первым живым человеком планом, который на ходу зарождался в его голове. Грей вносил свои правки, предлагал другие варианты, чтобы исполнить его было проще. А Арес надеялся лишь на то, что когда этот самый план услышит Виктор, то тоже сможет его принять.        Парня ещё тогда зацепила идея Локи про то, что нужно настропалить народ против системы. Показать её нутро и дать беснующейся толпе сожрать всех тех, кто давал этой системе жизнь. Эту мысль он и стал развивать. Думать и гадать, как и что можно сделать, чтобы показать народу, что творится с их детьми за высокими стенами из белого камня, что своим цветом ошибочно олицетворяет мир и светлое будущее. Пока, по правде, под собой он лишь скрывает горы трупов и литры невинно пролитой крови.              — Я понимаю, что просто показать кому-то бумаги, которые я хочу достать, не достаточно. Не каждый поймёт написанное там. Но что кроме этого можно сделать, я не знаю. — Арес вертел меж пальцев пачку сигарет, то и дело ставя её то одним, то другим ребром на стол. Он уже давно обратил внимание на то, что каждый раз, когда начинает нервничать, его рука невольно тянется в карман, а лёгкие требуют никотина. Но сейчас, находясь в чужой квартире он не мог позволить себе утолить это маленькое желание и потому отвлекался на запах табака, исходивший из пачки.              — Думаю, с этим я вполне смогу разобраться сам, — заверяет его Грей с неоднозначной улыбкой. — Только мне нужно, чтобы твой Виктор оказался вместе с Карэн один на один. Устроишь?              — Постараюсь, — кивает Арес. — А что ты хочешь сделать?              — Пусть это будет сюрпризом. — Откидываясь на спинку стула, Грей закидывает ногу на ногу, продолжая всё так же улыбаться.              — Хорошо, — с усталым вздохом кивает Арес. — Мне нужно будет, чтобы ты провёл внутрь одного человека и потом помог с результатами тестирования для Локи.        Весь план Ареса выстраивается из того, что Грея просто невозможно будет заставить вступить в бой. Он собирался использовать его как невидимое глазу звено, которое будет появляться в нужный момент и в нужном месте, не привлекая к себе внимания, но при этом проделывать огромную работу.        Он понимает, что всего просчитать просто не сможет. Но старался просчитать по максимуму то, что находится в его власти, чтобы быть уверенным, что удача в нужный момент их точно не покинет. Слишком много неизвестных стоит перед ним и слишком мало времени для того, чтобы продумать всё до идеала, к которому подкопаться будет невозможно. Но Ареса успокаивает лишь то, что во всём этом безумие он пребывает не один. Так ещё и смог заручиться поддержкой Грея, которая значительно облегчала задачу.              — Что за человек? — Немного от темы отходит Грей, видя, что Арес от этих разговоров про план начал уставать не меньше, чем он сам.              — Да так, — с невнятной улыбкой хмыкает Арес, смотря на свои ладони. — Есть там у меня один.              — А как же Ло? — Удивлённо поднимая брови, парень отталкивается руками от стола, раскачиваясь на двух задних ножках стула. — У вас же с ней что-то было.              —  Кучи намёков, миллионы взглядов и не одного свидания. — Арес отворачивает голову к окну и вновь заглядывает за занавеску, желая посмотреть на уже темнеющую улицу. — Вот что у меня было с Ло.              — Я тебя поняяял, — зевая протянул Грей. Он видит нервозность Ареса и понимает, что тот, кажется, куда-то всё ещё спешит. И потому он решает, что на этом диалоге их небольшую передышку стоит прервать. Ведь Арес никогда не скажет ему, что торопится, будет сидеть до последнего, а после в спешке побежит куда-то вновь. — Что ещё от меня потребуется? — Возвращается он к их общим тараканам в голове.        Арес задумывается, начиная покусывать внутреннюю сторону нижней губы. Что ещё ему может понадобиться от человека, который на прямую участвовать не собирается. Естественно, что с его силой дела могли бы идти куда проще, ведь Арес, кроме него не знаком ни с кем, кто мог бы ломать кости по щелку пальцев. Но он даже пытаться не будет начать уговаривать парня поступиться своими принципами. Знает, что только время зря потратит.              — Да вроде это всё. Просто будь на подстраховке, — пожимает плечами Арес, только сейчас поворачивая голову к другу.              — И опять этот твой взгляд, что не сулит ничего хорошего. Я уже его видел, — улыбается Грей, вспоминая, как они вдвоём влезли в кабинет Роумана. — Что ещё вертится в твоей голове?        Парень усмехается, понимая, что слишком много написано на его лице. В его голове действительно есть ещё моменты, с которыми он понятия не имеет, как разбираться, и не уверен в том, что даже Виктор сумеет ему с этим помочь. Чего уж говорить о Грее, которого в открытую вводить в эту игру парень не собирается.              — Я не знаю, что делать с Арманом, — потирая лицо ладонями, произносит Арес. — Он огромная проблема.              — Ну, тут легко. Чтобы убрать Армана, нужно добраться до Эйгила, — пожимает плечами Грей.               — Вот. А как ты уберёшь эту псину? Подобраться к нему невозможно. — Парень опирается рукой в спинку стула и медленно поднимается на ноги. У него уже задница затекла сидеть на месте и порой, чтобы идея пришла в голову, он предпочитал пройти и освежиться. Это сейчас он и предложил Грею. Выйти из дома на свежий воздух. И нет, дело отнюдь было не в том, что ему уже скулы сводит от того, что он видит на столе пачку сигарет, которой воспользоваться не может.        Грей затею друга поддержал. Ему уже самому начинало казаться, что стены начинают давить, и от этого думать становилось куда сложнее. Он прихватил с собой лишь куртку, решив не тратить время на то, чтобы переодеться из домашних штанов. И они вместе вышли на улицу, оба довольные возможностью вдохнуть свежего вечернего воздуха.        Северный Сектор уже весь утопал в свете фонарей, а люди вокруг, подобно двум этим парням, прогуливались по вечерним улицам, проживая свои совершенно обычные жизни. Кто они были днём? Солдаты или учёные. Просто работники магазинов или же те, кто сделал достаточно, чтобы жить за этими стенами. Это сейчас было совершенно не важно. Высокие и низкие. Стройные или же пышные. Все они, так не похожие друг на друга, но прибывавшие в одном и том же спокойствие после очередного рабочего дня. Их объединяло лишь небо над головой и то, что каждый желал бы и дальше проживать такую же спокойную жизнь.        Арес понимал, что вскоре от этого спокойствия не останется и следа. Он старался не думать о всех тех, кто просто не сможет в один момент проснуться утром следующего дня из-за того, что они собираются устроить. Ведь по большей части он не хотел калечить жизни невинных. Он лишь желал, чтобы таких невинных и спокойных в этом мире стало больше. Потому он был здесь сегодня. Говорил о вещах, за которые мог умереть. Строил планы. И уже сейчас пытался смириться с мыслью о вынужденных жертвах, которые будут независимо от того, хочет он их или нет.              — Не знаю, может, есть какая-то возможность отделить Эйгила от Армана? — Всё мусоля наболевший вопрос, Грей пожимает плечами, накидывая один из очередных вариантов.        Они медленно плелись по улице в сторону главной башни, в которой оба работали, желая пройти на её территорию и прогуляться по Фонтанной площади, что располагалась в самом центре всего этого сооружения, состоявшего из пяти башен.              — Это такой же бред, как если бы я спросил у тебя, есть ли возможность оторвать мне руку, а потом вернуть её на место, — фыркает Арес, наконец, вынимая из кармана заветную пачку. Он решился закурить только сейчас, ведь до этого его голова была заполнена вариантами, которые предлагал ему Грей по поводу Армана, и про своё желание он и думать забыл.              — А у тебя, случайно, нет в друзьях парня, который никогда не промахивается? — Усмехается Грей, наблюдая, как нервно Арес пытается поджечь уже третью спичку зажимая сигарету в зубах. — Такой бы, думаю, справился с ним.              — Проблема в том, что Эйгила я не чувствую, — ломая очередную спичку, начинает закипать парень. — Эти двое - что-то странное. К Арману не подобраться, потому что он у нас теперь на препаратах, а Эйгил из-за его сил будто не живой. С ним я словно становлюсь слепым. Вроде вижу цель, но вот прицелиться, чтобы попасть, не могу. — И, наконец, добыв так долго желанный огонь, Арес блаженно выдыхает, делая первую затяжку и поднимая голову к небу.        И снова эта, уже такая знакомая лёгкость внутри. Словно ватные ноги и тишина в голове. Он понимает, что травит себя, но остановиться просто не в силах. Ведь отрава эта так умиротворяет. Удивительно для него всё это. Годы идут, столетия меняются, а вот зараза в виде сигарет как существовала, так, кажется, и просуществует ещё порядка несколько сотен лет. Но Аресу на это плевать. Если сейчас он расслабляться способа лучше не находит, то будет довольствоваться и этим.              — А если…             — Подожди! — Резко перебивает Грея Арес. Парень, выдыхая очередной клуб дыма, всё продолжал смотреть на небо стараясь разглядеть на нём первые звёзды. И тут его взор зацепился за башню, что своей высотой мешала осмотреть небосвод во всей красе. — Крыша.              — Что? — Хмуря брови Грей переводит взгляд на друга. — Причём тут крыша?              — Идём, — не объясняя причин, Арес выкидывает только начатую сигарету в урну, что находит рядом, и махая рукой Грею, чтобы тот поторопился, идёт ко входу в Главную башню.              — Ты можешь сказать хоть что-то более осмысленное? — Возмущается Грей, когда ему приходится ускориться, чтобы догнать парня, который проскочил через пост охраны и в прямом смысле слова побежал к лестницам.        Охрана, что заступила на ночное дежурство, никак не отреагировала на двух парней, что предъявили пропуска и в спешке поспешили куда-то удалиться. Порой Аресу казалось, что если он покажет пропуск и при этом начнёт закладывать бомбу где-то у них под носом, они так же на него не отреагируют. Ведь если судить по пропуску, он находится здесь совершенно законно, а значит, всё, что он делает, так же не может никому навредить.       Прежде чем объявить о чём-то другу, Арес хотел сам убедиться в том, что такое может сработать. И потому он предпочел сейчас молчать, лишь минуя лестничные пролёты и выслушивая какие-то возмущения Грея по поводу того, что он не планировал в ночи, в собственный выходной бегать по этому зданию.       Идея была хоть и бредовая, но не совсем лишенная смысла. Он всего-то хотел посмотреть на ситуацию, что могла бы развернуться там своими глазами и понять, на сколько сильно свихнулся, раз пока что считает этот вариант действенным.        Оба запыхавшиеся, но они всё же оказываются на крыше. Грей переводит дыхание, наконец прекратив пытаться добиться чего-то стоящего от своего друга. А Арес, не взирая на усталость в ногах, мельком осматривает крышу, словно ища нужный ракурс, а после подходит к самому краю и влезает на карниз.              — Аккуратнее! — Предостерегает его Грей.              — Подойди сюда. — Заглядывая вниз и не поворачиваясь к другу, Арес машет ему рукой, опять подзывая к себе.              — Если ты не начнёшь нормально говорить со мной, то я так ничего и не пойму. — Сглатывая накопившуюся во рту слюну, Грей подходит ближе и влезает на карниз вслед за Аресом.              — Что будет, если я отсюда спрыгну? — На полном серьёзе спрашивает парень, косясь на друга.              — Умрёшь, — брови парня ползут вверх от нелепости поступившего ему вопроса, но он почему-то решается на него всё же ответить.              — А если Эйгил упадёт вместе со мной? — Всё продолжая разглядывать землю, что находится далеко внизу, интересуется Арес.               — И он умрёт вместе с тобой! — Начинает закипать Грей. — Арес, что за тупые вопросы?!        Засовывая руки в карманы штанов, Арес начинает медленно расхаживать по краю карниза, то и дело смотря вниз. Он словно что-то там ищет, но пока не находит ничего нужного. А Грей, не решаясь расхаживать в такой опасно близости к краю, рядом с ним, лишь продолжает его предостерегать.        Парню в голову приходит то, что он может назвать здравой идеей. И дело остаётся лишь за малым - разузнать, как самому не погибнуть, превращая свой безумный план в действие.              — Вот, смотри, — начинает Арес, присаживаясь на корточки. — Отсюда до моста четыре этажа. — Он указывает рукой на мост, который кажется не таким уж и далёким по сравнению с землёй, что виднеется ниже.              — И? — Становясь заинтересованнее, Грей всё-таки подходит ближе к другу.              — Что, если я знаю что-то такое, что способно вывести Армана из себя и он потеряет контроль над своим дружком. — Хмыкает парень с корявой улыбкой. Ему не особо хочется о ней вспоминать, потому что она теребит его душу не меньше, чем способна растормошить душу хладнокровного Армана. Но Аресу кажется, что эта их общая боль может послужить хорошую службу, если упомнить о ней в нужный момент и в нужном месте.              — Например? — Не решаясь сесть в позу, в которой, всё ещё слегка пошатываясь и пытаясь найти баланс, сидит Арес, Грей продолжает стоять рядом, держа руку на пульсе если вдруг ему придётся хватать друга.              — Например, расскажу ему, что я убил Эмили. — Он только сейчас поднимает голову и смотрит на товарища. — Что если я встану тут и расскажу ему подробности её смерти. Есть же вероятность, что он взбесится и спустит на меня Эйгила. Я утащу его за собой и полечу вниз. — Наконец говоря, больше конкретики, улыбается Арес.              — Да, но вот только падение с высоты четырех этажей никак не гарантирует тебе жизнь, — хмурится парень. — Не надо о таком думать, Арес. В лучшем случае переломаешь себе все кости, а в худшем - больше никогда не встанешь. — Он было уже потянулся к руке друга, чтобы поднять его на ноги и предложить уйти.        Но Арес отмахнулся от его руки, продолжая сидеть всё в той же позе и рассматривать мост внизу. Рисков и правда много, но он не узнает правды, пока не попробует. Тем более у него всё ещё есть Фин, который уже сращивал переломанные кости. С учётом этих фактов, Аресу идея эта и казалась более - менее здравой, если учитывать, что взбесить Армана и вправду может только он, а убить Эйгила своей силой он не способен. Падение с четырёх этажей в таком случае не кажется ему уж таким сильным бредом.             — Сможешь подстраховать меня? — После небольшой паузы интересуется Арес. Ему понятны все возмущения Грея, но идея эта кажется ему настолько реальной к исполнению, что он просто не может уже выкинуть её из головы.              — Интересно мне как? — Фыркает парень.              — Ну, бля. — Возмущённо вздыхает Арес. — Ты же Мувон. Умеешь перемещать предметы своей силой. Чем я тебе не предмет? Если что-то пойдёт не так, просто подхвати меня, — пожимает он плечами.              — Ты случайно уже ни где головой не ударялся? Слышишь, что несёшь? Какой ты предмет. Ты живой человек, и я не стану рисковать твоей жизнью, полагаясь на свои силы. — Грей отрицательно замотал головой. — Что, если при падении ты и вправду ничего себе не сломаешь, а я подумаю, что что-то идёт не так, и, попытаясь спасти, сам переломаю тебе кости?              — Ну, тогда я просто упаду, — пожимает плечами Арес. — А там посмотрим, что будет.              — Не неси ты эту чушь! — Грей было хотел пихнуть парня в спину, но быстро опомнился, понимая, где он сидит и о чём говорит прямо сейчас. Потому он лишь сжимает ладони в кулаки и тяжело вздыхает, дабы перевести дыхание. — Нельзя рисковать своей жизнью ради того, чтобы просто вывести Армана из игры. Наверняка есть кучи других способов. — Парень предпринимает попытки вразумить друга.              — Например? — Копируя друга, фыркает парень, упираясь одной рукой в карниз, чтобы подстраховать себя, и выпрямляет левую ногу, свешивая её вниз. Арес меняет позу из-за того, что ноги его начали затекать, а уходить отсюда он пока что не собирается. И это хочет показать и своему товарищу, который всем своим видом давит на него и явно не желает соглашаться с идеей, что всё назойливее крутится в голове, словно заевшая пластинка. — Если он окажется на улице и там спустит своего любимца из под контроля, ты понимаешь, что эта машина для убийства успеет натворить, пока ты будешь пытаться его обезвредить? — Арес может понять всё негодование друга, но пока что из его уст не поступило ни одного предложения разумнее, и потому он продолжает стоять на своём.        Его нога медленно качается в воздухе, пока парень смотрит вниз и прикидывает варианты. Что бы он мог почувствовать, если бы прыгнуть прямо сейчас? Какова бы действительно была его вероятность выжить прямо сейчас, если бы мозг точно осознавал, что делает. Арес всё понимает. И возмущения Грея, и то, что переменных слишком много для подобного прыжка. Да и жизнью расставаться ему уж точно не хочется. Но что если в данный момент он просто не видит другого выбора. Ему словно этого выбора и вовсе никто не предоставляет. Прыгать и рассчитывать на удачу? Если бы Арес так сильно в неё верил, то вероятность того, что он бы когда-то проиграл хоть одну из своих ставок, сводилась к нулю. Ему нужен был точный план. Холодный рассчёт, где все переменные сводятся к минимуму. И план B, на случай, если план A не выгорит.        У него есть Арман и общая боль, что может сыграть на руку. Был Эйгил, к которому даже со всеми умениями Ареса, увы, не подобраться. И была эта крыша. Не лучшая возможность покончить с жизнью, конечно, но и так же пока что являющаяся единственной попыткой уберечь не только свою жизнь от парня, что использует зверя как оружие и никогда самостоятельно не вступает в бой.        Грей что-то бубнит ему про другие варианты. Про бой на открытой местности и какие-то попытки отвлечь Армана другими способами. Но вот Арес слушает лишь в пол уха и даже сейчас понимает, что все эти варианты поступают лишь потому, что Грей не в силах принять его идею как одну из довольно верных. Он отказывается видеть очевидные вещи, которыми тычут ему прямо в глаза. Словно сам не знает, кто такой Арман и как на самом деле трудно сделать хоть что-то, чтобы по настоящему ранить его. Их ведь двое. И как сражаться с тем, кто по природе своей рождается один на человек так двести. Как идти против него, если о его силах ты знаешь чертовски мало и понятия не имеешь, что в любой из моментов он может выкинуть. Арман всегда был для них всех чем-то недосягаемым. Тем, про которого ты так много слышишь, но не можешь поверить, что он существует, пока не увидишь собственными глазами. А когда видишь, понимаешь, что не можешь понять его ещё больше. Ведь в голове твоей просто не укладывается, как он живёт, всё время удерживая кого-то подле себя. Что он чувствует в эти момент. Как проживает день ото дня, не имея возможности на передышку. И ты смотришь на него. В эти красные глаза, которые толком никогда ничего не выражают, и понять не можешь, а умеет ли он чувствовать хоть что-то? Но вот ты становишься тем, кто знает, что как бы Арман не выглядел, он точно живой. Он умеет любить и чувствовать боль от потери. И. О, удача! Ты же и являешься тем единственным, кто связан с его болью и можешь заставить её взыграть сильнее. Но единственное, что приходит тебе на ум и кажется самым реальным - это забраться на эту крышу и рискнуть собой, чтобы все те, кого ты любишь, остались в дали от этого человека.              — Ты меня вообще слышишь? — Выдёргивает Грей парня из раздумий.              — Слышу, — врёт ему Арес, понимая, что последние слова друга он вообще не слышал.              — Я не хочу, чтобы ты рисковал собой, — кажется, понимая, что только что ему наврали, Грей повторяет свои последние слова. — Я уверен, что никто из твоих этого не хочет так же, как и я, — с тяжелым вздохом парень садится рядом с другом и свешивает ноги с края. — Нужно найти другие варианты.        Арес опускает голову, смотря на свои ладони. Подобно Грею, тяжело вздыхает. Всё думая про Эйгила, он, кажется, впервые задумался о своей бесполезности всерьёз. Арес и раньше считал себя не сильно полезным, наблюдая за всем тем, как остальные раскрывают свои умения и способности. Как и что они умеют, в то время как он сам может действовать лишь в те мгновения, когда под рукой есть хоть горстка металла. Он упорно старался развиваться, искать хоть какие-то моменты, в которых он был бы способен хорошо отыграть свою роль. Многочисленные часы, проведенные один на один с мишенью, в которую он то и дело без устали метал ножи, оттачивая своё мастерство. Не хотел, но всё же выбрал день, когда смог обзавестись своим первым кольцом на большом пальце левой руки, принимая тот факт, что с его наличием ему должно стать проще. Арес был другом. Братом. Много раз становился любовником. Но, несмотря на то, какие бы ярлыки на себя не примерял, он никогда не становился завистником. Да ему, может и не нравилось то, чем он владеет, но вместо того, чтобы начать завидовать, Арес избрал путь, на котором он бы мог оттачивать своё мастерство.        И вроде бы у него всё даже начало получаться. Он стал тем, кто никогда не промахивается. Его Роуман забрал в свою команду, выбрав первым из сотни других. Назвал его имя, ни на миг не задумавшись, и тем самым подтвердил всё, что говорили про Ареса другие. Ценил его за все умения, так как парень порой сам ценить себя не мог. Но как бы хорош ты не был. Как хорошо не метал бы свои ножи. Обязательно настанет день, когда ты поймёшь, что твоя новая мишень не достижима. Она не подастся твоим умениям, не даст твоему ножу попасть прямо в глаз, как ты обычно любишь. И тебя попросту не останется ничего иного, кроме как подставить себя под удар, чтобы попытаться хоть что-то поменять в свою сторону.        Ни к этому разве их готовили? Ни это внушали в голову на протяжении девятнадцати лет. Настанет в твоей жизни день, когда ты должен будешь готов пожертвовать собой ради чего-то большего. Пойти на шаг, который может стать последним. Ведь по факту жизнь твоя ничтожна, если смотреть на неё под углом, где большее значение имеет мир в целом и его спокойствие. Ты лишь тот, кто должен это спокойствие сотворить. А всё остальное не имеет значения. И пусть для Ареса больше значение имеет многое, в том числе и его собственная жизнь, он бы всё равно хотел постараться сделать хоть что-то, не отступаясь от правила, которое давно заучил.              — Я хочу попробовать, — произносит Арес, не поворачивая головы к другу, что, наконец, решился сесть. — У меня нет времени досконально обдумывать все решения, которые я принимаю, но это мне кажется вполне рабочим. — Он вновь роется в кармане. Находит там очередную сигарету и с мыслью, что в этот раз точно её докурит, вынимает из другого кармана полу пустой коробок.  — Мне лишь нужна подстраховка.        Грей проводит ладонью по лицу и смотрит на мост внизу. Он сказал ему уже всё, что мог, и как ещё отговаривать его, просто не представляет. Но раз уж он решился тоже ввязаться во всё это, то теперь считает, что это решение Ареса будет так же и на его совести. А он нести этот груз не сильно та и готов.              — Это опасно, Арес, — он поворачивает голову к другу и поднимает руку, желая коснуться его плеча. Медлит мгновение, сжимая ладонь в воздухе в кулак, а после всё же кладёт её парню на плечо слегка сжимая то. — Неужели ты хочешь рискнуть своей жизни ради этого маленького шанса, что Арман проиграет?        Арес, не привыкший к прикосновениям от этого человека, косится на руку, что сжимает его плечо,  а после поднимает глаза к его глазам.              — Да, — кратко и без доли сомнения отзывается он. — Он забрал у меня Эмили. Я отберу у него жизнь.              — Но как же твоя собственная жизнь? Как же будут все те, кому ты дорог? — Грей поджимает губы. Он толком и не знает, скольким людям важен этот парень, но точно знает, что к этому числу относится и он сам. И он просто не способен представить каково это будет жить в мире, где такого парня, как Арес, не будет существовать. — Ведь нет никакой гарантии, что всё пойдёт, как ты хочешь, и ты упадёшь на этот мост. Да даже если и упадёшь…             — Хватит! — Отрезает парень, перебивая товарища. — Не нужно хоронить меня, когда вот он я, сижу перед тобой. — И он улыбается ему. Так, как не умеет никто другой. Самой тёплой на свете улыбкой. Будто ничто и никогда не причиняло этому парню боль. Словно он один во всём мире никогда не был сломлен хоть чем-то.        И от этой улыбки Грею всегда становилось как-то тепло на душе. От прищура этих тёмных глаз. От еле заметных ямочек, что вырисовываются на его смуглых щеках. И кажется, будто всё в этом мире возможно, когда Арес улыбается так. Тебе хочется улыбнуться вместе с ним, потому что остаться равнодушным к его виду просто не получается. И Грей улыбается. Пихает его в плечо, понимая, что в любом случае подстрахует его. Использует всё, что сможет, но просто не позволит этому парню покинуть мир, который он затащил его спасти.              — Возьми, — Закатывая рукав куртки, Арес снимает с запястья браслет, что ему и так не принадлежит. — Отдашь его Локи, если встретишь. Иначе он ни за что в жизни не поверит, что ты помогаешь нам.              — Как это должно помочь ему поверить? — Забирая предложений браслет, парень вертит его в ладони, рассматривая.              — Он его. И я думаю, что пора бы ему уже самому начать носить мой подарок, — хмыкает парень, начиная размахивать левой ногой, а правую поджимает к груди.        Удивительно, что вещь, которая так много значит для парня, всё это время находится не у того, для кого он её делал.        Арес помнит, как ломал голову над подарком. Тогда Локи исполнялось восемнадцать, и Арес хоть и не мог, но старался сделать что-то грандиозное. Ему хотелось преподнести что-то такое, что могло бы остаться с его другом на долгие года. Быть с ним при условии, если даже самого Ареса уже не будет. Что-то такое, что времени не подвластно. Практически вечное. И он вновь обратился к своим силам. Воспользовался тем, с чем управляется лучше всего.        В один из патрулей вновь сбежал от выполнения своих прямых обязанностей и провёл день в поисках нужного сплава металлов, который не подвергнется коррозии и не заржавеет. И найдя тот самый нужный кусок чёрного металла, спустил на него всё своё недельное жалование, только бы у него было как можно больше материала для экспериментов. Арес пробовал разные формы. Прибегал к разным вариантам, начиная от колец, заканчивая металлическими вставками, которые когда-то в будущем Локи бы смог примерить на погоны, которые ему суждено было бы надеть. А после остановился на браслете, подумав, что это будет лучшим вариантом из всех, которые он придумывал до этого. Ведь такая вещь точно всегда будет при нём, и в отличие от колец, её проще прятать под одеждой, если друг всё-таки соизволит его носить.       Они просидели на крыше, пока закатное солнце полностью не покинуло небо. Арес впервые встречал закат в таком месте. И в этот миг он подумал о Локи. О том, что хотел бы провести подобный вечер с ним. Хотя нет. Впервые в жизни он подумал о том, что хочет встретить такой вечер не только с ним. Как-то случайно, но в жизни Ареса появилось чуть больше людей, с которыми он бы хотел проводить время вот так. Без суеты и каких-то обязанностей, что лежат на их плечах. Просто вместе. Просто рядом. И он однозначно сделает всё для того, чтобы подарить подобный вечер всем им. Пожертвует собой ради такого мгновения. И надеется лишь на то, что сам тоже сможет присутствовать в этом моменте, а не в чьих-то воспоминаниях.

***

            — На. Моих. Руках, — смотря прямо в эти злые красные глаза, медленно проговаривает он. — Пока я душил её.        Месть. Блюдо, что принято подавать холодным. И Арес приберёг его до нужных времён. До момента, пока не влез на карниз и не стал осматриваться назад, чтобы понять, что он забрался ровно туда, куда ему нужно было залезть. Ему икры сводит, пока он пытается балансировать на самом краю. Но момент этот безумно нравится. Приятно дарить Арману чувство, будто он загнал его в угол и хоть как-то владеет ситуацией. Но вот проблема вся в том, что нитями души Армана играет Арес. Он загнал его в угол, решив напомнить о том, что их двоих связывает чуть больше, чем одно общее задание.       Страшно ли ему прямо сейчас? Безумно. Может ли он поменять хоть что-то? Уже нет. Арес знал всё заранее. Решил никому не говорить, чтобы проблем было меньше. Ведь знай о его маленьком спектакле хоть кто-то, то вряд ли бы он сейчас стоял тут на этом краю, и метился упасть прямо на мост. Он не знает, останется ли жив в следующую секунду, но считает, что поступил верно, когда заранее решил попрощаться с Локи. Успел признаться Фину в том, что места в его сердце он занимает больше, чем мог бы себе представить. И лишь Виктор, кажется, понял чуть больше, чем должен был, когда утром подошел к нему со странным разговором о том, чтобы Арес ничего не выкинул. Но вот Виктор сейчас далеко, чтобы в привычной для себя манере навешать ему подзатыльников. А Арес стоит тут и понимает, что наврал ему, когда пообещал, что ничего подобного и не планировал.  Да Виктор бы и не понял его мотивов. Так же, как не смог понять и Грей. Не смог. Но, как ни странно, сейчас Арес уповает лишь на него и на то, что парень должен быть где-то там, готовый прийти на помощь, если ситуация действительно выйдет из под контроля.       Арес - игрок. И он воспринимает происходящее как ещё одну разыгранную карточную партию. Думая, так ему чуть легче справиться со страхом. Ведь в карточном проигрыше нет ничего страшного. Есть лишь ты и карты, что достались тебе из общей колоды. Ты либо сыграешь верно и уйдёшь победителем, либо сглупишь и проиграешь всё. И, кажется, свою зависимость от таких игр парень осознал только сейчас, когда на кон поставил свою собственную жизнь. И мгновение между тем, как Арман спускает Эйгила, и тем, как рука его утопает в этой жесткой черной шерсти, кажется ему вечностью. Словно сердце в его груди останавливается раньше, чем он позволяет телу начать падать, утягивая пса за собой. Тот начинает брыкаться, понимая, что с ним происходит. И очень быстро Арес исполняет желание животного, отпуская его из своих рук. Он закрывает глаза, не думая совершенно ни о чём. В такие моменты думать просто невозможно. И на удивление, жизнь его перед глазами не проносится, как обычно говорили, что это происходит в самый последний момент. Он лишь осознаёт, что больше не подвластен себе. А дальше пустота…              — Держу! — Сам до конца не веря, что говорит это, Локи мёртвой хваткой вцепляется в руку Ареса. — Я держу тебя. 

*** 

            — Слишком много вопросов, Локи. Слишком мало времени для ответов, — с немного странной улыбкой отвечает Грей, подмигивая ему голубым глазом. — У меня ещё есть дела, а тебе посоветую подняться на крышу, — задрав рукав белой куртки, Грей глядит на циферблат часов.  — Но только поторопись, иначе опоздаешь, и поправить уже ничего будет нельзя.       Не только этот парень показался Локи странным типом. Но и слова, которые он говорил, так же не внушали доверия. И если бы ни Арес, которого он так часто упоминал, и ни браслет, что Грей передал ему, Локи бы сейчас вряд ли сломя голову бежал на крышу, которой в их плане и близко не значилось.        Этот совет насторожил парня. Он вообще понятия не имел, что ему надо там делать. Но что-то внутри всё равно давало Локи сигналы, что поспешить туда стоит. Ведь не просто так Грей сказал ему, что времени не так много. Лучше перестраховаться, чем потом о чём бы то ни было жалеть.        Локи слышит Армана совсем близко. Точнее не его самого, а его неизменного товарища, с этим гудящим рыком, рвущимся из глотки. И путается ещё сильнее. Ведь этот мужчина никогда не был его проблемой для того, чтобы кто-то сейчас мог направить Локи на его устранение. Да он и не должен был вовсе встречаться с ним хоть ещё раз сегодня. И прибывая в этой неразберихе. Когда понимает, что рычание его пса становится всё ближе и громче. Локи останавливается на лестничном пролёте этажом ниже.               Он думает. Прислушивается. На мгновение даже решает, что всё это просто ошибка. Что Грей принял его за кого-то другого и отправил туда, где быть ему уж точно не нужно. Но думает об этом парень не долго. Всего какую-то долю секунды, как тут же в его голову врезается осознание. Он и вправду не должен быть здесь. Но вот Арес должен.       Осознание это так чётко и ясно, словно тело его пробивает очередным разрядом тока. Будто яркая вспышка ослепляет Локи, когда он понимает, что на свои сомнения потратил уже слишком много драгоценных минут. Ведь звуки, что доносились с этажа выше, стихли. Они стали едва различимы, будто кто-то вышел за дверь. И Локи вдруг снова вспоминает предостережения странного парня о том, что медлить нельзя. Но вот теперь Грей ему странным вовсе не кажется. Пазл в голове Локи потихоньку, но наконец-то начинает складываться в картинку. Арман. Арес. Момент, когда друг затормозил его ещё утром, во время допроса, когда Локи чуть не упомянул Эмили. Все эти странные шутки и нервные жесты. С Аресом уже что-то происходило, когда той ночью он вернулся позже обещанного и чересчур в приподнятом настроении принялся рассказывать им всем про план, что посетил его голову. И самое страшное в этом осознании то, что Арес неспроста вручил ему те кольца рано утром так резко и без каких-либо внятных объяснений.        Тогда Локи уже показалось, что с ним пытаются попрощаться, но Роуман постарался убедить парня в обратном. Будто так Аресу проще справиться со своим страхом. Мол, перед лицом неизвестности люди порой начинают прощаться заранее, словно боясь, что после могут не успеть.         Да, может, нормальные люди так и делают. Нормальные люди, но никак не Арес, который вообще мало чего делает, опираясь на страх. Он, может и умел прикидываться глупым, но уж точно не был дураком. Все решения, что принимал Арес в своей голове, имели своё, логичное на то объяснение. Пусть и не всегда понятное для Локи. И сейчас парень точно понял одно: этот парень намерен мстить. И если Грей подослал его прямо сейчас сюда, будто невзначай, но всё же обозначая такие пугающие моменты, как невозможность в последующем исправить происходящее, то значить это могло лишь то, что Арес решил во что-то очень крупно вляпаться.       И Локи нашел подтверждение своим догадкам на этой самой крыше, когда всё-таки решился отворить дверь. Он замер на пороге, не зная, что делать прямо сейчас. Друг, что стоит на самом краю, и Арман, который так удачно стоит к самому Локи спиной. Парень мог бы подобраться к нему тихо, так, как умеет, и, возможно, по своему обыкновению, свернуть шею. Но вот дело в том, что парень понятия не имеет, как после смерти Армана поведёт себя Эйгил. И кому от этого поведения станет хуже. Ему, который решился напасть на хозяина, или другу, который, шатаясь, стоит на краю и всё продолжает пятиться назад, на которого вся агрессия Эйгила сейчас и направлена. У Локи сердце замирает в груди, когда он слышит про Эмили и теперь уже точно понимает, что происходит. И почему он вдруг ни капли не удивлен, что друг его избрал именно этот способ - довести Армана до точки кипения. Никто другой ведь так бы не смог. У других просто нет такого рычага давления, как есть у Ареса. Хотя сам Локи, скорее всего, поступил бы иначе, нежели бы влез на карниз только для того, чтобы пощекотать свои и не только нервы.       Но раздумывать о том, как бы сам Локи поступил в такой момент, у него просто нет времени. С места тело его срывается раньше, чем даже голова понимает, что в следующую секунду Эйгил бросится вперёд. Он слышит не многое, ведь по прежнему остался стоять в стороне, понимая, что его ещё никто не заметил. Ведь эти двое уж очень сильно были увлечены своими общими воспоминаниями. И парень действует не подумав. Он просто бежит к Аресу, наплевав на то, что Арман увидит его. На то, что агрессия Эйгила вдруг сможет перекинуться на него, хотя оно бы было и к лучше. Ведь так бы ему не пришлось сейчас влезать на карниз вслед за другом, опять же совершенно не думая о том, что он сможет упасть следом за ним. Но даже эта единственная мысль не останавливает парня от того, чтобы схватить Ареса за предплечье.       Резкий рывок вперёд и у Локи начинает плыть в глазах, когда он чувствует горячую, острую боль в плече. И лишь одно желание: разжать руку и прекратить, наконец, свои страдания. Он не сдерживается от вопля через стиснутые зубы, понимая, что, кажется, ко всему прочему заработал вывих сустава. Но его сейчас настолько мало это волнует, что спасает хлынувший в кровь адреналин, и боль угасает, заменяясь на слишком сильный страх, что удержать Ареса он не сможет.       Он видит, как летящий вниз Эйгил падает на перекладину мостовой и, кажется, умирает ровно в тот момент от перелома спины, а не от столкновения об землю. Слышит, как от криков разрывается Арман где-то сзади, который, похоже, и вовсе не понял, что произошло только что. Но весь этот шум смешивается в такую кашу в голове, что парень просто не способен разделить то реальное, что он слышит сейчас, и то, как все его страхи в одночасье слились во едино и выдают самую жуткую в мире картину.       Локи просто успел. За секунду до того, как время назад уже точно было не повернуть. И он ощущает, как рука Ареса в ответ хватается за его предплечье. И снова эта боль в плече напоминает о себе. Он не простит себя ни за что в жизни и просто не сможет смириться, если вот прямо сейчас. В эту секунду его тело пойдёт против него и пожелает расцепиться с Аресом. И Локи опять ищет выход. Так быстро, как только может, ведь всё вокруг так сильно давит в этот момент. Он цепляется другой рукой за обратный край. За тот единственный выступ, что разделяет его самого от падения вниз. И сначала пытается перевалить своё тело назад, чтобы тащить парня на себя стало хоть немного легче. А после, вновь сжимая зубы до противного скрипа, старается найти в себе ещё больше сил, чем те, которыми он обладал всю жизнь и те, которые уже успел сегодня потратить. А дальше ему становится легче. Арес, понимая, что просто физически тяжелее, сам тянется наверх. И стоит ему понять, что расстояния достаточно для того, чтобы самому схватиться руками за край и просто подтянуться на верх, это и делает. Локи, всё ещё не начавший хоть чему-то радоваться, стоит Аресу его отпустить, хватает друга за ворот куртки, продолжая того тянуть на себя.        Оба они переваливаются через край и без сил падают на крышу. Арес, чтобы почувствовать уже, наконец, под собой что-то твёрдое, а Локи - чтобы переждать вновь накатывающую на него боль.             — Иди сюда. — Понимая, что стало причиной стонов его друга, Арес, даже не думая отдышаться и до конца поверить в то, что он остался жив, поднимается с пола и помогает Локи сесть. — Надеюсь, ты помнишь, что сейчас будет больно, да? — Ловя на себе его взгляд, Арес улыбается, беря его руку в свои, и начинает медленно поднимать её перед собой.        Простой и эффективный способ вправить плечо. Благо, он помнит хоть что-то. Ведь не зря всё же учился столько лет оказывать первую помощь себе и товарищам, когда кого-то более знающего в этих делах рядом не находилось. Это был стандартный курс подготовки, который проходил каждый из них. И вот за его прогулы ты почти в прямом смысле слова мог лишиться своей головы. Ведь ничего не может быть важнее - сохранение собственной и ближайшей жизни в экстренных ситуациях. И сейчас Арес надеется лишь на то, что ни мозг, ни его руки не забыли, как всё это делается.       Он прикрывает глаза, стараясь сделать один глубокий вдох для успокоения, и, фиксируя плечо друга своей правой рукой, сгибает её в локте, сначала прижимая её в таком положении к рёбрам, а после отводит её в сторону, наблюдая за тем, как ведёт себя плечо.        Локи, хоть и предупреждённый о том, что ему будет больно, толком не обращает на это чувство никакого внимания. Ему сводит руку и колит пальцы, когда Арес приводит её в движение. Но вместо того, чтобы кричать, он смотрит на своего друга как завороженный, всё ещё не веря, что это правда и что Арес действительно сидит перед ним. Он в замешательстве. Следит за каждым движением парня и всё ещё задумывается о том, что, может, он всё-таки не сумел ничего сделать и упал вместе с ним? Но вот боль в плече возвращает его в реальность, когда Арес делает последнее движение и одним точным нажимом вправляет его вывихнутое плечо на место. Боль теперь не резкая и сковывающая движения, а лишь остаточная. Та, что напоминает, что ещё мгновение назад рука его была не в порядке.        Теперь их обоих точно отпускает адреналин. Арес, пребывая в каком-то тумане, словно только сейчас вообще осознав всё происходящее, решает, что лечь на пол ещё хотя бы на пару минут, чтобы прийти в чувства, лишним не будет. И Локи следует его примеру, когда вновь встречается затылком с твёрдым полом и закрывает глаза, всё ещё переваривая всё, что стряслось.        Сотни мыслей, и ни одна не может сойти за нормальную. Ещё больше вопросов, которые он просто не представляет как задавать. С чего начинать? Да и Арес выглядит так, словно заранее даёт понять, что он всё понимает, но отвечать как-то не хочет. Между ними вообще впервые повисает такое напряженное молчание. Будто чужие друг другу люди они лежат рядом, рассматривая одно и то же небо над головой, но каждый будто видят его совершенно по разному. И Локи не выдерживает первым.             — А если бы я не успел?! — Вдруг срывается он на друга, понимая, что уточнять детали совершенно излишне сейчас.              — Ну, — пожимая плечами, Арес поворачивает голову к другу, — соскребал бы мои остатки с асфальта.              — Ты думаешь, что говоришь?! — Локи пинает Ареса по ногам, не желая вставать и совершать больше движений. — Зачем ты вообще полез туда?! — Следующий удар прилетает ему с руки по голове.              — Я не прошу твоего понимания, Локи. — Защищаясь от ударов по голове, произносит Арес.              — Да о каком понимании ты мне втираешь? — Замахивается он вновь. — Я ведь просто мог опоздать… - Чуть тише произносит Локи, так и оставив руку зависшей в воздухе, кажется, только сейчас понимая смысл этих слов. — Я ведь… ты… — Он не может подобрать ни единого верного словца. Не может представить картинку, когда рука его не успевает схватиться за друга. И не в силах ударить Ареса ещё раз, потому что разрывается от внутреннего непонимания сейчас своих собственных чувств.        Локи буравит друга взглядом, понимая лишь то, что ничего он не понимает. А Арес смотрит на него в ответ с какой-то опаской. Будто всё ещё ждёт от него новых ударов. Но вот секунда. Вторая. Она превращается в минуту, а Локи всё так же смотрит, будто пытается найти в глазах напротив ответы.              — Хочешь ударить - лучше бей, — хмыкает Арес. — Но только не смотри на меня так.              — Я даже не знаю, чего хочу сильнее. Выбить всю дурь, что за двадцать четыре года так и не выветрилась из твоей головы, — Локи сглатывает, переводя дыхание. — Или обнять тебя до хруста в рёбрах. Потому что я не представляю, как бы жил без тебя.        Локи перехватывает дыхание, когда он решает, что самым лучшим сейчас будет сказать ему правду и ничего кроме неё. Откровения, которых Арес заслуживал слишком давно и которые по прежнему так редко Локи произносит вслух. В нём говорит его страх прямо сейчас. Осознание, что ещё бы чуть-чуть и подобные слова было бы некому говорить. И из-за этого такого яркого понимания Локи вновь ловит тремор, в руках которого уже не было приличное количество времени.              — Могу ли я выбрать второе? — Не выжидая ответа. Да, даже спрашивая толком для приличия, Арес тянет Локи за здоровую руку к себе и, предотвращая все его попытки к сопротивлению, закидывает на него ногу, тем самым зажимая его ноги под своими.        Локи пытается держаться, когда понимает, что Арес действительно рядом. Он закрывает глаза, желая, чтобы никогда в его жизни не было иначе. Ему щемит в груди, когда он делает глубокий громкий вдох через нос. Парень зажмуривается, всё ещё стараясь утихомирить рвущееся из груди сердце. Локи вот не так давно убивался по Тору, которого в его жизни толком никогда и не было. Но сейчас он понимает, о ком действительно бы скорбел. Вот он, тот единственный и существующий у него брат, который всегда был с ним. И в этом случае общая кровь и вправду не несёт в себе никакой значимости. Ведь они с Аресом не родились в одной семье. Не проживали свои жизни вместе с первых минут. Но был момент в их жизнях, когда один встретил второго в коридоре, и они, наконец, нашли друг друга. Локи не может сказать, что бы было с ним, если бы тогда Арес был менее наглым. Как бы он прожил свою жизнь, будь он тогда настойчивее и продолжал отвергать его до конца. Но он с полной уверенностью может сказать, что сейчас. Не будь Ареса рядом с ним, он бы не смог прожить и дня. Ведь он тот, кто дополняет его. Тот, кого зовут второй половиной души. Они же и правда как две половины одного магнита. Противоположности, которые притянулись. Те самые кусочки пазла. Да и просто люди, что за столько лет стали родными.              — Я задолжал тебе свою благодарность, — шмыгая носом, прерывает их недолгое молчание Локи.              — Ты только что все свои долги мне отдал. — Теребя его волосы на затылке, Арес улыбается, прижимая его ближе к себе, и кладёт свой подбородок на его макушку.        Этот парень так редко даёт себя обнимать, что Арес сейчас пытается полностью насладиться этим моментом. Он сам готов задушить Локи в объятиях, только бы тот реже шевелился и в конечном итоге от него не сбежал. И друг его понятия не имеет, как сейчас у самого Ареса перехватывает дыхание от одной лишь мысли, что он действительно смог решиться на этот трюк. Как смог решиться на этот поступок, ведомый своим желанием убрать Армана на столько, что был глух к словам Грея об опасности, а вспомнить смог их только сейчас. Его будто только после прожитого отпустил этот дурман. И сейчас. Лёжа на этой крыше и понимая, что он всё-таки остался жив, Арес начинает задумываться о том, что месть не самое сладкое в жизни. Слаще просто проживать эту жизнь. Вдыхать этот воздух. Обнимать дорогих тебе людей. Быть с ними и знать, что они все в порядке. Грустить и смеяться. Любить кого-то так сильно, чтоб в нужный момент не суметь подобрать самых красивых слов.        Их двоих отвлекает резко наступившая тишина. Сирена замолчала, и оба парня отстранилась друг от друга, осматриваясь по сторонам. Локи вынырнул из под рук Ареса и поднялся на ноги, тут же проверяя, функционирует ли его наспех вправленное плечо.              — Это тоже часть твоего плана? — Готовясь к самому худшему, Локи хмурится, ощупывая плечо и смотря на друга.              — Нет, — так же насторожившись поднимает брови Арес. — В этот раз я не при делах, — примирительно поднимая руки в верх хмыкает парень.              — Тогда что это значит? — Фыркает Локи, решаясь подойти к краю крыши и посмотреть вниз, желая увидеть, что происходит там.       Парень влезает на карниз, а по его спине бежит холодок от вновь вспыхнувшего воспоминания только что прожитого момента. Он сглатывает, осторожно подходя к краю, и смотрит вниз. Но внутренний двор с Фонтанной площадью вносит слишком мало ясности, чтобы парень смог найти ответ на свой вопрос. Там всё так же людно. Кто-то словно уже начал зачищать место обвала стены, вытаскивая из под обломков ещё живых людей. А парень удивляется своему равнодушию. Он хмыкает, считая, что подобным заниматься как минимум рано. Но по большому счёту ему всё равно, если кто-то и вправду решил заниматься этим сейчас, ведь там могут быть тоже чьи-то дорогие сердцу люди. Он поворачивает голову в другую сторону, понимая, что отсюда открывается замечательный вид на другие сектора внизу, и видит столб чёрного дыма в складском районе. Это уж точно не входило в их безумную идею по захвату власти. И Локи решается предположить, что именно тот взрыв он слышал, когда лежал на мосту.             — В городе что-то назревает. — Указывая рукой в сторону увиденного, Локи желает привлечь внимание Ареса.        Арес прищуривается, желая не влезать на карниз к другу, и смотрит вдаль. Он хмурится, кажется, догадываясь, в чём может быть дело, и эта догадка его никак не радует. Парень облизывает пересохшие губы, возвращая взор к другу, который так же продолжает следить за городом внизу, дабы понять как можно больше.              — Думаю, кто-то под шумок решил разобраться со своими делишками, — пожимая плечами, Арес протягивает Локи руку, намекая, чтобы тот, наконец, слез уже с карниза. — Не наше дело, Ваше Величество. Спускайтесь, — хмыкает он, а в ответ Локи отпихивает его руку, кривясь в притворной улыбке, и спрыгивает на крышу сам.              — Что будем делать с этим? — Кивая в сторону лежащего Армана, Локи направляется в его сторону.              — Твою ж… — недовольно вздыхает Арес. — Я и забыл про него.              — Живой. — Приседая на корточки, Локи кладёт пальцы на шею Армана, проверяя пульс.              — Что ты хочешь этим добиться Виктор?! — Вдруг откуда не возьмись  раздаётся голос Карэн Арчер, эхом разносясь по улице.         Друзья переглядываются, а Арес тут же вспоминает про сюрприз, который обещал преподнести ему Грей. И тут он понимает, что всё-таки сирена стихла из-за части его плана, к которой относится Грей и его невидимое участие, а не потому, что кто-то кому-то проиграл и всё, наконец, закончилось.              — Не важно, чего хочу я. Важно то, что ты уже натворила. — Раздаётся в ответ голос Виктора.              — Неужто тебя действительно волнуют жизни всех этих никчемных людишек? — Со смешком в голосе продолжает Карэн. Она, кажется, и понятия не имеет, что прямо сейчас её слышит не только Виктор, но и весь город. — Это наука, друг мой. Я делаю мир лучше.              — Ты убиваешь его, — в отличие от голоса Карэн, голос Виктора совершенно спокоен. — Ты убиваешь своих же солдат ради никчёмных экспериментов. Мучаешь свой народ. Ради чего? Чтобы держать их ещё в большем страхе? Ты уже загнала их в угол.        Локи замирает, слушая каждое слово. И он в точности может представить, с каким лицом Виктор говорит всё это. Его нахмуренные чёрные брови. Глаза, в которых так отчётливо читается одно единственное желание - уничтожить всё это. Так Виктор смотрел на самого Локи, когда впервые увидел его в своём доме.             — Народ? — Вновь усмехается Карэн. — Да вы все без меня ничтожны. Где бы вы все были, если бы не моя семья, которая восстановила этот мир из руин? Если бы не законы, которые были придуманы моим дедом и отцом. Безвольное стадо, что и шага ступить не может. Лишь я возведу нас на вершину. Я и мои эксперименты заставят весь остальной мир упасть на колени и повиноваться. Власть, Виктор. Всё в этом мире решает власть. Тебе ли не знать.              — Вот только мне эту власть даровали, а ты просто не оставляла никому выбора, — кто-то выкрутил громкость на полную мощность, потому что Локи сейчас готов поспорить, что услышал шаги по комнате, в которой говорят эти двое. — Ты калечишь жизни. Забираешь чужих детей, а после обрекаешь их на мучительную смерть ради поддержания своей власти. Твой народ знает об этом? О тех ужасах, что ты творишь с каждым из них? Они знают, куда пропадают их дети? Сколько уже умерло, пока ты создаешь своего, того самого идеального солдата?        Кажется, вместе с тишиной сирены утих и весь мир. Не было слышно ни криков, ни новых взрывов. Подобно двум этим парням на крыше, этот диалог сейчас слушали сотни людей внизу. А Локи, будто боясь из-за своей заинтересованности потерять контроль, продолжал держать руку на горле Армана, явно готовый его задушить, если тот придёт в сознание.        Смех Карэн. Громкий и больше походящий на истерический прорезается слух. Локи даже прикрывает глаза, на мгновение, понимая, что вой сирены слушать ему было куда приятнее. А вот на лице Ареса сияет довольная улыбка. Он подобного и предположить не мог, когда говорил Грею о том, что желает показать людям правду. Лучше этого ведь ничего быть просто не может. Правда из уст самой Карэн Арчер, что так болтлива. Это то самое последнее звено, что способно принести им всем успех. Он сам готов рассмеяться прямо сейчас, потому что, кажется, только что уловил привкус победы на языке.              — Ты так глуп, Виктор. Без жертв не бывает успеха. А эти солдаты? Что с них взять. Всегда будут новые. Когда так много расходного материала, можно творить без остановки. — Женщина вновь усмехается. — Эти люди без контроля опасны. Хочешь оставлять детей в семьях? А что начнётся, когда у всех них пробудятся их силы? Ты можешь представить хаос, который эти идиоты сотворят? Их нужно держать в клетке. И та клетка, которую я им даю, не так уж и страшна.        И тут Локи вновь слышит гул внизу. Такой, что способен сравниться с любой воющей сиреной. Только что этим небольшим диалогом Карэн Арчер подписала себе смертный приговор. Потеряла всю власть, о которой так распиналась. Она нарисовала на своём лбу мишень, когда решила, что так открыто может говорить всё, что думает о людях, которые ещё хоть как-то могли её уважать. И как же Локи рад сейчас не оказаться в эпицентре беснующейся толпы, что хочет разорвать эту женщину на лоскуты. Он даже позволяет себе засмеяться, ловя на себе довольный взгляд Ареса. Смех сам рвётся из его груди, когда он, кажется, тоже осознаёт, что у них получилось. Локи смеется, так как долгое время уже не смеялся. Слишком громко даже для самого себя. Он поднимает голову к небу, пытаясь закрыть рот рукой в попытке хоть как-то приглушить самого себя. Но когда и Арес поддерживает его вдруг настигший восторг, начиная смеяться вместе с ним, Локи понимает, что теперь просто успокоиться ему будет труднее.        Начиная всё это, Локи двигало лишь желание отомстить за самого себя. Попытка найти покой. Доказать самому себе, что он может жить иначе. Он и не думал год назад о том, что станет причастен к истории. Не подозревал, что станет тем, кто разрушит мир для того, чтобы отстроить его заново совершенно другим.        Его всё устраивало. Быть цепным псом. Мириться с судьбой, которую ему навязали. Не знать ничего иного, кроме боли в мышцах после каждодневных тренировок. Он не видел мира за воротами своих казарм. Не смотрел в лица прохожих и не задумывался о боли, что они носят под сердцем. Весь его мир крутился вокруг него одного и вокруг желаний, которым он потакал. Он был самым сильным для самого себя. Первым для самого себя. Остальное было не важно. Но сейчас, сидя на крыше и слушая, как мир внизу утопает в безумие, самостоятельно желая что-то изменить. Локи осознаёт, что вот теперь он точно на своём месте. И пусть к этому пути он пришёл не совсем сам. Пускай его натолкнули на это исцеление. Теперь он действительно чувствует себя хорошо. Радуется той единственной и самой значимой победе в своей жизни. Он родился в этом мире. Рос в нём и выжил сегодня. И прямо сейчас он чувствует, как новая глава всего их мира пишется у него на глазах. Осознаёт, что сам дал чернила для написания этой главы.              — Неужели получилось? — На выдохе произносит Арес, утирая слёзы, что выступили от смеха в уголках глаз. — У нас что, правда что-то получилось?        Его глаза бегают по лицу Локи, пока парень сам пытается осознать, что его одна большая безумная идея принесла свои плоды. Арес задаёт эти вопросы, а сам понимает, что не может поверить в то, что происходит прямо сейчас. И пусть голоса Виктора и Карэн затихли, шум, что разносится отовсюду, даёт понять, что просто так ей теперь ничего не простят.        Он прикрывает глаза, присаживается на корточки, просто чтобы успокоить сердце, рвущееся из груди, и проводит рукой по своей коротко обритой голове, ощущая, как жесткие волосы, словно сотни мелких иголочек, покалывать ему пальцы. Это чувство помогает ему понимать, что всё происходит в действительности, а не является лишь его сном. Но он всё ещё с трудом верит в то, что всё придуманное им сработало. Арес сам не верит в себя настолько, чтобы с гордостью сейчас сказать, что его план возымел успех        Но долго радоваться им обоим не даёт Арман. Мужчина приходит в себя с болезненным стоном. И Локи вспоминает, что ещё не всё закончено. Он пока смеялся, позволил себе отпустить Армана, а теперь думает, что просто удушить его без суда будет не правильно. Если он это сделает, то ни чем не будет отличаться от всех них, которые так же поступили со всеми неугодными им людьми. Меняется история, меняются и законы. Кому и судить Армана, то это уж точно не ему одному. И всё, что Локи может сделать для него прямо сейчас - отвести его на этот самый суд.              — Доброе утро, приятель! — Локи подхватывает Армана под руку, силой того заставляя подняться. — Нельзя отключаться, когда вокруг такое происходит. Самое интересное - проспал.        Вялое сопротивление, а после полное повиновение. Всё, что может Арман прямо сейчас. Ему холодно. Всё, что он ощущает сейчас - боль. Тело его трясёт, а от падения спасает то, что Локи заставляет его стоять на ногах. Он больше не чувствует связи с Эйгилом. Не ощущает его присутствия и на ровне со своим не слышит, как бьётся его сердце. Он измотан и опустошен. Слова, что говорят ему парни, до него просто не доходят. Ведь всё, что в нём осталось - звенящая пустота. Будто ему оторвали руку или того хуже, разрезали пополам. И от этой пустоты никак не легче. Резкое прекращение, черпание собственной энергии не делает ему лучше. Это бездействие убивает Армана. Он не может сосредоточиться на мире вокруг. На двух парнях, что его окружают. Он просто тело, существующее без души.        Ещё утром Арман строил планы. Он обещал сестре, что ужин проведёт с ней. Делился планами и предвкушал, как совсем скоро заживёт по-другому. И самое главное, что ещё утром с ним был Эйгил. Бегал по квартире. Крутился под ногами. Разделял с Арманом всю его любовь к единственной в их общем мире женщине. Но сейчас Эйгила нет. А сам Арман не знает, сможет ли прожить свой следующий час.        В каком-то наивном бреду мужчина тянется к нитям, что всегда были зримы лишь ему одному, в попытке вернуть себе Эйгила. А в ответ ему лишь отзывается всё та же болезненно звенящая тишина. Он и представить подобного для себя не смел. Арману все врачи говорили, что если он отпустит своего любимца, то его состояние тут же улучшится. Если он сам прекратит извечно качать свою силу, то, по всем заверениям Арману должно было стать легче. Но вот Эйгила больше нет. Арман впервые за много лет прекращает изнашивать свой организм. А все заверения осматривающих его когда бы то ни было врачей оказываются ложью. Его не отпускает рвущая на части тело боль. Чувство наоборот, такое, будто его самого сбросили с крыши, а после заставляют идти на сломанных ногах. И эту боль не сравнить ему ни с одной другой.        Впускаемый в грудь воздух, будто с примесью пепла, оседающей и скрипящей на зубах. Его чувствительность к дневному свету обострилась так сильно, что мужчина просто не в силах посмотреть куда-то дальше вытянутой руки. И всё, что ему остаётся в этом бессилии сдаться, не уповая на прощение. Ведь он бы сам никого не простил. И оставаясь таким же верным самому себе прямо сейчас, Арман знает, что ни за что не падёт на колени в молитвах сохранить ему жизнь. Да и разве может он назвать жизнью это существование, в котором у него отняли душу. Просто вскрыли грудную клетку, вынули внутренности, а после пустую скрепили обратно, желая, чтобы он научился заново дышать без лёгких.               — Зачем нам вообще куда-то его вести? — Подхватывая Армана под левую руку, возмущается Арес. — Ты только посмотри на него. Можно тут оставить. Он и сам умрёт.              — Или же придёт в чувства и обрушит мир на наши головы. — Фыркает Локи, явно не разделяя предложения друга.        Ему тоже не нравится волочить тяжелое тело Армана. Ведь, несмотря на то, что мужчина не сопротивляется, он не особо и помогает, всем своим видом будто демонстрируя то, что если эти двое считают себя победителями, то он теперь всецело только их проблема.             — Так давай его просто здесь и прикончим, — продолжает накидывать варианты Арес, беря свободной рукой Армана за подбородок и задирая его повисшую голову выше, желая рассмотреть лицо.              — Ты правда сможешь поднять руку на такого, как он сейчас? — Удивлённо Локи поднимает бровь и тут же поражается произнесённым из своих уст словам.        Он. Тот, кто всегда говорил, что любую угрозу нужно душить в зародыше, сейчас защищает от смерти безоружного Армана. Локи не просто готов отгонять от него Ареса, но и, видя его состояние, вдруг понимает, что сам бы поднять на него руку сейчас не смог.        Что за странное чувство морали заиграло в его груди? Будто Локи когда-то было дело до подобных мелочей. У него всегда существовал лишь приказ и срок, в который его нужно было исполнить. И такие вещи, как: слабость, невозможность дать ответный отпор, уж точно никогда не были для него преградой. Наоборот, порой Локи считал это своей удачей. Возможностью справиться с поручением как можно скорее и меньше замарать при этом руки. Но сейчас он действительно готов отдать Армана на справедливый суд и не заниматься самосудом. Ведь кто же он для этого такой?        И Локи вдруг кажется, что сейчас он, как никогда прежде понимает Хоуп. Все её промедления, с которыми он встречался из одного их совместного задания к другому. Понимает, что за мысли она вынашивала в своей голове, когда позволяла себе осудить его за те поступки, что приходились ей не по душе. Локи сейчас сам впервые ощутил всё точно такое же.        Повышенный градус сочувствия. Так клеймил Роуман извечное желание Хоуп действовать не только в рамках прописанных для них правил, но и придерживаться простой моральной составляющей, в которой сильный никогда не навредит слабому, а имеющий в руке оружие не наставит его на безоружного.        А удивляет Локи то, что это самое чувство проснулось в нём при виде слабого, лишенного силы Армана. Ведь сам Арман ещё утром с большим удовольствием выбивал из Локи желаемую информацию. Но, кажется, вот в чём скрыта та самая незримая в общей массе суть. По настоящему сильным ты становишься ни тогда, когда находишь в себе мужества отомстить. А тогда, когда осознаёшь, что месть твоя не имеет в себе той великой мощи, которой обладает то же самое милосердие. Чувство принятия в самом себе, что этому человеку ты уподобляться не будешь. Он мог побить безоружного, ты не можешь. И дело вовсе не в том, что он сильнее тебя, а как раз в том, что принципы твои тебе дороже парочки сломанных носов.        Локи, правда, хоть и смог прийти к этой сути, сломав уже чуть больше парочки носов. Но, как ему уже успела продемонстрировать его собственная жизнь: никогда не поздно что-то менять и чему-то учиться. Вот на примере Армана он и будет учиться быть выше всего этого. Выше глупой мести. Зря пролитой крови. Наконец, попытается отмыться от всей той, в которой уже изрядно испачкался. И Армана на своём пути исцеления он сделает первым подопытным. Ведь если продержится больше часа и сам не пожелает свернуть ему шею, то это будет значить, что и сейчас свой новый путь он избирает верно.              — Вы что-то долго. — Опираясь плечом о стену, Грей со своей уже привычной неоднозначной ухмылкой крутил на пальце блокирующие силу наручники, встречая этих троих.        Локи остановился, когда дверь, ведущая на крышу, захлопнулась за его спиной. Стоило ему вновь встретиться с этим парнем, как брови его сами начали ползти к переносице, пока он рассматривал его лицо, понимая, что в прошлый раз не сильно думал о том, чтобы запомнить черты этого лица. Но сейчас у него выдаётся минута сделать именно это, прежде чем Арес решает представить своего знакомого лучшему другу официально.              — Локи, прошу любить и жаловать. Это Грей. Мой туз в рукаве. — Засияв довольной улыбкой, Арес указывает на парня, что стоит у стены.        Его туз в рукаве. Арес не просто назвал Грея именно так. Это было чистой правдой. Ведь как можно быть хорошим игроком и при этом не держать в рукаве карты, которая способна принести тебе победу. Эта карта греет тебе душу. Даёт уверенность, что как бы плохо не было, в конце у тебя всё равно есть шанс всё переиграть. Ведь ты будешь держать его до конца. Молчать о нём до момента, пока противник не поверит в свою собственную победу. А после одним верным движением выложишь своего туза на стол и заберешь всю награду.        Теперь Арес раскрывал свои карты. Был готов делиться с миром своими самыми скрытыми подпунктами плана. Ведь какой дурак идёт на дело без плана на запасной план. Арес таким дураком точно не был. Просто не мог не придумать другой план, в котором бы всецело заставил мир крутиться вокруг себя. И пусть он всё так же не ждал понимания от Локи из-за своего поступка, он очень хотел поделиться с ним всем тем, что творится в его голове.              — Мы знакомы. — Косясь на друга, осведомляет того Локи, а после возвращает свой взгляд к Грею.              — Надеюсь, мою маленькую шалость с громкоговорителями вы оценить успели. — Произносит Грей, явно желавший, чтобы парни знали, кто за этим стоит.        Грей всё так же странно улыбается, кивая в такт словам Локи о том, что они уже знакомы. Несмотря на то, что сначала он и не сильно хотел ввязываться во всё это. Теперь Грею, кажется, нравится его роль сильнее, чем изначально он мог думать. Ему нравится непонимание на лицах друзей Ареса, когда парень появляется перед ними в самый нужный момент, но при этом его тут толком никто и не ждёт. Так было утром с Фином. Так происходило и с Локи на мосту. Грей словно знает, где и когда ему нужно появиться, чтобы наставить их всех в нужно направлении. Словно зов совести, что сидит на плече и не даёт своему хозяину пуститься во все тяжкие. Но каких бы догадок не строили друзья Ареса по поводу таких удачных появлений Грея и его нужных в каждом подходящей минуте наставлений, для самого Грея в этом нет ничего удивительно. Он просто сначала знал и видел чуть больше, чем все те, кто сражался внизу.        Наблюдал за происходящем буквально со своего рабочего места и лишь в нужный момент покидал кабинет. Ведь во всём этом хаосе, как оказалось, состоять в рядах охраны и иметь неограниченный доступ к камерам наблюдения по всему сектору - очень удачная роль. И если в дни, далёкие от этого, Грей порой мог засыпать на работе от скуки. Ведь из-за отказа пользоваться своими силами всё, чем он мог заниматься - это фиксировать в журнал сводок любые странности, что творились на работе за день. А таковых было слишком мало, чтобы парень мог наслаждаться работой в полной мере. То вот сегодня его бы журнал уже сто раз мог закончится. Если бы он не просто наблюдал за происходящем, вовремя нажимая нужные кнопки и совершенно случайно включая громкоговоритель, из-за которого разговор Карэн и Виктора услышали абсолютно все, а ещё и что-то фиксировал, то он бы исписал ручек десять, и ни одной мысли о сне не смогли бы подобраться к его голове.       Так Грей заранее знал, что Арес направился на крышу. Правда, случайно, но всё же увидел, что если поспешит, то сможет отправить Локи к нему на помощь раньше, чем тот всё же решится воплощать в жизнь свой идиотский план. И точно так же он точно знал, что Виктор уже на пути к Карэн, и если он только успеет вернуться в кабинет, то воплотит обещанный Аресу сюрприз в жизнь. Парень ведь хотел натравить на неё толпу, а Грей лишь поспособствовал этому, вовремя нажав парочку нужных кнопок. Потому он и улыбался так загадочно. От того и смотрел на Локи так, будто знает всю его подноготную. Он ведь и правда знал много. И даже прихватил с собой наручники для Армана, прежде, чем за ним успели прийти другие солдаты, услышавшие, что разговор Карэн Арчер больше не является конфиденциальным.        Он покинул свой пост, теперь уже без возможности вернуться. И пусть это его огорчало. Грею нравилось то, что он, как и обещал, подстраховал Ареса. Не взвалил на свою душу грех, который бы вряд ли смог нести. А теперь ему лишь нужно было и дальше оставаться тузом в рукаве как можно дольше, не вступая в бой, который он так удачно избегал весь день.             — Рад, что ты с нами, — улыбаясь Аресу, подмечает Грей. — Теперь, если вы позволите, я возьму нашу общую проблему на себя. — Перекидывая наручники из руки в руку, он, наконец, прекращает подпирать плечом стену и кивает в сторону Армана, подходя ближе.              — Подожди, — прищуриваясь, Локи косится сначала на Грея, а после переводит взгляд на Ареса. — Он что, знал о твоей дебильной выходке? — Спихивая с плеча вялую руку Армана, Локи отходит в сторону, видя, как на лице лучшего друга проступает та самая нелепая усмешка, за которой парень всегда пытается спрятаться, когда понимает, что его проделки вылезли наружу и пришло время отвечать.              — Естественно, знал. — Хмыкая, Грей щёлкает браслетами на запястьях Армана. — Иначе бы как я сказал тебе, что время поджимает. — Он подмигивает, наблюдая, как хмурится Локи, совершенно его игнорируя и всё продолжая прожигать недовольным взглядом Ареса.              — Я не знаю, поймёшь ли ты. — Не зная, куда деться от чересчур пронзительного взгляда и понимая, что сейчас Грей навряд ли его спасёт, Арес начинает мямлить, предполагая, что помимо слов ему ещё и предстоит защищаться, если вдруг лучший друг решит выбить из него душу. — Эта идея пришла мне случайно, и я. — Он вздыхает, переводя взгляд на Армана, который, кажется, стал выглядеть ещё хуже. Переминается с ноги на ногу, пытаясь подобрать слова. — Мне нужно было разобраться с этим, чтобы он не причинил вред никому из вас. И я подумал…             — Что самым логичным будет избавиться от Эйгила, — перебивая друга, договаривает за него Локи истину, которая и так известна каждому про Армана. — Да у тебя что не идея, то самородок! — Продолжает возмущаться парень, скрещивая руки на груди. — Вот только ты не подумал, что я и правда мог опоздать к тебе?              — Я обо всём подумал, — всё защищается Арес. — Грей мне тоже говорил про риски, и я осознавал их. Но как я мог не попытаться. — Выдыхает он, понурив плечи. — Нельзя же было допустить, чтобы кому-то из вас причинили вред.              — Но вот допустить, чтобы потом все мы жили без тебя, ты бы смог. — Где-то внутри по горлу вверх ползёт тягучая и горькая желчь, которую Локи называет злостью. Он начинает закипать, понимая, что все слова Ареса не в силах отгородить его от той единственной картины, которую он наблюдал, пока в груди его сжималось сердце от мысли, что схватить он его не успел.  Его захлёстывали чувства. И отнюдь не добрый. Действительно хотелось оторвать ему башку прямо здесь. Ведь какая разница, умер бы Арес сам, или же ему сейчас поможет Локи. Он ведь уже всё равно думал о том, что сегодняшний день не переживет. Так вот, парень теперь даже готов сделать ему милость и помочь с этим. — Это идиотизм, Арес, — раздраженно вздыхает Локи, сжимая руку в кулак. Он старается держаться, дабы и вправду не ударить парня. Ведь если он решил не трогать Армана, то, пожалуй, это право и на Ареса распространиться может, несмотря на то, что Локи всеми имеющимися у него способами желал бы донести другу, что его эта идея могла обернуться трагедией.          Он бы желал показать Аресу весь тот страх, что пережил, пока тащил его обратно на крышу. Хотел бы продемонстрировать всю ту боль, что взыгрывала в нём при мысли, что друга его больше нет.  Но если сегодня Локи и вправду решил меняться, то он попробует сделать это и в отношениях с другом. Постарается разговаривать, а не бросаться на него с кулаками, хотя прекрасно понимает, что для самого себя так поступить было бы гораздо легче.              — Милые бранятся. — Отвлекает закипающего парня Грей, хотя сам прекрасно видит, что может попасть под горячую руку. Но он так же знает, что помимо их ссоры, которую оба могли бы перенести на потом, у всех них ещё есть дело, которое ждать точно не будут.  — Но давайте вернёмся к этому после. Сейчас же всё хорошо, — запинается Грей, усмехаясь. — Почти, — намекает он на Армана, который всем своим видом показывает, что он где-то не здесь.        И только Арес хотел вставить хотя бы ещё одно слово в свою защиту, как его прервал новый взрыв. Им троим смогло показаться, что грохот этот был так близко, будто от ударной волны пол задрожал под их ногами. Компания переглянулась, словно каждый хотел убедиться, что никто из них к этому не причастен. Арес, ловя на себе взгляд Локи, отрицательно замотал головой, давая понять, что и это не одна из его безумных идей.              — Нужно найти своих, — заявляет Локи и переводит взгляд на Грея. Парень всё так же держит под руку обесточенного Армана, который угасает на глазах.       Кажется, и вправду не выживет, — пронеслось в голове у Локи. Но жалости в эту секунду в нём не возникло.              — А ты, — обращается он к Грею, — найди, куда его можно спрятать, чтобы никто не освободил и он не убил нас всех к чёртовой матери.              — Да, капитан, — с лёгкой улыбкой язвит ему в ответ Грей.       Локи не показался ему плохим парнем. Наоборот, понаблюдав за ним даже не такой продолжительный период времени, Грей прекрасно понял, что Аресу действительно было из-за чего убиваться в своё время. Для чего было из кожи вон лезть, чтобы узнать хоть крупицу правды.        Парень, хоть и злился на друга. Точно так же, как и Грей, не мог принять, что Арес сумел вообще допустить воплощение своей бредовой идеи в жизнь. Но когда он пытался отчитать друга, то смотрел на него так, будто вовсе не злился, а больше переживал. И такая, на первый взгляд незначительная деталь для привыкшего за всем наблюдать Грея показалась ему очень важной. Ведь самого его отчитывал за всю жизнь очень много раз, чтобы он с лёгкостью мог отличать то, когда тебя ругают, от того, когда за тебя волнуются. А в их мире. Эгоистичном и холодном, дорожить кем-то становится само по себе уже очень великой ценностью.        Арес хлопает Грея по плечу на прощание, а тот недовольно морщится, смотря туда, где только что его коснулась рука друга. Но после он подмигивает ему, даже не думая о том, чтобы пожать руку, и первым уходит от них, таща за собой Армана.              — Классный парень, да? — Усмехается Арес такой уже привычной для него реакции Грея на прикосновения. Он, хоть и всё прекрасно знает, порой просто не может удержаться от того, чтобы не тронуть его и получить в ответ полный недовольства и брезгливости взгляд.              — Не мне судить. — Лишь бросает Локи.        Парень уже весь в своих мыслях, и ему просто некогда задумываться о том, насколько Грей по своей сути классный. Его напрягают новые взрывы. Волнует, что по сравнению с прошлым разом, сейчас, кажется, коридоры полностью вымерли. Слишком, по его мнению, долго они вчетвером смогли простоять тут и не наткнуться не на одного солдата. Все будто резко занялись чем-то другим, решая покинуть башню, в которой всё ещё находилась мисс Арчер. Хотя, была ли она жива, или же Виктор уже успел избавить её от этой участи, Локи не знал. Ведь диалог их прервался на самом интересном месте. И если Грей к этом моменту стоял в коридоре, ожидая, когда же они втроём выйдут, то сделал это явно не он. И страдай парень сейчас чересчур сильно тревожностью, то наверняка бы уже заблудился в своих подозрениях. Но Локи мог лишь строить догадки, предполагать варианты, что же могло теперь ждать его вместе с другом там, за высокими дверьми здания, которое им прямо сейчас предстоит покинуть.        Произошедшее на крыше они больше не обсуждали. Вопросов в голове Локи вертелось много. Он бы может и задал их все. Но снова и снова прокручивая эти события, ему вдруг начало казаться, что к такому исходу он тоже причастен. Почему Арес не поделился с ним этой задумкой? Почему не пришел к нему, как делал это на протяжении многих лет и не рассказал всей правды? К сожалею, ответы на эти вопросы Локи, кажется, находил сам. Это он оставил друга, когда решил начать другую жизнь. Он даже не пытался найти с ним встречи, просто чтобы дать Аресу понять, что с ним всё хорошо. Локи строил свой мир заново, пока Арес тоже учился жить иначе. Так может ли он сейчас злиться на друга за то, что он не поделился с ним такой важной часть своего плана? Имел ли права требовать честности? Арес ведь не виноват, что в какой-то момент Локи из его жизни ушёл. Не виноват, что научился жить без него. И не виновен в том, что он нашёл себе кого-то, подобного Грею, который в нужный момент оказался рядом и стал опорой, которой Локи всегда обещал ему быть.        Он ведь, в отличие от Ареса, не искал возможности связаться с ним. Даже не строил догадок, что друг его способен принять их сторону. Локи боялся разрушить их дружбу или хотя бы то, что могло после неё остаться из-за его ухода. После его решения остаться с Виктором. Потому он и думал, что проще бы было оставить Ареса. Не тревожить его душу и не пытаться связаться, дабы не ставить его перед выбором. И сейчас, пожиная плоды своего собственного выбора, Локи ощущал боль из-за того, что Арес решил в самый важный момент отгородить его от своего выбора.       Из-за каких-то тёплых чувств друг к другу они оба в какой-то момент жизни решили, что отталкивать друг друга будет вернее. Не посвящать друг друга во все свои решения будет правильнее. И только сейчас. Увидев этого нового парня в окружении лучшего друга, которого тот так же зовёт другом, Локи осознаёт, что не хочет такого. Не хочет, чтобы между ним и Аресом была хоть какая-то стена. Ведь когда-то всё было иначе. Ни секретов, ни тайн. Раньше они делились всем. Даже самыми незначительными мелочами и с уверенностью могли говорить о том, что на все сто процентов знают, что творится у каждого в голове. А сейчас Локи ощущает то расстояние, что выросло между ними. Эти полгода в разлуке, что всё-таки дали свои плоды. И ему всё это противно.              — Ты что так смотришь на меня? — Замечая буравящий его взгляд, Арес поворачивает голову к другу.              — Я не хочу терять тебя. — Вдруг выпалил Локи.        Раньше Арес говорил ему всё, что думает. Он всегда был самым открытым из них двоих. Помогал и поддерживал. Выслушивал и терпел все его выходки. Лишь своим присутствием вытягивал Локи из самых хмурых дней. Жертвовал своим сном, когда ему не спалось. А в ответ всегда просил лишь объятия. Не так много, но Локи не всегда мог давать ему даже это. Слишком много думал. Слишком мало делал для Ареса. И теперь. Оказавшись на его месте. За эти полгода сумев открыть свою душу. и сейчас, видя то, как в ответ сломавшийся от его отсутствия Арес научился закрывать свою, Локи понимает, каким же на самом деле плохим другом он, кажется, был. Только смена их ролей помогла открыть ему глаза. Увидеть, как Арес смог справляться с этим и как Локи не сумел завести себе новых, таких же близких друзей. Арес как был, так и остался единственным. И он действительно не хочет терять его. Не хочет отдаляться ещё сильнее. И правильно ему говорили все вокруг, что если Локи не станет говорить Аресу об этом, то когда-то его в его жизни может просто не стать.        На губах Ареса мелькает кривая ухмылка. Он слегка поднимает брови, смотря в голубые глаза, и негромко хмыкает, кажется, не совсем понимая, с чего это Локи опять вдруг начал говорить подобное.              — Ты чего это? Со мной ведь всё нормально. — Отмахивается парень, спускаясь на пару ступеней ниже. — Прекращай грузиться.        Он опять предлагает ему забить. Это Арес предлагал Локи всегда. Но сейчас этот метод не подействует. Локи не хочет больше забивать. Он не хочет отмалчиваться и переваривать всё в себе. Он хочет говорить. Проговаривать то, что думает и чувствует, чтобы больше никогда не путаться в догадках и не оставлять не решенных вопросов.              — Нет. Стой. — Локи хватает Ареса за предплечье. Он сам останавливается на две ступени выше от него и сильнее сжимает его руку. — Я не хочу терять тебя, Арес. Как лучшего друга. Как брата. Не хочу, чтобы ты учился и дальше жить без меня. — Локи уже принял тот факт про себя, что честнее всего он бывает в моменты, когда понимает, что начинает что-то терять. И если он не прекратит так делать, то когда-то в его жизни и вправду настанет момент, когда поздно будет говорить хоть что-то. Он на миг поджимает губы. Прерывисто выдыхает, ловя на себе хмурый взгляд. — Я хочу, чтобы ты всегда был в моей жизни. И чтобы в ответ я был в твоей, так, как раньше. Хочу знать всё, о чём ты думаешь. Быть посвященным во все твои тайны и даже самые безумные идеи. — Локи отпускает предплечье Ареса и поднимает правую ладонь, показывая тот единственный шрам, что когда-то не принёс ему боли. — Ты понимаешь меня? Я дал тебе своё обещание, и я хочу продолжать исполнять его.         Арес хлопает глазами, смотря то на ладонь, то на его лицо. Он всё это знал и без слов. Давно уже привык к тому, что подобное от Локи услышать будет очень трудно. Он понял это с момента, когда буквально заставил его с собой дружить в тот день в коридоре казармы и никогда не пытался его изменить. Он жил с молчаливым Локи. С вечно хмурым Локи. С Локи, который не умеет выражать своих чувств. И тот Локи ему нравился. Таким, какой есть. Он ведь всегда знал, что вытянет это за них двоих. Будет болтать и радоваться за них двоих. Но, оказывается, больше, чем просто знать, как Локи им дорожит Аресу нравится слушать это от него.        Он та уже и подумать не мог, что спустя столько лет, смотря на своего друга, у него сердце в груди способно забиться чаще. А Локи опять сумел сотворить для него чудо, сам того не ведая. Ведь прелесть их дружбы для Ареса всегда заключалась в том, что Локи её искренне ценил. Хоть и не кричал об этом на каждом углу, как делал Арес. Не привлекал к ней много чужого внимания. Но, в отличие от всех остальных, Локи всегда оставался рядом с ним. Никогда не делал того, чего так боялся Ареса. Ни на день не оставлял одного. Потому Арес и жаждал снова быть с ним. Потому и отступится от всей своей жизни, решив последовать за ним. Поднял руку на ту, которую любил. Всё это Арес делал из-за того, что сам желал отплатить Локи за его с ним дружбу. За то, что из сотни других таких же мальчишек он выбрал именно его и ни разу не попытался от него избавиться.        И пусть из-за поведения Локи Арес от многих слышал, что он один слишком много вкладывает в эту дружбу, толком ничего не получая в замен. Он знал, что это не так. Потому что только Локи из года в год не позволял Аресу чувствовать себя одиноким. А невозможность ощущать это чувство для него была в тысячу раз дороже любых громких слов и публичных проявлений той самой дружбы. Ведь не всегда тот, кто громче всех кричит, бывает услышан. Порой тот, кто говорит шепотом, способен донести куда больше до ушей собеседника. Так для него всегда и делал Локи. Тихо. С таким хмурым видом, что порой кому-то другому было страшно к нему подойти. Но всегда был и оставался рядом, даже в те дни, когда Арес не наблюдал его физического присутствия.        Они оба давали друг другу то, чего не хватало. Одному хотелось всегда быть нужным, а второму иметь рядом человека, способного просто выслушать и дать совет. И Арес сам никогда в жизни не хотел, чтобы было иначе. И больше, чем любить старого Локи, ему нравилось сейчас смотреть на нового. Того, каким он стал, пока рядом не было Ареса, который всегда потакал его желаниям и вытягивал всё на себя. И пусть сегодня он по этой же старой привычке вновь попытался всё вытянуться на себе. Аресу безумно приятно видеть, что Локи, наконец, созрел к тому, чтобы помогать, не тащить другу эту ношу в одиночку. И пусть кажется, своим решением прийти к Грею, а не посвятить в это Локи, Арес обидел его. Ему нравится слушать, как Локи пытается об этом сообщить. Избегая конкретики, которую он всегда избегал в отношении с ним, но всё же говорит о том, что его волнует. И Арес знал, что от подобного он всегда не мог устоять. От того и просил друга ещё утром оставаться таким же хмурым и молчаливым. Иначе знал, что просто не сможет сдержать идиотской улыбки, которая поплывёт по его губам и будет выглядеть, как кусок масла, что растаял под жарким солнцем.              — Не заставляй меня вновь в тебя влюбляться, — отшучивается Арес, прикладывая левую ладонь со шрамом к его руке. — Я просто теперь не смогу этого сделать. Но если ты сумел подумать, что я способен так легко от тебя отлипнуть, то мне придётся тебя огорчить. Я как жвачка, — усмехается он, отпуская руку друга.        Локи кивает с лёгкой улыбкой, понимая, что так вести диалоги в разы легче. Просто сказать правду и ждать на неё любого ответа. И даже если Арес никогда не изменит самому себе, продолжая отшучиваться даже на самые серьёзные темы, Локи легко умеет читать его ответы меж этих строк. Ему так самому даже проще, зная, что сейчас Арес дал понять, что ничего у них толком не изменилось. Он всё ещё с ним, и так просто ничего поменять не получится. А сам Локи и не стремится к подобного рода изменениям в своей жизни.              — Ну так, — пожимает плечами Локи. — Может, тогда мы уже устроим им всем твоё шоу?        И улыбка, которую он дарит другу, возвращает Ареса в те времена, когда они оба нарушали кучи правил лишь ради забавы. В те дни, когда сидеть на месте становилось безумно скучно, и они вдвоём, ощущая себя так, будто шли против всего мира, воротили такое, после чего попадаться на глаза своему наставнику становилось опасно для жизни. В такие дни азарт, что просыпался в глазах Локи, позволял Аресу слететь с катушек, понимая, что он будет с ним до конца. Им будто снова лет по семнадцать, а желание слинять из своего сектора после отбоя так навязчиво, что ни один высокий забор не становится преградой. И снова этот огонёк в глазах Локи увлекает Ареса за собой, давая ему понять, что чтобы он тому не предложил, Локи поддержит любую его затею, ведь уже и сам устал поступать, руководствуясь одними лишь правилами.              — Разнесём тут всё к чертям? — Прищуриваясь, интересуется Арес.              — До последнего кирпичика. — Подмигивая, Локи хлопает друга по плечу и, обгоняя его, устремляется вниз по лестнице, желая как можно скорее оказаться на улице.        Выбор. Эти двое выбрали друг друга, не зная, к чему всё это их приведёт. И сейчас, вынеся уже так много, им обоим нравится, что выбор, сделанный в пользу друг друга, всё ещё остаётся одним из самых верных. Человеку всегда нужен человек. И у этих двоих такой человек рядом есть. И пускай они оба опять не знают, что их ждёт дальше, понимают, что чтобы не настигло, они это преодолеют. Ведь у обоих есть руки, на которые можно положиться.       С последнего пребывания Локи на улице мир тут изрядно потрепало. Он и не думал, что его желание что-либо изменить способно превратиться во что-то подобное. Не представлял, что попав в обезумевшую толпу, будет способен испытать страх за свою жизнь. Людей становилось всё больше, а требования их вывести Карэн Арчер для ответов то и дело накатывало волной, и казалось, что недовольство нарастало всё сильнее с каждой минутой, когда требования их не исполнялось. В воздухе витал запах гари, а источник его оказался куда ближе, чем парень мог себе вообразить. За обломками ещё утром стоявших ворот виднелся новый столб чёрного дыма, которого явно ещё не было, когда Локи смотрел на город, стоя на крыше. Кто-то и вправду под шумок решил разобраться со своими делами, и горящий одни из заводов, что принадлежал отцу Ареса, был тому прямым доказательством.              — Ты теряешь своё наследство. — Пихая друга в бок, Локи привлекает его внимание к горящему зданию.              — Готов пойти и подкинуть дров, — усмехается Арес, захлопав в ладоши. — Ибо тот, кто это делает, отныне мой кумир.              — На самом деле ничего хорошего в этом нет, — озирается по сторонам Локи, пытаясь уловить хоть одно знакомое лицо в толпе, чтобы понять, куда двигаться дальше. — Если беспорядки вышли в город, то это говорит о потере контроля.        Контроль. Локи переживал за него ещё в тот день, когда они только начали расписывать детали своего плана. Он прекрасно осознавал, что может произойти, если весь Северный Сектор будет отвлечён на них, и какую свободу почувствуют люди. И теперь он видел это своими глазами. Но как остановить то, чему сам дал ход, он не представляет. История будто начала повторяться на его глазах, и сейчас главным становилось то, чтобы она не породила в себе нового тирана, который будет способен всё это остановить и сесть у власти. Теперь надежды его были обращены лишь к Виктору и к тому, что он знает, что делать. 

***

      Миры их столкнулись, когда Виктор переступил порог кабинета, в котором Карэн Арчер решила отсидеться, пока её цепные псы должны были устранить то, что наворотил этот мужчина. Но поняла она, что они не справляются, когда тот самый Виктор явился к ней сам, не закованный в цепи и полный решимости подвинуть её на этом троне всевластия. Сколько бы мужчин не окружало её изо дня в день, этого женщина хотела заполучить себе сильнее всех прочих. Но ей нужно было яснее проговаривать свои желания, и сейчас бы не пришлось жаться в угол, понимая, что никто её от него не спасёт        Оказаться один на один с Виктором оказалось не лучшей затеей. Но бежать ей было некуда. И Карэн, вспоминая все свои навыки дипломатии, решила, что договориться с Виктором будет легче, чем попытаться вступать в бой с мужчиной, который одним ударом способен выбить из неё жизнь. Да и сам Виктор был не против переговоров. Он за ними та и пришел. Ведь бить женщин, как минимум, было не в его правилах. Да и применять грубую силу, чтобы заставить Карэн Арчер, наконец, успокоиться, он так же не особо планировал. Арес попросил его тянуть время. Делать всё, что может, пока не получит сигнала, что дальше может действовать сам. И сигнал этот, который Виктор даже не представлял, откуда ему следует ждать, донёсся до него с гулом толпы и выкрикиванием одного лишь имени, обладательница которого стояла сейчас перед ним.              — Ты думаешь, что готов ко всему этому? — Продолжала начатую Виктором тему женщина. — Хочешь, чтобы всё прекратилось? Или же ты устал контролировать слишком мало людей и решил отвоевать себе больший кусок власти? — Она расхаживала перед Виктором, негромко цокая каблуками, то и дело с прищуром смотря на него. — Думаешь, потянешь один всё это?       Она не видела в них с Виктором ничего общего. Но он, так же как и она, был у власти. И примерно тому, как он у неё. Карэн так же стояла ему поперёк горла. Потому он и не казался ей таким уж святым. Карэн считала, что Виктор пошёл на всё это не из благих побуждений. Он лишь был жаден до власти, так же, как и она. И она за это его ненавидела. Так же, как когда-то её отец ненавидел его отца. Их семью уже давно нужно было извести со свету, ведь они так долго мешались. Но сейчас, стоя перед Виктором, Карэн понимает, что он своим появлением загнал её в угол, и что так просто избавиться от него у неё не выйдет. Хотя, как бы преобразился её мир, если бы такого, как Виктор в нём не стало. У неё и так слишком много забот, а он лишь прибавлял ей их своей маленькой шайкой бедолаг, что узрели в его персоне правильные жизненные идеалы.              — Хочешь, я отдам тебе кусок города. Разделим эту власть на двоих, — начинает прибегать к торгу Карэн. — Заключим перемирие, и ты будешь делать со своими людьми всё, что захочешь. А моих дел касаться не будешь, — с хитрой улыбкой добавляет она.        Так она делала со всеми, кто начинал чинить ей препятствия. Задабривала дорогими подарками и замыливала глаза. И ей казалось, что так она может сделать и с Виктором. Что стоит часть города, если при этом она способна остаться при своём. Если вдруг Виктор предложит. Пусть только выдвинет свои условия, то она обязательно найдёт исход, который будет способен устроить их обоих.              — Этой власти хватит нам двоим, Виктор, — всё продолжает излагать она. — У нас может получиться хороший союз. Только скажи, какой сектор ты хочешь. И мы тут же заключим мир, — женщина скрещивает руки на груди, пристально смотря в его тёмные глаза. — Ты ведь всерьёз не думаешь, что справишься со всем этим народом в одиночку? Ты просто не вытянешь. Посмотри, чего мне стоит удерживать всех их.              — Я не собираюсь ничего тянуть, — пожимает плечами Виктор. — Но вот и ты больше не сможешь. — Виктор сделал шаг вперёд, а у Карэн сжалось сердце в груди.        Она попятилась назад, боясь, что угрозу эту он прямо сейчас воплотит в жизнь. Трудно вести диалог с человеком, который никоем образом не принимает твоей власти. Тяжело обещать ему хоть что-то, заранее зная, что в твои слова он никогда не верил.        Но Виктор лишь прошёл дальше, пошире открывая окно, что до этого момента было плотно закрыто. Мисс Арчер так сильно была увлечена своей болтовней, что даже не обратила внимание на то, что гул на улице сменился на недовольные крики. И сейчас ему предстояло обратить на это всё её внимание.              — Слышишь? — Распахивая створку до упора, Виктор мельком смотрит на улицу. — Там внизу твои люди, и они требуют от тебя ответов.              — Каких ещё ответов?! — Наконец, прислушиваясь, хмурится Карэн.              — Даже не знаю. Может, кому-то стало известно про все твои происки. — Улыбаясь уголком губы, Виктор пожимает плечами.        Виктор сам не до конца понимает, как Арес добился того, чего хотел. Но сейчас он слышит именно то, что было ими всеми спланировано. Народ стекался на площадь перед главной башней, желая, чтобы Карэн Арчер предстала перед ними и всё сама объяснила. И пусть изначально он был готов отказаться от всей этой затеи. Просто попытался бы сбежать, чтобы как можно дальше увести тех, кто остался от его людей. Как можно дальше. Сейчас он понимал, что не зря доверился этому парню. Не зря вообще когда-то втянулся во всё это и сейчас имел возможность наблюдать результаты.        Карэн, превозмогая весь свой страх, всё же смогла подойти к распахнутому для неё окну и взглянуть на улицу. Его глаза судорожно забегали по толпе, что ожидала внизу. Она смогла углядеть, что большинство людей в белой форме больше не защищают её. Не предпринимают попыток утихомирить разгорающийся бунт, а наоборот, участвуют в нём. И тут она осознала, что весь её мир рушится. Что её излюбленный Тор, которого она ждала, так и не появился. Что Арман пару часов назад предал её, отказавшись защищать. Два нерушимых столба её силы вдруг покинули её, и больше, кажется, никто не придёт, чтобы встать на её сторону.        Она с ужасом подняла глаза к Виктору, который единственный сейчас стоял рядом с ней и впервые в жизни не знала, что ей делать. К кому бежать. Кого найти, чтобы этот кто-то смог что-то остановить.              — Что ты наделал? — Прошептала она.              — Просто показал им правду, — хмыкнул Виктор. — А теперь твоя очередь. Ты спросила, чего я хочу. Так вот тебе мой ответ. Сейчас ты спустишься туда вместе со мной и публично отречёшься от всего, над чем имеешь власть.              — Да кто, если не я?! — Взорвалась она, кидаясь на Виктора.        Карэн проще было умереть прямо сейчас, нежели добровольно сложить с себя полномочия. И пусть силой она не обладала. Драться не умела. Она собиралась сделать что угодно, только бы не выполнять единственных запрошенных Виктором условий.       Женщина колотила его наотмашь. Стараюсь попасть по лицу и причинить ему хоть какую-то боль, при отвлечении на которую она могла бы сбежать отсюда и скрыться так далеко, как только ей позволит ситуация.             — Я одна делала этот мир лучше! Только я смогла заставить их всех подчиняться! — Кричала она, пока Виктор хватал её за руки, выкручивая их ей за спину. — Думаешь, они пойдут за тобой?! Считаешь, что можешь дать им что-то лучшее?! Лучше того, что даю я, никогда не будет! — Брыкалась Карэн, пытаясь вырваться из его рук. — Да если бы не я, тебя бы тоже не было! Даже ты в своём желании убрать меня существуешь лишь потому, что существую я! Чем бы ты занимался, не дай я тебе цель в жизни?! Ответь мне, Виктор! Кем бы ты был?!              — Я бы не потерял семью, — продолжая заламывать её руки, холодно отзывается мужчина. — Не наблюдал бы за тем, как умирают невинные. Я бы просто жил, — скрещивая её руки за спиной, Виктор толкает женщину к двери. — Не все в этом мире жаждут власти. И я не желал её, когда она пришла в мои руки. А теперь ты отречёшься от своей, потому что больше я не намерен хоронить хоть кого-то.              — И что же ты дашь им взамен меня? Думаешь, они пойдут за тобой?! — Игнорируя слова Виктора про власть, продолжает кричать Карэн.              — Теперь они сами выберут, за кем им идти, — решая, что этот разговор пора заканчивать, Виктор ногой толкает дверь и выводит Карэн в коридор.              — Ты беспросветно глуп, если считаешь, что поступаешь мудро сейчас! — Понимая, что все слова его не берут, на женщину накатывает паника.        Как бы она не пыталась, у неё не выходит вырваться из его рук. Не получается уговорить его хоть на что-то другое. И оказавшись сейчас в коридоре, она начинает задыхаться от своего бессилия. Он словно не понимает, что ведёт её на погибель. А если и понимает, то получается, что он так же жесток, как и она. Ведь если бы Виктор хоть на долю был лучше, чем она, он бы не вёл сейчас женщину на казнь ко всему народу.        И теперь она видит в них сходство. Холод в душе и беспринципность принятых ими решений. Она не думала ни о ком, когда решилась на эксперименты. А он теперь не думает о ней. О том, что она просто одинокая женщина, которая всем этим пыталась избавить себя от одиночества. Окружала себя людьми. Подчиняла их своей воле. И всё это для того, чтобы видеть, что её любят. Пусть и через призму страха, но она заставляла их всех любить себя. А теперь Виктор рушит всё это, не ведя бровью и даже не задумываясь о том, на что обрекает её, заставляя отпустить имеющуюся в руках власть.        Они спускаются по пустому коридору, а Карэн глазами всё ищет возможности освободиться. Хоть малую надежду на то, что ей всё ещё хоть что-то способно сойти с рук. И Карэн находит её. Свою маленькую надежду на свободу видит в высокой худой девушке с длинными белыми волосами. Она не сразу вспоминает имя и за это корит себя. Но когда нужное из множества тех, что она начала вспоминать, всплывает в голове, Карэн Арчер срывается на крик, боясь, что девушка не увидит её.              — Мария! — Вновь предпринимая попытку вырваться, кричит Карэн, едва не срывая голос. — Прошу, помоги мне!       Когда приказы не срабатывают, в ход всегда идут просьбы. И при других обстоятельствах Карэн Арчер наверняка бы сказала, что сестра Армана станет последней в этом мире, к кому она будет способна обратиться за помощью. Но сейчас весь свой мир и всё своё существование мисс Арчер видела лишь в ней. В той, которая всегда для неё была лишь тенью брата, который решился пойти против Карэн.        Мария отвлекается на крик женщины и тут же меняет свои планы, направляясь прямиком к ним. Виктор резко напрягается, просчитывая в голове ходы, как если что, обезвредить одну и не упустить другу. Но, вопреки его ожиданиям, Мария не рвётся в бой. Девушка лишь смотрит на сложившуюся перед ней картину, изредка поглядывая на Виктора.              — Где мой брат, Карэн? — Словно и не собираясь её освобождать, задаёт единственный волнующий её вопрос Мария.              — Он… — пытаясь справиться со своим сбившимся дыханием, начинает женщина. — Я не знаю. — Лишь удаётся произнести ей. Говорить о том, как Арман поступил с ней, Карэн не собирается. Она до последнего будет хранить это в тайне. Ведь пока Мария не знает, что брат её отрёкся от мисс Арчер, то вероятность того, что она поможет, сохраняется. — Помоги мне, — лишь всхлипывая, вновь просит она.              — Как ты там нас назвала? — Прожигая её взглядом своих пустых глаз, вдруг начинает Мария. — Ничтожество. Безвольное стадо. — Медленно подходя ближе, Мария продолжала смотреть женщине в глаза. — Расходный материал, — прищуривается она, видя так давно уже желаемый ужас перед своей персоной на лице Карэн Арчер. — Арман верил в тебя. Он поддерживал одну тебя, думая, что ты и вправду позволишь таким, как он, жить лучше! А ты травила его и даже за человека не считала! Ты убивала его изо дня в день, скрываясь за маской добродетели. И теперь ты просишь меня помочь тебе? — Подходя в полную, делая то, чему всегда её учил брат. Мария задирает голову с призрением продолжая смотреть на женщину, в прямом смысле слова возвышаясь над Карэн и почти исходит на крик.        И последняя надежда женщины рушится в этот момент. Она ощущает себя ещё мельче, чем ощущала в присутствии Виктора. И теперь она уже не так сильно страшиться гнева простых людей, нежели гнева чокнутой сестрицы своего бывшего генерала.  И наличие Виктора за спиной перестаёт ей казаться таким уж жутким. Ведь Мария прямо сейчас выглядит так, словно готова её за Армана разорвать без суда и следствия.        Но Мария не нападает. Он перестаёт смотреть на женщину, переводя свой ледяной взгляд на Виктора, и негромко хмыкает. Осматривает его молчаливо с минуту, а после решает заявить.              — Я отпущу тебя сейчас, потому что мне глубоко всё равно на то, что ты сделаешь с ней, — по привычке поправляет она волосы, убирая выбившуюся прядь за ухо. — Но если ты встретишь моего брата, я надеюсь, что в ответ к нему ты проявишь такое же милосердие, — не на секунду не склонив головы, выдвигает Виктору свои условия Мария.              — Да как ты смеешь, поганая девчонка?! — Вновь начинает кричать Карэн. — Кто ты какая, что торгуешься чужими жизнями?!              — Та, кто имеет на это точно такое же право, как и ты, — с издёвкой усмехается Мария, при этом не сводя глаз с Виктора.        Мария эгоистична, и вся её преданность Родине заканчивалась там, где начиналась любовь к брату. К единственному в мире значимому для неё мужчине, который ни разу за их совместную жизнь от неё не отвернулся и не покинул. Ей не важен мир без Армана. Потому лишь он Марию и волновал. Лишь о нём она думала в час, когда раздался первых грохот рушившейся стены. Но тогда Мария была слишком далеко, чтобы в нужную минуту оказаться рядом и не выпускать больше брата из вида. А теперь своим единственным выходом она видела уговор о неприкосновенности своего брата с другим, на этот момент единственным в её окружении мужчиной. Сохранить жизнь Виктору было для неё выбором, который она совершала, не поморщившись. Ведь когда весь мир трещит по швам, есть великая разница, будешь ли ты следовать правилам, которым тебя учили, или же придумаешь свои, только бы в итоге никого не потерять и самой остаться жить.        Так, не думая ни о чём, Мария выбрала сторону Виктора. С его кроткого, но соглашающегося с её условиями кивка совершила выбор, за который в любой другой день её реалией девушку бы непременно ждала казнь. Но сейчас, видя положение мисс Арчер, Мария легко рассчитала, кто находится в выигрышном положении. Да и просто посмотреть на то, как умирает самая ненавистная ей женщина, девушка хочет куда боль, чем убивать мужчину, который лично ей зла ещё не причинял.              — Ты поплатишься за это, — шипит Карэн, когда Мария берёт её под руку с другой стороны. — Ты и твой братец.              — Да, но сначала я посмотрю на то, как тебя разорвут на части. — Мария улыбается ей самой мягкой и тёплой улыбкой, на которую только способна. От чего у Карэн Арчер по спине пробегает холодок.        Как она могла быть так слепа, что не замечала всей этой ненависти к себе в девичьих глазах. Столько лет восседала с ней за одним столом и совершала ещё одну из своих ошибок, уделяя большее внимание Арману. Она считала её его тенью. Балластом, который всегда ходит по пятам. Ту, от которой она не могла избавиться. Ведь был нужен Арман, а он без неё работать отказывался. Но сейчас Карэн видит всё то, что упустила. Всю ту мощь в её к брату любви, которую в своё время мисс Арчер могла бы пустить на своё благо. Но теперь она опоздала. И та самая любовь стала ещё одной ступенью к её погибели.        Карэн шипит и скалится, продолжая сыпать в адрес Марии проклятьями. Пока она в паре с Виктором молча вели её по коридорам, которые сейчас женщине казались такими же предательскими, как и поступок девушки. Она думала, что никто уже в этих стенах не способен ей помочь. Но уповала на слова Виктора о том, что теперь люди сами будут выбирать, кого бы хотели видеть у власти. И Карэн Арчер считала, что при таком раскладе ещё не всё потеряно. Ведь она всё так же может попытаться переманить этих самых людей на свою сторону. Она ведь привыкла врать. Выдавать желаемое толпы за действительное и вертеть их желаниями в своих руках. Так что в итоге лишь она одна оставалась в выигрыше, а все остальные вокруг думали, что всё, что делается, женщина создаёт для них. И она вновь хочет попытаться сделать точно так же. В любом случае. Карэн надеется на то, что ещё хоть на что-то может быть способна. Что наверняка должны найтись ещё те, кто выберет её сторону. Главное, чтобы в нужный момент таких людей стало большинство. И когда минута нужная настанет, вокруг полетят головы. Всех и каждого, до кого она только будет способна дотянуться в порыве гнева. Все отплатят ей за неверность. И начать она намерена с Марии. Ведь эта девушка в глазах мисс Арчер пала сейчас слишком низко, чтобы когда-то от этого позора суметь отмыться. Но именно этот выбор лишь укоренил в голове Карэн то, что она всё делает правильно, проводя над подобными Марие эксперименты. Людьми без воли управлять легче. Такие люди нужны этой женщине, и отнюдь не только для того, чтобы в нужный момент они обеспечила ей охрану. Сделать их зависимыми от неё было верным решением. Ведь как только каждый из них потеряет себя. Потеряет даже возможность отказаться, ведомый лишь единственным, оставшемся у них желанием - получать всё новые и новые дозы, весь остальной мир и правда будет способен припасть к её ногам.       Но если с Арманом ещё хоть как-то можно будет взаимодействовать, ведь он уже частично находится в её власти, то вот потерять Марию Карэн Арчер будет как-то жаль. Ведь, несмотря на всё её упрямство и дурной нрав, в девушке живёт та сила, которой в тайне даже сама женщина умела восхищаться. Но жалость для мисс Арчер равно слабость. Потому она и не станет щадить девушку за её силу. И уж тем более не собирается задумываться о чувствах Армана, когда доберётся до его семьи с желанием её разрушить. 

*** 

            — Подожди, — Арес хлопает Локи по плечу, желая, чтобы друг на минуту остановился. — Там что Виктор и Карэн у входа? — Парень прищуривается, надеясь самостоятельно убедиться в своей догадке.        Ареса смутило, что в какой-то момент продвигаться меж толпы им стало легче. Разница стала слишком ощутимой, когда вдруг, вместо того, чтобы выискивать себе более свободный участок, дабы в него протиснуться, парень просто начал идти всё дальше и дальше, а люди стекались куда-то в противоположную сторону, как по чьему-то велению. От того он и решил немного отвлечься от их с другом поисков и попытаться понять, что же стало причиной такого резкого изменения поведения и даже небольшого утихания возмущенных голосов.       И вот взору его предстало то, как вокруг входа в главную башню начинает стягиваться народ, явно что-то ожидая от вышедших к ним мужчины и женщины.              — Вполне вероятно. — Локи пожимает плечами, смотря туда же, куда привлёк его внимание друг.              — Подойдём ближе, — Предлагает ему Арес.  — Ему может понадобиться помощь. — Кивает парень в сторону башни, уже готовый идти.              — Локи!        Только парень намеревался последовать за другом, как голос Хоуп полностью завладел его вниманием. Отыскав среди сборища лиц то самое. Родное. Не думая уже ни о чём другом, Локи срывается с места абсолютно в противоположную сторону.              — Ладно! — Наблюдая за тем, как спина друга всё быстрее от него удаляется, Арес хмыкает, вскидывая руки и пожимая плечами с лёгкой улыбкой. — Ты прав. Виктор, кажется, и без нас неплохо справляется. — И вновь мимолётно взглянув в сторону Виктора, Арес устремляется за Локи.        У Хоуп сердце в груди, наконец, отмирает, когда она видит его. Когда осознаёт, что все страхи не сбылись. Девушка плюёт на всякую осторожность, о которой могла бы задумываться ещё каких-то пару минуту назад, прежде чем углядела Локи. И ровно так же, как и он, срывается с места, ведомая лишь навязчивым желанием в своей голове: наконец к нему прикоснуться.        В минуту, когда Локи оставил их с Фином, голова и всё существо Хоуп разрывалось от непонимания. Хотелось броситься в след за ним и не позволить идти одному. Но тут же какая-то другая часть сознания, что изначально ей не принадлежала, но будто бы успела уже стать её, вторила, что его уход будет верным. Что самой Хоуп присутствовать в мире прошлого Локи не нужно. И хоть на недолгий миг, но справиться с разрывающими голову противоречиями ей помог Фин.       — Знаешь. Я где-то читал, что в этом мире существует лишь два вида боя. Первый - бой ради боя. А вот второй, куда более значимый. Бой ради чести. Для него эта встреча с братом явно не первый вариант. Так как же Локи должен отстоять свою честь, если мы навязываемся ему помогать?        Задавая этот вопрос, Фин будто уже понимал на порядок больше, чем могла осознать ведомая своими волнениями Хоуп. Тор был прошлым для Локи. Той частью мира, в которой Хоуп ещё не существовало. И если девушка желает продолжить находиться в его настоящем, ей и вправду нужно было взять себя в руки и позволить ему самостоятельно закрыть эту дверь, что уже и так слишком долго манила его к себе и мешала жить.        Тогда. Мирясь с этой мыслью и отпуская Локи в эту пугающую неизвестность, Хоуп ещё не догадывалась, что предстоит пережить ей самой, будучи связанной с ним. Ей порой становилось так больно, что не находилось сил терпеть. Казалось, что всё тело будто бы разрывало изнутри на части, но при этом девушка оставалась в полном сознании и не наблюдала на своём теле ни одной раны. Хоуп бросало то в жар, то в холод, и лишь необъяснимая мозгу удача спасала её от того, чтобы не оставить все свои внутренности на одном из этих отполированных полов во многочисленных запутанных коридорах. И эта же невиданная удача помогала и ей, и Фину не наткнуться на непрошеных гостей в моменты, когда девушка с трудом могла постоять за себя, не говоря уже о том, чтобы предоставить Финику должную защиту.        В эти моменты её полного бессилия Финик больше старался обезопасить девушку и даже сам успевал поражаться, откуда в нём бралась отвага, которой отродясь не было. Не зря говорят, что в экстренных ситуациях человек начинает вести себя иначе. Так и голова Фина начала подкидывать ему идеи, до которых в обычной жизни он бы вряд ли додумался так быстро.        Его проблемой по прежнему оставалось то, что он не умел драться. И хоть в какую-то секунду он и задумался о том, что в его нынешних реалиях научиться мастерству калечить людей было бы не лишним. В его реальном положении парень мог лишь располагать своим навыком убегать и находить такие потаенные места, в которых вряд ли догадается искать хоть одна живая душа.        Вспоминая, как приобрёл это умение ещё в детстве, в очередных попытках не попадаться на глаза отцу, что по одной из множества неясных для ребёнка причин вновь пришёл домой в плохом настроении, Финик задумывался о том, что порой быть трусом не так уж и бесполезно. А в остальном Фин впервые был бессилен там, где его прямые навыки и умения действительно могли бы пригодиться.        Приступы Хоуп начинались и проходили сами собой. Да, Фин понимал природу её плохого самочувствия. Боялся даже предполагать, что происходит с тем, кто является прямой причиной состояния девушки. И ей, к сожалению, помочь никак не мог. Ведь то, что происходило на глазах парня, напоминало ему самое наипростейшее лечение любого заболевания. А при этой аналогии Хоуп казалась ему лишь симптомами. В то время как сам очаг предстоит ещё отыскать.        Но если в голове Финика картина была так ясна и понятна, то вот Хоуп переживала отнюдь не за свои симптомы, а за то, что если ей так плохо, то что же там может происходить с самим Локи. И легче ей стало лишь тогда, когда голова в миг опустела. Легче стало физически, но вот никак не морально. Ведь всё, что происходило с телом, хоть и через стиснутые зубы, но девушка старалась терпеть. Но вот когда этой боли на смену пришёл страх, ей стало в разы труднее справляться. В голову то и дело лезли самые жуткие мысли, которым ни конца, ни края видно не было. Хоуп не могла найти для себя хотя бы одного внушительного аргумента, который бы мог объяснить, почему Локи так резко её оставил. Страшно было даже думать о том, что существует вероятность больше его не увидеть. И спасение от этого всепожирающего, резко нахлынувшего горя Хоуп нашла там, где никогда не планировала его искать. В разрушении. В ярости, что застилала глаза.        Обычно таким занимался Арес. Губил всё на своём пути, когда другого выхода не находил. Считал, что если плохо ему, то страдать так же должны все вокруг, кто хоть как-то, но причастен к его боли. Атаковал резко и часто прибегал к ударам, которые вряд ли можно было назвать честными по отношению к своему противнику. Он не ждал ответов, не давал возможности на передышку, чтобы хотя бы понять, как ему можно дать отпор. Не говоря уже о том, что если заводился без возможности остановиться, то наравне с физическим превосходством, из-за неспособности оппонента собраться и, наконец, ответить. так же любил подключать и свои способности, чем в разы увеличивал свои шансы на победу и ничтожно уменьшал шансы другого человека на ответную атаку. Хоуп поступила так же. Впервые не задумалась о последствиях. О всех тех невинных людях, про которых она обычно так много думала и вечно сдерживала себя. Но в этот раз в её голове были лишь мысли о том, что всё это ей ужасно осточертело. Надоело трястись и бояться. Надоело пытаться выжить и при этом стараться не потерять дорогих сердцу людей. А всё, что её окружало тут. Все эти люди, их разговоры и больные идеи.  Это для Хоуп не имело никакой ценности. Не несло в себе смысла для того, чтобы она хоть как-то сдерживала всё дикое желание разрушить это место.        Само существование этой части мира, в котором она родилась, заставляло её прийти в ярости. Вспоминать всё то, через что она когда-либо проходила, и понимать, что не будь изначально ни этого сектор, ни этих людей и их правил, она бы не была той, которой является. Её бы не забрали из дома, и не проводила бы она долгие годы, изнуряя себя ради планов и целей, которые ей привили. Весь этот долг, которому нужно было следовать только потому, что ты родилась не такой, как другие. Все эти многочисленные часы, проведённые в тренировочных сражениях. Кто-то почему-то решил, что ей, как ребёнку, всё это надо. Надо любить свою Родину. Защищать её лишь потому, что она способно это делать. Её не спрашивали, когда забирали. Не спрашивали, когда стали обучать. Так почему же она до сих пор о чём-то спрашивает себя и всё продолжает думать о ком-то, когда о ней в этом мире мало кто думал. И почему из-за всего этого она должна лишаться хоть кого-то из тех, кого любит и кто смог полюбить её.        Страх потери двигал ей. Начинающая скрести в груди боль заставляла злиться всё сильнее. Хоуп не желала этой боли. Не хотела ощущать хоть что-то, даже приближенное к ней. И если от превращения всего здесь существующего в прах ей становилось легче, то она продолжала это делать, срываясь на любого, кто ей попадался и пытался остановить. Убивая, ты вряд ли очистишься, но, выпуская порывы своей нестерпимой ярости наружу, тебе и вправду может стать легче дышать. Тогда Фин впервые увидел, как от обычного хлопка в ладоши люди способны начать захлебываться собственной кровью. Как от лёгкого взмаха пальцев лопаются артерии, и кровь начинает струиться изо рта и носа, словно в организме ей вовсе не место, и она тот час вся должна вылиться наружу. Выражение: утопить кого-то в крови приобрело для него вполне реальный смысл, пока он наблюдал за тем, как Хоуп, что заметила на своём пути Виктора, решила помочь ему достичь своих целей в этот день. И пока в своей злости девушка то прибегала к попыткам сжечь всё, что попадается ей на пути, или же заставляла людей пасть на колени с разрывающими голову криками, она опомнилась лишь на миг, понимая, что самому Финну сейчас рядом с ней не место. Она может отражать атаки, направленные в свою сторону, может следить за фигурой Виктора, что маячит неподалёку, но прикрывать собой Фина и быть полностью уверенной, что его не заденет, не в силах. Потому она и отослала его. Попросила бежать, как изначально, в части плана, что была направлена на него и было задумано. И после его ухода не сдерживать себя стало ещё легче. Отпустила тревожность, что она сама случайно сможет задеть парня и Хоуп полностью сконцентрировалась на отравляющие душу ярости, направляя её в свои силы и на людей вокруг.        Ввязываясь в очередной из своих боёв, она не думала, выйдет ли из него живой. Она просто желала, чтобы ей стало легче. Чтобы боль, сковывающая грудь, отпустила. И когда на помощь к ней подоспел Арес, Хоуп уже и не рассчитывала на победу. Она чувствовала, как выброшенный в кровь адреналин заканчивался. Как для каждого последующего удара находить в себе силы становилось всё труднее. Ведь когда ты долго терпишь, а после выплёскиваешь такое больше количество энергии, каждый всплеск силы изматывает тебя быстрее, чем в те дни, когда по чуть-чуть но ты всё же пользуешься своей силой каждый день.        У всех есть свой предел. Потолок, выше которого ты не прыгнешь. И в тот час Хоуп дошла до своего. Она сделала всё, что могла. Позволила Виктору зайти так далеко, куда теперь он должен был идти только один. И, воспользовавшись советом Ареса, который друг дал ей напоследок, так же, как и Фин, покинула эту злосчастную башню, решаясь на улице найти знакомые фигуры и лица, чтобы больше не оставаться одной.       Девушка брела среди людей без особой цели навредить кому-то ещё. Впервые за весь день она хотела просто убраться отсюда. Вернуться домой и уснуть, надеясь, что сон поможет пережить всё это. Тело будто было пусто. Голова так же молчала. А ей теперь казалось, что так тихо там быть не должно. И всё навязчивее становилась мысль о том, что Локи просто так бы вряд ли её отпустил. Лица толпы сменялись так быстро, что она толком ни чьё и не улавливала. Не могла зацепиться хоть за одно, чтобы найти в нём что-то знакомое. Близкое. Ей просто хотелось идти. Туда же, куда и все. Податься течению и не думать, куда оно её приведёт. И вот в очередной раз, без чёткой цели подняв голову, она увидела его спину. Он стоял в нескольких метрах от неё, такой реальный, что в первый миг показалось, будто это её воображение играет с ней в недобрые игры. Но когда Хоуп решилась проверить, не играет ли с ней её зрение и окликнуть его, она вдруг перестала дышать.        Хоуп едва ли не сбивает его с ног, когда влетает в его объятия, понимая, что ещё мгновение и прямо тут она способна разрыдаться в голос. На одном большом выдохе её отпускают все тревоги. Как волной сходит боль, которую она уже успела прочувствовать. И становится так легко, слушая быстрые удары сердца в его груди. Девушка закрывает глаза, понимая, что больше уж точно с ним не расстанется.              — Где ты был?! — Чуть отстраняясь, Хоуп хватает Локи за плечи, желая рассмотреть его лицо, словно не видела его долгие годы. — С тобой всё порядке?! Что вообще случилось?! — Решает она засыпать его всеми вопросами, что мечутся в голове, толком не успев перевести дыхание. — Ты не сильно ранен? — Продолжая осматриваться его лицо, замечая опалённую на одном из плеч куртку, продолжает Хоуп.        Локи наблюдает за метанием её глаз, не в силах вставить слово, и лишь улыбается, позволяя Хоуп продолжать себя осматривать, хотя не видит в этом особой надобности. Ему самому кажется, что он слишком уж задержался и в какую-то секунду даже успевает отчитать себя за то, что вообще пытался прекратить бороться, желая остаться на том мосту и больше не подниматься.              — Что ты скалишься? — Продолжает заваливать его вопросами Хоуп. — Почему ты отпустил меня так резко?!              — Всё хорошо, — лишь отвечает Локи. — Всё хорошо, — повторяет он, желая вновь обнять её и прекратить этот допрос.        Он расскажет ей всё позже. О том, как чуть не сдался. О том, как лежал, желая раствориться в небытие. О всех своих слабостях и пролитых в пустую слезах. Позже. но не сейчас. Сейчас Локи лишь хочет почувствовать её в своих руках и больше, наконец, никогда от неё не уходить. Он утыкается носом в ямку на её плече, закрывая глаза, и ощущает, как рука её ложится на затылок. Этот жест так часто его успокаивал. И сейчас парень рад вновь ощутить его и выдохнуть с облегчением.        Хоуп решает прекратить докучать ему вопросами. Просто поверить ему становится куда проще, чем пытаться чего-то добиться. Ведь имеет ли всё это смысл, если сейчас он тут и всё действительно хорошо. Для неё всё это словно закончилось прямо сейчас. Больше ничего было не нужно. Не волновала суета, которая назревала где-то вдали. И что способно произойти из-за того, что они вот так, в открытую стоят здесь, её тоже мало заботило. Да и глаза Хоуп откроет лишь потому, что вспоминает, что видела Локи не одного. Она встречается взглядом с Аресом, который стоит неподалёку. Он лишь подмигивает ей с лёгкой улыбкой, и Хоуп улыбается ему в ответ. Она машет Аресу рукой, подзывая ближе к себе, желая обнять и его тоже. Но Арес лишь для вида, на мгновение морщится, как бы отнекиваясь от объятий, а после, закатывая глаза, словно его всё таки уговорили, подходит ближе, обнимая их обоих. Они снова втроём. С этими двумя всё в порядке, и теперь девушка точно может успокоиться.       А Локи бы и рад забыться. Прекратить всё происходящее прямо на этом месте и больше никуда не бежать. Но он всё ещё помнит про Виктора и так же не прочь прийти к нему на подмогу. И потому он, по своему обыкновению, первым выбирается из кучных объятий, желая напомнить, что как бы они все не радовались, закончено ещё далеко не всё.             — Думаю, нас кое-кто ещё ждёт. — Извещает он своих друзей.              — Интересно, к чему всё это приведёт. — Хмыкает Арес, первым решаясь пойти в сторону башни, у которой людей, кажется, собралось ещё больше.              — Ну вот сейчас и узнаем, — пожимает плечами Хоуп, желая не отставать от парней. — Но надеюсь, что к чему-то хорошему.              — Надежда всегда умирает последней, не так ли. — Локи касается спины девушки, проводя по ней рукой в ненавязчивом поглаживании.              — Не думала, что ты способен уповать на какую-то там надежду, а не только на самого себя. — С лёгкой улыбкой отзывается Хоуп.             — После того, что я сегодня пережил, я уже готов поверить и в твои перерождения вместе с кармой, и в Бога, которому молится Арес. — Усмехается Локи, косясь на друга.              — Его зовут Зевс, — решается вставить парень. — Верховный Бог Олимпа. — Указывает Арес куда-то в небо.              — Всегда было интересно. Почему парень, что носит имя Бога Войны, не возносит ему свои молитвы? — Подхватывает эту тему Локи.        Он, оказывается, за сегодня успел так соскучиться по подобным разговорам. И пусть Локи всё ещё помнит, куда они направляются. Он совершенно не прочь отвлечься на подобную болтовню и хоть немного расслабиться. Парень всё поглядывает на толпу, что облепила вход, и позволяет себе идти медленно лишь от того, что не видит там никакой опасной суеты. Ему нужно это время с ними. То самое, от которого он всегда открещивался. Просто втроём. Просто рядом. Чтобы Арес рассказывал какую-то очередную незамысловатую историю, а Хоуп над ними смеялась. И пусть Локи в такие минуты чаще всего молчал, ему всё же всегда было приятно находиться с ними.              — Как почему? — Фыркнул Арес. — Этот Бог итак всегда со мной. А вот молитвы я предпочту возносить его отцу для излишней поддержки. И будь у меня дочь, я бы обязательно назвал её в честь его жены, дабы польстить ещё и ей. — Усмехается парень, смотря на друга.              — Это как же? — Локи косится на Ареса, выдавливая из себя смешок.              — Гера, балбес! Как такое можно не знать?! — Возмущается Арес, всплескивая руками.              — Наоборот. Скажи мне, для чего тебе всё это знать? — Не сдержавшись от вида недовольного лица друга, Локи не сдержался, прыская со смеху.        Арес недовольно цокает, пихая Локи в бок. Парень отшатывается в сторону, продолжая смеяться. Локи не держит подобной информации в голове, ведь она никогда не была для него чем-то значимой. Он и без неё всю жизнь спокойно жил, занимая всю свою голову кучей другого хлама. Но то, как Арес возмущается из-за незнаний Локи, его просто не может оставить равнодушным и заставить сдержаться от смеха.               — Хоуп, — с наигранно тяжелым вздохом обращается Арес к девушке, —  успокой своего парня. Он опять пытается покушаться на мою веру. — Игнорируя вопрос Локи, парень пихает его локтем под рёбра. Арес довольно часто становился на сторону Хоуп, защищая её от Локи, когда того откровенно несло не в ту степь, и заткнуться самостоятельно он уже просто не мог. Теперь же он считает, что Хоуп пора бы вернуть ему этот должок, наоборот, оттаскивая Локи от него.        Не ожидавший толчка Локи отшатывается в сторону, путаясь в собственных ногах, от чего лишь с новой силой заводится смехом, хватаясь за плечо Ареса, дабы не упасть.              — Он и на моё мировоззрение часто покушался. — С лёгкой улыбкой, пожимая плечами, отзывается Хоуп, наблюдая за тем, как Арес пытается отпихнуть от себя Локи.              — Как ты его терпишь? — Всё продолжает бубнить Арес. — Невыносимый человек.        Парень хоть и пытается казаться серьёзным, ведь вроде как друг задел его чувства, намекая своим вопросом на то, что вся важная для Ареса информация по большей части пуста, но на самом деле он еле сдерживается, чтобы не наброситься на Локи и не ввязаться с ним в одну из их шуточных потасовок. Парень ведь понимает, что Локи именно для этого к нему сейчас и пытается прицепиться. Да и сам Арес не прочь был бы ему ответь. Но вот только обстановка вокруг не позволяет ему до такой степени расслабиться.              — Локи отличный парень, — продолжая наблюдать за парням, усмехается девушка. Когда-то Арес заверял её в подобном, стараясь обелить друга в её глазах. А сейчас Хоуп решила ответить ему точно так же. Ведь теперь она точно знает, что заверение это - чистая правда. — Ты будто его плохо знаешь. Просто не воспринимай всё, что он говорит, за чистую монету, и жить с ним сразу станет легче, — пожала она плечами с хитрой ухмылкой.              — Вообще-то я вас слышу. — Встревает Локи, всё пытаясь дотянуться до сопротивляющегося Ареса, желая проделать с ним тот трюк, который он вечно проворачивал с парнем, зажимая его голову под рукой и наводя на голове хаос из волос.              — Вот и слушай молча. — Уворачиваясь от его рук, Арес вновь отпихивает от себя друга.        Девушка всегда замечала, что подобное несерьёзное поведение обоих позволяло ей расслабляться. И, несмотря на окружающую их суету, от их поведения Хоуп смогла расслабиться и сейчас. В душе её царил покой, и она даже могла поклясться, что такое тёплое и приятное чувство можно сравнить с цветением весны. И весна эту могла бы цвести и дальше, если бы не возникшая на их пути фигура, что преградила путь. Локи парень этот на удивление показался сильно знакомым. Он резко затормозил, а с лица его тот час же пропало любое подобие улыбки. Локи вновь стал хмурым и серьёзным, смотря на парня в упор, и пытался вспомнить, где же он того мог сегодня видеть.              — Думаю, — медленно, даже вяло начал парень в белой форме, — вы втроём уже достаточно пожили сегодня. — Он хоть и обращался ко всем, но смотрел лишь на Локи, давая тому понять, что и он его тоже помнит.        А Локи вдруг осознал. Этого странного заторможенного парня со впалыми глазами он видел утром. В кабинете, в который его притащили. А он всё стоял рядом с мисс Арчер с таким видом, словно происходящее его ничуть не волнует пока с хозяйкой его всё в порядке.              — А чего ж ты утром сбежал? — Медленно изучая его глазами, Локи старается ничего не упустить из виду. Ведь он теперь, как никто другой, научен, к чему способны переводить нежданные атаки противников.              — Я выполнял свой приказ. — Отзывается парень. — Тебе должно быть известно, что превыше исполнения долга ничего не должно быть.              — Да, когда-то я об этом знал. — Хмыкает Локи, морща нос.        Арес напрягся, мечась глазами то к другу, то к этому парню. Он слегка отводит левую руку назад, пряча её за бедром и медленно подёргивая пальцами, пытается нащупать связь со своей силой. Впервые в ответ глухо. Он не чувствует тепла, исходящего от колец, не ощущает металла под пальцами. И всё это приводит к осознанию, что парень, кажется, впервые в жизни по настоящему бесполезен. Лишь потеряв всю свою суть, парень понимает, как на самом деле трудно бы ему было существовать, будучи обычном человеком. А он ведь когда-то мечтал именно о такой жизни. Простой и не обремененной каким бы то ни было способностями.        Казалось бы, он не ощущал силы, текущей в его теле день ото дня. Порой забывал, какую мощь он может выдавать, если действительно приложит усилия. Но сейчас прекрасно понимает, что он всего лишь привык к её присутствию в своём организме. Был одним целым со своими силами и всегда знал, что в нужный момент может ими воспользоваться. А сейчас, добровольно использовав себя на максимум, он не может отделаться от мысли, что является самым слабым звеном.         Воспользовавшись разговором, что вполне может послужить отвлекающим маневром, Хоуп делает попытку дотянуться, но до крови, бегущей по венам неожиданно приобретённого противника. Но её сковывает ступор в тот миг, когда на её зов кровь не откликается. А вот парень переводит взгляд своих пустых глаз на неё и склоняет голову на бок.              — Что не выходит, да? — Так же без каких либо эмоций спрашивает он, смотря ей в глаза. — Попробуй ещё раз, — после небольшой паузы с тяжелым выдохом добавляет он. — У меня всё равно ещё будет время вас всех убить.              — Я его не чувствую, — шепчет Хоуп, не решаясь нарушать с этим парнем зрительного контакта.        На свой страх и риск поворачивая голову к девушке, Локи не сразу понимает суть её слов. Как она вообще может не чувствовать хоть кого-то? Но после он пытается применить свои силы и понимает, что на них отклика так же не получает.              — Забыл предупредить, — вновь начинает парень, видя растерянность на их лицах. — Я первый и пока что самый успешный испытуемый мисс Арчер, — парень прокручивает правым плечом до противного хруста, а потом тоже самое делает с левым плечом, но лицо его при этом остаётся таким же невозмутимым. — И вам не стоит даже пытаться применять ко мне свои силы. Лишь время зря потеряете, — склоняет он голову на бок.        Кристально пустые глаза вроде и смотрят на ребят, но при этом у всех троих создаётся ощущение, что парень смотрит куда-то в пустоту. Речи его не громки и спокойны. Он словно действительно совершенно ничего не чувствует, когда в очередной раз Хоуп всё же предпринимает уже более очевидную попытку атаковать. Щелчок пальцами и сорвавшееся с них пламя устремляется к своей жертве. Но парень и бровью не ведёт, когда перехватывает летящий к нему огонь и растворяет пламя в своей руке, предавая тому синий оттенок.              — Страх, — вдруг заявляет он, смотря на Хоуп, продолжая медленно, словно с насмешкой, играться с последним тусклым огоньком на ладони. — Злость, — медленно переводит парень взгляд на Локи. — И смятение, — едва заметно хмурится он, изучая Ареса. — Скучно, — вымучено вздыхает парень, резко туша огонёк в кулаке. А после взмахом всё той же руки заставляет всех троих упасть на колени.        Хоуп впервые ощущает собственную силу на своём теле в таком количестве. И она бы не прочь сейчас задыхаться от страха, а не от того, что кровь в её организме словно бурлит. Каждая мышца становится колом, когда пальцы ей начинает выламывать, а она даже не может начать сопротивляться, лишь слушая оглашающий гул крови в ушах. Закричать сил так же не находится, когда парень, что всё так же стоит перед ними, направляет на них ладонь и начинает медленно сжимать свои пальцы в кулак. Она знает этот приём. Прекрасно понимает, что сейчас он замедляет сердцебиение, чтобы потом резко разжать кулак и заставить сердце разорваться от вновь хлынувшей в него крови. Девушка сама пользовалась таким, когда на допросах была команда подольше помучать заключённого. И кому, как ни ей, знать, что ощущают в этот момент те, на ком этот приём используют. В какой агонии они прибывает когда грудную клетку разрывает от резких спазмов. Когда тело просто отказывается делать новый вдох, не зная на что конкретно тратить свои силы. Пытаться дышать ровнее или не дать умереть от боли, что пронзает всё тело насквозь.       Девушка всё это знает, потому что пользовалась таким и ощущала ту панику, что передавалась ей от жертвы. Но вот никогда не гадала, что самой придётся пройти через эту же агонию надрывая горло в немых криках и видя, как мир плывёт перед глазами.              — Руфус! — Фин несётся к парню, что причиняет боль его друзьям, не задумываясь о том, что сейчас может пострадать и сам. — Остановись, прошу тебя!        Они с Леей делали новый заезд вокруг площади, выискивая раненых. И парень даже подумать никогда не мог, что, не переживая за самого себя, будет способен выпрыгнуть из машины, которая даже не успела снизить скорость и понесётся в самое пекло. Ему ведь все сегодня твердили, что его основная задача - сбежать. Убраться отсюда как можно дальше и даже не думать о том, что кто-то обвинит его за этот поступок. Но завидит то, что происходит на улице. Финик понял, что бежать прочь он просто не сможет. Никогда сам себе не позволит прямо сейчас быть трусом, каким обычно всегда себя и считал. Он лишь и успел выкрикнуть Лее, что ему нужно остановить парня, а после, не дожидаясь, когда она отреагируют, выпрыгнул из машины. Тут же ощутил пронзающую ступню боль, но не задумался о том, чтобы остановиться и как-то её прекратить. Ведь там с Руфусом сейчас были те, кого спасти он хотел сильнее.             — Руфус! — Вновь срывается он на крик, останавливаясь в шагах двадцати от парня. — Молю, хватит. Не нужно этого делать! — Стараясь не думать о боли в ноге кричит он, стараясь перебороть сбившееся от такого быстрого бега дыхание.        Тот Руфус, что был утром, и тот, которого он видит сейчас - будто разные люди. Если утреннего парня Финику было жалко, то этого он боится. Этот ожесточённый и холодный, когда тот, казалось, всем своим видом молил о помощи и спасении. И сейчас, чтобы самому остаться в живых, Фин, может и рад бы замолчать, но у него просто не выходит этого сделать, когда он видит, как пальцы Руфуса всё продолжают медленно сжиматься в кулак.             — Ты ведь не такой! — Финик и близко не знает, каким был этот парень, пока не попал во всё это. Но он точно может быть уверен в том, что когда-то Руфус и вправду был другим. И сейчас он старается воззвать именно к тому парню. Ведь может, в нём ещё не всё мертво. Может, он откликнется на его мольбы и прекратит. — Прошу тебя, хватит!             — Отойди, и я пощажу тебя. — Хоть Руфус и говорит о пощаде, но направляет вторую руку на Фина.              — Можно ведь по-другому, — плюя на осторожность, Фин выставляет перед собой руки, показывая тому, что он полностью безоружен, и делает медленный шаг вперёд. — Ты ведь можешь жить по-другому. Не нужно никого убивать, — говорит он сбивчиво, стараясь не отвлекаться от руки, что направлена в его сторону. Ему не нужны грандиозные речи сейчас, когда Фин мельком переводит взгляд на Ареса и видит, как он впивается пальцами в свою голову, словно пытаясь закрыть уши от громких звуков, которых вокруг нет. На его глазах тело любимого человека содрогается каждый раз, когда он предпринимает попытку к сопротивлению, и от этого больно ему становится лишь сильнее. А Фин понимает, что если не попытается что-то сделать сам, то никто не прекратит мучения его друзей.              — По-другому? — Интересуется Руфус. Он, в отличие от других, может контролировать свои силы и при этом отвлекаться на Фина, который всё пытается подойти к нему ближе, — такому, как я? — Пальцы его, что всё так же направленны на Фина, подрагивают. — Ты обещал, что остановишь смерти, но вместо этого вы принесли их сюда горазд больше, чем Карэн забирала своими экспериментами. Вы и её хотите забрать, говоря, что без неё я сумею жить иначе? — Голос его холоден и спокоен, когда пальцы руки, направленные на троих, дёргаются чуть быстрее,  а Фин вздрагивает от резкого крика, который у Ареса получается выдавить из себя в момент, когда хватка Руфуса ослабевает.              — Мы поможем тебе, — всё так же медленно продолжает приближаться к нему Фин, держа руки перед собой. — Я помогу тебе, — его глаза быстро скользят куда-то за плечо парня лишь на долю секунды, а после он вновь смотрит на него. — Тебе станет лучше. Я спасу тебя.              — А что мне остаётся? — Впервые хмыкает Руфус, игнорируя слова о спасении. — Я солдат. Мой долг защищать Родину и правящую партию от любого, кто посягнёт на её безопасность, — повторяет он обрывки клятвы. — Мне нет другой жизни. А тебя я всё так же прошу уйти.         И тут все страдания троих резко заканчиваются. Финик вздрагивает на месте, слыша уже такой знакомый хруст костей, а после срывается с места, дабы помочь друзьям подняться на ноги. Локи делает один глубокий хрипящий вдох, зажмуриваясь, когда понимает, что его опустило, а после переводит свой всё ещё расплывающийся взор туда, где только что стоял Руфус.        Арнод с отвращением отряхивает ладони, смотря на тело, что упало к его ногам, а после с довольной ухмылкой произносит:              — Что, ребят, сдулись? — Мужчина переступает через тело и бросает на него мимолетный незаинтересованный взгляд. — А я всегда говорил, что грубая сила куда эффективней, чем все ваши фокусы, — подходит он к Хоуп, чтобы помочь подняться.        Девушке всё ещё трудно делать ровные вдохи, когда она берёт Арнода за руку, чтобы встать на ноги. В голове пустота, а в ушах всё ещё стоит шум собственной крови. Так тяжело переносить какие-либо атаки ей ещё никогда не доводилось. И как же Хоуп была рада, что Арнод оказался рядом, не позволив допустить чего-то в разы хуже, чем они втроём уже испытали.        Мужчина, подобно этим троит, так же спешил к Виктору, когда сначала заметил машину своей жены, а после увидел, как Финик на ходу выскочил из этой самой машины и, плюя на всё, понёсся спасать своих друзей. Его сначала поразила эта отвага, но после пришло осознание, что этот пацан один явно не справится. Арнод понял, что сейчас находится в выигрышном положении, когда решился подобраться ближе, а отвлекшийся на Фина солдат не заметил его присутствия. И сам Финик стал единственным, кто смог увидеть мужчину до того, как тот решился свернуть солдату шею, дабы предотвратить трагедию, которую он решил воплотить в жизнь.              — Всё нормально? — Слегка похлопывая девушку по спине, интересуется Арнод.        Хоуп кивает ему, всё пытаясь отдышаться. А мужчина, убедившись, что она может стоять на ногах, тянет руку Локи.              — Если Бог существует, — хрипя, начинает Локи, хватаясь за руку Арнода, — то он стоит сейчас передо мной. — Он так же, как и Хоуп, ощущает хлопки по спине пока пытается часто моргать, чтобы рябь в глазах прошла.        Слушая реплику друга, Арес умудряется усмехнуться, утирая тыльной стороной ладони кровь, что пошла у него с носа. Парень кивает в ответ на вопросы Фина, пытаясь его заверить в том, что с ним всё в порядке, понимая, что сказать сейчас хоть что-то внятное будет просто не в силах. В горле стоит привкус крови, а голова раскалывается на части от отпускающего его давления. Арес, как и все, пытаться глубже вдыхать, чтобы просто насытиться кислородом, но каждый новый вдох отзывается спазмом в лёгких, от чего он всё продолжает морщиться, при этом стараясь не залить кровью из носа свою и без того потрёпанную куртку.              — Не запрокидывай голову, — советует ему Финик, когда видит, как в попытке остановить кровь Арес отклоняет голову назад. — Зажми нос рукой и наоборот, наклонись вперёд. — К удивлению Ареса, вполне спокойным голосом продолжает наставлять его Финик. Он сейчас даже не заикается, когда в обычной жизни Арес слышал эти заикания при каждом, даже малейшем волнении юноши.        Арес не думал, что именно с ним могло произойти что-то подобное, но понимал, что такая реакция организма последовала из-за того, что среди своих друзей сейчас он оказался самым слабым. Локи и Хоуп отходят куда быстрее, чем это получается сделать у Ареса. Болит словно каждая клеточка, когда он всё же пытается начать разговаривать.              — Ради того, чтобы Локи уверовал, — делает Арес паузу, чтобы вдохнуть. — Это всё стоило пережить. — Наклоняясь вперёд, как и говорил ему Фин, парень умудряется отпустить шутку.              — Ты можешь молча стоять? — Возмущается Финик, поглаживая парня по спине.              — Жду свой алтарь. — Подхватывая шутку Ареса, обращается к Локи Арнод.        Локи кивает ему, улыбаясь, словно на автомате, пока присаживается на корточки перед Хоуп, желая удостовериться, что с ней всё хорошо. И хоть парень и пытается выглядеть спокойным, пока рассматривает её лицо, внутри его всего трясёт от мысли о том, что этот парень был лишь одним из первых удачных экземпляров, которые Карэн удалось создать. А страшно было от мысли, что бы ещё могло быть, если бы, когда они все про это прознали, Виктор отказался что-то делать и пустил бы всё на самотёк.        Локи не мог объяснить даже самому себе, что конкретно он испытал. Ведь все те чувства не были похожи на те, которые он испытывал от подобных атак прежде. Если при встрече с Эриком Локи казалось, что вся кровь, которая есть в его организме, будто бы стремилась наружу, то сейчас у него было чувство, словно кровь закипала внутри и сворачивалась в тугие комки, даже не пытаясь вытечь наружу. Она словно начала жить своей жизнью и старалась убить тело, в котором находится. Будто Руфус пытался заставить кровь затвердеть. И хоть, как понял Локи уже сейчас, всё, что делал Руфус, происходило не так уж и долго, но ему, мучаясь от боли, казалось это вечностью.              — А я что-то не понял, — наконец, выпрямляясь, Арес поворачивает голову к Фину.  Его начало отпускать, и он решает, что этих мгновений было достаточно, чтобы Фин вдоволь мог насладиться его слабостью и немного за ним поухаживать. — Почему я вижу тебя здесь? — Парень шмыгает носом, дабы убедиться, что кровь больше не пойдёт.              — Чем ты слушал, когда я сказал, что буду с Леей? — Удивляясь неожиданному наезду со стороны парня, Финик поднимает брови, медленно хлопая глазами. — Ей я нужнее рядом, чем если бы отсиживался где-то далеко, как ты мне предлагал.              — Она в порядке? — Заслышав имя жены, решает вмешаться в их разговор Арнод.              — В полном, — кивает Фин, а после вновь поворачивается к Аресу. — Чего, по видимому, нельзя сказать теперь о вас троих.              — Я тоже рад тебя видеть. — Решая избежать более детального обсуждения случившегося, Арес берёт Фина за руку и тянет на себя, желая обнять.        Парень кладёт подбородок на его кудрявую макушку и прикрывает глаза, наконец, получая возможность прислушаться к ровным ударам своего едва не остановившегося сердца.        Фин не сопротивляется желанию парня, когда в ответ кладёт руки на его спину и лишь на миг, но всё же смотрит в сторону, где лежит тело Руфуса. Ему почему-то вдруг становится грустно от мысли, что уговорить этого парня отступиться не вышло. Ведь Фин считает, что его можно было спасти. Действительно, можно было научить жить по-другому. Но тут же, думая о том, что Руфус действительно не собирался останавливаться, когда причинял боль его любимому человеку, Финик ещё больше начинает понимать мотивы Ареса защищать дорогих людей абсолютно любыми способами. И то, что в эту самую минуту сделал Арнод, кажется Фину единственным верным решением.              — Если все в норме, предлагаю поспешить к Виктору. — Начинает Арнод, ещё раз осмотрев ребят. — А то там явно что-то происходит, — указывает он на толпу, что, кажется, вновь начинает заводиться.              — Да. Пойдём уже закончим всё это. — Отзывается первым Арес. — Думаю, что не я один уже изрядно устал, — вздыхает он, нехотя отпуская Фина из своих объятий.        Сейчас Арес говорит об усталость, понятной лишь ему одному. Державшийся на подпитываемом его тело адреналине после встречи с Руфусом парень ощущает себя как выжитый лимон. Желание лечь и уснуть такое навязчивое, что Арес вовсе не прочь расположиться прямо тут, на земле. Но он пытается бороться с этим желанием всеми силами, уговаривая себя тем, что как только всё это закончится, он проспит пару суток и ничего не сможет изменить его планов. Это всё будет после, но сейчас парню нужно покрепче сжать кулаки и ещё немного потерпеть. Арес это и делает. Глубоко вдыхает, медленно плетясь позади своих друзей. Устало трёт глаза, негромко зевнув, а после встряхивает головой в надежде, что так сможет вернуть себе более бодрый вид.             — Ты точно в порядке? — Шепчет ему Фин. Заметив, что Арес замедлился, Финик так же отстал от друзей, желая не выпускать парня из вида.              — Да, — Хмыкает парень. — Настолько в порядке, будто бы дважды умер и воскрес, — косится он на обеспокоенного юношу с ненавязчивой ухмылкой.        Арес бы и рад рассказать Финику абсолютно всю правду, но считает, что сейчас не время и не место для того, чтобы беспокоить и без того взволнованного парня. А Финик кивает его ответу, но при этом невзначай продолжает рассматривать парня, дабы самостоятельно убедиться в том, что Арес ему не врёт.        Всего за несколько часов, проведённых с Леей сегодня, Финик уже успел помочь слишком многим людям, чтобы сейчас просто на слово поверить парню, который не очень та привык жаловаться хоть на что-то. Зная это, Фин не очень хочет ненароком упустить ухудшение его состояния.       Хоуп шла молча, смотря на толпу, что становилась всё ближе и ближе, то и дело цепляясь пальцами за манжет куртки Локи.             — Ты чего? — Не в силах больше молчать, обращается к ней Локи, когда его рукава вновь нервно дотронулись. — Нехорошо себя чувствуешь? — Слегка хмурясь, рассматривает он её лицо.              — Я, кажется, поняла всю серьёзность того, куда мы влезли, только встретившись с ним. — Не скрывая своей тревоги, Хоуп делает глубокий вдох.        Она впервые сумела испытать такой сильный ужас, когда тело Руфуса ей не откликнулось. Будто мёртвый стоял перед ней. Холодное бездыханное тело. Ведь все живые существа не могли оставаться такими же невозмутимыми, когда она применяла к ним свои силы.       Вспоминая те пустые глаза, что посмотрели на неё в тот момент, на Хоуп накатывает страх. Осознание, что, несмотря на все свои умения, перед таким солдатом подобные ей просто бессильны. И это никак не могло оставить её равнодушной. Ведь страшно было подумать, что могло бы происходить сегодня, будь парень такой не один на их пути. Что бы вообще стало с их миром, приди на смену простым солдатам именно эти.             — Его больше нет, — пытается успокоить её Локи, притягивая девушку к себе и целуя в висок.              — Но что, если он соврал, что был единственным? — Неунимается Хоуп, поёжившись от резко накатившего холода.        Её мозг просто не мог понять того, что увидели глаза. Одно дело, когда ты развиваешь свои силы и становишься одним из сильнейших. Учишься отражать любые из настигающих тебя атак и выходишь победителем почти из всех своих сражений. Ведь там вы изначально все равны. И дело лишь в том, как в итоге разовьёшь себя сам. Работаешь на своё тело, чтобы потом оно работало на тебя. Но тут. С ними всё совершенно иначе. Они не прилагают усилий. Не стараются стать лучше, ведь за них всё уже делают препараты. Им не страшны простые атаки. Не приносит боли всё то, что ты стараешься применить. Если бы не неожиданность, которой воспользовался Арнода, то девушка уверенна и в том, что Руфус бы просто не позволил кому-то приблизиться к нему для нанесения удара. В какую-то секунду Хоуп действительно показалось, что она умирает. И если сегодня всё это не прекратится, то девушка не в силах представить, что будет, когда большее количество людей так же станут удачными экземплярами.              — Вот сейчас и узнаем, сколько у неё таких. — Решается вклиниться Арнод в их диалог, кивая в сторону толпы.        До них доносился гам голосов. Один за другим раздавались громкие вопросы, что адресовывают мисс Арчер и на которые она почему-то не стремится отвечать. Неудивительно, что, завидев её персону, люди тут же захотели узнать всю правду. Но, если судить по виду, с которым стоит женщина, она и не думает начинать перед ними объясняться.        Арнод первым проскальзывает меж людей, стараясь подобраться к Виктору. Остальные стараются идти точно за ним, не желая отстать и потеряться.              — Что происходит с нашими детьми?! — Выкрикивает кто-то.               — Что ты сделала с ними?! — Вторит первому другой голос.        Арес вслед за Арнодом протискивается в первый ряд и оборачивается назад, чтобы убедиться, что Фин и Хоуп идут сразу за ним. Он обоих пропускает вперёд себя, кивая, чтобы они шли дальше, а сам останавливается, чтобы подождать Локи, а после собирается уже присоединиться к Арноду, который подошёл к Виктору и для подстраховки встал от Карэн по другую руку, как вдруг замирает, останавливая Локи рукой.              — Что за… — Шепчет он, привлекая внимание друга и указывая на девушку, что с невозмутимым видом стоит за Виктором. — Что там делает Мария?!              — Пришла по наши души? — Пожимая плечами, в ответ шепчет Локи.              — Надеюсь, что так, — с опаской косясь на Марию продолжает Арес. — Но если Виктор опять нам чего-то недоговорил, то я придушу его.              — Тебе ли злиться на подобное. — Язвит Локи, пихая друга локтем в бок.              — Теперь ты всю жизнь меня за это кусать будешь? — Шипит на друга в ответ парень.               — До самого последнего вздоха. — Скалится Локи, скрещивая руки на груди.        Он предлагает другу остаться стоять в первом ряду толпы для подстраховки Виктора. А Арес, наконец, сообщает ему, что уже успел израсходовать все свои силы на случай, если вдруг что-то начнётся. Парень знает, что и без сил продолжит сражаться, но считает, что предупредить друга нужно хотя бы для того, чтобы в нужный момент Локи зря не понадеялся на его способности.              — Вы слишком долго жили без ответов на свои вопросы, — Вдруг громко начинает Виктора, желая, чтобы его услышало как можно больше людей. — Теперь это время подошло к концу, — он делает шаг вперёд, подталкивая и Карэн, чтобы та ненароком не улизнула, а продолжала стоять рядом с ним. — Перед вами та, которой многие из вас верили, и сейчас ей есть что вам всем сказать.        Карэн Арчер сперва кидает злой взгляд на Виктора, а после, распрямляя плечи, делает глубокий вдох и, слегка приподнимая подбородок, смотрит перед собой.              — Не знаю, кто и что вам успел рассказать, — невозмутимым тоном начинает она. Вновь перебегает к своему умению выступать перед народом, даже в сложившейся ситуации не желая казаться пойманной. — Но со своей стороны могу заверить каждого из вас, что это наглая ложь! — Прикрикивает женщина. — Столько лет я трудилась лишь на благо нашего общества. Всеми силами старалась поддерживать порядок. Ведь все мы помним наше общее прошлое, которое чуть не уничтожило нас. — Прерываясь, чтобы сделать вдох, Карэн осматривает людей в первых рядах, желая найти отклик хоть в чьих-то глазах. — Но вот этот вот человек! — Вдруг громче начинает она, указывая на Виктора, — он вновь желает погрузить нас всех в хаос. Разрушить систему, которая была создана для нашего общего блага!        Виктор, слушая всё то, что говорит Карэн, позволяет себе усмехнуться, даже не собираясь пытаться защищаться от её словесных нападок. Ему, наоборот, интересно, к чему способна привести пустая болтовня женщины. И потому он лишь скрещивает руки на груди, продолжая внимательно слушать вместе со всеми.             — Нельзя позволить таким, как он, разлагать наше общество,  — продолжает Карэн. — Мы просто не можем допустить повторения Гражданской войны.              — А что за эксперименты проводятся над солдатами?! — Не выдерживая слушать все эти речи, Арес решает начать действовать. Он выкрикивает свой вопрос из толпы, желая тем самым подвести её ближе к сути и не тянуть время.              — Да! — Вдруг подхватывает инициативу друга Локи. — Что стало с теми, которые оказались неудачными попытками?!       Грей помог им разогреть толпу. Но вот продолжать заводить её, дабы пыл не остыл, парни продолжат сами, прямо сейчас. Если бы они не знали о том, что творится, то сами вряд ли бы поняли что-то конкретное из того обрывка диалога, который им на ровне с простыми гражданами, удалось услышать. И теперь в их руках была возможность внести больше ясности в происходящее. Подкидываю людям на ум вопросы, которые выкрикивают сами, тем самым загоняя мисс Арчер в угол.       Локи утянул Ареса вслед за собой вглубь народа, чтобы не стоять на виду и вновь выкрикнул:             — Сколько расстались с жизнями, пока ты пыталась создать своего идеального солдата?!        Карэн, судорожно осматривая вновь начинающую гудеть толпу, пыталась найти того, кто является зачинщиком всего этого. Её вновь охватила паника, когда кроме единичных вопросов от неизвестных ей голосов, с новой силой посыпались другие. Опять чувство неизбежной потери взыгрывает в груди.              — Испытуемая нами программа, — менее уверенным тоном, но всё же начала пытаться оправдаться Карэн, — проводилась исключительно на добровольной основе. — Женщина пытается вернуть себе то самообладание, с которым она начинала говорить в начале. Ведь если она посмеет поддаться страху, который и так уже слишком прочно засел в голове, то потеряет всё гораздо быстрее, чем придумает то, как можно бы было это сохранить.              — У каждого из нас брали кровь, не объясняя причины. — Решилась вмешиваться Мария. Она никогда не отличалась умением молчать, когда слова её никто не спрашивал, и сейчас решила не изменять самой себе. —  И те, кто ей подходил, больше никогда не возвращались с этих экспериментов. — Девушка и так не в силах была больше стоять молча, а последней каплей для неё стала ложь, которую она услышала только что. Её сердце чувствовала что-то неладное, и Марии как можно скорее хотелось убраться отсюда, чтобы, наконец, найти Армана и прекратить свои переживания. Но, видя то, во что всё это начинает выливаться, она просто не смогла промолчать, понимая, что является, кажется, единственной, кто не побоится сказать правды, стоя перед этой толпой. Ей лишь непонятно было молчание других её сослуживцев. Словно никто из них никогда не шептался за спиной Карэн о том, как сильно им не нравится происходящее. Будто всех и сейчас всё устраивает. И они никогда не теряли своих близких людей из-за её больных желаний сотворить того, кого в природе существовать не должно. — Прикрываясь благими намерениями, эта женщина одну за другой губила жизнь тех, кто присягал ей на верность. Она использовала каждого из нас в своих целях и не считала потери. Любой из загубленных ею солдат мог быть чьим-то ребенком! Вы можете и дальше поддерживать её законы и верить, что все мы служим на благо вашего общества! —  Мария жаждала справедливости. Желала, чтобы всё это прекратилось едва ли не меньше, чем того желал Виктор. Ведь в отличие от него, который просто хотел всё поменять и сделать лучше, она мечтала лишь о том, чтобы Арман, наконец, прекратил травить себя. Вышел из этого порочного круга и начал жить так, как хочет. Брат её слишком много уже отдал этому городу и его покою, и теперь он, как никогда заслужил покой для себя. И для этого покоя Мария была готова жертвовать чем угодно. — Но прежде чем вы начнете решать, кто прав, а кто виноват, я хочу, чтобы вы знали, что ваши дети умирали в страшных муках! — Сорвалась она на крик. — А мы, те, кто не подходил ей, служили не для того, чтобы охранять вас от мнимой угрозы со стороны этого человека, — девушка подошла ближе к Виктору, — а для того, чтобы защищать её от всех вас! Потому что вашего гнева она страшится. Вас всех считает неуправляемыми и опасными! Ведь вы можете думать своими головами и принимать решения, которые приходятся не по душе только ей!        Ещё утром эта девушка была готова отдать жизнь за покой своего мира. До конца стоять на его защите и не задумываться о том, что что-то могло бы быть иначе. Её ведь этому учили. С самого детства, прививали идеалы, которым она собиралась следовать и сегодня. И если бы не услышанный ею разговор. Не любовь к своему брату и осознание горькой правды о том, что служил он, полностью отдавая себя зря. То Мария вряд ли бы сейчас была тут и пыталась докричаться хоть до кого-то, кто ещё мог в своём сердце хранить верность женщине, которую сама она терпеть не могла.       У Ареса едва ли челюсть не отвисла, когда он услышал всё то, что говорила Мария. Его и без того большие глаза сейчас округлились ещё сильнее. Он смотрел на своего друга, понимая лишь то, что вообще уже ничего не понимает. В этом непонимании Локи всецело его поддерживал. Они собирались завести толпу, попытаться не дать мисс Арчер перетянуть одеяло на себя, и совершенно не ждали, что поддержка в их занятие придёт со стороны той, которая всегда предпочитала оставаться вдали от подобного. Эффект слова Марии возымели колоссальный. Она своей речью сумела донести то, чего они как раз и хотели. Ведь девушка была права в каждом сказанном ею слове. Все, кто присутствовал, были причастны. И сейчас никто не имел права оставаться в стороне. Те, кто хотел что-то изменить, или те, кто всё ещё решался поддерживать женщину. Сейчас они не отличались друг от друга. Ведь все те, кто погиб от рук этой женщины, были детьми и для одних, и для других.              — Пора прекращать наши страдания, — подхватил речь Марии Виктор.  — Независимо от того, как сильно мы отличаемся друг от друга. Каждый имеет право выбирать. И прямо сейчас я готов предоставить всем вам этот выбор. — Понимая, что добровольно Карэн вряд ли сложит с себя полномочия, Виктор делает свой последний шаг, совершенно не зная, чем для него закончится этот день. — Вы имеете право на то, чтобы оставить сейчас всё как есть, выбрав её, — указывает он на стоявшую рядом Карэн. — Или же прекратить любое насилие одних над другими. Не позволять больше распоряжаться кому-то вашими детьми, как государственной собственностью, и дать им в будущем самим делать выбор: служить ли этому миру или же остаться в стороне. Ведь каждый из вас не виноват в том, что когда-то родился другим. И никто и никогда не имел права решать, как вам всем суждено прожить эту жизнь. Так давайте же прекратим отгораживаться друг от друга стенами. Перестанем ставить одних выше других и наделять их неоспоримой властью. Ведь каждый из нас имеет право на выбор.        Виктор дал возможность Карэн высказаться. Молча выслушивал все её речи, даже не думая о том, чтобы их прекратить. И сейчас решил, что пришло время высказаться и ему. И пусть он никогда не обладал мастерством говорить грандиозные речи, сейчас считал, что важна была лишь суть его слов. Возможность донести до собравшихся, чего он желает и почему сегодня начал всё это. Ведь Виктор в своей жизни успел побывать и тем, кто был рождён с даром, так и тем, кто в последующем был его лишен. Он, как никто другой, знает, какого бывать в шкуре обоих и учиться жить по-другому в мире, где и там, и там тебе суждено было стать чужим. И всё, чего он желал сейчас, это, наконец, дать возможность тем, кто будет после него, самостоятельно выбирать. Попытаться донести до людей, что не имеет значения, течёт ли в их жилах какая-то особенная кровь, ведь все они живут в одном мире. Существуют бок о бок и по сей день. Их делят лишь потому, что из-за боязни стать отвергнутыми люди сами позволяют продолжать их делить.              — Мою дочь убили сегодня, — после резко повисшей тишины раздался голос престарелого мужчины в первом ряду. — Она покинула мой дом, будучи маленькой девочкой. И всю жизнь жила в страхе, что её накажут за смелость, будучи взрослой, отыскать меня. Я не желал отдавать её. Всю свою жизнь прожил с ненавистью к законом, которые боялся поменять. И сегодня моя дочь решилась на то, чтобы перейти на другую сторону. Сделать хоть что-то, чтобы больше никто, подобно ей, не имел возможности украдкой навещать своих родителей. За это она отдала свою жизнь. За желание быть свободной. Не служить тем, кто решил за неё, что она обязана это делать. — Мужчина говорил не громко, но слушали его многие. А он, сжираемый потерей, прервался лишь для того, чтобы унять дрожь в голосе и утереть наворачивающиеся на глаза слёзы, а после продолжил: — И если ты способен не допустить того, чтобы подобно мне, родители теряли своих детей, то до конца своих дней я желаю прожить под твоей властью.        Он посмотрел на Виктора, а после первым вышел из толпы, чтобы сделать свой выбор. Встал рядом с мужчиной, всё продолжая украдкой утирать слёзы, и знал, что поступает верно, ведь дочь его сделала точно такой же выбор, при этом даже в лицо не зная мужчину, который решился громче всех выступить против устоявшихся законов. Теперь её отец исполнит последнее желание и доведёт начатое ею до конца. Своим и её примером покажет другим, что если они так и продолжат бояться, то ничего не изменится. И правда, которую они сегодня узнали, останется никому не нужной. Ведь своим молчанием они поддержат женщину, которая довела их до этого дня.       Локи, стоя в толпе, наблюдал за начинающимися перешептываниями. Он видел смятение на лицах и понимал, почему многие медлят. Мир, созданный Карэн Арчер, им привычен и понятен. Он не идеален, но в нём они все прожили уже очень много лет, чтобы сейчас так легко отказаться от стабильности, которую сами себе смогли сотворить. Локи так же сомневался, когда Хоуп предложила ему поменять что-то. Но сейчас, в отличие от всех остальных, он знал, что поступил правильно. Пошёл по пути наибольшего сопротивления, но в конечном итоге увидел того, кто тоже способен управлять народом и делать это совершенно иначе. В какой-то степени даже лучше. Ведь Локи, как и все собравшиеся тут, родился в мире с уже устоявшимися законами. Он, как и многие, не видел иной власти и других законов. Но вот, в отличие от многих, он смог найти что-то другое. Увидеть, как люди способны жить бок о бок в своей гармонии, даже где-то в лесу, подчиняясь совершенно иным законам.       Парень протискивается сквозь людей, которые стоять стали ещё кучнее. Он уже давно сделал свой выбор и сейчас совершенно не прочь объявить о нём куда большему количеству людей ещё раз. Парень замирает лишь на миг, когда людских спин перед ним больше не остаётся, и, делая последний глубокий вдох, делает пару шагов навстречу к Виктору. Ему есть о чём поведать людям. Рассказать причины, по коим когда-то парень решил от всего отступиться. И ради происходящего Локи впервые не прочь объявить о них вслух, а не прятать. Проходя мимо Карэн, парень роняет фразу, что слышит лишь она:             — Я же предупреждал, что Виктор придёт за тобой, — с неоднозначной улыбкой шепчет он, наблюдая, сколько злости направленно к нему лишь в одном её молчаливом взгляде.        Сейчас Локи и подумать не может, что когда-то мог мечтать служить ей. Подчиняться её приказам и защищать славу её имени. Теперь такое его мало интересует. Он знает, за кого действительно готов ещё не единожды вступить в бой, и прямо сейчас свой выбор показывает сотням собравшихся глаз, вставая по правое плечо от Виктора. Парень вновь медлит, задумываясь, а стоит ли действительно говорить хоть что-то. Но после, понимая, что его слова всё же смогут помочь кому-то, решается не молчать.              — Мою маму казнил мой старший брат за то, что она не желала рассказывать о нашей с ней связи, — не узнавая свой хриплый от волнения голос, Локи откашливается и, распрямляя плечи, продолжает. — За это я лишил жизни его. Но начало нашей вражды положили отнюдь не разные взгляды на жизнь, а законы и правила, которые продвигала Карэн Арчер, — Делает он ещё один вдох, ощущая, как грудная клетку распирает от кислорода. — И сейчас, если вы не хотите терять своих детей и видеть, как проливается родная кровь, советую не отмалчиваться и сделать свой выбор.        По спине у Локи пробежали мурашки. Он всегда скрывал наличие Тора в своей жизни. Преподносил себя единственным ребёнком в семье. Но сейчас он объявил о том, что не всегда был единственным. И парню впервые стало обидно за то, что сейчас Тор не рядом с ним. Ведь убийство старшего брата - не то, чем можно гордиться. И пусть многие и не знают всего, что происходило между ними, Локи бы всё равно хотел избежать его смерти, если бы в случае с Тором это было возможным.             — Да чёрт с вами! — Последовав примеру Локи, Арес тоже решил в этом поучаствовать, хотя и так уже давно знал, на чьей он стороне. — Я выбрал тебя однажды, выберу сейчас вновь. — Хмыкает он, выбираясь из толпы, и быстрым шагом преодолевает оставшееся до Виктора расстояние.        Следующие пару человек не заставляют себя долго ждать. После заявления Ареса, несколько парней в белой форме, изрядно измотанных сегодняшним днём, переглянулись между собой, а после сделали свой выбор. Последовали вслед за Аресом, становясь первыми из присутствующих солдат, которые смогли отречься от того, чему клялись служить. Они становятся чуть поодаль и, в отличие от остальных, не сильно желают делиться причинами своего выбора. И если с предательством Марии Карэн Арчер уже успела смириться, то вот когда и другие начали более охотно делать свой выбор и не в её пользу стерпеть не смогла. Ей не нужны были эти голосования. Она не собиралась так просто отдавать свою власть. Ведь в мире, где она одна привыкла править, людям столько свободы никогда не давалось. Они были приучены делать так, как она скажет. А Виктор сейчас на её глазах разрушал эти устои. Одни за другими развязывал руки. И своё спасение от этого безумия Карэн увидела в побеге. В попытке начать всё по новой, при этом не заявляя официально о том, что она от чего бы то ни было отказывается. Но только женщина собиралась юркнуть влево, дабы отвлечённый Виктор не успел заметить её отсутствия, как путь ей преградил Арнод, который неспроста изначально встал с её стороны.              — Имей мужество принять своё поражение с честью, — улыбаясь, заявляет он и отрицательно машет головой, давая женщине понять, что так просто сегодня она отсюда не уйдёт.              — Это всё неправильно! — Вдруг выкрикивает кто-то. — Как можно выбирать между той, которая столько лет дарила нам покой, и тем, кто устроил хаос! Неужели вы все так уверенны в том, что этот мужчина будет способен сделать что-то лучшее из того, что у нас уже есть?! — Мужчина вылетает из толпы и смотрит на Виктора. — Ты говоришь о каких-то жертвах, но сколько погибло сегодня?! Говоришь нам о мирной жизни, а сам решил начать с хаоса! Я не стану менять привычный уклад на непонятное будущее!        Карэн Арчер уже ожидать могла чего угодно, но никак не смела мечтать о том, что люди, которые всё ещё остаются на её стороне, могут так кардинально начать за неё заступаться. Кто-то, чьего имени она даже не знает, решился отстоять её и законы, что она продвигает так, как уже не делают солдаты, которые изначально и существуют для того, чтобы охранять её.       Покушение на Виктора стало настолько неожиданным, что даже Карэн сумела отшатнуться, боясь, что её ненароком заденут. И лишь Локи, что оказался к Виктору ближе всех, было дёрнулся вперёд, желая предотвратить происходящее, но его, так же, как и нападавшего, заставила остановиться дрожь, исходившая от земли. Локи замер на минуту, подумав о том, что это его трясёт, когда в следующий миг не увидел, как земля под ногами начала быстро расползаться в стороны, образуя между ними и толпой людей глубокий разлом. Парень успел отскочить назад, потянув за собой мужчину, который первым встал на сторону Виктора.       Сам же Виктор, которого никак не удивила попытка нападения, сейчас, так же как и Локи, успел среагировать на такие резкие изменения с почвой под ногами в последний момент и оттащить за собой Карэн. Ведь меньше всего Виктор желал, чтобы из-за неосторожности женщины её сторонники в последующем обозлились на него ещё сильнее, обвиняя в том, что именно он её столкнул. Лишняя ненависть мужчине ни к чему. Да он и не задумывался даже о том, чтобы воспользоваться такой возможностью для устранения Карэн. Перед ним в этот момент был лишь человек, которому он мог помочь, а иначе Виктор бы и не поступил.        Неожиданная встряска не только Карэн Арчер выбила из колеи. По собравшейся толпе прокатился испуганный гул, и едва ли в панике не началась давка. Но тут вслед ща тряской на площади стали мелькать солдаты в чёрной форме и принялись разгонять собравшихся, дабы не допустить ещё одной волны беспорядков.        Повторных толчков не случилось. Земля как расползлась, будто по велению чьих-то рук, так и остановилась. А парень, чьё присутствие заметили не сразу, лишь поднялся на ноги, отряхивал испачкавшуюся от земли ладонь и громко свистнул, желая привлечь внимание сбитых с толку знакомых.              — Когда Руоман сказал, что ему потребуется наша помощь, видимо, забыл предупредить о том, как много вы тут все успеете наворошить до нашего прихода, — усмехается Этьен, встречаясь с минимум семью парой ошарашенных глаз.              — Какого…  — Шокированный больше всех Арес выпускает из рук Фина, которого успел в суматохе притянуть к себе, и делает медленный нерешительный шаг в сторону парня, который когда-то ходил в его подчинении.              — А ты думал, что я так часто опаздывал потому что действительно поспать по утрам люблю? — Продолжает довольно скалиться парень.        Этьен давно знал, по какому пути ему суждено было идти. И будучи двадцати пяти летним парнем, покидающим родные стены казарм, уже осознавал, что в Северном Секторе оказался не просто так.        Пять лет он оставался верным связным для человека, наставившего его на этот путь. Заполучил себе роль простого, в меру глупого и ленивого парня, который добился своего повышения и больше ни дня не старался для того, чтобы забраться ещё выше. К тридцати годам его вполне устраивало ходить в подчинении у молодого парня, который не особо мечтал стать хорошим капитаном и больше был погружен в какие-то личные проблемы, нежели в то, что один из его подопечных часто пропадает.        Этьену всё это было на руку. Он часто опаздывал по утрам, зная, что за его вынужденную отлучку удостоится от Ареса лишь неодобрительных вздохов и едких замечаний. Ведь пока Арес думал, что парень опять проспал из-за того, что пол ночи отсиживался где-то в баре, Этьен на самом деле занимался куда более продуктивными делами. Налаживал связь между Виктором и Роумана через людей в городе, хотя при этом сам Виктора в глаза никогда не видел. И не единожды сам становился тем, кто лично передавал те самые послания Роуману на стол.        Казаться ленивым дураком в таком деле было выгодно. Никто никогда не думал, что Этьен может покидать Северный Сектор в ночи из-за того, что общается с предателями. Ведь для всех он был лишь загульным парнем, который не любит спокойные вечера. В то время как за высокими заборами Этьен занимался вербовкой. Он со своего положения мог контролировать действия солдат и при этом не светиться среди мятежников. Был глазами и ушами для Роумана в месте, которое могло стать единственной его преградой на пути к их с Виктором целям. И именно Этьен передал ту самую последнюю короткую записку от Виктора, что и послужила началом к тому, что парень предотвращая сегодня. Ведь пока солдаты Северного Сектора не знали, за что хвататься в разрушающемся вокруг них мире, солдаты из основной армии продолжали заниматься своими прямыми обязанностями. Как могли, пытались сохранить покой на улицах города, чтобы никто и ни что не смогло нанести сильный вред мирным жителям и их жизни в целом. Старались удерживать беспорядки в стенах сектора, который рушился на глазах. И сейчас продолжили заниматься тем же, разгоняя толпы у главной башни.             — Что глазами хлопаешь? — Смеясь, продолжает Этьен, смотря на Ареса. — Привет от Роумана, — подмигивает он своему бывшему капитану.              — Ах ты ж падла!  — Арес было бросился на Этьена,  но его за руку схватила Мария.              — Где мой брат, Арес? — Сжимая его запястье сильнее, процедила она сквозь зубы. — Ты последний видел его утром.              — Не знаю, — пожал парень плечами. — Может, уже мёртв. — Он вырвал руку из её хватки, хмуря брови.        Несмотря на поступок Марии, Арес не видел резона бросаться в её объятья и объявлять мир с её семьёй. Он по прежнему не доверял ей и так легко не собирался забывать всё то, что она вместе с братом творила до того, как её прижали к стене и заставили размышлять по-другому.              — Что ты сделал с ним?! — Не в силах сдержаться, прикрикивает девушка.              — Ооо, я много чего с ним делал. — Тянет парень с коварной улыбкой.              — Арес, не стоит, — вмешивается Локи,  понимая, что друга заносит. — Оно нам не надо.        Пока подоспевшие солдаты разгоняли беспорядки и успокаивали людей, что заводились с новой силой и делились на лагеря тех, кто за и против изменений. У Ареса начинался свой собственный беспорядок, который он так просто заканчивать не планировал. Он не знал, что прямо сейчас происходит с Арманом и жив ли он ещё на самом деле. Но отомстить его сестре, желая, чтобы она прочувствовала всё то, что чувствовал парень, пока она вместе со своим братцем через Эрика пыталась уничтожить его друзей, ему очень хочется.               — Знаешь, как ему было больно, когда Эйгил умирал. — Продолжает выводить он девушку на конфликт. — Как громко он кричал.              — Так, заканчивай давай. — Локи хватает Ареса за предплечье, желая оттащить его от начинающей закипать Марии.              — Ты что, веришь ей?! — Возмущенно Арес смотрит на друга.              — Нет. Но сражаться с ней я тоже не хочу. — Продолжает стоять на своём Локи.              — А придётся. — Мария вскидывает дрожащую от злости руку, уже зная, что так быстро она их не прикончит, но вот изрядно помучаться заставит, а после всё равно добьётся правды.              — Давай, попробуй. — Срывается с места Хоуп, загораживая своей спиной парней. — Я остановлю твоё сердце быстрее, чем ты щёлкнешь пальцами. И если братец ещё жив, то тебе с ним встретиться не удастся. — Она следит за подрагивающей в воздухе рукой девушке, полная решимости, что атаковать ей не позволит.        Хоуп не нравилась Мария с их первой встречи. И пусть тогда она и не сразу смогла осознать, что эта неприязнь родилась из ревности к парню, которого она просто принимать не хотела. Сейчас, видя её перед собой, девушка была вполне не прочь выместить всю свою неприязнь прямо на неё. Ведь ровно так же, как и для Ареса, последний поступок Марии ничего не меняет. А вот защищать своего друга она станет, несмотря не на что, потому что просто уверена, раз Арес сделал что-то, то у него для этого поступка были все основания.             — Уйди с моего пути. — Шипит Мария.              — А ты заставь. — Продолжает прожигать её взглядом Хоуп, всем своим видом давая понять, что просто так приблизиться к Аресу она ей не даст.              — Хватит! — Вмешивается Виктор. Он, заслышавший имя Роумана, без колебаний передал Карэн Арчер для разбирательства в руки Этьена и тех, кто ещё продолжал охранять порядок в этом городе. Ведь самосудом сегодня он точно заниматься не собирался. И оставляя ребят одних, мужчина был уверен, что и они не надумают вляпаться в какие-то неприятности, но понял, что ошибся, когда увидел, что начало назревать. — Довольно смертей на сегодня, — разгоняет он девушек подальше друг от друга и переводит взгляд на парня, который всё это начал. — Арес, где её брат? Эта девушка сохранила мне жизнь в обмен на то, что мы его не тронем.              — Всё ещё где-то в башне, — фыркает Арес, скрещивая руки на груди. — Когда мы с Локи его оставляли, он был ещё жив, а что сейчас с ним - понятия не имею, — бросает он недовольный взгляд на Марию. А девушка, услышав всё, что ей было нужно, пустилась прочь, желая как можно скорее отыскать Армана.              — Зря ты её отпустил, — Подобно Аресу, следя за Марией,добавляет Локи. — Она опасна.              — Она вместе с братом и другими приближенными к Карэн людьми предстанет перед судом, который мы организуем. И уже там будут решать, кто и насколько опасен. — Скрещивает Виктор руки на груди, осматриваясь вокруг.              — Вам разве мало того, что она и так была на нашей стороне? — Финик, что всё это время стоял в стороне, решился, наконец, подойти ближе. — Зачем судить её?             — Это была сделка из-за жизни брата и не более, — продолжая осматриваться, отозвался Виктор.        Последствий было много. Другого Виктор и ожидать не мог. Но как же он был рад тому, что Роуман сумел позаботиться о подмоге в виде солдат, которые сейчас не давали новому витку хаоса развиться. И хоть мужчина и говорил Карэн Арчер о выборе, на самом деле предоставлять ей его было крайне опасно. И те, кто решился напасть на него, наглядно эту опасность продемонстрировали.        Мужчина потирает переносицу, громко вздыхая и предвкушая, сколько ему предстоит расхлёбывать. А он ведь и не собирался сегодня предлагать свою кандидатуру в качестве замены Карэн. Но, как и в прошлый раз, власть досталась мужчине со всеми вытекающими. Его снова выбрали люди, а он не стал сопротивляться. Как и тогда не стал. Ведь к нему пришли. В него поверили. И пусть сейчас Виктор уже достаточно взрослый, чтобы кому-то быть отцом, в эту самую минуту он вспоминает своего отца и думает лишь о том, что тот бы им точно гордился. Ведь, несмотря на возраст, мужчине всё ещё важно знать о том, что бы подумал о нём отец, ибо без учений этого человека он бы не был тем, кем является. Не стоял бы сейчас тут и не думал о том, что вновь получил то, о чём и не мечтал. Виктор хотел, чтобы люди выбрали. Кого-то молодого и амбициозного. Того, кто мог бы внести в их мир что-то новое и светлое. А они выбрали его. Дали в руки власть, тем самым напомнив, что как бы он не мечтал отдохнуть, в ближайшее время этого точно не случится.             — Мне нужно найти Лею. — Арнод кладёт руку на плечо брата, вытягивая его из раздумий. — Справишься тут сам? — Сжимает он плечо Виктора.               — Думаю, она тебя уже нашла, — хмыкает Виктор, кивая на остановившийся в паре метров от них автомобиль.        Арнод, увидев свою жену, тут же меняется в лице. Его рука сползает по плечу Виктора, а на губах появляется улыбка. С лица в одночасье слетели все усмешки, стоило Лее открыть дверь автомобиля и появиться в его поле зрения. А Локи, который всё это время был неподалёку, покосился на мужчину и негромко усмехнулся, задумавшись о том, а не может ли он вдруг выглядеть так же, когда видит Хоуп. Ведь тот Арнод, что свернул Руфусу шею, и тот Арнод, что сейчас расплывается в влюблённой улыбке, словно пятнадцати летний пацан - два абсолютно разных человека. Тогда он был собранным и ожесточенным. Теперь же, если бы Локи не знал, чем Арнод занимался до этого, никогда бы не сказал, что этот мужчина способен обидеть хотя бы муху. По его взгляду сейчас даже невозможно было сказать, что от этой женщины у него есть ребёнок. Ведь выглядел он так, словно сейчас впервые влюбился.             — А кто это с ней? —  Заметив ещё одну фигуру, что выходить из машины, кажется, не собиралась, Хоуп подошла к Локи, слегка прищуриваясь и  желая рассмотреть человека.              — Арес! — Не отвечая на вопрос девушки, Виктор окликнул парня, который сидел на земле, явно пытаясь подавить в себе приступ злости, который в нём всколыхнула Мария. — Тут кое-кто хочет с тобой встретиться.        Парень, заслышав своё имя, поднял голову, которой всё это время упирался в свои колени, и нахмурился, не совсем понимая улыбку на лице мужчины и адресованных ему слов.              — Я хотел тебе сказать, но потом подумал, что ты должен решить сам, хочешь ли ты этого. — Прошептал Аресу Фин. Он всё это время был с ним рядом, поглаживая его плечо и пытаясь успокоить.         Финик уже встретился с Лилианой, но не решился ей говорить что-то, кроме своего имени. Ведь та малая часть, которую Арес рассказал о своей семье, не давала парню права хоть как-то заикаться про то, что его и Фина что-то связывает. Юноша не знал, как Арес отреагирует на появление матери, хотя сам прибывал в ступоре, когда узнал, что она оказалась с ними и уж тем более не хотел раньше времени сообщать женщине о том, что сын её может не радостно отреагировать на эту встречу.             — Да кто там? — Не в силах томить себя ожиданием, Арес поднялся с земли, не имея и малейшего представления о том, кто же сегодня мог захотеть с ним встретиться. — Мне Этьена уже хва… — Подходя к Виктору, парень обрывает сам себя на полу слове, смотря туда, куда ему показывает мужчина.        У него словно всё тело обмирает, когда он замирает на месте, встречаясь глазами с женщиной, которая, завидев сына, всё же нашла в себе силы открыть дверь и выйти из автомобиля. Арес тяжело сглатывает, забывая дышать, а Лилиана так и продолжает стоять у машины, прижимаясь спиной к открытой двери, и будто бы сама не может сделать и шага к нему. Она обнимает себя за плечи, смотря на Ареса, и вроде бы видит в нём своего маленького сына. И тут же, словно со стороны, наблюдает за совершенно чужим ей парнем.             — Нет! — Арес судорожно отшатывается назад, начиная отрицательно мотать головой. — Я не хочу, — вновь сглатывает он, силой отводя от матери взгляд, и уже разворачивается для того, чтобы уйти прочь, как путь ему преграждает Локи.        Парень встаёт перед другом, давая понять, что дальше он точно не пойдёт, и с тяжелым вздохом начинает:             — Даже не думай об этом, — поджимает Локи губы. — Не смей уходить, когда у тебя есть возможность выслушать её.              — Я не собираюсь её слушать, Локи, — хмурится Арес, сжимая руку в кулак. — Мне это не надо, — продолжает он упираться.              — Арес. — Громко выдыхает парень. — Как бы ты не злился, дай ей шанс, пока у вас он есть,— сглатывает он образовавшийся в горле ком. — Потому что ты не представляешь, на сколько сейчас счастливый. Лишь потому, что твоя мама стоит там живая, — указывает Локи на женщину за спиной друга.              — На что ты толкаешь меня? — Арес пытается держаться, когда у самого сердце начинает щемить в груди.              — Возможно, на самый верный за сегодня поступок. — Локи берёт друга за плечи и силой разворачивает обратно.        Он сам больше никогда не получит такой возможности. И радоваться может лишь тому, что когда-то так Хоуп заставила его пойти на встречу с матерью. Теперь он просто не может позволить Аресу отказаться от такой же встречи.        Парень толкает друга в спину, заставляя идти. А Арес сопротивляется, упираясь ногами в землю. Но когда видит, что Лилиана сама делает первый шаг, понимает, что не ответить на него просто не может. Он ведь столько лет в тайне ждал, что хоть кто-то про него вспомнит. Хоть кто-то из них двоих пожелает вот так прийти к нему. И объяснения никакие ему вовсе не требуются, когда шаги становятся увереннее, а расстояние, отделяющее его от мамы, сокращается. Не нужны причинам, по которым когда-то его так легко отпустили. Все слова, что могли бы сейчас утешить. Всё это так ничтожно перед тем, что впервые за девятнадцать лет его мама сама пришла к нему. Переборола себя и свои страхи. Не побоялась любой его реакции и, наконец, смогла выйти из той комнаты, чтобы не просто думать про сына, который где-то там существует, в мире сам по себе, а встретиться с ним лично.       Арес уже успел потерять. Обрести. Едва ли не сгинул сам. Он уже и не думал, что этот день способен принести ему что-то ещё. Казалось, что в нём уже и так было всё. Слёзы и смех. Радость и горе. Спектр его эмоций был так велик, что в какой-то момент парень и вовсе успел потерять реальность. Просто не знал, что он испытывает в данный момент и не является ли всё это одним слишком длинным сном. Но стоило ему начать осмысливать. Начать принимать, что он и в правду проживает всё это, как судьба выдала новую карту. Сделала ход, давая последнее и, кажется, самое трудное испытание. Бой с самим собой. Осознание и принятие своих чувств. Возможность прожить и, наконец, принять самый трудный из периодов его жизни. Отпустить самые тяжелые воспоминания, что не дают покоя и по прежнему способны внушать парню тот самый его сильных страх одиночества. Ведь женщина, которую он думал, что ненавидит. Та, которая дала ему жизнь, была сейчас перед парнем и ровно так же, как и он, не знала, что говорить после стольких лет, проведённых в разлуке.               Лилиана думала, что выплакала все слёзы, когда увидела сына на той самой записи. Считала, что всё уже приняла и осознала горесть своего поступка для того, чтобы, наконец, явиться и молить о прощении. Но, видя его сейчас так близко, она вновь не в силах сдержать слёз, закрывает рот рукой, чувствуя, как ноги подкашиваются, и больше в его сторону она и шага ступить не может. Такой родной и одновременно такой далёкий сын смотрит на неё тяжелым, но таким осмысленным взглядом, что картинка маленького мальчика, которого Лилиана видела в последний раз, тут же исчезает. В этом парне словно никогда и не было того ребёнка, который всё ещё живёт в её голове. Чужой взрослый парень, которого она почему-то так сильно любит. Вот кто сейчас стоял перед ней.       Женщина не знает, имела ли право, но всё равно сегодня переживала за него так, что сейчас просто не могла сдержаться от резко нахлынувшего облегчения. Ведь всё, чего она желала от этого дня. От всех тех дней, когда Ареса не было рядом, так это того, чтобы с ним всё было в порядке. И пусть для него это откровение и звучало бы странно, ведь Лилиана сама понимает, что после совершенного ей слова о волнении звучали бы глупо, но это действительно было так. Она думала о сыне день ото дня всё чаще. Из года в год в тишине и одиночестве праздновала его день рождения, загадывая лишь одно единственное желание - чтобы парень по настоящему был счастлив. Она любила его так, как могла любить только мать. И сейчас вовсе не хотела после стольких лет влезать в его жизнь и становиться нужной. Не собиралась резко становиться той матерью, которая когда-то была нужна маленькому мальчику. Ей лишь хотелось попросить у него прощения. Дать парню понять, что она искренне сожалеет о том, что когда-то посмела себе не встать на его сторону и даже не попыталась защитить. Но сейчас Лилиана видела Ареса живым и здоровым, а на большее рассчитывать и не собиралась.        Колени женщины медленно сгибаются, а плечи содрогаются от громких всхлипов. Когда от падения на землю, её спасают руки сына. Арес, заметив, что Лилиану покидают силы, просто не смел позволить ей пасть на землю, когда он вот тут, всего в паре шагов и может её подхватить. Он ведь и не думал, что слёзы матери смогут отодвинуть все обиды на второй план. Что вида её будет достаточно, чтобы он вновь почувствовал себя ребёнком. Будто и не было для него тех долгих бессонных ночей, которые парень проводил с единственным вопросом, обращённым в пустоту. Почему? Почему с ним так поступили? Почему за других боролись, а его просто отдали? Сейчас все эти вопросы он мог задать на прямую. Впервые мог услышать на них ответ. Мог. Но не хотел. Арес вдруг понял, что ему всё это не надо. Ни обиды, ни прощения. Не нужна была злость и извечные метания, проживая одни и те же переживания. Всё это отошло на второй план, когда Арес коснулся матери. Её всё такие же, как в детстве, тёплые ладони цепляются за его руки, и Арес тянет Лилиану на себя, не давая упасть.              — Мам, вставай. — Шепчет ей Арес охрипшим от волнения голосом.        Парень не верит сам себе, что спустя столько лет, проведённых бок о бок со своей злостью, сейчас из его уст так легко и непринуждённо вырвалось это самое "мам". Словно и не было у него всех этих лет, когда парень то и дело вынашивал свои идеи и строил планы, как де ему эффективнее им двои отомстить. Это обращение к Лилиане оказалось ему так привычно и родно, будто Арес использовал его все свои двадцать четыре года жизни изо дня в день. И вовсе противно ему ничуть не было от прикосновений маминых рук. Лишь сердце щемило в груди от проливаемых ею слёз. Арес не понимает, почему она плачет. Правда ли делает это из-за него? И что такого смог сделать Арес, чтобы сейчас заслужить эти самые слёзы?             — Прости меня, — содрогаясь от нового всхлипа, шепчет Лилиана, цепляясь дрожащими пальцами за предплечья Ареса. — Я так перед тобой виновата.        Женщина понимает, как возможно, нелепы для сына её извинения. Ведь она столько лет позволяла себе запираться дома и потакать своему мужу. Кормила свой страх, не желая выйти из комнаты и, наконец, сделать хоть что-то, чтобы вновь обрести своего единственного сына. Она не знает, как он жил. Через что ему приходилось проходить, чтобы сейчас стоять перед ней таким, какой он есть.       Арес и вправду был ей чужим. Взрослым молодым человеком, которого назвать её маленьким Остином язык вовсе не поворачивается. И было в его взгляде что-то тяжелое. Что-то такое, что было адресовано лично ей. Но, несмотря на всё это. На его отстраненный, растерянный взгляд, Лилиана видела в этом парне своего сына. Того маленького, всё время веселого мальчика с большими тёмными глазами, к которому по истечению стольких лет по прежнему тянулась душа.              — Прости меня, если сможешь, — часто и прерывисто всхлипывая, шепчет Лилиана, всё продолжая крепко сжимать его руки, будто боясь, что прямо сейчас парень покинет её. — Я понимаю, что не имею права такое просить…             — Не надо, мам. — Перебивая Лилиану, тяжело и громко вздыхая, Арес кладёт ладонь на её мокрую щеку, большим пальцем осторожно смахивая слёзы. — Не нужно всего этого мне говорить. — Арес громко сглатывает, хмуря брови.        Ему всегда сложно давались женские слёзы. Трудно было проходить мимо, когда он становился даже невольным свидетелем чужих проблем, в которых девушки плакали. И сейчас в разы труднее было держать дистанцию от родной матери, которая от этих горьких слёз буквально захлёбывается.        Он просит её остановиться. И дело, по большему счету, вовсе не в том, что Аресу извинения её не нужны. Парень просто сегодня уже переживал подобный миг. Получал извинения, после которых потерял Роумана. И меньше всего ему хотелось проживать это вновь. Выслушивать об осознании её ошибок и вставать в неудобное положение, когда тебе нужно либо принять эти извинения, либо вновь оттолкнуть человека. Арес не может сейчас сделать ни одно, ни другое. Ему нужно время. Возможность принять появление матери в своей жизни, а после понять, что же он будет делать дальше. Ведь если в случае с отцом парню и так всё ясно, то вот видя такую разбитую мать, он не может быть таким же хладнокровным и на сто процентов уверенным в своих решениях.             — Я бы хотела, чтобы ты хотя бы попытался меня выслушать. — Лилиана поднимает заплаканные глаза на сына едва ли не через силу.        Ей всё ещё трудно смотреть ему в глаза. Совестно и страшно. Ведь больше, чем быть отвергнутой словесно, женщина боится увидеть воочию ненависть, про которую ей говорил муж. Но когда женщина всё же встречается со взглядом своего сына, она не находит в нём того, чего так страшилась.       Арес рассматривал лицо Лилианы, едва заметно хмуря брови, и при этом будто сам едва сдерживался, чтобы не проронить слезы. Ему так же, как и ей, было трудно. Хотелось обнять, но в этот же миг парня словно обжигало воспоминание о том, как ребёнком он тянулся к ней, а она всё отходила назад и не позволяла коснуться себя. От того Лилиана и видела в его глазах боль. И эту боль во взгляде родного ребёнка, оказывается, стерпеть ей труднее, чем самую дикую ярость, на которую она только могла рассчитывать.             — Я лишь хочу…              — Мама, — вновь тяжело вздыхает Арес, прикрывая глаза и опуская голову. — Я не хочу слушать твои извинения. — Собравшись с силами, парень всё же поднимает голову и смотрит Лилиане в глаза. — Но не потому, что я зол на тебя. Просто… — И снова горло его дерёт от слёз, что никак не могут пролиться. Арес выдыхает через рот, часто моргая, и переводит взор своих красных глаз куда-то вдаль. — Я так долго жил без ответов на мучающие меня вопросы, что сейчас, узнай я причины, всё равно ничего уже не изменится. Я не хочу их знать. Мне не нужна эта правда. Я привык жить без неё. — Арес решает замолчать прямо сейчас, пока всё ещё способен держать себя в руках и не поддаваться нахлынувшим чувствам.              — Могу я обнять тебя? — С опаской спрашивает Лилиана, видя, как сын еле сдерживается от переполняющих его эмоций.              — Да, — кивает Арес, прикрывая глаза. — Обними меня, пожалуйста, — шепотом добавляет он.        Казалось, что это Лилиана задала ему вопрос, но на самом деле сейчас маленький, брошенный внутри Ареса, Остин молил об этих объятиях. Они были нужны ему. Эти тёплые прикосновения он всегда искал в чужих людях. Из-за желания ощутить себя именно в этих руках Арес утопал в чужих объятиях. Терялся во встречах на одну ночь. И сам зачастую становился тем, кто не прочь дарить свои объятия каждому, кто в них нуждался. Он ведь сам всегда хотел лишь этого. Простых материнских поглаживаний по спине. Тихого шепота о любви. Её родного аромата, который с его детства ничуть не изменился. Остину был нужна мама. Аресу была нужна она же.             — Ты молодец, — шепчет Хоуп, поглаживая Локи по спине.       У неё у самой сердце в груди сжималось, пока она молча наблюдала за тем, как её друг борется с самим собой, пытаясь заговорить со своей мамой. Она была рада за него. Ведь каким бы он не был с ними, с ней, сейчас он выглядел ребёнком, который отчаянно нуждался в любви и заботе.             — У тебя научился. — Еле заметно улыбается Локи, кидая взгляд на Ареса.        Может, Локи больше и не суждено встретиться с кем-то из своей старой семьи. Он точно знает, что ни за что на свете не потеряет ту, которую приобрел. Ту, которую создаст сам. Ведь сегодня судьба подарила ему шанс на это. Дала понять, что это вполне возможно даже у такого, как он. И он точно знает, что поступил верно, когда толкнул Ареса на этот шаг. Его другу нужен был этот разговор. Эти слёзы и эти объятия. И парень знает, кому ещё нужны точно такие же объятия. Но пока дать подобные Хоуп он не в силах Локи подарит ей свои.              — А где Роуман? — Обращается парень к Виктору, продолжая прижимать Хоуп к своей груди и медленно покачиваясь из стороны в сторону. Локи долго молчал, думая, что вот-вот мужчина появится сам. Но когда этого не произошло, он всё же решился заговорить о волнующем его вслух.        После его вопроса Виктор мрачнеет. Он смотрит парню в глаза, поджимая губы, а тот понимает всё быстрее, чем мужчина успевает открыть рот.              — Он в машине у Арнода, — всё же решается Виктор заговорить. — Но тебе лучше этого не видеть.        Локи замирает на месте, крепче сжимая руками девушку. Его сердце в груди резко забилось быстрее, а та единственная мысль, что напрашивалась сама собой, никак не хотела укладывать в голове. Он громко сглотнул, еле заметно кивая, и, прикрыв глаза, уткнулся лбом в макушку Хоуп, пытаясь изо всех сил сдержаться.        Локи не хотел лить слёз. Роуман бы наверняка усмехнулся, говоря, чтобы тот прекратил уже, наконец, наматывать сопли на кулак. Он бы на самом деле меньше всего хотел, чтобы Локи проливал по нему слёзы. Ни этому ведь Роуман его учил. И исполняя последнюю его волю, Локи не станет делать этого сейчас. Сделает уже, наконец, то, чего всё детство от него добивался мужчина. Примет эту новость, как солдат, коим его воспитывали, и лишь кивнёт, пытаясь успокоить самого себя мыслью, что такова жизнь. Из неё уходят любимые, хотим мы того или нет. И Локи лишь знает, что он никогда его не забудет.          Хоуп тяжело и прерывисто вздыхает, крепче обвивая спину Локи руками. Может эту боль она унять своим присутствием и не может, но ей никто не запрещает пытаться. Этот парень уже потерял слишком много, и Хоуп просто не может позволить ему чувствовать себя ещё хуже. Она рядом сейчас и будет рядом ещё очень долго. Только бы он не ощущал пустоты внутри. Знал, что, несмотря на потери, рядом всё ещё есть те, кто его очень сильно любит.               — Я хочу пройтись. — Тихим хрипящим голосом отзывается Локи, высвобождаясь из объятий девушки.              — С тобой точно все нормально? - Беспокоится Лея. Она слегка хмурит брови, рассматривая потерянное лицо парня.              — Да, — на выдохе шепчет Локи, но в этот же момент он еле заметно отрицательно машет головой. Парень смотрит на Хоуп, давая понять, чтобы она осталась. А девушка, поджимая губы, лишь нерешительной кивает, принимая его желание.        Как бы Локи не менялся. Какие бы новые стороны себя не открывал. В моменты, когда ему паршиво, он всё так же отстраняется от всех. Замыкается в себе. Привыкший вынашивать своё горе в одиночку. Он не умеет его делить. Не может рассказывать о нём вслух и не понимает оказываемой поддержки. В такие минуты Локи хочется выть. Сбегать и забиваться в угол. Так он умел с самого детства. И сейчас хотел того же. Просто остаться один на один с самим собой. Смириться с новыми миром, в котором того единственного и любимого взрослого больше не существует. Роуман больше не найдёт его плачущем в коридоре. Не заключит с ним сделки. Только бы Локи, наконец, стал его слушаться. Не разрешил отступиться от правил, чтобы парень мог не мучаться от бессонницы, а тихо читать в библиотеке. Он больше ничего для него не сделает. Локи вырос. А все те приятные детские воспоминания остались там, где Роуман по прежнему с ним. Все его нравоучения. Шутки, которые Локи порой бесили. Ничего этого больше с ним нет. И парень жалеет лишь о том, что слишком поздно Роуман рассказал ему правду. Слишком мало времени провёл рядом не в роли наставника, а в роли хорошего друга.         Роуман подарил ему детство. Был кумиром и примером. Таковым для него он навсегда и останется. Локи будет скучать. Всегда. По каждой минуте вместе. Даже по тем, когда он думал, что ненавидит его. Парень считает себя ещё недостаточно взрослым, чтобы суметь отпустить его. Чтобы жить без его наставлений. Он хочет вернуться туда. В тот темный и чужой коридор, когда мужчина выбрал его. Взял за руку и провёл через самые трудны дни. Он хочет хотя бы ещё один день вместе.          Парень делает несколько нерешительных шагов, понимая, что ему тяжело. Ноги не слушаются, а он упорно продолжает идти дальше, совершенно не понимая, что делать теперь. Одно дело, когда он жил без Роумана, но знал, что где-то он тоже живет своей жизнью, а совсем другое, когда это осознание больше невозможно. Больше нет того человека, который заменил ему всех. Не от кого будет услышать таких наставлений, коих давать умел лишь он. Ведь только Роуман знал о Локи всё. Видел и понимал даже то, что сам Локи в себе принимать отказывался. Он был ему другом, наставником и отцом. Ругал и жалел. Учил, как надо и как не надо. Принимал Локи и его характер, не желая менять хоть что-то. Мирился с переходным возвратом, когда Локи вел себя из рук вон плохо. Терпел и после, когда парень пытался доказать ему, что уже вырос и опека больше не требуется. И он же и спас его, дав то самое последнее в его жизни задание, которое по итогу обернулась всем тем, что сейчас Локи видит перед собой.        Я не чаял в тебе души.        Эти слова он пронесёт через всю свою жизнь. Будет говорить их своим детям и ни на день не посмеет усомниться в них. Так же, как Роуман никогда не жалел о решение взять Локи под своё воспитание. Он верил в него даже в те дни, когда другие говорили бросить. Когда все вокруг утверждали, что Роуман тратит время в пустую. Роуман верил и продолжал. Молчал, но гордился. И за всю эту гордость. За каждый преподанный ему урок Локи будет любить его.        И сил впервые не остаётся. Идти ему некуда. Делать больше нечего. А в груди всё бьётся что-то на части. Превращается в пыль и заполняет пустоту. Тянет куда-то прочь, но ноги не слушаются. И он замирает. Поднимает голову всё к тому же серому небу, готовый, наконец, сдаться. Судьбе, богам. Кому угодно. Ему больно. И пусть, кто бы там ни был, он видит эту боль. Видит и понимает, что забрал уже чересчур        Локи срывается на крик. Громкий, болезненный. Он рвётся из груди и единственный спасает. Помогает не захлебнуться. Даёт возможность выплеснуть всё, что накопилось. Позволяет продолжать чувствовать себя живым. Парень падает на колени, понимая, что стоять больше не может. Стискивает зубы, глотая слезы, и зажмуривается.        Может, когда-то. Может однажды. Он увидит его вновь. В лицах прохожих. В своей другой жизни. Где угодно. Но Локи желает знать его вновь. Прожить с ним так же бок о бок и стать для него ещё лучше. Протягивать ему руки, как Роуман подставлял ему свои. Снова стать тем мальчишкой, который бежал к нему за спасением. Но как бы больно не было сейчас, Локи знает, что теперь не больно ему. Это тоже спасает.              — А ты чего тут сидишь? — Голос Ареса выдёргивает парня из омута.        Локи поднимает голову и, шмыгая носом, смотрит на друга, что стоит перед ним. Ровно так же, как девятнадцать лет назад. Вскидывает бровь, рассматривая раскрасневшееся лицо парня, и ждёт ответа на свой вопрос.              — Жду чего-то интересного. — Хрипящим, сорванным голосом отзывается Локи.        В тот день не только Роуман нашел его плачущим в коридоре. Не только он вытянул Локи на свет. И вновь этот кудрявый парень делает тоже самое.              — Я подожду его вместе с тобой. — Арес слегка улыбается, протягивая Локи руку.       Нижняя губа у парня задрожала, а глаза заплыли слезами. Он делает глубокий вдох, прерывисто выдыхая через рот, и с громким хлопком хватается за руку Ареса. Браслет на его запястье едва заметно блеснул, и Арес, заметив свой подарок, наконец, мог успокоиться, понимая, что до адресата он всё же дошел. Лучший друг тянет его на себя, заставляя подняться. Резко прижимает к себе, пряча от всего мира в своих объятиях. А Локи хватается за его спину в ещё одной попытке спастись. Как и тогда. Много лет назад, Арес снова не дал остаться ему одному. Не спрашивая разрешения, решил, что обязан остаться с ним.        Но тут сбоку обоих парней обнимают ещё одни руки. Хоуп не смогла продолжать стоять и смотреть на то, как Локи вновь тонет. Она ведь тоже протягивала ему руки. Так же, как и Арес заставляла вставать снова и снова. И так же, как и Арес, она рядом. Прямо сейчас. Опять своим присутствием всё делает лучше.        Финик налетает на них троих, крепко обнимая Локи со спины. Утыкается лбом в его лопатку, слушая каждый прерывистый вдох, и ещё крепче сжимает его грудную клетку, желая, чтобы парень всем своим существом ощутил присутствие каждого из них.              — Ты не один, — шепчет Фин. — Ты никогда не будешь один, — повторяет он, понимая, что у самого чуть слёзы не наворачиваются на глаза. И даже не знает, кому на самом деле говорит эти слова. Локи, который в них отчаянно нуждается, или каждому из них четверых.        Ведь как бы не было тошно. Как бы сильно не болела душа. Пока они есть друг у друга, любой день может стать лучше. И прямо сейчас они втроём стараются сделать этот день лучше для Локи.

***

      Им всем нужно время. Вместе. И каждому по одиночке. Время привыкнуть. Время принять. Отпустить. Осознать. Слишком молодые для всего этого, но слишком решительные, чтобы отступить. У каждого из них жизнь началась по разному. Но все они оказались сегодня вместе. Такие ужасно разные, но такие любимые друг другом. Сами создали себе семью. Сами избрали свой путь и дошли до того, что имеют.        Друзья взбираются по обломкам белой стены, чтобы взглянуть на город. На место, в котором им всем было суждено родиться. Увидеть то, что с ним сегодня стало, и понять, что делать после, дабы всё это исправить. Ведь испортить всё - большого ума не надо. Нужно уметь оставаться после и находить в себе силы отстраивать заново. Когда-то их мир уже прибывал в таком хаосе, и последствия его привели к тому, что сегодня рухнуло. Теперь их всех ждёт всё по новой. Ни где-то на страницах учебника, а прямо тут, под их ногами.             — Кто-то девять лет не мог прекратить войну, а мы развязали её и закончили за день, — с улыбкой заявляет Арес, забираясь на самый высокий обломок, и протягивает руку Фину, чтобы тот взобрался вслед за ним.              — Это не конец, — отряхивая от белой пыли и без того грязные штаны, отзывается Локи. — Мы лишь показали людям, что можно не молчать. — Он встает рядом с Аресом и смотрит на остатки мемориала внизу.        Где-то там капля его крови. Клятва, унесённая ветром в небытие. И Локи был верен это клятве. Все они были. Но теперь его ждут новые. Совершенно иные обещания и клятвы, которые он вряд ли захочет предать. Ведь выберет их сам.              — И. — Четверо друзей стоят на обломках рухнувших стен, смотря вниз. Казалось, что весь город сейчас находится здесь. Уже занятые делом люди помогали солдатам в чёрной форме устранять последствия произошедшего. Впервые они все сплотились, не боясь, что кто-то из этих людей в форме посмеет за что бы то ни было кого-то наказать. — Что мы теперь будем делать? — Вздыхает Арес.        Они вчетвером так привыкли к вечной беготне. К попыткам извернуться, чтобы выжить ещё хоть один день. А сейчас всё это рухнуло. Всё в одночасье упало им под ноги и больше не несло в себе смысла. Впереди что-то новое. И никто точно не может дать ответ, что же там. В завтрашнем дне. В будущем, что творится уже сейчас.        Локи смотрел на рухнувшую часть города и понимал, что как прежде уже не будет никогда. Наблюдал за тем, как происходит история. И он действительно является её неотъемлемой частью. Но сейчас. Когда всё действительно закончилось. Что им всем делать? Чем заниматься изо дня в день? Он ведь всё пытался правду наружу вытащить всеми силами. Боролся за мир, в котором мог бы не бояться быть тем, кем действительно хочет. А сейчас это произошло. Ровно в эту секунду все те, чья нога никогда не ступала за высокие стены, пересекали их обломки. Так же, как и он со своими друзьями, становились частью истории.        Он никогда не думал, что этот день настанет. А когда столкнулся с ним, поверить не смог, что всё уже позади. Бессонные ночи. Планы. Карты. Бесчисленные попытки. Мир, к которому он привык в густой чаще леса, был больше не нужен. Потому что теперь никому прятаться ненужно. Ненужно бояться. Переживать. Гнаться за чем-то лучшим. Потому что это лучшее уже наступает. Прямо здесь. Сейчас. На обломках Империи, которая больше никогда не восстанет. Так что же остаётся ему? Им всем.        Локи вдруг ощутил себя маленьким. Песчинкой в круговороте времени. Он взял за руку девушку, которая всё это время была рядом. Взглянул на двух друзей, что так же были рядом, несмотря не на что. Вновь отвёл взгляд вдаль, осматривая руины. Тихо выдохнул морозный воздух, сжимая прохладную руку Хоуп в своей руке, и произнёс:             — Жить.        Небо, затянутое серой пеленой, распогодилось. Оно словно поняло, что прямо сейчас в нём нуждаются люди внизу. В голубом и безоблачном небосводе. В капле света, которая даст им понять, что теперь будет иначе. Не будет страха. Боли и потерь в тысячах семей. Никто и никого больше не заставит идти по пути без выбора.        Четверо друзей подняли головы к небу. Маленькими белыми хлопьями, танцуя медленные танцы, на их головы стал падать снег. Первый. Ярко-белый.       Зима.        Она наконец объявилась. Словно начало чего-то нового. Чистого и светлого. Снежинки кружились и падали, неспешна укрывая землю. Будто стараясь скрыть под своим покровом что-то там рухнувшее. Спрятать, чтобы люди скорее забыли.       Теперь они будут жить. Неспешна. Запоминая каждое мгновение. Делать выбор, который будет принадлежать только им. Никогда не подчиняться. Не гнаться за кем-то в попытках стать лучше. Не ломать себе головы, придумываясь всё новые и новые возможности выжить.        Жить. Они будут жить. Так, как никогда не жили прежде. И выбор, как они проживут наконец-то находится лишь в их собственных руках.