***
Катрина завязала мелкие чёрные кудряшки в хвостик на затылке и спрятала их под вязаной шапкой. Застегнув пуховик до самого подбородка, она обмотала шею шарфом, схватила с ключницы свою связку ключей и крикнула, приоткрыв дверь в комнату: — Мам, я гулять! Та покивала, не отрываясь от свежей газеты. Стуча высокими зимними сапогами по деревянной лестнице, Катрина сбежала вниз, отперла дверь и еле-еле отворила её. А как выглянула на улицу, чуть не ослепла от белого. Утопая в снегу, Катрина захлопнула дверь, крутанула в ней ключ и на ходу принялась натягивать варежки на верблюжьем меху. Хочешь, не хочешь, а зимой в Лапландии всё равно будешь похож на пушистый ком. Близилось двадцать пятое декабря — день, который Катрина каждый год ждала с упоением. Что десять лет назад, что сейчас, когда ей уже стукнуло восемнадцать, близость Рождества дарила приятное тёплое чувство, разгорающееся внутри. Хруст снега и свист одежды сопровождали её всю дорогу. Но стоило остановиться, как вокруг тут же повисала тишина, казавшаяся такой же белой, как и заснеженные поля. Вокруг струился запах свежего снега и морозного утра, холод кусал щёки. А Катрина бодрым шагом направлялась к соседскому дому, надеясь, что Ива уже проснулась. — Э-эй! — крикнула она, забравшись на старый пень и постучав в окно. — Ива-а! Прямо за стеклом показалось недовольное девчачье лицо. — Солнце давно встало, — весело бросила Катрина, стоило окну распахнуться. — Пойдём, уже пора. — А ты не вопи так, — назидательно сказала Ива, накрутив на палец белобрысую косичку, — весь дом разбудишь. Иду я уже, не балагурь. Спускайся, я сейчас к тебе. Катрина, довольная собой, спрыгнула с пня. Окно захлопнулось, и Ива исчезла. Она представляла из себя самую натуральную финку, вот ни отбавить, ни прибавить. Светленькая, почти белёсая, а волосы негустые, их Ива заплетала в две тонкие косички. Глаза у ней были светло-серые, нос маленький и вздёрнутый, а черты лица мягкие. А вот Катрина под роль финки подходила с натяжкой: кудряшки чернявые, непонятно от кого доставшиеся, глаза карие с непонятной серой примесью, как смешанный с землёй снег, и прямой, совсем не финский нос. Зато скулы были высокие и широкие, видимо, подарок от папы. Катрине это нравилось. А ещё нравилось Яге, кажется, она находила это очаровательным. Вспомнив о ней, Катрина глухо хихикнула в кулак. Яга-а… В мире не было девчонки красивей. Укутанная в шерстяной платок и длинную куртку, Ива выкатилась на порог и тут же сощурилась. — Я надеюсь, там дорожка расчищена, иначе мы не дойдём. — Если что, впряги Йотана, — ухмыльнулась Катрина. — Пускай поработает. Ива вспыхнула, пробормотав, что лучше они все вместе поработают, мол, быстрее выйдет и никому обидно не будет. Катрина только легонько стукнула её в плечо, покачав головой. Они всё-таки дошли. Не сказать, что дорога была без снега: довелось перелезть через пару сугробов, провалиться в непритоптанный снег и спугнуть шустрого кролика, но зато впереди их ждал тёплый сруб — дом самого Санты. Наверное, тысячи детей во всём мире отдали бы все свои игрушки и сладости, лишь бы пожить здесь, прямо рядом с Сантой, настоящим, живым и готовящим подарки на Рождество. Даже не наверное, а наверняка. И Катрине льстило, что она не только видела Санту вживую, но ещё и могла приходить к нему когда угодно. Хотя приходила она не к нему самому, а к девочке, живущей здесь. Должно быть, Катрине с Ивой жутко повезло встретить этих ребят — помощников Санты, называвших себя Красными шапками. Старое знакомство ещё в детстве накануне Рождества перетекло в дружбу. Игра в снежки с этими ребятами доставляла Катрине крайне удовольствие — разве не чудо увидеть помощников самого великого Санты, с ног до головы облепленных снегом? — Ребята-а, открывайте! — завопила Катрина, с воодушевлением заколотив в высокую деревянную дверь. Раздались быстрые шумные шаги, дверь скрипнула, открывшись нараспашку, а на пороге появилась Яга. Они не виделись почти месяц: у Катрины под конец года накопилось столько долгов по учёбе, что она могла спокойно устроить в них заплыв на дальнюю дистанцию. Но даже конец года, наконец, подходил к концу, а долги… С частью из них Катрина расправилась, а про другую решила забыть, всё-таки на Рождество нужно думать совсем не о таких нудных вещах. — Ой, привет, — пробормотала Яга, изо рта у неё вылетело белое облако пара. Катрин сгребла её в охапку, довольно хихикая Яге в шею. Та вздрогнула, визгнув, что Катрина холодная, и поспешила затащить её внутрь. Ива вежливо кивнула и зашла следом, прикрыв за собой дверь. Тепло разбегалось по телу, аж жарко стало. Мягкий свет лился по комнате от свечей и с улицы, пахло хвоёй и свежим деревом, а около стены на досчатом тёмном полу лежали подарки, обёрнутые в яркую бумагу и перевязанные блестящей синей лентой. Наконец отлипнув от Яги, Катрина радостно замахала руками. — Я же говорила, что приду! — хвастливо воскликнула она. — Говорила-говорила, помню я, — улыбнулась Яга. вскинув брови. Лицо её, привычно синее и такое же красивое, как всегда, стало выглядеть старше, чем в прошлом году, да и сама Яга ещё подросла, едва ли не обогнав Катрину. Но та особо не беспокоилась — она всегда была широкоплечей дылдой среди сверстников, так что могла не бояться, что Яга вдруг перерастёт её. Разматывая шарф, Катрина возбуждённо тараторила, пытаясь рассказать вообще всё, что интересного происходило в школе. — Ой, болтушка, — хмыкнула Ива, стаскивая куртку. — Да-а? Зато не скучно, — заявила Катрина. Снова послышались шаги, и она загадала, что придёт. Слишком громкие для Диди и Альпо, а белка Джиффи уж точно не так бегает… Ну а когда на краю винтовой лестницы показался Йотан, всё сразу стало понятно. — Ой, вы всё-таки пришли, — удивился он и подошёл к Иве. — Давай помогу. Быстрым движением он ухватился за ворот синей куртки. Когда та оказалась около камина, повешенная на кресло просушиться, Ива стянула сапожки и аккуратно поставила их к стене. А потом Йотан раскинул руки в стороны, выжидающе глядя на неё. Глаза его, весёлые и зелёные, отражали огоньки больших свечей и пламя в камине. Прильнув к Йотану, Ива ткнулась носом в старую толстовку и положила ладони ему на спину. — Я соскучилась, — шепнула она ему на ухо, а следом поднялась на носки и коснулась губами его тёплой скулы. Йотан довольно улыбнулся, закусив губу, а Катрина вздёрнула бровь, скрестив руки. — Яга, солнце моё, иди-ка сюда, — позвала она. Стоило Яге вопросительно кивнуть, Катрина подхватила левой рукой её под спину, притянула к себе, довольно хихикнула и чмокнула в сухие губы. Ладонь пропутешествовала от спины к затылку и встрепала пушистые жёлтые волосы Яги. — Повторюшка, — вздохнула Ива, покачав головой. Со стороны лестницы послышался шёпот, а следом показались три макушки: откровенно розовая, зелёная и белобрысая. Диди с интересом заскользила взглядом по ребятам, откинув со лба отросшую розовую чёлку, Аке — мальчишка из средней школы, учившийся вместе с Катриной и Ивой — встретился взглядом с Йотаном и ойкнул, втащив Диди обратно. А Альпо, ещё совсем ребёнок и самый младший из помощников Санты, радостно сбежал вниз, залопотав что-то на своём, никому не ведомом языке. Вцепившись в край свитера Катрины, он пробормотал что-то очень весёлое и выжидающе уставился на девочку. — Он передаёт вам всем привет, — пояснила белка Джиффи, взобравшись Альпо на плечо, а оттуда на лохматую макушку, ещё больше растрепав зелёные вихры. Удивительная белка, сама говорящая, а Альпо понимала, словно родного. — О-о, моя хорошая, как же я по тебе соскучилась, — усмехнулась Катрина, почесав Джиффи за ухом. Та вывернулась и насупилась. — Я тебе не кошка, — хмыкнула она, ловко спрыгнула на пол и взлетела по лестнице вверх. Альпо пролопотал что-то Иве, что без Джиффи перевести никто не смог, и обнял её за пояс. Девочка улыбнулась, опустилась перед ним на корточки и потрепала по макушке, чмокнув в круглый нос. Альпо заулыбался, выбросил руки вверх и снова пробормотал что-то несвязное, а потом заоглядывался в поисках Джиффи и бросился вслед за ней по лестнице. — Хы, какой он, — весело бросила Катрина. — Яга-а, прелесть моя, пойдём-ка к тебе. А Санта здесь? — Пока нет, проверяет сани, а то Поро опять что-то намудрил, и почему-то отовсюду валит розовый дым, — хихикнула Яга, хватаясь за тёмные перила с выструганными по краям узорами. Припомнив чудаковатого оленя, работавшего у Санты, Катрина глухо гоготнула. Поро был тем ещё юмористом, но Санта его любил и с должности главного своего водителя пока не выгонял. Старый Рудольф со своей компанией уже давно отбегал своё и отправился на заслуженный отдых, а Поро несколько лет назад нарисовался очень кстати. — Хочешь чай? Или могу какао сделать? — предложил Йотан Иве, склонив голову. — Хотя ты же чай больше любишь… Катрина вытянула шею, с любопытством глазея на них, но Яга цыкнула и подтолкнула её на лестницу, шепнув, что сейчас их лучше не доставать. Валяясь на широкой постели, Катрина задумчиво проскользила взглядом по странице журнала. Какие-то непонятные штуки… Кисточка для румян, кисточка для теней, кисть для тона, для какого-то консилера. Почесав щёку, Катрина хмыкнула. И как Яга с Ивой во всём этом разбираются? Жуть же, запутаться можно. А у Яги ещё и фиг подберёшь что-то, подходящее для кожи — где возьмёшь синюю пудру? — Диди, я так понимаю, сейчас где-то наверху? — Ага, с Аке и Альпо. Хотя, думаю, Альпо с Джиффи уже убежали куда-нибудь. Или на улицу, или доставать Иву с Йотаном, — задумчиво пробормотала Яга, подобравшись поближе к Катрине. Устроившись на спине, она скосила взгляд на чёрные кудряшки и намотала одну на палец. — Такие пушистые… — Ага, как овцы, — рассмеялась Катрина. — У тебя тоже пушистые. Говорю же, ты прямо как цыплёнок. Яга довольно кивнула, зажмурившись, и зарылась ладонью в кудряшки Катрины. Та приподнялась на правом локте, перекинула левую руку через Ягу, наклонилась и следом несильно укусила её за нос. Яга пискнула, а Катрина довольно гоготнула, улеглась на неё и куснула кончик по-эльфийски острого уха. — Ну что такое, а? Опять собачья натура нашла? — снисходительно полюбопытствовала Яга, спихнув Катрину с себя. Она подпёрла голову ладонью и подняла взгляд. Глаза у Яги были красивые. Хотя даже не так. Глаза её казались сначала просто чёрными, а присмотришься, сразу поймёшь, что те — необычные и просто чудесные. Поняла это Катрина на прошлое Рождество, когда они с Ягой свалились в сугроб, спеша к полночи домой; горячие лица оказались совсем рядом, а глаза карие заглянули в глаза сиреневые. Тогда-то Катрина и выдала то глупое «а это… Давай встречаться?». Ягу едва удар не хватил, она первые секунды даже порывалась вскочить и броситься прочь, но всё же удержала себя на месте, шумно выдохнула и ответила совсем тихо: «ну, попробуем?». В её тёмной радужке пурпурные, сиреневые и лиловые линии бежали, сплетаясь в чудные узоры, и разбегались в стороны. У всех пятерых помощников Санты, кроме Йотана, были синяя кожа и вытянутые заострённые уши, но диковинные глаза достались только Яге. И Катрин замирала от удовольствия и осознания, что эти глаза принадлежат барышне, занявшей её сердце. Катрина пожала плечами и тявкнула. Яга хлопнула себя по лбу, упав спиной на кровать, и улыбнулась. — Ну понятно всё с тобой. Кто ты, хаски или овчарка? Хотя, судя по тому, как ты вымахала, — она окинула Катрину красноречивым взглядом, — скорее ирландский волкодав. Весь чёрный такой и лохматый. Ой, а можно тебя заплести? Катрина благодушно разрешила. Она спустилась на пол, покрытый ковром, и устроилась по-турецки между свешенных с кровати ног Яги, а та взяла деревянный гребень, стянула с чёрных кудряшек резинку и принялась аккуратно расчёсывать их, болтая с Катриной о всякой ерунде. Тонкие пальцы ловко перебирали пряди, зачёсывая их со лба и от висков назад, ласково касались белых ушей Катрины, пару раз погладили её по лбу, на что девочка запрокинула голову и попросила ещё, похлопав ресницами. Яга собрала кудряшки вместе и начала заплетать пушистую косу. Перевязав кончик красной резинкой, она нагнулась и коснулась губами макушки Катрины. — Готово, роднуля. Катрина покивала и забралась обратно к Яге. Стало уж очень тепло, пришлось скинуть толстый свитер и остаться в футболке. За окном снова пошёл снег, белые хлопья плавно опускались на землю, крышу сруба и подоконник, закрывая недавние следы. Улёгшись у Яги под боком, Катрина поджала ноги к себе. — Можно у вас на Рождество остаться? Я предупрежу маму, что у друзей. — Да оставайся, конечно. Будет неплохо, если Ива с Аке тоже отпразднуют с нами. Санта-то улетит, подарки будет развозить, а мы поможем Марфе с едой. Поставив палец Яге на локоть, Катрина прочертила линию до запястья, задержалась на нём и перешла на ладонь. Палец очертил маленький круг под синими пальцами, Яга хихикнула, наморщив нос, и сжала ладонь в кулак. Закрыв глаза, Катрин придвинулась ближе, уткнувшись лбом Яге в грудь. Чужая горячая рука скользнула по её плечам и накрыла плечо. А потом Яга поцеловала Катрину в чернявую макушку. Почему-то им нравилось целовать друг друга именно так. Хотя Катрине вообще нравилось целоваться с Ягой. Первый раз подарил крайне странные ощущения. Не то чтобы Катрина думала, что девочкам целоваться положено только с мальчишками, но всё равно ощущать чужие губы на своих было… Необычно. Январь тогда только вошёл в свои права, каникулы уже заканчивались, а Катрина вдруг предложила Яге поцеловаться. Ну так, чтобы понять, а что это такое. Они ведь встречаются? Встречаются. А, значит, можно и целоваться. Катрина вновь спросила, и Яга снова ответила неуверенно, но положительно. Столкнувшись носами, они едва-едва коснулись губ друг друга. Катрина тогда не совсем поняла, в чём же должна быть цель, но со временем, вроде, прониклась. Губы у Яги были тонкие, обветренные и сухие. Да и у самой Катрины такие же, даром что жили в Лапландии. А у Яги они ещё были вкуса мандарина Открыв для себя поцелуи, она по началу всё пыталась чмокнуть Ягу в губы так, чтобы совсем по-взрослому, но в итоге бросила это дело, решив целоваться, как нравится. Уже минул год, как они встречались, — год, за который чаще всего Катрина и Яга целовали друг друга в макушку. Ива с Йотаном тогда, в морозном январе, ещё топтались на невнятной стадии, не понимая, а что делать дальше. Катрине приходилось по десять раз на дню — и в школе, и по дороге домой, и в переписке — выслушивать, как же у Ивы всё сложно и что она вообще ничего не понимает. Катрин, быстро смекнувшая, что Иве конкретно снесло голову, посоветовала ей было просто спросить у Йотана, что да как, но в ответ нахлынула волна боязливого «а если он скажет не то, что я хочу?». К этому Катрин отнеслась совсем просто: ну скажет и скажет, мир не рухнет. Давать советы Иве казалось просто, а вот самой следовать им же было трудновато. Зато, немного осмелев в отношении друг друга, они с Ягой стали часто держаться за руки. Просто так, потому что нравилось. У Катрины руки постоянно были холодные и мозолистые, а у Яги — тёплые со знакомыми выделяющимися жилками на тыльной стороне. Катрин иногда поворачивала их к себе и касалась их губами. Ей нравилось наблюдать, как Яга опускает взгляд, застенчиво улыбаясь и немного краснея. — А Диди волосы решила отрастить? — спросила Катрина, не открывая глаз, и положила ладонь на пояс Яге. — Да, уже месяц как. Всё говорит, что нужно быть женственной, — усмехнулась та. — Только переболела Йотаном и по-новой. — Ну, — многозначительно фыркнула Катрина. — Аке, видать. Про этого белобрысого мальчишку очень часто думали, что он — брат Ивы: Аке постоянно можно было увидеть с Ивой и Катриной, он тоже был невысокий, светленький и с плавными чертами лица. Разве что волосы его отливали золотистым, а глаза были болотные, будто кто намешал зелёной краски с коричневой. Но братом и сестрой они с Ивой никогда не были, просто давно, ещё в детсадовские времена, завязалась дружба, окрепшая со временем. Да и сейчас Катрина с Ивой и правда относились к Аке, как к дурашливому младшему брату. — Вот если он не пригласит Диди погулять в Рождество, то я мышь, — заявила Катрина. — Ты та ещё мышь, — хмыкнула Яга. Катрина зарычала, как собака, обхватила Ягу поперёк и разинула рот, укусив её плечо. Та опустила голову, поднырнула рукой под грудь Катрины и надавила, прося приподняться. Катрина выпрямила локти, уселась, подогнув под себя ноги и выжидающе глядя на Ягу, а она поднялась следом. Изящные лазурные руки проскользили вверх по белым и перепорхнули на широкие скулы Катрины. Палец аккуратно коснулся её нижней губы, а по шее пронеслась волна колючего жара. Яга коснулась губами носа Катрины, потом мимолётно коснулась щеки и поцеловала уголок рта. Ладони спустились по шее к лопаткам и показались Катрине невероятно холодными, едва ли не обжигали, как мороз на улице — такой уж горячей была спина самой Катрины. Яга вытянулась, прижала её к себе, приобняв голову руками, а Катрина уткнулась носом в шею, прикрытую высоким воротником, и скрестила руки у девушки за спиной. — Нарядим ёлку? — шёпотом спросила она. — И я могу поспать сегодня с тобой? — Нарядим, — кивнула Яга, прищурившись на один глаз и улыбнулась. Она нагнула голову Катрины и снова чмокнула её в чернявую макушку. — Можешь.***
— Стой, верни обратно! — потребовала Диди. — Я переброшу! Вздохнув, Аке покорно отставил розовую фигурку на пару клеток назад. Перебрасывала Диди уже третий раз. Альпо с Джиффи успели соскучиться и отползли к круглому чердачному окну, рассматривая на улицу и тихо переговариваясь о том, что видели. — О, Санта! — воскликнула Джиффи и обернулась. — Ребят, он походу скоро полетит. Ой, пода-арочки… Интересно, кому же всё-таки та огромная лошадка? А те леденцы. Эх, жаль не мне. Аке поднял голову, с любопытством вскинув брови. — А мы ещё попрощаемся с Сантой до того, как он улетит? — Ну если хочешь, попрощаемся, — хмыкнула Джиффи. — Но всё равно ведь увидимся ещё на Рождество. Взлохматив золотистые вихры, Аке нетерпеливо помычал, пока Диди отсчитывала клетки. До сих пор было трудно свыкнуться с мыслью, что он лично знает Санту. Это ж как повезло! Спасибо Иве и Катрине, познакомивших его с ребятами, Марфой и Сантой. Лет пять назад, когда Аке было десять и он впервые увидел жилище Санта-Клауса, здесь не осталось места, которое бы он не осмотрел. Аке носился по этажам, прилипая к каждой половице. Он долго разглядывал разноцветные гирлянды с мерцающими лампочками, подарки для детей в цветастой упаковке, блестящие ёлочные игрушки: звёздочки, стеклянные расписные шары, игрушечных пони и золотых с белым ангелов. Дух Рождества словно обитал в этом срубе и каждый год с радостным смехом облетал всю землю под гулкий звон золотых колоколов. — О, всё, теперь ты ходи, — обрадованно бросила Диди. Оторвав взгляд от окна, за которым было видно лишь кружащий вниз снег, Аке бросил кубики и походил, а потом поднял голову. Диди заулыбалась, глядя на расклад дела, а на щеках у неё появились ямочки. Это всегда происходило, когда она была довольна, и Аке почему-то хотелось радовать её. Разумеется, она ему не нравилась, вот глупости, но всё же… Но всё же ему нравилось, когда Диди улыбалась, чуть откидывая голову назад. Её волосы — тёмно-розовые, не как у других девочек — за последний месяц немного отросли и почти доставали подбородка. Диди говорила, что хочет совсем длинные, как у Ивы и Катрины, и будет делать красивые причёски. При этом она нет-нет, да посматривала на Аке, а тот хмурился, не зная, что ответить, и отводил взгляд. Не разбирался он в девчачьих штуках. Ну волосы и волосы, короткие, длинные, хоть какие. У Диди они были в любом виде красивые. — А что ты мне на Рождество подаришь? — заискивающим тоном спросила она. Аке растерялся. — Так это, я… Это сюрприз, — категорично заявил он. Диди хмыкнула, задорно прищурившись. — Что-то красивое, да? Ну да, конечно, прямо как я, — мечтательно промурлыкала она и подвигала плечами, а потом вдруг возбуждённо вскочила на ноги. — Ой, а давай-ка музыку поставим? А то что у нас тихо как-то, а завтра ведь Рождество. Аке согласно закивал, включил телефон и мотнул в списке своих песен. — О, «Пусть идёт снег», пойдёт? — Пойдёт-пойдёт! — обрадовалась Диди. Стоило музыке заиграть из колонок, девочка замурчала мелодию себе под нос, немного фальшивя, и прокружилась по чердаку, как снежинка. Аке устроился по-турецки, глядя на неё, и взгляд оторвать не получалось. Двигалась Диди неуклюже и немного тяжело, даром что магическая звезда дарила ей силу тысячи слонов, что было довольно забавно для такой маленькой и худой девочки. Но Аке нравилось. Приобняв себя, он заворожённо следил, как её руки взлетают вверх. — Ой, как же я люблю Рождество-о, — протянула Диди, возведя зеленоватые глаза к потолку, и остановилась. — Хорошо, что оно каждый год. Летом, конечно, замечательно, но не то. — Ага. — Песня красивая, — заметила Диди, опустившись на ковёр рядом с ним. Она плутовски ухмыльнулась, и верхняя губа приподнялась, обнажив ровные белые зубы. Аке опустил взгляд и сдвинул брови. Вроде как и хорошо, когда Диди смотрит на него, но в то же время вообще непонятно, куда себя девать. А потом её тёплые губы вдруг легонько коснулись его щеки. Распахнув глаза, Аке вскинул голову и уставился на девочку. Та лишь хихикнула и вскочила на ноги, поманив его за собой. — У тебя хороший вкус, — бросила Диди. — Будем ёлку наряжать? — Ага-а, — оторопело протянул Аке, кажется, немного затерявшись в ощущениях.***
Ива выбрала чай. Йотан знал это заранее, она всегда выбирала чай, и так уж повелось, что на кухне в шкафчике всегда стояла пачка с заваркой. Пока она, вечно мёрзнущая и холодная, отогревалась, Йотан залил заварку кипятком и оставил настаиваться, приготовив красную кружку с нарисованным Сантой — любимую Ивы. — Расскажешь, как дела? Что в школе делали? А то уже так давно не виделись, — хмыкнул он, неловко улыбнувшись, и устроился в кресле напротив Ивы. — Да всё потихоньку… Я отличница кстати пока что, — похвасталась она, кутаясь в одолженный плед. — А у вас как? В этом году всё тихо? — Да, хорошо, что не пришлось путешествовать по всему миру, как в прошлый раз, — усмехнулся Йотан. — С подарками уже тоже всё, сочельник ведь. Санта уже готовится вылетать. Эх, весь дом на нас, украсим красиво, — мечтательно протянул он и встрепенулся. — Ты же, ну… Останешься? Ива покачала головой, закусив губу, нагнулась и прошлась пятернёй по густым волосам Йотана. Те ускользали из пальцев, как бронзовый песок. — Останусь, конечно. Мы же с Катриной обещали, что на Рождество с вами. Йотан согласно покивал. Чай сготовился, и вскоре Ива получила полную кружку с кружком свежего лимона. Грея ладони о нагревшиеся белые стенки, она молча смотрела на Йотана. Тот сцепил ладони в замок, отводил взгляд и снова поднимал его, украдкой улыбаясь. Его зелёные глаза перекликались с пока не наряженной ёлкой, стоявшей около камина. Йотан снова скользнул взглядом по глазам Ивы, белому лбу, прикрытому чёлкой на обе стороны, потом по маленькому носу. — Ты такая… Прикольная. Она вздёрнула бровь. — Ну, красивая. И белая… Ой, — Йотан махнул рукой, в который раз отведя взгляд, — в общем, ты поняла. Поняла же? — с надеждой спросил он. — Поняла, поняла, — хихикнула Ива, глотнула чая и наклонилась вперёд, заглянув ему в глаза. Пару раз моргнув, она быстрым движением положила ладонь Йотану на затылок и порывисто поцеловала в щёку. — Чего ты, — пробормотал он, оттопырив нижнюю губу, и нагнулся, пряча лицо за ладонью. Вот вечно она так, смотрит серыми глазищами, умными-умными, а потом вдруг целует. Ива тихонько засмеялась. Честно сказать, Йотану это нравилось. Смеялась она негромко и глухо, он называл это — снежно. Сама вся светлая, белобрысая, совсем как Лумикки. Йотан называл Иву снежной принцессой. а та лишь отмахивалась со смехом. Мол, ну какая из неё принцесса? Маленькая, бледная девчушка с тонкими косичками едва ли с мизинец толщиной и блёклыми глазами. Вот про глаза Ива точно наговаривала, нормальные они у неё были. Ну да, серые, но зато какие! Она-то бросит случайный взгляд и забудет, а ты запомнишь ещё надолго. Глаза — зимние облака, а в серединке чёрный камень зрачка. Сверху звучала приглушённая песня. Что-то рождественское, кажется, Фрэнк Синатра. Должно быть, Аке с Диди решились конкретно зарядиться настроением под рождество. Йотан хмыкнул. Диди та ещё приколистка, куда ещё более рождественско? Сама-то эльф, помощница Санты. Хотя музыка и правда была красивая: плавная, глубокая и вовлекающая в себя. Так бы и раствориться в нотах… Ива снова глотнула тёплого чая и скосила взгляд на Йотана. Тому в голову тут же взбрела мысль. Вскочив с кресла, он вытянул перед собой руку. — Ты согрелась? Ива кивнула. — Тогда… Можно тебя? Она поставила кружку на стол и встала на ноги. Йотан тут же притянул Иву к себе, обхватив за тонкую талию. Она запрокинула голову, ткнувшись подбородком в чужое плечо. Качнув её в сторону, Йотан спросил: — Ты, кажется, занималась танцами? — Пять лет назад, — забавно наморщив нос и вскинув белёсые брови, улыбнулась Ива. Музыка спускалась со второго этажа, сбегая по лестнице, струясь в воздухе и просачиваясь сквозь деревянный пол. Мягкими лентами она овила Йотана с Ивой с ног до головы и накрыла с головой, окунув в своё приятное звучание. Девичьи руки скользнули по плечам Йотана и легли на них, а его крупные ладони очертили её плечи, опустились вниз, едва коснувшись плоской груди, обтянутой тонким серым свитером, и остались на поясе. Фигура Ивы, вся будто слепленная из снега, утончённая, светилась в лучах утреннего солнца, заглядывавшего в окно. Особенно волосы — над ними, насквозь пронизанными светом, появился светлый ободок. Смотрела Ива снизу вверх и так цепко и мягко одновременно, что у Йотана дыхание перехватило. Медленно двигаясь в такт музыке, они пересекли комнату, минув высокую, в самый потолок, ель. — Ты и правда красивая, — неожиданно для себя сказал Йотан. Ива польщённо улыбнулась и положила голову ему на плечо, прильнув совсем вплотную. Было приятно кружиться, чувствовать рядом тепло Ивы и хвойный флёр. — Нарядим ёлку вместе? — Нарядим, — тихо согласилась Ива, оставив поцелуй на плече Йотана.