Конец?

Торкио много раз наблюдал разруху реального мира, когда пробирался за стены, но сейчас, когда всё вокруг находится в запустении, полностью мёртвым, на него накатывает паника. Даже в сумерках это прекрасно видно. Он отъезжает буквально около километра от стены и останавливается, тяжело дыша. Вик примерно в таком же состоянии. Дамиано с Томасом не понимают, что происходит, но напрягаются, их могут поймать, нужно быстрее куда-нибудь прятать машину и идти к их убежищу, надеясь, что оно всё ещё цело. — Итан, — Давид окликает парня, касаясь его плеча. Тот вздрагивает. — Нам нужно избавиться от внедорожника и бежать подальше от стены, чтобы скрыться. Торкио оглядывается и смотрит на него совсем беспомощно. Он не может дышать. Дамиано переводит глаза на Томаса, надеясь, что тот хотя бы знает, что им делать, потому что сам он без понятия. — Итан, поменяйся местами с Дами, он постарается повезти нас дальше, — говорит Раджи, осознавая, что сейчас это единственный вариант. Торкио, кажется, вообще не слышит, что ему говорят, он в ступоре. — Итан, — вновь зовёт Дамиано, он выходит из машины, открывая дверь и вытаскивая парня оттуда насильно, но не чтобы последовать инструкции Раджи и продолжить их путь. Он обнимает этого человека, стараясь отплатить ему за все те разы, когда тот его спасал. Теперь очередь Давида, — Ты привыкнешь, — обещает он, но это делу не помогает, — Всё не так страшно, как кажется, главное, что мы сможем выжить. Я понимаю, что это — не твоя обычная жизнь, но, к сожалению, вернуть ее уже не получится. Я обещаю, что постараюсь сделать всё, чтобы тебе было здесь комфортно и хорошо, — Дамиано чувствует, как парень расслабляется, кладёт голову на его плечо, задевая кожу своими волосами. — Ребят, пора, — кричит Томас из машины. Виктория уже более-менее пришла в себя, теперь она просто с интересом разглядывает всё вокруг. Торкио отрывается от Давида и садится назад, а Дамиано устраивается за рулём. Водит он лихо, особо за безопасность пассажиров, кажется, и не волнуясь, ориентируясь больше на ощупь. Внедорожник отъезжает на приличное расстояние от стены, и парень завозит его в обломки какого-то здания, а дальше они вытаскивают инструменты, запасы, в общем, все, собранные ими в спешке вещи, и отправляются в убежище. Полуразваленный дом, до которого они добираются около часа, где Дамиано обычно скрывался с Раджи, стоит как и раньше, и ребята решают расположиться там. Хорошо, что они додумались взять фонарики, а то вокруг уже кромешная тьма. — Добро пожаловать в нашу скромную обитель, — Давид разводит руками, демонстрируя элите их место обитания, освещая его. Итан с Вик ужасаются, они даже кроватей нормальных не видят. — Нужно будет приспособиться к этому, — грустно улыбается Томас. — Зато здесь пахнет свободой. — Здесь пахнет плесенью и серой, — говорит Виктория, видно, что для неё жизнь здесь станет тем ещё испытанием, зато бас-гитару можно больше не прятать. Хоть какой-то плюс. Итан тихо садится на импровизированную кровать, точнее — настил из досок, покрытый каким-то дырявым матрасом, и старается успокоиться, сегодняшний день принёс слишком много переживаний. Чего стоит путешествие сюда уже по сумеркам, им просто повезло, что Давид и Томас хорошо знали дорогу. Дамиано достаёт откуда-то несколько одеял, расстилая их. — Итан, Вик, — обращается он, — Вы будите спать на кроватях, мы с Томасом пока что — на полу. Мы и к такому привыкли. Торкио старается что-то возразить, но парни непреклонны, к тому же, его прямо тянет в сон, и он совсем скоро ложится и вырубается, так же как и Виктория. Не может заснуть только Давид. С какой-то стороны, его радует такая новая жизнь и шанс все изменить, ведь здесь, наверное, Итан больше не помолвлен с Вик и будущее у них открыто, только вот не будут ли эти люди их потом проклинать за то, что они вынудили их приехать сюда? Ведь расставаться со своей привычной идеальной жизнью — страшное испытание.

***

Каждый день даётся легче следующего, конечно, резко стать бедным и спокойно на всё реагировать — мало кому под силу, но они стараются. Стараются все. В эти тяжёлые времена их выручает только музыка. Играют они практически каждый день, а Дамиано поёт. Они осознают, что их ищут, поэтому приходится не светиться, ходить за водой в одиночку и тщательно скрываться от посторонних глаз. Торкио сторонится Дамиано. За эти дни Итан меняется, он выглядит уставшим, осунувшимся, его волосы грязные и спутанные. Он больше не тот парень, который был внешне безупречным, и он сам себе таким не нравится, а ещё не понимает, почему Давид продолжает смотреть на него такого влюблённым взглядом. Наконец Дамиано не выдерживает этого игнора. Ему нужен Итан, нужно знать, что у них есть будущее. Томас отправляется за водой, Вик тоже куда-то отходит, желая порепетировать свою партию в одиночестве. Раджи, естественно, её провожает до ближайшего здания, где можно укрыться, и обещает забрать на обратном пути. — Итан, — Давид зовёт требовательно и перехватывает парня за запястья, не давая никуда сбежать. А он знает, что Торкио может, — Пожалуйста, поговори со мной, — умоляет он. Все их предыдущие разговоры не приводили ни к чему хорошему, но сейчас он готов наступить на свою гордость и на своё упрямство и полностью открыться Итану, доверяя, давая второй шанс. Он ведь не один всё это чувствует, правда? — Ты нужен мне. И парень сдаётся, он не может больше терпеть, хочется, чтобы всё было так, как раньше, до их сближения и всего этого пиздеца с пожаром и побегом. — Что я могу сделать? — спрашивает Торкио, он не уверен, где именно сейчас проходят границы, и вообще в такой обстановке, может быть, даже обниматься будет некомфортно, они все потные, грязные, а в начале отношений партнёры обычно стараются скрыть подобные недостатки. Температура сейчас вокруг, кстати, повышенная, кажется, что-то грядёт. — Поцелуй меня, — просит Дамиано, — Если ты хочешь, конечно, — уточняет он, видя замешательство Торкио. — А тебе не будет противно? — всё же спрашивает Итан. Он понимает, что в нём притягивало Давида, когда они были за стеной, но теперь он не такой красивый и привлекательный, конечно, он пытается и зубы чистить взятой с большим запасом зубной пастой, и умываться, но реально мыться в их условиях нельзя, воды и так еле хватает, чтобы попить. — Мне никогда не будет противно, — убеждает его Дамиано, притягивая к себе. — Мы через столькое прошли, и здесь не важно, в какой ты одежде и как ты выглядишь, Итан, главное, что ты рядом и что ты есть у меня. Давид резко впивается в его губы поцелуем, не сдерживаясь. Сейчас он даже не чувствует вкуса, только неровности чужих губ и несильную шершавость языка. И это чертовски приятно. Это пьянит и возбуждает. Торкио тоже перестаёт думать о том, как бы выглядеть лучше. Он будто под алкоголем, и его мозг не работает, остаются только инстинкты, он сжимает на Дамиано одежду, сильнее впечатываясь в него. — Видишь, это всё так же потрясающе, как и было тогда, — заявляет Давид, отстраняясь, и Итан кивает. Кажется, он только что понял, что значит привязанность к человеку. Нет, не так, между ними уже что-то сильнее, хотя, когда оно взяться успело? Не суть, он просто осознаёт, что хочет быть рядом с этим парнем и целовать его, что бы с ним ни случилось. Торкио замечает, что поцелуй для его тела сделал только хуже. Он возбудился и теперь ощущает себя как-то некомфортно. Наверное, нужно сбежать и расправиться где-нибудь в одиночестве со своей проблемой, но, во-первых, Давид его держит, а во-вторых, у Дамиано у самого эрекция видна. — Что мы будем… — начинает Итан, указывая глазами вниз. Давид понимает его с полуслова и вновь затыкает коротким поцелуем, а потом быстро становится перед ним на колени, приспуская штаны. Дамиано выглядит таким покорным, будто и правда отрабатывает сейчас в роли шлюхи всё, что сделал для него Торкио. Итан, как только ловит себя на такой мысли, ужасается и пытается это прекратить. Но Давиду самому не кажется это унизительным, он улыбается, смотрит на него так открыто и спокойно, а потом обхватывает рукой член, проводя по всей длине кольцом из пальцев. Он берёт головку в рот, надавливая снизу языком, запускает за щёку, продолжая двигать ладонью по оставшемуся стволу. Торкио дёргается и тихо стонет, а Дамиано отдаёт ему контроль, свободной рукой кладя его кисть на свою голову. Итан вцепляется в волосы, сначала несильно, но замечая, как Давиду нравится, когда он проявляет больше власти, принимается давить. Наверное, Дамиано хочет, чтобы парень задал удобный для себя темп, но Торкио делает всё с точностью до наоборот, он следит за состоянием партнёра и старается направлять так, чтобы комфортно было именно ему. Итан знает, что не продержится долго, ещё его подстёгивает осознание того, что Вик с Томасом в любую минуту могут вернуться. — Дамиано, я сейчас, — шепчет он, даже не представляя, что с этим делать. Отстраниться и кончить на пол, но чем потом убирать? Давид облегчает ему задачу, он обхватывает чужие ягодицы, а ртом до упора насаживается на член, задерживая дыхания. Итан смотрит с шоком, с каким-то страхом и непониманием, как кто-то может настолько им не брезговать. Изливается он все ещё находясь в каком-то напряжении, а вот Дамиано наоборот расслабленно выпускает его член изо рта, ещё раз облизывая головку. Давид сам тоже возбуждён, и Торкио понимает, что не сможет повторить его действия, но не из-за брезгливости, а просто из-за отсутствия опыта, поэтому стоит и не знает, как поступить. Дамиано замечает его замешательство и просит: — Поможешь мне… Рукой, — добавляет он, предлагая Итану именно такой вариант, и тот быстро кивает, подныривая пальцами под пояс штанов. Он не уверен в чистоте своей ладони, поэтому дрочит через бельё, принося, наверное, не совсем те ощущения, которые Давид хотел, но точно удовлетворяя его потребность. — Всё, стой, стой, пожалуйста, я сейчас кончу, а тут делать этого нельзя, я на улицу, — Дамиано отстраняет его от себя и мчится наружу, заходя за угол здания, здесь он прислоняется к стене, приспускает одежду. Дело не только в этом, ему хочется просто побыть в одиночестве и немного привести мысли в порядок. Всё это сближение будто нереально. И он не знает, что будет дальше. Давид изливается, тяжело вздыхая и быстро возвращаясь в реальность. Всё это удовлетворение своих потребностей в такой обстановке кажется абсурдным, хотя с Томасом они таким много раз занимались. Дамиано возвращается, стараясь изобразить непринуждённость. — А я думал, ты сбежал, — кидает Итан, и Давид уже реально расслабляется. — В следующий раз хочу быть рядом до конца. — Это звучит больше похоже, что ты хочешь быть со мной до конца моих дней, — шутит Дамиано, а Торкио отвечает слишком серьёзно. — И так тоже можно. Он оставляет поцелуй на чужих губах, чувствуя горечь собственной спермы, теперь это уже достаточно явно ощущается, но он не испытывает какого-то отвращения, только смущение и интерес. Целоваться всё ещё приятно.

***

Алессандро замечает пропажу дочери практически сразу и тут же старается Вик найти, чуть позже он обнаруживает угон машины. Мужчина волнуется, боится, что Викторию кто-нибудь похитил, но вот идти к диктатору он не решается, не доверяет этому человеку. Старается найти своими силами, а ещё подключает родителей Торкио, те тоже замечают, что Итан куда-то пропал, и, может быть, они через какое-то время догадались бы искать за стеной, но кое-кто упрощает им задачу и в то же время выносит вердикт. Элеонора рассказывает про Дамиано Лукреции, а та пребывает в бешенстве после поцелуя Вик с каким-то парнем, и они решают, что Итан скрывал сразу двух бедных беглецов из-за стены и решают донести об этом главе. Поступают они низко, подло и эгоистично, но их это, кажется, не волнует совсем, волнует их своя безопасность, а ещё желание показаться в глазах диктатора законопослушными и получить всеобщие любовь и признание. Диктатор, узнавая обо всем от сестёр Торкио, делает свои выводы, и уже через несколько минут из всех специальных приборов звучит его версия происходящего. — Недавно был совершён очередной теракт бедными, двое из них пробрались за стену ещё давно и скрывались здесь среди жителей, есть подозрения, что Итан Торкио причастен к этому. После теракта один из бедных насильно похитил Викторию Де Анджелис, а Итан Торкио помог им скрыться. Они сбежали за стену, и мы должны их найти. Версия событий не точная, мы не можем быть уверены, что Виктория не примкнула к ним, поэтому, как только поиски окончатся, будет проведено расследование, виновные казнены, а те, кого заставляли действовать под давлением — отпущены. После этого родители Итана и Алессандро начинают ещё больше волноваться за своих детей. Что же будет, когда их найдут, признают ли виновными? Глава высылает за стену отряд на поиски, а они тоже отправляют своих каких-то людей в надежде получить ответы. Элита обыскивает все дома, вопрос времени, когда она найдёт нужный, где прячется ребята, а те стараются как-то выживать, в любой момент готовые сорваться и сбежать. За это время на город ещё несколько раз пытаются напасть бедные, но за стену пройти не получается, она теперь слишком хорошо охраняется, а отряд, не отвлекаясь, ищет цели. Четырех сбежавших. Образ Дамиано и Томаса для них практически неизвестны, зато они прекрасно знают Итана и Викторию и надеятся, что они все будут держаться вместе.

***

Ребята репетируют, сегодня выдался довольно холодный день и только чужая близость греет их. Вик с Томасом сидят спина к спине, играя свои партии, а Дамиано поёт, обняв старающегося отстукивать ритм по твёрдой поверхности тумбочки Итана. Все идёт прекрасно, ничего не предвещает беды. Давид сочиняет тексты песен, остальные пишут партии для своих инструментов. Это достаточно трудоёмкая работа, и сейчас они полностью поглощены процессом. — Томас, уходи в конце фразы наверх, а я пойду вниз, — говорит Виктория, и парень её слушается, Торкио старается по памяти написать ритм для ударных, а Дамиано просто крепко вжимается в него сзади, стараясь ни о чём не думать. Вот это занимает всё их внимание. И когда они слышат звук моторов подъезжающих машин, то понимают, что бежать некуда. Они ещё стараются найти место, чтобы спрятаться, но из-за музицирования слышат они это слишком поздно, чтобы успеть спастись. К ним врывается толпа людей, тут же накидываясь на каждого из беглецов и закрвывая в наручники. Ребят тащат в машину, совсем неаккуратно туда впихивая, и быстро везут за стену. Слова застревают в горле от направленного в их сторону оружия. Шутки закончились. Пришла расплата. Это конец.