Красная камелия

      Чан усаживает Ёнбока на скамью в глубине городского сада, подальше от главной площади, и мягко обхватывает его за плечи. Рядом растёт каштан, своей кроной создавая тень над лавочкой. Так создаётся ощущение некой отстранённости от всех остальных. — Малыш, — Чан пальцами вытирает слёзы с чужого лица, и младший смотрит на него. Из его груди рвётся судорожный вздох. — Солнышко, всё хорошо, ну, — он нежно улыбается, поглаживая костяшками пальцев веснушчатую скулу. — Перестань плакать, маленький мой. Ёнбок кивает, но новая порция слёз против воли всё равно льётся из его глаз и катится по щекам, которые император снова старается стереть. — Это они-то те самые друзья, о которых ты мне рассказывал? Ли угукает, снова кивая, и пытается сам вытереть влагу со своего лица. Чан спохватывается и даёт ему свой носовой платок. — Держи. Он чистый, не волнуйся. Младший в очередной раз кивает. — Зачем ты вообще к ним подошёл? — Я... — Ёнбок всхлипывает, платком вытирая носогубную складку, — я не хотел... они просто увидели меня и позвали к себе, а я не смог отказать им. Я же не знал, что... что они так поступят, — он прячет лицо в ладонях, рвано вздыхая, его плечи трясутся. Чан молча прижимает его к себе, осторожно поглаживая по спине и затылку. — Солнце, не стоит так убиваться из-за них. Я понимаю, что тебе обидно, очень хорошо понимаю, но слезами горю не поможешь, верно же? — он мягко отстраняется и поднимает лицо младшего, обхватывая его ладонями. — Помнишь, что я говорил тебе? Научись жить с этим. Ёнбок бесшумно икает, платком прикрывая нижнюю часть лица. — Я знаю, — произносит он. Его голос дрожит. — И я правда пытаюсь. У меня ведь хорошо выходило, пока Сону... не сказал это... Бан немного устало вздыхает, снова поглаживая парня по спине. — Но он ведь извинился. — Он не сделал бы этого, если бы ты ему не сказал, — Ли выпрямляется, вытирая платком слёзы из уголков глаз. Он начинает немного успокаиваться, хоть ему всё ещё больно. — Но спасибо, что снова помог мне. Я уже со счёта сбился, сколько раз ты это делал, в то время как я ещё ни разу не... — Тише, — мягко перебивает его старший, прикладывая указательный палец к его губам. — Не нужно, Бок-и, я же говорил. Ты не должен мне ничем расплачиваться. Мне хватает того, что ты рядом. Понимаешь? — Понимаю, — вздыхая, отвечает Ли. — Просто... я всё равно чувствую себя не очень правильно из-за этого. Чан улыбается. Он понимает чувства младшего, но он и правда рад уже тому, что Ёнбок практически всегда находится рядом с ним.       Бан аккуратно стирает остатки слёз с чужого подбородка, мягко целует парня в нос и, снова улыбаясь, произносит: — Совсем тебя одного оставлять нельзя, — он усмехается тихо. — Я ведь ненадолго ушёл, а ты уже успел в приключения вляпаться. — А я говорил, что мне нужно было с тобой идти, — дуясь, отвечает Ёнбок, и Чан хихикает. — Тогда сюрприз бы не получился. — Какой сюрприз? — Ли хлопает слипшимися от слёз ресницами. Бан хмыкает и достаёт из кармана золотую подвеску с мелкими драгоценными камушками, надевая её на чужую шею, и Ёнбок поражённо застывает, смотря старшему в глаза. — Вот этот сюрприз. — Ты с ума сошёл? — спрашивает Ли. — И ради этого нужно было оставлять меня одного? — Тебе разве не нравится? — Нет, что ты, совсем нет, наоборот, очень нравится, но, Чан... — Ёнбок подцепляет пальцами золотую цепочку, с секунду рассматривая подвеску на своей шее. — Это же безумно дорого! — Это неважно. Я уже говорил, что мне не жалко денег на тебя. И я хотел тебя порадовать. — Но ты мог сделать это хотя бы не в свой день рождения? Я, между прочим, вообще ничего тебе не подарил, потому что у меня, как раз-таки, денег нет, а ты продолжаешь меня задаривать. Чан улыбается, вдруг снимая кольца со своих рук, и протягивает их Ёнбоку. — Зачем это? — спрашивает он, непонимающе хмурясь. — Раз уж ты так сильно хочешь мне что-то подарить, можешь обменять эти кольца на что-нибудь другое. Мне они всё равно не нравятся. — Нет, Чан, ты чего, — бубнит Ли растерянно. — Лучше просто дай мне деньги, а кольца оставь себе. — Тогда нам придётся возвращаться во дворец, — хмыкает Бан, — потому что на оставшиеся у меня деньги нельзя купить ни одно украшение. — Ах ты! — притворно возмущается младший, стукая Чана по плечу, и тот смеётся. — Ты всё продумал, да? — Нет, — сквозь смех отвечает император. — Я ведь не знал, что ты будешь так настаивать на этом. Просто так совпало. Ёнбок дуется, но, несомненно, лишь для виду, убирает кольца в карман, складывает руки на груди и отворачивается от старшего. Бан, посмеиваясь, наклоняется вперёд и, отодвигая длинный хвост младшего в сторону, целует его в шею.       У парня мурашки мигом бегут по спине, он против воли хнычет тихо и откидывает голову назад. Чан, видя его реакцию, снова целует, на этот раз смелее, плотно смыкая губы на бледной коже. Ёнбок кусает губу и прикрывает глаза, старший обхватывает его поперёк талии и прижимает ближе к себе. Парень в его руках почти плавится, укладывает голову на его плечо, и Бан мелкими поцелуями переходит от шеи к мочке уха и нижней челюсти, после накрывая чуть обветренные губы младшего своими. Ли тихо довольно мычит в поцелуй, хоть поза и не совсем удобная для такого, заводит руки за голову и пальцами вцепляется в чужие длинные волосы, портя Чану причёску. Старший целует мягко, как и всегда, но на этот раз более нетерпеливо. Ёнбоку нравится.       Он отстраняется первым, когда воздуха уже не хватает, и блестящими от эмоций глазами смотрит на императора. Чан последний раз целует его в верхнюю губу, чтобы после сесть нормально. — Ну, так что насчёт колец? — Ой, да иди ты, — отмахивается Ёнбок, облизывая припухшие губы, и Бан коротко смеётся. Но кольца Ли ему так и не возвращает.       Чанбин неловко переминается с ноги на ногу перед дверью в дом лекаря Кима, думая, постучаться ему или всё же не надо. В конце концов, он даже не знает, один ли сейчас Сынмин.       После коронации Чана Мин ушёл слишком быстро, несмотря на то, что его отец всё ещё оставался во дворе. Чанбин едва успел заметить фигуру младшего в толпе, но бежать за ним уже не стал, хоть и хотел поговорить. Просто хотя бы о чём-нибудь.       Он не совсем понимал, почему Сынмин так быстро удалился. Им в принципе редко удавалось увидеться, а пообщаться — ещё реже, и Чанбин наивно полагал, что они смогут восполнить это время после церемонии, тем более, Сынмин так мило улыбался ему почти весь процесс... Но, почему-то, ушёл, хотя улыбки его были двольно многообещающие.       Он снова задумывается слишком надолго, забывая, что Сынмин может увидеть его через окно, как и в прошлый раз, поэтому едва заметно вздрагивает, когда дверь открывается. — Привет, — вздыхает Ким, улыбаясь слегка. — Иногда я думаю, что ты не умеешь стучать в двери. Чанбин неловко прикусывает губу, сжимая пальцами небольшой букет, который успел быстренько собрать в дворцовом саду — цветы неприхотливые, растут сами собой, так что Бину ничего за это не будет. — Привет, — бормочет Со, протягивая букет парню. — Это тебе. Сынмин в лёгком удивлении округляет глаза, словно не верит старшему, но всё же забирает цветы из его рук. — Космеи, — он улыбается, переводя взгляд с букета на Чанбина. — Одни из моих любимых цветов. Со тоже улыбается, шире, чем, наверное, следовало бы. — Я рад, что смог угадать. — Проходи, — Мин кивает головой в сторону прихожей. — Папы дома нет. — А если бы был, ты меня не пустил бы? — усмехается старший. Сынмин фыркает. — Пустил, конечно же. Ты ведь моему папе тоже нравишься. Он ставит букет в небольшую вазу с водой и перемещает на подоконник, куда падают солнечные лучи. Хорошая погода на улице уже становится редкостью. — Тоже? Сынмин замирает на месте на секунду, прикусывая язык и понимая, что почти — или не почти — проболтался, но берёт себя в руки и разворачивается к Чанбину лицом. — Да. Ты же не единственный любимчик моего папы. Его Величество ему тоже нравится. Да и Ёнбок с недавних пор. Чанбин тихо фыркает, понимая, что Сынмин просто постарался выкрутиться из ситуации, но ничего по этому поводу не говорит. В принципе, он всё уже понял. И этот факт заставляет его по-глупому улыбаться.       Он опускается на стул — кажется, тот самый, на котором он сидел, когда Мин лечил его плечо, — и в задумчивости барабанит пальцами по столу. — Почему ты убежал? — М? — непонимающе хлопая ресницами, выдаёт Ким. — Ну, в смысле, после коронации. Я надеялся, что мы с тобой прогуляемся и поговорим о чём-нибудь. Сынмин хмыкает. — А я разве говорил тебе о чём-то таком? — Нет, но... — Чанбин тушуется, растерянно бегая взглядом по полу. — Просто, ты улыбался мне, вот я и подумал... Тем более, мы и так общаемся редко, так что... Сынмин хихикает, наблюдая за попытками Чанбина оправдаться, и старший краснеет, снова кусая губу в неловкости. — Да ладно тебе, — произносит Ким. — Ты просто так мило стараешься что-то придумать, — он садится рядом на соседний стул. — На самом деле я не против прогулки или же простого разговора, совсем нет. Просто мне стало неловко после церемонии, я подумал, что переборщил с намёками, поэтому и убежал. Но, раз уж ты сам пришёл, то почему бы и не поговорить? — он с улыбкой пожимает плечами. Чанбин снова улыбается, расслабляясь, и, подумав с несколько секунд, спрашивает: — А ты почитаешь мне ту книгу, которую читал в прошлый раз? Сынмин фыркает, смущённо отводя взгляд. — Ты же вроде поговорить хотел. — А чтение чем не разговор? — Со хлопает ресницами. — Можно ведь обсуждать какие-то моменты. Ким закатывает глаза с улыбкой. — Тебе надо — ты и читай. — Какой ты вредный, — Чанбин дует губы, и Сынмин, смотря на это, хмыкает. — А ты флиртуешь. Со едва не давится воздухом от такого заявления, но понимает, что да, Сынмин прав. Чанбин, правда, сам этого не заметил. — И что в этом такого? — Ты со всеми так общаешься? — А тебе важно это знать? Сынмин делает вид, что задумывается, пальцем тыча в свою щёку. — Важно. — И почему же? — Потому что ты... — он осекается. — Эй, да мне просто интересно! — он пихает Чанбина в плечо. Со хмыкает. Хочется сказать, что младший слишком очевидный, но Бин решает ещё оттянуть этот момент. — Ну так что, почитаем, Минни?