Как долго продлится счастье?

      Тихое пение птиц за окном было практически неслышным в стенах теплого и уютного дома. Лучи яркого ласкового солнца, ворвавшиеся в покои, лились на мягкую постель, на смугловатую кожу спящего мужчины сквозь полупрозрачный тюль с красивыми аккуратными узорами, падали на белые простыни, на изголовье резной кровати. Играли на стенах деревянного дома, пропитанного теплом то ли жаркой печи, то ли собственным теплом прожитых счастливых дней. В глазах рябило от излишне яркого света, что заставляло всякий раз морщиться, прикрываться ладонями и перекатываться на другой бок, чтобы спастись от солнца. Но даже другое положение не помогало спрятаться от сновавшихся туда и сюда лучей. Откуда-то доносился приятный запах свежего завтрака и сладкого чая, сразу нагоняющий аппетит. Должно быть, из кухни, откуда слышались и голоса, смешанные со звонким детским смехом, звяканьем посуды, журчанием воды из-под крана. В соседней комнате уже во всю кипела жизнь. Насыщенная, светлая и счастливая.       — Эрен, вставай! — донеслось оттуда же до боли родным голосом, когда шум воды затих, но вместе с тем не прекратился детский смех и звон тарелок. Этот голос нельзя было не узнать. Вот только сейчас он звучал совсем непривычно. Мягко и ласково, словно девушка, обратившаяся к нему, ничем не обеспокоена, занята привычными рутинными делами. Но Эрену это казалось странным. Разве не должна Микаса быть строже? Почему расслаблена и беззаботна?       Почему эта спальня так похожа на родную в Шиганшине? Почему обстановка полностью указывает на то, что здесь Йегер находится не первые пару минут? Будто ещё вчера он провел свой день в этом доме и осознанно лег спать в собственную кровать. Будто и неделю, и месяц, и год назад все было точно так же: тихо, уютно и спокойно. Только вот сейчас не покидало чувство тревоги. Ощущение, что где-то осталось что-то незавершённое. Что-то важное точно не доведено до конца, что-то гложет его.       Но окружающий мир слишком сильно привлекал Йегера. Он ведь счастлив, к чему сомнения? Уверен, что счастлив. Знал этот факт, как аксиому. И разве не заслуживает отдыха? Что бы там не осталось в прошлом, сейчас ведь оно никак его не касается. Пусть кто-нибудь другой разберётся. А Эрен имеет право наконец отдаться своему идеальному миру. Сонно потянуться, подняться с кровати. Коридор, по которому он пришел к кухне, мог бы даже с закрытыми глазами воссоздать в голове. Он ведь провел в этих стенах свое детство.       — Ты чего так долго? Завтрак же остынет. — Микаса взглянула на него, когда Йегер со скрипом деревянных половиц показался в проеме дверей. Одной рукой поглаживала свой круглый животик, а в другой держала деревянную ложку, с помощью которой раскладывала по тарелкам еду. Эта картина больно резанула по сердцу, оставляя кровоточить. Слишком красиво и правильно выглядела Микаса здесь, окружённая теплом и уютом, а не погруженная в мрак вечного ужаса.       — Доброе утро, папа. — Маленькая девочка, сидя за обеденным столом, широко улыбнулась вошедшему на кухню Эрену и помахала ему ручкой, заставляя округлить глаза. Необыкновенно красивая, практически полная копия его самого, за исключением аккуратного носика, который было трудно не узнать: точно черта лица Аккерман. Совсем не складывалось это счастье с его жизнью. Когда Микаса успела обзавестись детьми и семьёй? Когда он успел стать частью этой семьи, встав в роль главы семейства?       — Все в порядке? Ты выглядишь каким-то растерянным. Не заболел? — поставив тарелки на стол, Микаса подошла ближе к Эрену и коснулась его лба ладонью. — Температуры нет, кажется.       — Да, всё отлично. Просто не проснулся ещё, наверное. — Эрен поспешил качнуть головой и опустить взгляд на тарелку, всё ещё борясь с мыслями о том, что всё должно быть совсем иначе. В его манной каше уже почти растаяло сливочное масло, которое он тут же размешал. Всё казалось странным, не присущим его жизни. Вот только на подсознательном уровне Эрен понимал: всё это правильно и верно, так, как должно быть.       — Просыпайся, давай, Карла же хотела день с тобой провести. А ты на себя не похож. — Она ласково погладила дочку по чуть непослушным взъерошенным волосикам и поставила перед ней кружку чая.       — Не знаю, просто дурное ощущение. Не понимаю. Будто сам не свой. — Эрен поежился, своим действием стараясь отбросить всякие сомнения. Улыбающаяся и счастливая, как никогда раньше, Микаса, маленькая дочка, названная в честь покойной матери, заслуживали видеть Йегера не таким потерянным и рассеянным.       — Думаю, тебе нужно расслабиться и подышать свежим воздухом. Как насчёт рыбалки? Принесёте мне рыбы к обеду? — Микаса нашла, чем занять Эрена, чтобы он отвлёкся от дурных мыслей, и улыбнулась своей идее. Всегда ведь так любил ходить с дочкой к реке и часами рассказывать ей о природе. А Карла внимательно слушала, запоминала и просто не могла не восхищаться отцом.       — Принесем, — радостно протянула Карла и заулыбалась шире, глядя на отца. — Помнишь, ты обещал половить рыбу за утесом? Мне никакие жуки не страшны, честно-честно! — Она постучала ладонями по столу, а затем засмеялась, когда встретила искреннюю улыбку отца.       — Пойдём. — Йегер кивнул, просто не в силах оторвать взгляд от Микасы, что присела за стол рядом с ним. Округлившийся животик пришлось придерживать свободной рукой, ведь находящийся в нем малыш постепенно набирал вес, креп. — Можно потрогать? — неуверенно спросил он, словно видел беременную женщину впервые.       — Конечно, почему ты спрашиваешь? — Микаса усмехнулась. Она взяла ладонь Эрена и осторожно поднесла её к своему животику. Была уверена, что малыш внутри узнал папу и очень обрадовался его вниманию.       Йегер прикрыл глаза на момент касания, а его губы медленно растянулись в улыбке. Ответственность за это маленькое чудо, сидящее в животе Микасы, росло с каждой секундой, как и осознание реальности. Эрен должен защищать и оберегать свою семью ото всех невзгод. Только от него зависит, как долго продлится счастье всех близких ему людей и его собственное.       — Я устала ждать братика или сестрёнку. Зачем так долго расти? — Карла соскочила со стула и подбежала к Микасе, прижав ладонь к малышу. Глянула сначала на отца, а затем вновь перевела взгляд на маму. — Я вот не помню, чтобы сидела так долго в твоём животике.       — Ты сидела там целые девять месяцев, дорогая. — Тихо посмеявшись, Микаса поцеловала дочку в лоб. — Накушалась? — поправляя её волосики, уточнила она.       — Да, вкусно было. — Карла поспешно кивнула, обхватив своей маленькой крупную ладонь Эрена. А затем улыбнулась, утягивая его в сторону выхода. — Пойдем поскорее, я хочу посмотреть на красивые места за утесом! Ты обещал! — Она вновь потянула его за руку, стараясь поскорее увести непонимающего Эрена из кухни.       — Карла, дай папе покушать, он же только проснулся. — Микаса рассмеялась. — Успеете, утесы без вас никуда не убегут. — Тормозить дочку она не стала, ведь просто не могла не насладиться этой милейшей сценой.       — Подождёшь минутку, хорошо? — Возвращая взгляд к своей порции, он попытался быстрее опустошить тарелку, чтобы не заставлять дочь ждать. Она успела обиженно надуть губки, не справляясь с желанием поскорее прогуляться. Но уже спустя пару мгновений была подхвачена сильными руками смеющегося Эрена. — А теперь идём. Узнаем, как клюет. Может, новое место для рыбалки найдем. Правда?       — Ура! — вмиг расцвела Карла, крепко обняв отца за шею и мотыляя ножками. — Правда-правда! Может, повезет, и всё-таки поймаем золотую рыбку. — Хихикнув, она помахала маме на прощание ручкой под ее тихий смех.       — Выудим ее для мамы. — Эрен засмеялся громче, поправляя льняное платье дочери. — Ты же у нас самая сильная, у тебя это лучше всех получится.       — Обязательно получится! И у золотой рыбки мама сможет загадать себе новое платье. Или какую-нибудь корону. Она же у нас настоящая королева. — Карла улыбалась, вспоминая образ величественных и мудрых королев в сказках, которые слышала от родителей. — А тебе загадает новую удочку. С каким-нибудь волшебным крючком, который будет притягивать больше рыбы.       — Точно, именно об этом мы с мамой мечтаем. — Махнув напоследок Микасе ладонью, Эрен подхватил свой набор рыбака, расположившейся на тумбе прямо рядом с входной дверью. — И удочка мне такая пригодится. Буду самую вкусную и большую вылавливать.       Он немного посмеялся, толкая дверь плечом и выходя на улицу. В глаза тут же ударил яркий дневной свет. На небе не было ни единого облака, что могло бы помешать ласковым лучам солнца осветить всю округу.       — Ты и так ловишь самую вкусную. А мама делает ее вообще самой-самой. Вы друг друга дополняете. — Малышка улыбалась, теперь вспомнив высказывание, которое неоднократно слышала от мамы. — А давай я понесу удочку и ведёрко? А ты неси меня. Будет ведь легче.       — А ты хорошо придумала. — Эрен заулыбался шире и направился по протоптанной дорожке прямо в сторону леса, уже наблюдая как поодаль возвышаются величественные горы. — Держи, только увесисто немного. Не урони. — Передав удочку и ведро в руки дочери, он подхватил ее удобнее и кивнул в сторону гор. — Всё же в красивом месте мы живём, правда? Давно не замечал этого.       — Мне здесь очень нравится, — улыбнулась Карла, осматривая верхушки гор и наверняка представляя, как вскарабкалась бы туда вместе со своей семьёй, чтобы свысока увидеть крохотный родной домик. — А еще у нас дом очень красивый. И лес возле него. — Она поудобнее взяла удочку, чувствуя на себе ответственность за нее.       — Точно говоришь. У нас самый красивый дом в самом красивом месте. — Эрен осмотрелся, с улыбкой вспоминая как возводился этот деревянный домик на окраине деревни. — Тихо, спокойно. Кругом красота только.       — И белочки! — радостно воскликнула Карла, указав пальчиком на одно из деревьев, из-за чего едва не упустила удочку. Слишком уж её привлек зверёк.       — И белочки. — Эрен кивнул в подтверждение своих слов, а затем рассмеялся, глянув туда, куда указала Карла. Зверёк, привлёкший внимание дочери, словно услышав их, поспешил скрыться с глаз в густой листве соседнего дерева. — Видишь, спугнули маленькую.       — Ой, я не хотела. Прости нас, белочка, — она извинилась так, будто белка правда услышала бы и поняла. Была просто уверена в этом. — А вон и речка. — Карла быстро переключилась на новую деталь, заметив вдалеке узкую неглубокую реку с быстрым течением и идеальной чистой водой.       — Немного ниже спустимся только, там течение поспокойнее. Жаль конечно, что мама нам ничего с собой не завернула. Перекусили бы. — Эрен улыбнулся, оглядываясь, словно видел все красоты этого места впервые. — Ну, ничего, дома вкусную рыбу к обеду приготовим.       — Поможем маме с готовкой, а она будет любить нас ещё сильнее, — уверенно заявила Карла, взяв за цель приготовление обеда вместе с Микасой. — Может, тогда даже разрешит пропустить дневной сон или хотя бы капельку поменьше спать. А то я так снова все веселье пропущу!       — Спать днём нужно, иначе опять носом к семи часам клевать будешь, — серьезно произнёс Эрен, но затем улыбнулся мягче. — Вдруг к нам вечером Армин заглянет? Вот тогда точно всё веселье пропустишь.       — Ой, точно! Его приход я не хочу пропустить.       Карла безумно любила, когда к ним в гости наведывался Арлерт. Он всегда приносил с собой какие-то сладости, долго играл с малышкой. Был таким добрым и мягким, что просто не мог не располагать к себе детей. А ещё рассказывал столько интересно про море и его жителей. Описывал, какие красивые рыбки в нем водятся. Их девочке сейчас было даже представить трудно, но так хотелось увидеть.       Пока довольствовалась лишь возможностью рассматривать речную рыбу, которую помогала ловить папе. Было трудно не кричать от радости, когда добыча клевала, но, пару раз получив выговор из-за распугивания обеда, Карла все же научилась выражать свои эмоции тихо. Ведёрко все быстрее наполнялось, и, когда уровень рыбы в нем достиг нужного, было принято решение возвращаться домой, преодолевая уже знакомый маршрут обратно.       — Мы дома! — Эрен и Карла едва успели переступить порог дома, как в ту же минуту показалась Микаса. Она вытерла влажные ладони о цветастое полотенце, а затем закинула его на плечо. — Чем это так вкусно пахнет? — Прислушиваясь к приятному аромату выпечки, доносящемуся из кухни, Эрен расплылся в широкой улыбке.       — Испекла пирожки к чаю, — улыбнулась она, подходя ближе к Йегерам. — Как улов сегодня? Карла, ты снова не взяла лопатку и червей выкапывала ветками? Беги ручки мой, пока ничего не замазала, — обратив внимание на грязные ладони дочери, Микаса тяжело вздохнула.       — Вообще-то мы с папой были почти как в походе! — возмутилась Карла, подбежав к умывальнику и намылив влажные ладони о хозяйственное мыло. — Мы поймали очень много рыбы. Если бы посидели ещё чуть-чуть, то даже одного ведра бы не хватило! — послышалось из кухни уже чуть тише.       — Само собой! — отозвалась Микаса, усмехнувшись и покачав головой. Затем она перевела взгляд уже на Эрена и мягко улыбнулась ему. — Помочь, может? Давай хоть удочку заберу?       — Не стоит, я сам всё занесу. — Он растянул уголки губ шире, прильнув губами к щеке Микасы и коротко поцеловав. — Сейчас с Карлой поможем тебе, потом пообедаем, и я спать ее уложу. Утомилась уже на обратном пути. Конечно, скачет ведь, как неугомонная, — посмеялся Эрен.       — Прямо как ты в детстве. — Микаса поддержала его смех, немного отойдя в сторону, чтобы не преграждать путь к кухне. — Она просто копия тебя, даже не отрицай. И чем старше становится, тем больше я в этом убеждаюсь.       — Иногда меня это изматывает просто до полусмерти, — тяжело вздохнул Эрен, но всё-таки слабо улыбнулся, направившись в сторону кухни и поставив на стол ведро с рыбой, которую уже вскоре Йегеры начали готовить всей семьёй.       Осторожно очистили от чешуи, подготовили муку и яйца для кляра, а после начали обжаривать. Микасе из-за ее положения было трудно стоять у плиты подолгу, потому Эрен частенько подменял её, позволяя отдохнуть. А Карла то и дело подносила лопатку, подавала масло, считая свою роль не менее важной в этом деле.       Жизнь действительно была прекрасна, оттого на душе с каждой секундой становилось все спокойнее. Сомнения, по случайности пришедшие в голову утром, уже не имели никакого значения. Мало ли как могла разыграться фантазия спросонья. Здесь, окружённый самыми близкими людьми в жизни, Эрен чувствовал себя хорошо. А это было важнее всего. Важнее страха и тревоги, давно отступивших на второй план. Куда больше его интересовала звонко смеющаяся дочь, чей голос давно пропитал каждый уголок дома; Микаса, нежно и мягко целующая его в лоб; мысль о том, что скоро их навестит Армин, вновь принося за собой радость.       Время за обедом пролетело незаметно. Йегеры обсуждали мечты, погоду, планы на следующий день. Все так просто и обыденно, но однозначно не наскучит даже через сотню лет. Ведь как можно хоть день прожить без этой уютной и теплой атмосферы? Без этих любопытных детских глазок и тихого, до дрожи любимого голоса Микасы? Другую реальность не хотелось и представлять.       Когда девочка, завернувшись в теплое одеяло, наконец сладко уснула, у её родителей появилась возможность отдохнуть в тишине и позаботиться друг о друге. Они сидели на диване, обсуждая все те же повседневные темы, которые ни разу не коснулись каких-то бед и проблем. Эрен заботливо поглаживал животик любимой, когда почувствовал в нем лёгкое шевеление, что повергло его в шок.       — Малыш просто толкается, Эрен, не пугайся так, — рассмеялась Микаса, заметив этот испуганный взгляд зелёных глаз. — Ему уже не терпится взять тебя за ручку. — Тепло улыбаясь, она взглянула на едва заметный бугорок, перемещающийся по животику.       — Буянит ещё больше, чем Карла. — Эрен захлопал глазами, когда его ладонь вновь толкнули, совсем не так робко, как это делала старшая дочь. — Тебе не больно? — поинтересовался он тихо и мягко, словно боялся спугнуть шевеления ребенка.       — Нет, все в порядке. — Аккерман качнула головой и нежно погладила малыша, уже представляя, каким красивым он родится. — Ощущения специфические, но пока не больно. Карла правда как-то спокойнее была. Хотя сейчас у нее характер взрывной, — тихо рассмеялась Микаса. — Видимо, наш второй малыш будет ещё более непоседливым и буйным.       — Это будет самая настоящая катастрофа. — Эрен засмеялся и наградил Микасу поцелуем в уголок губ. Затем оставил поцелуй на шее, а после перешёл к животику, прижимаясь ухом и вслушиваясь. Был безумно счастлив осознавать, что там растет и развивается его малыш. — Уверен, в этот раз будет мальчик.       Микаса улыбнулась и склонила голову набок, наблюдая за этой нежностью. Положила ладонь на его затылок, ласково погладила волосы, пропуская их меж пальцами.       — Мне тоже так кажется. И наверняка будет не менее похожим на тебя, чем Карла. С такими же непослушными волосами, яркими глазами. Чувствую это. — Она усмехнулась и прикрыла глаза, складывая в воображении полноценный образ будущего сына, которого так хотелось поскорее взять на руки.       — Будет слишком похож на меня в детстве? Только не это. — Эрен рассмеялся, поспешно качая головой из стороны в сторону. — Я просто не вынесу бешеного сорванца в доме, — пояснил он, расплываясь в улыбке шире.       Микаса коротко усмехнулась и снова взглянула на Эрена. Медленно и тяжело вздохнула, словно ей что-то мешало. Что-то, сидящее в груди большим жгучим комом.       — Могло бы все это быть правдой, если бы в тот день я призналась, что люблю тебя, Эрен? — совсем тихо, с лёгкой хрипотцой в голосе спросила она, в один миг разбивая своими словами целую вселенную на тысячи мелких осколков, словно вонзившихся в тело Эрена, пробивающих его насквозь.       Он равно втянул воздух, чувствуя, как тело разом окатывает взявшаяся из ниоткуда паника, колющая боль и сильный холод, который вновь пронзил всё тело. Широко распахнул глаза, замечая, как идеальная картина, воплощающая все его самые сокровенные желания, разлетается на куски, бьётся о стены, вдребезги разбиваясь на грязном полу. Светлая уютная комната безвозвратно сменяется мрачной и сырой. А животик, к которому Йегер так нежился, оказывается сбитой перьевой подушкой. Холодной, жёсткой. Как эта постель в стенах обители врага.       В груди ещё никогда не болело так сильно. Тело не ломило так даже тогда, когда Эрен самостоятельно отрезал себе ногу, которую до сих пор не спешил восстанавливать. И точно знал — эту боль не уймет никакая регенерация. Никакие слезы не помогут смыть кровь, а крик не вытолкнет из груди ноющее сердце, по которому неисчислимое количество раз безжалостно прошлись клинками. Даже дрожащими ладонями закрыв глаза, не мог вновь увидеть все то упущенное счастье. Тот сладкий сон больше не возвращался, не заставлял сердце трепетать от радости, глубоко в нем больше не цвел сад тех цветов, что Микаса выращивала у дома. Он оставил за собой лишь пустоту и гнетущий страх.