Быть или не быть, жить или не жить...

Часть четвертая. Расстрел на О - ском мосту. Окончание. Подарил ты мне медленную дрожь… Из песни. Вместо эпиграфа… Муж только еще собирался. А женщина уже начинала за него бояться. Неприятное это место было, неспокойное, старый О - ский мост. Время от времени в городе вдруг поднималась волна разговоров, что пора уже находить в бюджете области деньги на постройку нового моста, что надо остаток средств, как целевых инвестиций запросить у федерального бюджета всей страны. Что нет больше сил терпеть. И каждую весну начинать новый ремонт старого моста, добросовестно разбитого за осень и зиму большими гружеными автомобилями. И населению очень неудобно все лето, на весь период ремонта моста, кататься с берега на берег, перебираться с одной части города в другую на катерах, лодочках и паромах. Под эти разговоры о благе и удовольствии населения, обычно, у населения отнимали что - нибудь. Или втихомолку готовились отобрать. - А в прошлый год, - вспоминала женщина, готовились ради благословенного начала стройки нового О - ского моста, закатать в асфальт трамвайные пути. Обслуживание старых трамвайных путей, оказывается, стоило так дорого, что забирало почти весь бюджет у города. И не оставалось денег у руководителей города и области ни отдыхать с комфортом в благословенных курортах люкс в разных престижных заграницах, ни учить детей в престижных местах. И постановили совсем трамвайные пути на половине города прикрыть. Взамен обещали горожанам зарыть трамвайчики в землю. И сооблазняли их чудесным новым словом: Метротрам! И даже схемы подземного трамвая во всех вагонах шустро развесили. В постройку метротрама верилось с трудом. Особенно зимой, когда месяцами не расчищались от снега улицы. Трамваи стояли долго. Они не могли разъехаться, даже с легковыми машинами, что загромождали трамвайные пути, потому что от снега очищалась только самая серединка улицы. Вот горожане и не поверили обещаниям городских властей. Несколько раз выходили на пикеты. Писали петиции и обращались во все инстанции с жалобами. Описывать своими заметками пикеты и демонстрации выходили особые проверенные корреспонденты из разных городских газет. На еженедельной планерке «ее газеты» только для матерых кореспондентов обсуждались условия присутствия на митингах. А женщина, шутила она тогда, что, присутствуя корреспондентом в газете, все - таки остается навсегда «уличной женщиной». И должна была зарабатывать свои гонорары «социалкой», то есть искать тему на улице и находить. Или должна была изобретать тему самостоятельно, а материал для актуальной темы разыскивать ножками. Не каждая тема, что на дорогах подобрана была, устраивала редактора газеты и совладельца. Не каждый описанный в сюжете заметки случай бывал напечатан. Она приносила материал, что вместе с новой вспышкой новостей о немедленном начале застройки нового О - ского моста, тихо и быстро отобрали у многих детские пособия на ребенка. То есть, отобрали их у всех родителей, несчастные ежемесячные двести рублей, которые давно уже ничего не решали в бюджете семьи, потому что цены росли стремительно. Но отобранные одновременно у городских родительниц, эти небольшие деньги составляли прибавку в бюджет. Поэтому обязанность подтвердить необходимость получения детских пособий для многих матерей больше так и не сработала. И женщина бегала, и она подтверждала свой скудный бюджет. Собрала кипу справок. А через месяц узнала, что сильно обеспеченная. Все верно. Завод,что банкротился уже не первый год, начислял минимальную зарплату на зарплатный счет. И никогда не выдавал ее деньгами наличными. И деньги фиктивные копились. И была по всем параметрам уж - жасно обеспеченной женщиной она. С такими - то суммами на счету! И так и рухнул, закрылся, полностью обанкротился завод. И не сумел или не стал он перед своей полной гибелью с людьми за всю невыплаченную своим работникам зарплату рассчитываться. Но тщательно проработанный материал, о том, как мучаются люди последних детских пособий лишенные, был признан неактуальным, назад на доработку женщине возвращен. Теперь так и пылился в ящике стола, потому что выбросить черновики рука не поднималась… Выходила из редакции, шла по дороге, находилась в свободном поиске тем. Вокруг гомонил и шумел пикет. Спасающие трамвайные пути горожане стремились собираться демонстрацией. Не отвлекалась, шла мимо. Не ее это была разнарядка, не ее выбор темы. А граждане были колоритными. И возмущались они увесисто! Вдруг вспомнила, что кажется, в списке интересных тем, быть может, еще существует одна интересная нестыковка с самим старым мостом связанная. Вместе с новой идеей для статьи влезала в автобус, идущий через мост. Показывала зеленоватые и увесистые корочки с золотым тиснением: Пресса. Страна развела так много разных категорий и льгот… И прокуроры ездили бесплатно, и соцработники… И путались кондукторши в автобусах от объема добавленных льгот. И никогда не спорили, что не имеют права бесплатного проезда по городу корреспонденты местной газеты... И ехала она в автобусе, прислонившись к заднему стеклу. И вместе с дрожью возбуждения чувствовала себя новым Луи Пасте́ром, что проверял на себе только что им отфильтрованную вакцину или сыворотку из коровьей оспы… Автобус неторопливо въезжал на мост. Чуть переваливаясь, неторопливо другим машинам в хвост, в длинную очередь, устанавливался. Перебирал теперь колесами медленно: Метр, два метра, еще метра полтора… Тогда нажимала на кнопку, потому что в начале моста еще сохранилась остановка с названием для нее «по требованию». Она выходила на мосту между зарешеченных толстым железом мостовых ферм. И только лишь тогда думала: - Зачем же она здесь вышла, что же хотела проверить? А жизнь разворачивалась кру́то, уже не спрашивала согласия. Некоторые вещи, какие - то поступки, если они случаются, то уже не подлежат изменению. Откуда - то со спины спросили: - Что Вы здесь делаете и почему вышли на мосту в неположенном месте. Женщина оборачивалась и видела перед собой двух человек, охрану моста, вооруженных автоматами. Дрожащими руками доставала корочки «Пресса», дрожащим голоском объясняла, что собирает для статьи материал. - Здесь, на мосту, никому нельзя находиться, - сумрачно объяснял конвой. –По пешеходам без пропуска, подозревая в них террористов, охрана моста может стрелять без предупреждения. - Сейчас пристрелят и сбросят с моста, - Тряслась всей душой женщина, смотрела на темную гладкую воду, на медленные волны, что бурлили, обтекая быки у моста. И фермы моста вода обтекала тоже. - Меня и искать - то никто не будет. Подумаешь, корреспондент городской газеты, тоже мне, птица невысокого полета! - А как же автобусная остановка по требованию? - Она слышала сама свой голос. И даже сама себе удивлялась, как мало он все - таки ее голос сейчас дрожал. - Я ведь сюда приехала на городском автобусе. Мне по требованию остановил водитель на остановке. И что же я тогда нарушила? - Пройдемте с нами. - Ей козырнул конвоир. Ее по тротуару на обочине моста повели. - Уф! Кажется, пока расстреливать не будут. - Тряслись коленки у женщины. - Но, может быть, впереди у меня что - нибудь похуже, может быть ждет меня за это нарушение долгое тюремное заключение? Комендатура, обслуживающая безопасность старого О - ского моста, находилась на насыпном острове, что притулился около самого первого мостового быка, на который была уложена первая решетчатая ферма. Женщину проводили к начальнику военной части. Начальник начинал свой допрос все теми же вопросами, как она оказалась на мосту и каковы были цели ее проникновения. И все - таки за то время, что ее неторопливо до комендатуры через мост вели, женщина успела немного сориентироваться. Она объяснялась, что не хотела ничего плохого и даже не хотела проверять защиту моста, потому что не знала ничего о существовании такой серьезной у моста защиты. Но видит теперь своей целью предупреждение в будущей своей заметке горожан, таких же обычных людей, как и она сама, что остановка на середине моста утратила свое значение, как остановка автобуса для любителей добраться быстренько на пляж, только лишь спустившись короткой дорожкою с моста. И добраться до городского пляжа. Она должна подробно описать в своей заметке, что обстоятельства изменились, что по нарушителям режима проезда через мост, охрана моста теперь имеет право стрелять без предупреждения. Женщина говорит и от страха, как будто бы, видит свою заметку уже напечатанной перед глазами, печатными буквами "своей газеты". И считывает текст сейчас прямо с нее, с собственной распечатки. Начальник хмурится. - Вы погуляйте по острову пока. - Он говорит. - Я должен посоветоваться. …Женщина прижималась к сырой прохладной земле так, будто бы она могла бы женщину спасти и защитить. Но прелая парковая земля только успокаивала и утешала. Она лежала и лежала, счастливая оттого, что просто жива. Сначала лежала на спине и глядела в бездонное бледное небо. Потом перевернулась на живот, смотрела по косогору и крутому спуску вниз. Под пальцами ее рук лежал старый О - ский мост, на таком расстоянии маленький, точно игрушечный. И можно было еще рассмотреть насыпной остров. И невозможно было рассмотреть на этом острове здание комендатуры, оно казалось маленьким, это страшное здание комендатуры, намного меньше спичечного коробка, казалось издали безобидным и навсегда терялось среди других хозяйственных и складских построек. И невозможно было вспомнить, и не хотелось переживать вновь тот ужас, который преследовал ее, пока она гуляла среди затянутого колючей проволокой двора и ожидала решения о ее женской судьбе от начальника комендатуры. Вспоминался старый городской анекдот: Вопрос: Где у нас самое высокое место в городе? Ответ: Подвалы КГБ. Вопрос: Почему? Ответ: Потому, что из них сразу видна Колыма. И в первый раз за время своей короткой журналистской деятельности, она понимала, как этот анекдот может быть причастен к ее судьбе. Попавши в несуществующие более подвалы КГБ (Комитет Государственной Безопасности - понятие более не существующее), нельзя было выбраться из них без срока заключения, который отбывался на Севере страны, бывает, что и на Колыме. Гласила народная мудрость, отшлифованная десятилетиями употребления… Захотят и помогут, найдут в ее действиях бо - ольшие следы терроризма. Был бы человек хороший, - говорила еще одна городская мудрость, а дело для него всегда подобрать и пошить можно. Но, кажется, корочки «Пресса», все - таки сработали. Решение было принято. Ее выводили с острова. Ее вели по узкому тротуару моста. Ее высаживали в автобус, который вывозил пассажиров в город. С нее не спросили подписку о неразглашении гостайны и даже не составляли на женщину протокол о нарушении. И, значит, она могла свою заметку - предупреждение для других людей написать! Но все тело охватила и все тело начала колотить медленная дрожь. И ничего из тех событий, что произошли не восхищало и не радовало. Ни удачный выбор материала, ни новая, никогда не использованная тема о возможном расстреле на О - ском мосту, если случайно выйти в начале моста на остановке по требованию и при этом сильно не понравиться вооруженным охранникам этого моста...