Быть или не быть, жить или не жить...

Часть восемнадцатая. Эскадрон гусар летучих… Окончание. Чи ляпнусь я дрючком пропе́ртый… Вольный перевод строчки из стихотворения А. С. Пушкина: ...Паду ли я стрелой пронзенный... Встречается в пограничных разноговорящих областях. Было подслушано в Крыму. Вместо эпиграфа… Женщина бежала по скользкой дороге в село, укатанное разными машинами до ледяной гладкости. Хотела забежать по дороге в свой маленький домик, но решила, что мужа все равно дома нет. Если бы муж вернулся, то нашел бы способ связаться с ней. Он всех ребятишек бы из РУБОП на двух вездеходах бы поднял и в розыск бросил. И «пацаны» бы отнеслись с пониманием: - Жена пропала! Это не просто так! Это важно! Нужно идти в розыск! Вокруг все было тихо, а, значит, мужа дома нет. А кошка, что всегда ютится в доме, немного подождет своего молока. Женщина торопилась, чтобы поскорее увидеть ребенка. Она бежала и вспоминала, как несколько лет назад, в последний раз уходила от мужа насовсем. Ребенок болел, чихал и капризничал. У мужа дела тоже не ладились На градуснике, что положенные десять минут торчал из подмышки ребенка снова сильно поднялась температура. А те антибиотики, что были дома, больше не действовали. И тут мужчина психанул. А женщина и не помнила, что же она тогда ему сказала. Муж, с размаху, зашвырнул сотовый телефон на пол. Старенький сотовый взвизгнул, ударившись об пол, и полетел под кровать. Мужчина сорвал с вешалки пуховик и вылетел из комнаты. Ребенок поплакал и уснул. Женщина проглотила слезы и села дошивать фланелевое детское одеяльце. Она шила и шила. Потом заглянула под кровать. Там телефона не было. Заслуженный телефон для альпинистов и со смешной антеннкой рожками, обиделся, наверное, за жестокое обращение, и ушел жить в другое измерение, так же как неверный, вспыльчивый и непостоянный муж. А женщина дошила фланель на одеялко, вызвала «Скорую помощь», как перевозку, чтобы ехать с ребенком на госпитализацию в больницу. Это в том, другом, дивном и заграничном мире, есть центры помощи для женщин с маленькими детьми. А в нашем мире... Женщина знала, что должна быть рада и тому, что приняли ее в регистратуре больницы с больным ребенком, опросили, положили в общую палату для мамочек, ухаживающих за своими больными детьми. И кормят больничной кашей на завтрак, обед и ужин, ее и ребенка. Так что можно лечиться, выздоравливать и дальше жить. Женщина также знала, что к такому злобному мужу никогда и ни за что не вернется. Придумает что - нибудь, извернется, всегда выворачивалась, придумает и в этот раз что - нибудь. Через неделю муж объявился в приемном покое вместе с РУБОПом. За женщиной прибежали. Ее медсестры срочно попросили прийти. - У меня тапочек нет, - отвечала женщина. - Я их дома забыла. Хожу здесь по вашему холодному полу в носках и в бахилках. И не могу подойти в другой корпус, там сугробы и снег. РУБОП пришел за ней сам. Толпился в дверях в полном составе оперативников, всех «пацанов». А муж - действовал. Нашел гардеробщицу и сменных подержанных тапочек из гардероба пар шесть притащил. Женщина смотрела на бурную деятельность. Обида проходила, а злость уходила, потому что становилось смешно. Она незаметно забыла обиду, она простила вспыльчивого мужа. Мужчина не повинился, а помирился, организовывая перемирие, как сложный выезд на место преступления… Теперь организовал ей сменные тапочки и по - хозяйски прикрикнул, чтобы не стояла на холодном полу, чтобы одевала тапки немедленно. Женщина не возмущалась, но дулась на мужа. Она еще помнила, что навсегда от него ушла. Мужчина смотрел серьезно, старые тапочки совал настойчиво. И очень тихо, но очень строго говорил: - Есть сведения, что в этой больнице сектантство, из запрещенных к распространению сект, махровым цветом цветет. Работают здесь, в больнице, медсестрами и санитарками, женщины, которые принадлежат к запретной секте. И имеется к ним у Конторы определенный интерес. Кому, как не тебе, пока ты в больнице с ребенком лежишь, войти в доверие. И получить информацию. Женщина вздохнула, подчинилась, согласилась. И тапочки сменные обула. Но с мужем не помирилась. Обида ещё не прошла. Мужчина продолжал разговаривать. И объяснял вполголоса, что в здании регистратуры есть махровая сектантка. Женщина должна познакомиться, сектантку немедленно обаять, а после взять под наблюдение. Хотелось взять под козырек. Хотелось, потому что так было нужно, приступить к немедленному исполнению задания. Но женщина не забывала, что от мужа она уже ушла, что уходила от него насовсем. Пока вот, в больницу. А дальше видно будет. Мужчина обладал умением понимать. Редко, но он понимал различные невысказанные или невысказываемые женские чувства. Поэтому продолжал разговор: - А мне подполковник Сухов говорил. Ты знаешь? - Спросил муж. – Сухову дали звание подполковника. И ему зарубили перевод в Москву на новое место работы. А вместо этого послали работать в Миров град. Ты знаешь какая дыра Миров град? - Женщина кивнула головой. Она знала. Она была оттуда родом. Город - спутник, Миров град задумывался, как цивилизованный и совершенный городок для поколения Новых Советских людей и Строителей Коммунизма. Потом Советы рухнули. А городишко так и остался недостроенным. И, если уж в областном центре, в Овске, здесь, постоянно пели петухи перед зданием Мирового суда. Охранники - пристава́ только хмыкали, оценивая громкость, мелодику и продолжительность задорной петушиной переклички, их горлового пения. То что уж говорить про Миров град. Женщина пожала плечами и хмыкнула. - Вот, вот! - Продолжал мужчина. - Мне подполковник Сухов перед самой моей женитьбой на тебе сказал. Сергей Игогович, а может все - таки не будете на ней жениться? Походите еще немного по улице, найдете себе получше кого?... Женщина фыркнула: - Чем это я так сильно Конторе не приглянулась? - Контора навела справки. -Продолжал рассказывать муж. - И аналитикам не понравилось, что ты из уголовной семьи. - Что? – Возмутилась женщина. - Ну, кто - то у тебя там сидел, - продолжал мужчина. А перед этим разговором о перемирии, - вспоминала женщина, - муж старательно учил меня, как свою жену гордиться, что я происхожу из семьи потомственной и сельской интеллигенции в третьем поколении… - И у меня такие хорошие перспективы были, - продолжал муж, - когда я был совсем бездомным после развода с бывшей женой. И жил у сектантов в их газовой котельной, - говорил муж, - Меня стали продвигать и почти уже послали на курсы проповедников. А, знаешь, где те курсы собирают? - Спросил мужчина. Откуда же было женщине знать? Она пожала плечами. Но стала смотреть на мужа с интересом. - Меня собирались послать на курсы проповедников, чтобы я потом, как проповедник и миссионер разъезжал бы по всему миру. - Рассказывал мужчина и увлекался. - Собираются эти курсы и обучают будущих проповедников во Франции или в Польше. Если на курсы попадаешь, то пока на курсах к проповедничеству готовишься, то попадаешь на полное обеспечение, на полный пансион. За все обучение платят те члены секты, которые простые и рядовые. И вносят они регулярные пожертвования, на развитие своей "церкви", регулярную «десятину». Это такой денежный сбор с каждого человека. Но я на тебе женился. Я выбрал тебя. - Продолжил мужчина. - Весь его вид говорил. Смотри, как многим я жертвовал ради тебя. Женщина поняла, что простила она мужа, почти совсем простила. Мужчина уловил изменения в настроении и сказал: - Ты не переживай насчет слов Сухова. Я сам из семьи уголовников. Мой дядя тоже сидел. Да и сам я однажды, в молодости, тоже почти что сел в тюрьму. Меня в ссоре довели. Я кинул пустым ведром. И так точно попал, что ведро наделось на голову обидчику. А острый край ведра срезал ему ухо. - И что же? – Спросила женщина, не утерпев. Уж очень история получалась занятная. Мужчина никогда не рассказывал всей правды о себе. Всегда рассказывал истории. Работал, как работает агентство Би – Би – Си. Мужчина рассказывал и говорил правду. Он говорил одну правду. Всегда говорил только правду. И никогда не говорил всей правды. Наверное, у женщины, которая только недавно стала его женой, не было допуска к паролям, явкам и всей закрытой оперативной информации… - И что же дальше с тем отрезанным ухом было? - Спросила женщина. - Мать моя работала на винном заводе. - Мужчина был родом с Юга. Он разбирался в винах, умел выбирать коньяк, знал все о сортах винограда. Совершенно бесполезные знания в холодной и зимней, суровой России, как понимала женщина. Мать моя работала на винзаводе. - Ответил муж. - Там коньяк стоял бочками. Выдерживался на хранении. Она в лаборатории винзавода работала. Ее несколько раз отправляли самолетом в Москву зимой, чтобы отвезти виноград для Членов Правительства. И мать сначала ругалась со мной: - Ты что же сделал? Тебя же теперь посадят! Там ухо ведром отрублено! - А я послушал и рукой махнул: - Ерунда! Прирастет! - И спать пошел. Тогда мать пошла договариваться с начальником милиции. - И что же? - Спросила женщина. - Все обошлось. - Отвечал ей мужчина. - Не стали заводить уголовное дело. Меня забирать и сажать. - А ухо? - Удивилась женщина. - Приросло. - Ответил ей муж. - Оно не совсем краем ведра обрубилось. Оно болталось на лоскуте кожи. Врачи рану зашили. Ухо тоже приросло и зажило. - И где же ты муж сейчас, - грустила женщина. Бежала к дому матери, собиралась проведать ребенка, решала что же дальше делать. И как теперь без мужчины в этом сложном мире одной выживать?