Быть или не быть, жить или не жить...

Часть тридцать седьмая. Кто ходит в гости по утрам. - Герлен, мицуко, шанель номер пять, - пела ведьмочка Гелла в книге М.Булгакова. « Мастер и Маргарита», Очень приблизительная цитата. Вместо эпиграфа. Погода становилась ветреной. Перед самым Новым Годом, обычно, ветер унимается и стихает. Наверное, для того, чтобы не мешать отмечать праздники разным отдыхающим с салютами и шутихами. Город давно уже напоминал активные сражения прифронтовой полосы. С шипением взлетали в воздух ракеты. - Хорошо пошла, автоматически отмечала краем сознания женщина и тащила за собой ребенка, не столько упирающегося, сколько мечтающего посмотреть, что там еще невдалеке рвануло. А женщине так хотелось уйти побыстрее с линии огня! Она несколько лет ездила в Москву за покупками. Она часто возила перед Новым годом, то есть, начиная с конца октября пиротехнику: Фейерверки, петарды, шутихи. Ракетницу, по подсказке людей знающих и опытных, она для себя, как средство защиты брала. - Хорошее дело ракетница, - объясняли знающие люди. - Ответственности за перевозку ракетницы, как за огнестрельное оружие нету. А, если выпалить ракетой с близкого расстояния, то в человеке она такую дыру прожечь может! Вот только не объясняли знающие люди, что отвечать за дыру в человеческом теле грабителя или хулигана, пусть даже и нападавшего с целью ограбить или убить, все равно придется по всей строгости уголовного закона. И первое, что сделал муж, как только он стал мужем, нашел и выкинул ракетницу с патронами - ракетами, предварительно все уголовные последствия от применения этой штуки женщине подробно объяснивши. Теперь женщина боялась и ребенка за собою за руку волокла. С шипением их догоняла еще одна ракета, впивалась рядом в снег. - Снайперы подключились! Палят, как по площадям, а попадают точно. Того и гляди нас, как цель завалят. Надо с линии огня уходить. - Женщина утащила ребенка за угол. Но здесь их ждало новое бедствие. Так глухо и яростно ухнул вблизи фугас, что ребенок подпрыгнул и открыл рот, приготовляясь заплакать. - Спокойно! - Одернула свою дочь женщина. - Это нестрашно. Мелкая пацанва спичек - бомбочек набрала. Их чиркает и в стороны разбрасывает. Шуму и грохоту много. На большее у этих петард мощности нет. И рот прикрой, - добавила она дочери. - А то пчела подлетит неслышно. И в рот залетит, тогда все нутро до желудка прожжет. - Пчела? - Удивлялся ребенок. - Ну, помнишь, - я привозила из Москвы и показывала вам с племянницей, как летают пиротехнические бабочки, - объясняла женщина. - Пчела такая же пиротехника, только размером помельче. Она летает быстрее, ее неслышно. Ребенок, впечатленный близкой опасностью, прикрыл рот рукой в варежке и замолк. Женщина с ребенком добежали от угла до середины здания. Они подергали за ручку двери, потом постучались несколько раз. Открыла двери заспанная сторожиха. - Вы что - то рано, - проворчала она. - Праздник назначен на десять часов. - Как на десять, - ахнула женщина и замолчала. - Не верь, не бойся, не проси, - она повторяла про себя фразу из тюремной премудрости, постепенно понимая ситуацию, постепенно для себя всё сразу сообразив. В эту благотворительную организацию она захаживала время от времени. Одной жить было скучно. Завод денег никогда не платил. Сидеть одной в комнате, опасаясь выйти в коридор, где все лучшие места давно уже заняли злобные соседи, тоже не очень хотелось. А по магазинам, как женщина выяснила, без денег ходить совсем интереса нет. В эту благотворительную женскую организацию женщина зашла случайно. Затем заглянула еще раз, привезла с собою несколько пар «армейских варежек». - Вязальщица остается вязальщицей навсегда, - любила говорить экономист по оплате труда, когда их завод еще не разогнали и в неоплачиваемые административные отпуска всех экономистов не отправили. А пока завод работал, и все рабочие находились в цеху. А весь плановый отдел сидел над ними на железном решетчатом полу и тоже работал: Считал зарплату рабочим, читал книги или вязал крючком. И если начинаешь от скуки вязать, то вяжешь всю жизнь. А из чего вязать и что вязать, совсем не имеет значения… Вязать женщина бросила, но пряжа была. На что - нибудь масштабное не хватало ни времени, ни желания, ни сил. А варежки "армейские", стрелковые с отдельно вывязанными пальцами указательным и большим, чтобы на курок удобнее нажимать было, и полосатые уютные шарфики получались даже из маленьких клубочков и обрывков нитей. Варежкам в благотворительном обществе оказывались рады. Женщину приглашали заходить еще. И вот, пригласили вместе с ребенком побывать на празднике Елки и Встречи Нового Года. Только время праздника руководительница общества сказала неправильное. И, если бы женщина случайно не оказалась в городе на несколько часов раньше, и забежала в общество потому, что не с кем было ей оставить ребенка, то пришедши по указанному времени на праздник, к двенадцати часам дня, они обнаружили бы только закрытые двери, потому что праздник закончился бы час назад. И что толку искать концы в этой непонятной или неприятной благотворительности? - Каждому - свое, - женщина помянула добрым словом лозунг на воротах Освенцима. - Теперь мне надо сматываться отсюда срочно, пока нас обеих не выгнали. А ребенок, подброшенный мной, так и так на улицу не выгонится. И, может быть, даже будет до благотворительного детского праздника допущён… - Мне надо бежать, - сказала женщина сторожихе. - Во сколько я должна прийти и забрать ребенка, чтобы он не остался ждать меня на улице? - Ты до двенадцати обязательно приходи, - сообщила сторожиха. - В двенадцать часов ровно здесь никого уже не останется. Как замечательно женщине в этот день работалось! Слова находились сами. Убеждать женщин перед праздником Наступления Нового Года, что они прекрасны и привлекательны, что может быть замечательнее?! Губная помада, купленная дешево в ларечке на другом конце города, здесь, у Автозавода, где пока еще платили людям зарплату, разлеталась особенно хорошо. Каждая женщина или почти каждая, хотела себя побаловать перед праздником. Стояла рядом с Автозаводом с коробочкой разноцветных помад. Губные помады были настолько дешевыми для более обеспеченных зарплатами и подработками жительниц этой стороны города, в сравнении с теми жительницами, кто волею судьбы остались жить на безденежной стороне. И женщина продавала помаду за помадой и получала небольшую прибыль, рублей по пять с каждой проданнойпомады. И это было очень хорошо. Еще лучше оказалось то, что за неполный час все помады окпзались распроданы. Ни одна губная помада не оставалась в коробочке для помад. А это значило, что деньги обернулись полностью. И небольшую сумму прибыли на еду и жизнь, деньги, прокрученные на мелкой перепродаже губной помады, женщине в очередной раз принесли. И очень мало потерялось у нее времени. Так почему же, почему чувствовала себя женщина такой усталой, как будто бы разгрузила в одиночку тяжелый и многотонный, набитый тяжелыми мешками, вагон. Возможно, потому, что совмещаться с удачей, тяжело и затратно для каждого ловца Удачи и служителя Богини Фортуны, Халявы или Судьбы. Судьба все равно возьмет свою долю. Ее женской долей в жертвоприношении для богини удачи была усталость и полное опустошение. Она погрузилась в трамвай и приехала к входным дверям благотворительного общества. Ее дочь в нарядном, но простеньком и поношенном «елочном» платьице, выбежала навстречу большой бабочкой, сжимая крепко в руках пакет с подарком. - Смотри, мама! - Радовалась девочка. А больше, кажется, кроме ребенка, никто и не был рад. - Ты съешь конфетку? - Спрашивала дочь. - Ты голодная, мамочка? - Нет, я не голодная, - отвечала женщина. Она вспоминала, когда же в последний раз она спокойно ела. И не могла припомнить. Но знала точно, что из этого «выморочного», случайно полученного подарка она не сможет съесть ни одной конфетины. Потому что, когда знаешь, что вместо подарка для тебя расставляют ловушку, аппетит пропадает сам по себе. - Пойдем, дочь, - поторопила ребенка женщина. И пока дочь собиралась, натягивая гамашики, носочки, еще одни теплые штанишки, женщина раздумывала, не будет ли разумнее выкинуть через пару кварталов отсюда весь этот нарядный подарок в ближайший мусорный ящик на радость припозднившимся БОМЖам. Но потом решила, что с ребенком спорить себе дороже, она не справится, а пообещать взамен этого подарка другой хороший подарок, она своему детенышу не может. Так что придется положиться на волю случая и, может быть, этот пакетик с благотворительными конфетами с этого благотворительного праздника в этом женском обществе, где так хотели видеть, оказывается, ее кому - то нужные шарфики. И никому - то не нужна была ни она сама, ни маленькая дочь. Быть может, эти конфеты окажутся обычными конфетами, а не отравленными? Утверждать точно женщина не могла, потому что училище мужа любило праздновать праздники. И каждый раз, закупало дорогие продукты, выделяя на них кучу откуда - то появляющихся внезапно денег, которых никогда не хватало на повышение зарплат рядовым работникам училища. Все сторожа работали в разные смены. Поэтому считалось хорошим тоном выделить каждому сторожу его долю И в первый раз, удивившись, женщина не знала, что же делать с этими остатками и объедками от пира, с этими кусочками с барского стола. - Ты будешь это доедать, - спросила она мужа. Мужчина покачал головой. - Я тоже не знаю, - подумала женщина. Быть может позвать сеструшку? Она на рынке овощами торгует. Она живет в деревне, питается полезной деревенской едой: Картошкой и капустой. Для нее , наверное, все эти разносолы второй и третьей свежести отравны́ми не будут. - Я тоже не знаю, сколько времени стояли эти салаты и мясная нарезка в холодильнике. - Покивал головой мужчина. Сестру женщина нашла на рынке быстро. Та подошла к училищу и забрала все остатки продуктов. И увезла продукты с собой в деревню. Со следующего раза сторожу снова оставили его «вдовью долю». - Повезешь в деревню, сестре и матери? - Спросил мужчина. Женщина покивалаголовой: - Повезу. - Она отвезла остатки и объедки в деревню. Она отдала всё матери. Она соблазнилась только на небольшой ломтик колбасы. И пару ломтиков красиво нарезанного копченого мяса из мясной нарезки. Она так давно не пробовала настоящие копчености. А через полчаса ей стало плохо. Копчености душили изнутри. Воздуха не хватало. Женщина вышла во двор и засунула два пальца в рот. Стошнилась. Стало полегче. Подумала и решила, что все - таки в ее отравлении нет никакой мистики. Никто же не знает, какого качества мясо было куплено и где, на каком рынке. Никто не знает, сколько времени в открытой нарезке лежало это мясо в холодильнике. Исландцы, вон едят такую тухло - квашеную рыбу, что нашего человека только один запах исландского деликатеса насмерть бы отравил. - Нет, не смогу я у ребенка подарок благотворительный отобрать. - Думала женщина. - Дочь мне его ни за что не отдаст. И надо бы надеяться, что съест она вместе с бабушкой сладости и всё обойдется. Женщина поторопила ребенка, завязала дочери потуже шарфик, попрощалась с деятелями женской благотворительности. Ее губы говорили: - До Свидания! - А сердце знало: - Я сюда больше никогда не приду.