У вечности нет времени

      По ощущениям Антону кажется, что он проспал пару часов, однако когда он смотрит в сторону зашторенного окна, то замечает, что через небольшие щели совсем не проглядывает свет, и делает вывод, что уже точно больше девяти вечера. Арсений обнаруживается здесь же, правда, уже сидящий на полу. Он спит, положив голову на кровать, но от малейшего шороха со стороны Антона тут же открывает глаза и выпрямляется. Шаст отмечает, что стал еще лучше видеть в темноте, и это кажется ему настолько непривычным, что ему хочется вернуть все как было.       — Как ты себя чувствуешь? — вполголоса спрашивает Арсений.       — Жарко, — бормочет Антон, выпутываясь из одеяла и стаскивая с себя прилипшую к телу футболку.       — Принесу тебе воды, — сказав это, Арс сразу встает и быстрым шагом идет на кухню.       На этот раз он возвращается довольно быстро, но Шаст все равно успевает за это время оценить свое состояние, которое сейчас кажется ему немного более стабильным, чем утром, и ему хочется наивно надеяться, что все позади. Антон принимает из рук Арса стакан с холодной водой и за несколько больших глотков осушает его до дна.       — Бля, — сдавленно произносит Антон, вдруг ощутив резкую боль в деснах.       Он ставит стакан на тумбу у кровати, закрывает рот рукой и на пробу надавливает на места, которые пронзает эта противная резь.       — Десны? — интересуется Арсений, присаживаясь на край кровати.       Шаст издает глухое «угу» в ответ и пробует помассировать эти места, но лучше не становится.       — Это нормально? — спрашивает он, смотря на Попова, поджавшего губы и опустившего глаза.       — Клыки из ниоткуда не берутся, — Арс вздыхает и совсем отворачивается. — В течение суток твои человеческие клыки выпадут, а вместо них вырастут вампирские. Не спрашивай, какой за этим стоит физиологический процесс, потому что я сам понятия не имею. Вампиризм сложно объяснить с точки зрения науки.       С протяжным страдальческим стоном откидываясь обратно на кровать, Антон прикрывает глаза. Он гадает, сколько еще продлятся эта раздражающая боль и жар.       — Можно мне еще крови? — возможный вариант решения проблемы приходит в его голову внезапно.       — Завтра утром Стас привезет еще один пакет. Тогда и попьешь.       — Почему он не привез сразу несколько? — вскидывается Шаст, резким движением переворачиваясь набок. — Нахуя ему ради этого каждый раз приезжать сюда?!       На последней фразе Антон повышает голос, из-за чего Арсений ощутимо вздрагивает, да и сам Шастун тоже ощущает, как ему резануло по ушам. Он порывисто жмурится и шипит от новых неприятных ощущений.       — Как раз поэтому, — едва слышно отвечает Попов. — Молодые вампиры не знают меры и могут за сутки выпить столько крови, сколько им хватило бы на месяц.       — Кто бы говорил, — язвит Антон, даже не задумываясь о том, что этими словами может задеть Арса.       — Со временем ты научишься себя лучше контролировать, — спокойно реагирует тот. — А пока что за тебя это будем делать мы. Просто запомни, что мы ограничиваем тебя не для того, чтобы тебе было плохо. Это ради твоего же блага.       Антон вроде и понимает слова Арсения, и даже благодарен ему за то, что он не стал отвечать колкостью на колкость, но все равно не может смириться с тем фактом, что теперь до конца своей очень долгой жизни он будет вынужден постоянно ограничивать свои потребности.       Тем временем от ноющей боли ему уже хочется самостоятельно выдрать себе зубы, лишь бы все это побыстрее прошло. Помимо этого, Шаст буквально физически чувствует, насколько сильно напряжен Арсений, и ему это не нравится. Антон вытягивается на кровати во весь рост и хрустит затекшими конечностями, после чего утыкается лицом в подушку.       Осознание того, что менее суток назад он был мертв, приходит неожиданно и ударяет по голове Антона словно топором. Он почти не помнит последних секунд перед аварией и считает, что это к лучшему. Он даже не помнит, в какой момент его сердце перестало биться, и не помнит, больно ли ему было умирать.       — Ты знал? — спрашивает Шаст, поворачиваясь к Арсению.       — О чем? — отзывается тот, хотя по его виду и так ясно, что он прекрасно понимает, о чем речь.       — Ты знал, что я погибну в этой аварии? — уточняет Антон, тратя последние силы на то, чтобы занять сидячее положение. — Поэтому не оставлял меня без присмотра и запретил садиться за руль? Это и было пророчество Стаса?       — Да, я знал.       Арс на этот раз точно не врет, что, конечно, радует Антона, но эта радость быстро омрачается осознанием того, что ему изначально не сказали всю правду.       — Почему ты мне не сказал? — Шастун слегка наклоняется вперед, ближе к лицу Арсения.       — Я не смог, — одними губами отвечает Попов, отводя взгляд.       — Не смог, — повторяет Антон и невесело усмехается неожиданно даже для себя.       Он сжимает челюсти, вызывая этим в своих деснах очередную волну боли, и ему вдруг становится так погано, что хочется выплеснуть все, что накипело. Словно открыв в себе второе дыхание, Шаст хватает Арсения за футболку и грубо его встряхивает, а тот даже не думает сопротивляться, походя сейчас на огромную куклу без каких-либо мыслей в голове и без воли к жизни.       — Не смог?! Тебя, блять, не смутило, что речь шла о моей жизни? — выпаливает он, смотря в опустевшие глаза напротив. — Да если бы я об этом знал, все могло бы закончиться по-другому!       Антон с непривычной для себя силой толкает Арсения с кровати, и он с глухим ударом падает на пол. Впрочем, это довольно жесткое приземление не мешает ему встать на ноги и посмотреть на Шаста сверху вниз своим ледяным взглядом, от которого нестерпимый жар по телу Антона даже ненадолго отступает. Этот взгляд ему не нравится от слова совсем, поэтому он тоже встает с кровати замирает напротив Попова, сверля его мутноватым взглядом, полным ярости.       — Какого хуя ты опять решил все за меня?! — продолжает кричать Антон. — Если уж решил говорить правду, говори ее до конца, а не умалчивай самую важную часть!       — Ты принял свое решение, когда сказал, что ничего уже не изменить, — тихо, но уверенно отвечает Арсений. — Я хотя бы пытался что-то сделать.       — Вот именно, что пытался, — Шаст уже не повышает голос, но все равно говорит сквозь зубы. — О, а может, ты специально позволил мне стать вампиром? Тебе же наверняка было скучно в отношениях с человеком. Да и сколько бы эти отношения продлились? Лет тридцать в лучшем случае, да? Со стариком ведь не потрахаешься.       — Прекрати, Антон, — уже угрожающим тоном отзывается Арс.       — А то что? Укусишь? — с издевкой спрашивает Шаст, поднимая брови и улыбаясь. — Поэтому ты решил просто взять и отказаться от меня? Или ты сделал это специально, чтобы позволить пророчеству сбыться? Признавайся, ты знал не только о моей смерти, но и о том, что я обращусь.       Антон уже сам не понимает, куда его несет. Мысли в его голове путаются, срастаясь в пугающие цепочки, из которых его уставший мозг делает абсолютно безумные выводы, кажущиеся Шастуну сейчас рациональными. Однако какая-то часть него бьется в истерике, не желая вымещать эту злость на Арсении и пытаясь донести до Антона, что Попов всего лишь хотел как лучше.       — В пророчестве я видел только твою смерть, — произносит Арсений. — Так что всей правды я тоже не знал.       — Хватит оправдываться, — Антон переходит на полушепот. — Только попробуй сказать, что ты ни на секунду не задумывался о том, что все будет намного проще, если я обращусь в вампира.       — Я задумывался о том, что тогда все будет намного сложнее, — повторяет его интонацию Арс. — И кажется, был прав.       В этот же момент Антон чувствует, что внутри него словно что-то взрывается. Он вцепляется обеими руками в Арсения и со всей силы впечатывает его в стену, наверняка пугая соседей. Попов морщится от боли, но это лишь доставляет Шасту неизведанное до этого удовольствие. Антону хочется, чтобы Арсений испытал хотя бы малую часть того, что испытывает сейчас он.       — Тогда я сделаю все, чтобы ты окончательно в этом убедился, — максимально ядовитым тоном шипит Антон, наклоняясь к уху Арса. Он остервенело сжимает его плечи, чтобы потом резко отпустить и отшатнуться на середину комнаты. — Пиздец, я больше не человек. Что прикажешь мне с этим делать?!       Арсений продолжает стоять у стены, внимательно следя за каждым отрывистым движением Антона, пока тот нервно меряет шагами спальню.       — Я помогу тебе через это пройти и ко всему привыкнуть, — подает голос Попов, делая небольшой шаг в сторону Шаста.       — Я не хочу привыкать! Я хочу нормальной жизни. Хочу быть человеком, блять!       От своей последней фразы, снова произнесенной на повышенных тонах, Антону резко становится плохо. Звук собственного голоса оглушает его, заставляя прижать ладони к ушам, наполненным болезненным звоном. Перед его глазами резко темнеет, и он начинает падать, но его в ту же секунду подхватывают чужие сильные руки и укладывают обратно на кровать.

***

      Всю последующую ночь Антон проводит словно в предсмертной агонии. Ему кажется, что каждая его кость сломана, настолько сильна боль по всему телу. Жар тоже не собирается отступать, лишь усугубляя ситуацию и заставляя обливаться липким потом. Шаст мечется по всей кровати, пытаясь найти положение, в котором ему будет хотя бы немного комфортнее, сминая простыни и глухо мыча в подушку от боли и усталости.       Настолько плохо ему еще не было никогда, поэтому Антон даже на полном серьезе начинает желать себе смерти, ведь тогда весь этот ад закончится. За секунду до того момента, как он сдается окончательно, его лба касается мокрая и холодная ткань, немного облегчающая общее состояние. Сбитое дыхание Шаста немного выравнивается, а когда он начинает чувствовать, как таким образом постепенно обтирают все его горящее тело, он успокаивается окончательно и вновь проваливается в беспокойный сон.       В течение ночи он несколько раз приходит в себя, чтобы увидеть над собой неизменный сгорбленный силуэт Арсения, то меняющего охлаждающий компресс, то проверяющего его дыхание и сердцебиение. Один раз Антон даже чувствует, как Попов снова держит его за руку. Однако Арс тут же ее убирает, замечая малейшее движение со стороны Антона. Шаст этим не то, чтобы недоволен, его даже злит, что Попов не понимает, насколько эта рука сейчас ему нужна, а Арсений делает этот жест как будто только для себя, боясь, что Антон будет против.       Сейчас Шастун не помнит ничего из вечерних событий, не помнит своего срыва и вспышки агрессии по отношению к Арсу. Сейчас Антону нужен кто-то, кому он может доверять, кто-то, кто знает его насквозь и точно поймет, что ему нужно. Шаст не уверен, что Арсений подходит под это описание, но ему очень хочется так думать, потому что других кандидатов на это почетное место у него нет. К счастью или к сожалению.       Запах крови Антон теперь не спутает ни с чем. Когда он открывает глаза вновь, напротив него неизменно сидит Арсений с пакетом крови, а в дверях стоит Стас, наблюдая за происходящим своим цепким взглядом. Шаст буквально вырывает из рук Попова желанный пакет и тут же принимается с наслаждением пить кровь. Арс встает с кровати и подходит к Стасу, останавливаясь рядом с ним.       — Ляйсан хочет с тобой серьезно поговорить, — заговаривает Шеминов, обращаясь к нему. — Сгоняй к ней, а я пока посижу с Шастом.       После такого заявления Антон даже перестает поглощать свой завтрак, выпрямляясь и смотря на вампиров. Арсений бросает на него быстрый взгляд, но после этого коротко кивает Стасу, заставляя Шастуна нахмуриться.       — Лучше тогда оставьте меня одного, — ворчит он, слегка сминая пакет с кровью в своих руках.       Почему-то мысль о том, что Попов снова оставит его, пусть и ненадолго, не дает Антону покоя. Он и сам осознает, что ведет себя сейчас хуже капризного ребенка, но слова вырываются из его рта прежде, чем он успевает над ними подумать.       — Если ты со мной останешься, я тебе пиздец устрою, — добавляет Шаст, смотря в глаза растерянного продюсера.       Арсений выглядит точно так же. Он наверняка совершенно не понимает мотивации Антона, поэтому просто стоит в ступоре, хлопая глазами и не зная, как поступить.       — Ляйсан лучше не злить, а то она устроит нам всем еще больший пиздец, — наконец находится с ответом Стас. — Ты в этом уже сам, наверное, убедился.       Шаст вздыхает и делает еще один глоток крови, после которого начинает чувствовать странные движения в своих деснах. Он кривит лицо и убирает пакет на прикроватную тумбу, прикрывая рот ладонью. Арсений вскидывает брови, наблюдая за этим, а Стас немного подается вперед, словно в ожидании чего-то.       И это «что-то» действительно происходит спустя несколько мучительно долгих секунд. К глазам Антона подступают слезы, когда боль достигает своей кульминации, и он выплевывает на ладонь два окровавленных зуба, смотря на это с неподдельным ужасом.       — Ну вот и клыки прорезались, — комментирует Шеминов, усмехаясь.       Арс же не говорит ничего, он лишь берет несколько влажных салфеток из пачки на все той же тумбе. В одну из них он собирает выпавшие зубы, а другими аккуратно стирает следы крови на ладони и на губах Антона.

***

      Аргументы Стаса оказываются более весомыми, и Арсений вызывает такси до квартиры Паши и Ляйсан, но делает это нехотя, потому что прекрасно понимает, что Шасту в его состоянии находиться рядом со Стасом будет, мягко говоря, некомфортно. О том, что произошло между ними ночью, Попов старается пока не задумываться. Сейчас ему гораздо важнее, чтобы Антон прошел процесс обращения до конца, а выяснить отношения они всегда успеют. Однако его пугает то, что было сказано Антоном. С одной стороны Арс понимает, что все эти слова, довольно сильно задевшие его, шли не от самого Шаста, а от всех этих ужасающих процессов, происходящих сейчас в его голове. С другой же — такие мысли вообще не могли там появиться, если до этого на них не было никаких намеков.       Свою вину Арсений полностью принимает и позволяет Антону себя ненавидеть, если ему так будет проще. Этой ночью он готов был дать Шасту даже избить себя до потери сознания, если бы он этого захотел, и осознание этого факта Арсения даже не пугает. Куда больше он обеспокоен предстоящим разговором с Ляйсан, который явно не сулит ничего хорошего. Конечно, вампирша не в восторге от пополнения в их небольшой семье, и точно припомнит это Попову чуть позже, но со временем точно смирится, и только это помогает Арсу немного взять себя в руки, прежде чем открыть дверь в нужную квартиру.       На пороге Утяшева встречает его своим фирменным убийственным взглядом, но Арсений лишь тихо вздыхает в ответ и неторопливо стягивает кроссовки. Вдруг он замирает, почувствовав знакомый человеческий запах, и удивленно смотрит на Ляйсан. Как раз в этот момент в коридоре показывается заспанный Сережа, который, судя по виду, спал с того самого момента, как его сюда отправили. Попов удивлен, что его не погнали домой сразу же после того, как нашелся Антон, поэтому смотрит на немного смягчившуюся хозяйку квартиры с немой благодарностью. На Сережу же Арс смотрит с завистью, несмотря на то, что сам не испытывает обязательной потребности во сне. Тем не менее, возможность хотя бы немного забыться и разгрузить тяжелую голову Арсению бы не повредила.       Матвиенко протягивает ему руку, чтобы пожать ее в знак приветствия и слегка приобнять, и только после этого заговаривает:       — Стас сказал, что вы нашли Шаста, — Арс утвердительно кивает в ответ, уже зная, какой вопрос за этим последует. — Что с ним?       Попов поджимает губы, готовясь сообщить другу очередную неприятную новость, которых за последнее время стало уже чересчур много. А его друзья-вампиры как всегда решили сделать из него гонца, приносящего плохие вести.       — Антон стал вампиром, — отвечает Арсений, не видя смысла скрывать этот факт, поскольку рано или поздно это в любом случае станет всем очевидно.       Вопреки ожиданиям Сережа не выглядит удивленным, он лишь многозначительно хмыкает и отводит взгляд. Такая реакция вводит Арса в ступор, потому что ему в очередной раз кажется, что все вокруг видят и понимают намного больше, чем он привык думать. Ляйсан, до сих пор не сказавшая ни слова, жестом приглашает обоих на кухню, и когда Арсений садится за стол, перед ним тут же появляется привычный бокал с кровью.       — Боюсь представить, насколько у тебя большие запасы, — подмечает он, рассматривая причудливые хрустальные грани, отливающие всеми оттенками красного.       Ляйсан слегка улыбается в ответ и отпивает из своего бокала под напряженным взглядом Сережи, еще не успевшего привыкнуть к подобному. Арсений сейчас ощущает примерно то же самое, потому что вампирша все никак не начинает разговор.       — Ты хотела поговорить? — тихо интересуется Попов.       Утяшева снова ничего не отвечает, лишь утвердительно кивает и отставляет свой бокал в сторону, поудобнее устраиваясь в своем стуле. Такой подход Арсу не нравится совершенно, но посыл древней вампирши он понимает. Видимо, она хочет, чтобы Попов сам перечислил ей свои последние косяки и сделал определенные выводы. Арсений тяжело вздыхает и решает попробовать поиграть по ее правилам, хоть и не считает, что из этого может получиться что-то хорошее.       — Это касается ситуации с Антоном? — предполагает он, на что Ляйсан снова коротко кивает. — Я признаю, что это произошло из-за меня и из-за того, что я позволил людям узнать о нас.       Арс не уверен, что при этом должен присутствовать Сережа, которого явно задевают услышанные слова, но он продолжает сидеть с ними за столом, и никто из вампиров не собирается просить его уйти.       — Все могло бы закончиться по-другому, — Арсений вдруг вспоминает фразу Антона. — Но ничего уже не вернуть. Остается работать с тем, что мы теперь имеем. И не сделать еще хуже. Впредь я буду внимательнее относиться к своим контактам с новыми людьми.       Сказав это, Арс пожимает плечами, показывая, что это все, что он хотел сказать. Получилось довольно сжато, но так он и хотел изначально, ужасно боясь сболтнуть лишнего и вызвать какую-либо непредсказуемую реакцию Ляйсан.       — И теперь ты несешь ответственность за Антона, — с нажимом добавляет вампирша. — Намного бóльшую, чем до этого, потому что он обратился от твоей крови. Ты обязан научить его всему, что знаешь сам, и не допустить ошибок, которые ты допустил с Любой.       — Вряд ли он захочет, чтобы я его чему-то учил, — произносит Арс, опуская взгляд на свой бокал, к которому он так и не притронулся. — Когда его сознание прояснится, он возненавидит меня и будет прав.       Ляйсан уже открывает рот, чтобы что-то возразить, но ее опережает возмущенный Сережа.       — Шаст? Возненавидит? — удивленно спрашивает Матвиенко. — По-моему, он такого не умеет, тем более, если это касается тебя.       — Он не может прощать мои проебы вечно, — спорит Арсений. — Да и того Антона, которого ты знал, уже нет.       Теперь, сказав это вслух, Попов и сам начинает потихоньку понимать, что произошло именно то, чего он так боялся. Конечно, это гораздо лучше, чем если бы Шаст просто погиб в той аварии, но Арсений уже замечает за ним неотвратимые изменения, вызванные вампиризмом, хотя прошло только два дня с момента ДТП. Ляйсан тактично кашляет, напоминая о своем присутствии задумавшемуся Арсу, и тот нехотя обращает на нее внимание.       — Хотите вы оба этого или нет, обучить Антона всему теперь твоя обязанность, — подытоживает она тоном, не терпящим возражений. — Есть еще одна вещь, которую я бы хотела с тобой обсудить. Стас показал тебе вторую часть пророчества, с которого и начались наши проблемы больше двухсот лет назад. Я понимаю, что сейчас ты не хочешь об этом даже думать, но мы считаем, что скоро настанет время, когда тебе нужно будет исполнить свое предназначение.       — Ты про то, что я должен получить пиздюлей от какого-то вампира? — саркастично усмехается Арс. — Я всегда к этому готов.       — Мы пока не знаем, чем закончится этот конфликт, — устало вздыхает Ляйсан. — Поэтому сейчас нам надо сделать так, чтобы ты действительно был к нему всегда готов.       Сказав это, Утяшева встает из-за стола и берет с одной из полок на стене какой-то предмет, завернутый в ткань. Когда она протягивает его Арсению, тот уже знает, что там.       — Ну конечно, — Попов печально улыбается, когда разворачивает сверток и достает из него тот самый нож, который чуть меньше недели назад всадила в него Люба, и который должен оказаться в его руках в будущем.