Ведьма

— Для чего ты вообще туда полезла? — аккуратно заклеиваю пластырем ранку на лбу черноволосой девушки, — Остановилась бы на равном счете, зачем надо было продолжать? Было печально осознавать, когда директор Уимс сказала, что место в группу по фехтованию осталось только одно. Всегда хотела этому научиться, владение шпагами для меня — это искусство, но увидев огромное желание и пляску чертей в карих бездонных глазах, я решила уступить. Сама же записалась в кружок по стрельбе из лука, за который ответственным был тот парень-художник. Ксавьер, кажется… Сэм научил меня управляться со стрелковым оружием, когда мне было семь. Сначала учил его изготавливать, натягивать тетиву, затачивать наконечники стрел, потом стрелять по стоячим мишеням. В свой последний день отпуска, шесть лет назад, он повез меня на настоящую охоту, и тогда я подстрелила дичь на лету. Раз мне не удалось попасть на фехтование, то я решила сходить на занятия вместе с Уэнсдей в качестве смотрящей. Ни Аддамс, ни учитель против не были, поэтому, облокотившись спиной о стену рядом с тренером, я смотрела за происходящим. — Тренер, когда у меня будет достойный противник? — говорит Бьянка, — Кто-то хочет бросить мне вызов? — Я хочу. Уэнсдей. Ну еще бы. В тот момент у меня и мысли не возникло о том, что Аддамс пошла сюда ради того, что бы посоревноваться с «королевой» и опустить ее на землю с облаков. — Ты, верно, та самая психопатка, которую они приняли, — Барклай поворачивается к девушке, — Где нелюдимую подружку оставила? Это, я так понимаю, было про меня. На колкость от такого рода людей я не отвечаю, да и привыкла постоянно слышать что-то несуразное и провокационное, так сказать, со временем выработался иммунитет. Помахав рукой, обратила на себя внимание. — А ты, верно, та самозваная пчеломатка. Я ухмыляюсь со слов Уэнсдей. Она в любой ситуации знает, что ответить? — Интересный факт о пчелах: выпустив жало, они падают замертво. Бьянка растерянно смотрит на меня, на что я просто пожимаю плечами. — Роуэн не нуждается в твоей защите, он не беспомощный, а ленивый. — Мы фехтуем или нет? — прерывает ее Уэнсдей, посильнее сжимая рукоять шпаги. Девушки расходятся в разные стороны, надевая защиту на голову. Бой начался. Плавно, словно кошка, Аддамс надвигалась на противника в лице сирены. Лязг соприкасающихся шпаг разносился по залу, заставляя других учеников остановиться. Несколько приемов и Бьянка терпит поражение. — Очко в пользу Уэнсдей, — оповещает тренер. Бой вновь продолжается. Аддамс наступает, но теперь проигрывает она. Счет сравнивается. Что ей помешало? — То первое очко — это явно везение новичка, — ухмыляется Бьянка, — Давай закончим. Мне хочется взять Уэнсдей за руку и вывести из этого проклятого зала, чтобы она не натворила еще пущих бед. — В заключение я бы хотела продолжить боевой поединок. — Уэнсдей, — окликаю девушку, опуская руки и делая шаг вперед, на что она окидывает меня нервозным взглядом, заставляя молчать. — До первой крови, — продолжает она, протягивая мне маску. — Одумайся, — произношу шепотом, забирая защиту, — До добра это не доведет. Но кто меня слышит? Правильно, никто. Думаю, она даже значение моим словам не придала. И вновь выпады с кошачьей грацией, перевороты, подножки и все, что вроде как не касается правил. Я в этом спорте не сильна, утверждать не могу. Каждый шаг черноволосой девушки отдавался волнением в груди, не сводя глаз я смотрела только на нее. И вот опять что-то ей помешало. Принятое мной решение о уступке места в этой группе вызвало только гнев. На саму себя. — Говорила тебе, одумайся, — опускаю руки, сцепляя их в замок, — Но ты все равно сделала по своему. Один только вопрос, зачем? — Дух соперничества. — Подробнее. — Хотела доказать, что победа достается тем, у кого хватает умений, а не новичкам, — Отвечает Аддамс, смотря прямо на меня. — И как, хватило умений? — сдвигаю брови к переносице, — Доказала то, что хотела? Скорее всего, отчитывая ее сейчас как маленькое, ничего не смыслящее дите, я подавляю свою злость. В этом виновата только я, и никто больше. Поняв повадки Уэнсдей, я могла предположить, что именно так и будет. Да и сама я бы сделала то же самое, будь у меня определенные навыки. — Не слишком ли многое ты себе позволяешь, отчитывая меня? Ее слова и то, как она их произнесла, можно сравнить с огромной льдиной, оставившей после себя только холод. — День прошел, а ты уже попала в задницу, — вздыхаю, потирая переносицу пальцами, — Что дальше будет? — Тебя никто не просит таскаться за мной, — девушка резко поднимается, отдергивая свой пиджак. — А кто сказал, что я это делаю? — встаю вслед за ней, упираю руки в бока, — Я просто волнуюсь. Да, так оно и было. Когда Бьянка полоснула шпагой без наконечника по лбу Уэнсдей, внутри меня все перевернулось. Чувств таких я не испытывала уже давно, поэтому успела их забыть. — Почему? — спрашивает, все так же стоя рядом, — Есть какие-то причины волноваться за меня? — А разве они нужны? Бояться за кого-то можно и без обоснованных причин. — Перестань подлизываться и займись своими делами, не мешая мне. Она смотрит на меня глазами, полными гнева. Резанула так резанула, глубоко в сердце всадив нож. — Перестань показывать свои зубы, Аддамс, — шиплю сквозь зубы, подходя ближе, — Я и так поняла, что они у тебя острые. Девушка молчит, смотрит на меня еще несколько секунд, а потом, делая широкие шаги, удаляется из комнаты. Если таким образом у нее получается оттолкнуть от себя человека, то это не значит, что со мной удастся провернуть этот трюк. Уперевшись руками о какую-то тумбу, опускаю голову. — Тяжело быть изгоем среди «изгоев», — тот самый парень, что проиграл Бьянке, а потом смотрел на поединок девушек, сидел на стуле у стены, — Я знаю, что ты чувствуешь. — Чего ты мелешь, астматик? — обращаюсь к нему, поднимая голову и устремляя свой взгляд на него, убирая волосы с лица. Зеленые глаза смотрят прямо в мои, а его губы растягиваются в противной ухмылке. Вспышка. Тело сковывает, дышать становится трудно. Со стороны я была, наверное, похожа на рыбу, которую выбросило на берег. Перед глазами мелькают картинки, а кончики пальцев отдает разрядом тока. Парк, много людей. Какое-то празднование, потому что много аттракционов и радостных выкриков со стороны толпы. Оборванный листок с рисунком. На нем пожар и силуэт девочки с косичками. Поляна и огромное дерево, а к нему, словно привязанная, прижата Уэнсдей. Осознание приходит так же внезапно, как и видение. Всегда знала, что ботанам никогда доверять нельзя. — Ты, чертов психопат! — восклицаю, отшатываясь назад. — Что случилось? Ты в порядке? — спрашивает он, подходя ближе. — Не прикасайся ко мне, — отпихиваю от себя мужские руки, — Как тебе не стыдно в глаза мои смотреть? — Я тебя не понимаю. — Выкинь из своей башки все, что ты задумал, иначе сам попадешь в эту яму. Задерживаться в помещение с ним один на один не было ни малейшего желания. Точно не знаю, что он там задумал, но одно я поняла. Ему кто-то что-то наплел, и он хочет навредить Уэнсдей. Странно было еще то, что после меня из мед. кабинета он вылетел словно ошпаренный, что-то бурча себе под нос и убегая в неизвестном мне направлении. Непонимающе проводив его взглядом, пошла на выход. Но и тут меня ждал сюрприз в лице чертовой девчонки. Сколько еще приключений ты найдешь, Уэнсдей Аддамс?