Ведьма

Самой первой мыслью после слов Мавры, было: «Мне предначертано умереть». В мои планы отнюдь не входило покидать этот мир в столь раннем возрасте и при этом, забирать с собой недоделанного пилигрима который строит из себя невесть что и в скором времени восстанет из мертвых. «Унеси его за собой, вместе с пеплом», а поразвернутей сказать нельзя было? Больше всего на свете я не люблю когда говорят загадками и утаивают правду. Почему сразу нельзя сказать все как есть, а не испытывать мои нервы на прочность? Но, как всегда, ответа на такие вопросы мне точно никто не даст. Именно поэтому, во всем придется разбираться самой, зная, что время почти на исходе. Не знаю каким образом, но я нашла потайную комнату в самом укромном уголке библиотеки белладонны. Скорее всего привели меня сюда воспоминания бабушки, но я очень в этом сомневаюсь потому, как отрывки перед глазами не мелькали. Дверь скрипела настолько сильно, что казалось этот противный звук было слышно даже на улице. Пыль толстым слоем покрывала как пол, так и книжные полки. Сюда явно никто не заходил на протяжении очень долгого времени. Все было относительно так же, как и в основном зале и я даже начала подумывать над тем, что интересного вряд ли здесь найду и вообще пришла зря, но одна очень отличающаяся от всех книга, заставила откинуть отрицательные мысли. Чтиво в кожаной обложке с двумя ремешками по бокам, вызывало очень противоречивые чувства. То-ли из-за неожиданной находки, то-ли из-за рисунка, выжженном на лицевой части. Луна, с пятиконечной звездой внутри, находилась по середине, а по бокам два месяца. Интересно, чтобы это могло значить? Скукоженные и пожелтевшие от старости листы, в отличии от обложки, неприятно ощущались на кончиках пальцев, а запах сырости заставлял кривиться. Открыв книгу на самой первой странице увидела… Да ни черта я там не видела, как и на остальных страницах. Все до единой были пусты, просто ничего. Ни букв, ни точек. Ничего. Надежда на получение ответов медленно стала угасать, пока я краем глаза не заметила в небольшой пустоте между корешком и обложкой, тусклое зеленоватое свечение. Потреся книгу, услышала глухой стук и опустив взгляд, увидела на покрытом пылью полу, серебряное кольцо с большим зеленым камнем. Захлопнув чтиво так, что громкий звук неприятно отдался в ушах, села на корточки и подняла украшение. По сравнению с книгой, оно было совсем новым и очень сильно приковывало взгляд. Я, как самая настоящая сорока, тянущая в свое логово все, что блестит и выглядит красиво, без раздумий надела его на большой палец правой руки. — Что за чертовщина? — шипя выдаю я, чувствуя, как легкие внезапно отдало жаром, а по пальцам пробежал ток. Сил словно стало больше, чем было до этого, а вены на плече отдались жгучей болью, от чего я зашипела еще сильнее. Накрыв их свободной рукой, скривившись через силу поднялась придерживая другой рукой книгу и тяжело дыша, пошла на выход. Я явно нашла что-то, к чему нельзя было прикасаться, Хотя, может кольцо и книга сами хотели чтобы я их нашла? *** — Что это с вами было? — спрашивает Энид, — Похоже на припадок. — Если бы, — протягиваю я, раскидываясь на коврике в позу морской звезды, — Это называется видение. Иногда может привести к не очень хорошим последствиям. — У вас совместные ведения? — поднимает голову, а взгляд серых глаз устремляется на меня. — Да, — отвечает ей Уэнс. — Посвящать в детали не будем, слишком много не нужной для тебя информации, — переворачиваюсь на живот, подпирая голову руками. После небольшой угрозы черновласки, Вещь сползает с ее плеча и спрыгивает со стола на пол. Быстро перебирая пальцами, подходит к кровати и с очень неприятным звуком, вытаскивает за ручку какой-то черный чемодан. Заинтересовавшись, поднимаюсь с пола и засунув руки в карманы серых штанов, медленно спускаюсь вниз. — «Пусть твое шестнадцатилетие будет печальным и страдальческим. Безумно любящие тебя родители» — Аддамс читает текст с открытки. — Перед отъездом они попросили Вещь спрятать это, — радостно произносит Энид. Уэнсдей, не медля ни секунды, поднимает крышку коробки и откладывает ее в сторону. С интересом заглядываю внутрь, разглядывая наполнение. Три химических раствора и три емкости, похожие на маленькие подносы, с хирургическими инструментами. С правой стороны, отгороженной небольшой стенкой, три рыжие белки во льду. — Фу! — кривится волчица, отходя на шаг назад, — Это так отвратительно. — А мне нравится, — пожимаю плечами, — Но лучше живые и без издевательств. Сажусь на корточки рядом с коробкой и наблюдаю за тем, как Уэнс торопливо отодвигает пластиковую крышку и тянется за скальпелем. Пальцем провожу по мокрому хвосту одной из белок и тяжело вздыхаю. На самом деле, их было жалко, но из-за странностей черновласки и довольно быстрому привыканию к подобному роду ее занятий, становится все равно. К тому же, эти белки специально выращенные, а не подобранные в лесу. Такие наборы продаются для учеников медицинского. — Раз уж дошло до подарков, — Синклер отходит на пол минуты к себе, а потом возвращается с черным свертком в руках и протягивает его Уэнс. Девушка с немым вопросом смотрит на волчицу, но подарок в руки берет и начинает его разворачивать. Я же, оторвавшись от разглядывания белок и своих раздумий, встаю сбоку от девушек, с интересом гадая что же будет в этом свертке. Энид с нетерпением и предвкушением не знает куда деть руки и поэтому, то заводит их за спину, заламывая пальцы, то трясет спереди, а губы растягивает в своей милой и счастливой улыбке. — Что это такое? — спрашивает Аддамс, как только достает подарок. — Это снуд, глупышка, — отвечает Синклер, — Я связала его в твоих фирменных цветах… И знаешь, что лучше всего? — обратно возвращается на свою половину, доставая такой же шарф, только в розовых оттенках, — У меня тоже такой есть! Можем вместе ходить в них на уроки. — Энид, это слишком уникальная вещь, чтобы ходить в ней на занятия, — отвечает Уэнс, мельком бросая взгляд на меня, — Предлагаю подождать особого случая, например похорон. Я немного приподнимаю уголки губ в улыбке, но тут же их опускаю, как только поворачиваюсь к девочкам спиной и ухожу обратно к себе. Впервые за все время, пока я находилась в Неверморе, почувствовала себя лишней. Это чувство настолько ярко ощущалось и так сильно било по моему самолюбию, что хотелось выть. Я понимаю, что не одна и мир вокруг меня не крутится, но вот такая малейшая деталь, вызывает опустошение в груди. Я успела забыть о том, что ведьмы одиноки. Пусть рядом и находится любимый человек, друзья, но внутри я всегда останусь одна. С одной стороны хорошо, что Энид ничего мне не дарит и особо не привязывается, может, совсем скоро мне придет конец и здесь не останется вещей напоминающих о моем когда-то существовании. Да и число моего рождения никто не знает. Даже биологические родители забывали про него или вовсе путали даты, что уж тут говорить про других. *** — Ты обиделась на меня из-за того сюрприза? — совсем тихо произношу я, как только Энид выходит из комнаты. — С чего такие выводы? — говорит Уэнс, продолжая рисовать ворота из ведения. — Ты не разговариваешь со мной, — шепчу, подходя к девушке сзади, — Я не хотела тебя обидеть, правда. — Ты не обижала меня, — поворачивается, поднимая голову и заглядывая в мои глаза, — Меня тревожат слова Гуди. Вот и все. — Что она тебе сказала? — спрашиваю, заправляя черную прядь за ухо девушки. — Я потеряю что-то очень ценное, — произносит она, перехватывая мою руку, сжимает в своей, — О чем вы говорили с Маврой? — Нам угрожает ближний, кто-то из Невермора, — отвечаю, но утаиваю все остальное, — Я тут нашла кое-что. Не отпуская руки, веду девушку за собой. Мы довольно-таки быстро оказываемся на моей половине и я, ловким движением руки, достаю сегодняшнюю находку из нижнего ящика в столе. В глазах Уэнс проскакивает огонек заинтересованности и она с ногами забирается на мою постель. Раньше бы она так и под дулом пистолета не сделала, но сейчас может выкинуть и не такое. Со мной она не боится показаться мягкой и, такой по особенному, домашней. Улыбнувшись своим мысля о такой большой перемене, сажусь напротив, собирая ноги в «бабочку» и кладу книгу в середину, между нами. — Я нашла тайную комнату в библиотеке белладонны, с восточной стороны за третьим стеллажом, — поясняю я, а затем открываю книгу, показывая абсолютно чистые листы, — Но, как оказалось, тут ничего нет. Каждая страница пустая. Ни букв, ни точек. — Если бы смылись чернила, остались разводы, — говорит черновласка, а я киваю в подтверждении ее слов, — Что за кольцо? — Выпал из корешка, — отвечаю на ее вопрос, переводя взгляд на зеленый камень. — И ты решила его надеть? — скептично спрашивает, складывая руки на груди и поднимая брови. — Ну да, — отвечаю, — Правда, теперь оно не снимается. — Что? — Когда я его надела, в груди словно огнем все вспыхнуло и сил прибавилось, — хмурюсь, вспоминая свои ощущения, — Потом решила снять, а оно намертво. — Раздевайся, — с уверенностью смотрит на меня, будто догадавшись о чем-то, чего я не знаю. — Чего? — переспрашиваю, чувствуя как щеки начинают пылать, — Может мы этим вечером займемся, а не тогда, когда разбираем непонятную чертовщину? Да и Энид сегодня ночевать не придет… — Снимай кофту, Селина, — настаивает на своем, а мне ничего больше не остается кроме как выполнять сказанное. Со смущением снимаю черное худи, откладывая его в сторону и прикрываясь рукой, поправляю сползшую лямку довольно-таки открытого топа. Черновласка блуждает по моему телу, внимательно всматриваясь в правый бок и закусывает губу. Протягивает руку к моей шее и невесомо проводит ладонью по коже. От холода ее рук, покрываюсь мурашками. Перспектива сидеть с оголенным торсом перед девушкой мне не очень нравилась, а особенно когда она задевала эрогенную зону, от чего я просто плавилась и превращалась в лужу, в буквальном смысле. Откинув слишком навязчивые мысли, заглядываю в ее глаза, пытаясь увидеть ответ на ее сосредоточенный взгляд и действия, но ничего кроме беспокойства там не вижу. Аддамс убирает свою руку и я чувствую, как от меня оторвали какую-то частичку. Поднимается с кровати и подходит к моему напольному зеркалу, разворачивает его, ставя прямо перед постелью. Я внимательно вглядываюсь в свое отражение и сначала не понимаю, что может быть не так. Но как только взгляд падает на оголенные участки кожи, тревога накрывает с головой. Дыхание учащается, а сердце отдается где-то в висках, руки начинают трястись. Вся правая сторона тела была в паутине из черных вен. Они шли от шеи и до середины бедра, покрывая бок. — Как это? — шепчу я, испуганно осматривая себя и рукой касаясь живота, — Что это такое? Почему их так много, Персик? — Определенного ответа я дать не смогу, — шепчет она, откатывая зеркало на место и вновь садится на кровать, — Но смею предположить, что это из-за кольца. Перевожу затуманенный взгляд на украшение. На кой черт я его вообще надела? Почему не могла сразу додуматься о странности происходящего? Зачем я полезла туда, куда путь был закрыт? Сколько бы я не задавалась подобного рода вопросами, винить надо только саму себя и никого более. Это моя оплошность и мне расхлебывать заваренную кашу. Пока я сижу в небольшом ступоре, Уэнс времени не теряет и прикасается к одной из пустых страниц, невесомо проводя по ней пальцами. Зеленый камень, что до этого был мутнее болта, вспыхивает ярким светом, болью отдаваясь в глазах. — Стой, — останавливаю девушку, когда та обирается убрать руку, — Положи на место. Аддамс следует моим словам и всей ладонью накрывает пожелтевший и скукоженный лист. Что-то двигает внутри меня, заставляя положить свою руку на руку Уэнс и буквально за несколько мгновений на развороте начинают по отдельности проявляться буквы, складываясь в слова. Свечение от кольца прекращается только тогда, когда во всей книге проявляются предложения. Кажется, ответы на вопросы я все же узнаю, ну или зароюсь в них еще пуще. *** Как только Уэнс уходит из комнаты, узнавать о воротах у наших знакомых, я вновь беру в руки книгу. Теперь она была куда привлекательней чем до этого, символы в пятиконечной звезде едва уловимо светились золотым цветом, а страницы потеряли свою шершавость. Что поспособствовало проявлению слов на листах - я понятия не имею, а о предположениях и речи не идёт. Всё это кажется мне очень странным и непонятным. Уэнсдей тоже не смогла сказать ничего внятного по этому поводу и наказала мне ни при каких обстоятельствах не притрагиваться к загадочнуму чтиву, но ослушавшись из-за чрезмерного любопытства, я открываю книгу на первых попавшихся страницах, где-то в середине. Калиграфично выведенные строки какого-то стихотворения, а может и пророчества, сразу бросились в глаза. Но что привлекло ещё больше внимания - это жирно выделенные буквы в каждой строчке, что наверняка складывались в слово или даже предложение. «Дитя луны, в ком свет и тьма граничат, Придет во время ужасающей войны, На плечи взвалит человечье тяжко бремя И с пеплом унесет, отрезав все концы. В ней кровь течет восьми прошедших лун, Она умна, сильна, красива И за свою чистейшую любовь Готова быть строптивой. Коль хочешь жизнью дольше наслаждаться, Уйди с ее тернистого пути. А если все-ж надумал пободаться, Готовым будь на верну смерть идти. Ей имя светлое дано не просто так, Она собой осветит всем дорогу, Но будь готова девочка моя, Отдать должна ты очеень много.»