__________ПРОЛОГ__________
— Первый снег пошел, — восторженно сказал продавец небольшой кофейни, заставив ненароком посмотреть в большое витринное окно только что подошедшего к кассе покупателя. Молодой альфа застыл, всматриваясь в подсвеченную фонарями улицу. Сквозь большую витрину и правда было отчетливо видно, как крупные хлопья медленно спускались на асфальт и, лишь соприкоснувшись с темной поверхностью, начинали таять и исчезать бесследно. — Вам кофе с собой?! — вывел его из раздумий продавец. — Да, — послышалось в ответ так же холодно, как и обещанный прогноз погоды на весь декабрь. — Как подписать?! Этот вам… а этот для вашего?!.. — Оба мне, — надменно хмыкнул альфа, указав поочередно на каждый стаканчик с кофе. — Можете подписать просто Юнги… Но, кажется, в этом нет нужды, так как я единственный сейчас здесь посетитель. Юнги смотрел, как продавец неторопливо писал его имя на стаканчике. Это было так же раздражающе, как и вся атмосфера в помещении. Даже небольшой электрический треск от перегорающей лампы холодного неестественного белого свечения желал подпортить впечатление от хорошего вечера. Тут всё казалось таким раздражающим, как и вновь задаваемые вопросы: — Кажется, вы у нас уже были? Вы работаете поблизости? — продолжал настойчиво расспрашивать продавец. — У вас слишком большой интерес к незнакомым людям, — съязвил Юнги и, расплачиваясь за кофе, всё же ответил. — Сегодня переезжаю в этот район. — Он у нас очень тихий. — Я заметил… Всего хорошего, — Юнги забрал кофе и поспешил к выходу. Стоило только шагнуть за порог кофейни, как легкий мороз мгновенно ударил по щекам. Накинув капюшон и зарывшись глубже в обмотанный вокруг шеи шарф, Юнги направился к своей машине. Одинаковые здания по обе стороны улицы давили своей идеальностью. Среди квартального однообразия выделялось только одно здание школы, рядом с которым и был припаркован его седан. Мимо прогуливались влюбленные парочки, которые на фоне серых домов почему-то смотрелись крайне унылыми. Поставив холдер со стаканчиками на крышу машины, Юнги достал из кармана пачку сигарет и зажигалку, планируя устроить себе небольшой перерыв после долгих часов в дороге. Приехав летом в Америку на учебу, он и не предполагал, что уже через полгода ему удастся перевестись в City University of New York — один из самых престижных вузов США по подготовке журналистов. Раздавшийся в школе звонок отголосками разбил тишину улицы. Зажав сигарету губами, он прикурил со второго щелчка зажигалки. Выдыхая клубы сигаретного дыма вверх, Юнги наблюдал, как с окончанием уроков из здания выбегали счастливые дети, и философствовал, что жизнь невозможно делить по этапам взросления: школа, университет и так далее. Ведь есть те, кому судьбой уготовано познать всю тяжесть мира с ранних лет. Затянувшись еще пару раз, он стал искать ключи, пытаясь вспомнить в какой из карманов их положил. Звонкий возглас привлек его внимание: из здания школы, одним из последних, выскочил подросток на вид лет двенадцати и подбежал к пожилому омеге. Мальчик забрал у него тяжелые пакеты, после чего дед с внуком пошли дальше по улице в сторону парка. Мелкий омега без остановки воодушевленно что-то рассказывал. — Какая прелестная идиллия, — едко прокомментировал Юнги и сделал глубокую затяжку, словно пытаясь перебить вкус приторности семейных уз. Выдохнув накопившуюся усталость вместе с сигаретным дымом, он выкинул окурок и, забрав подставку со стаканчиками, сел в машину. До нужного адреса навигатор показывал всего десять минут. Обустроиться в новой квартире не составило труда — вещей у Юнги было немного. Он перетащил пару коробок от машины до квартиры всего за два раза. Из-за срочности переезда пришлось брать то жилье, что было свободно. Радовало лишь, что расписание в университете, в который он перевелся, было таким забитым, что серые стены этой небольшой квартиры он явно будет видеть нечасто. Учась на самом популярном факультете — журналистике, — Юнги не горел желанием обзаводиться друзьями. Приоритеты были выбраны другие. Насыщенные учебные будни плавно перетекали в рутинные выходные. Дни летели так же быстро и однообразно, как перелистанные страницы книг в городской библиотеке. Пропадая там часами, Мин Юнги добился того, что уже к последнему курсу за грандиозные успехи ему удалось попасть на стажировку в самую крупную телевизионную компанию. Совмещать последний год учебы и практику было несложно и, зарекомендовав себя, он после выпуска был обеспечен рабочим местом.__________НАШИ ДНИ__________
Информация о коллоквиуме с известным журналистом в Городском Университете Нью-Йорка распространилась быстро, и к назначенному времени большая старинная аудитория постепенно стала наполняться студентами. Дубовый паркет поскрипывал до тех пор, пока студенты не распределились по ярусам. Заполняющий всю аудиторию шум прервал ректор, начав представлять сегодняшнего именитого гостя: — Рад представить вам нашего бывшего студента, а сейчас одного из самых известных журналистов — Мин Юнги. Большая честь принимать его сегодня здесь, в стенах университета. В подтверждение слов ректора зал одарил гостя овациями. Мин Юнги встал со своего места и легким поклоном в ответ поприветствовал аудиторию. Усаживаясь обратно в кресло, он расстегнул пуговицу на черном пиджаке костюма и уселся удобнее, закинув ногу на ногу. Длинные темные волосы едва касались плеч, очки в строгой черной оправе, как и нотка безразличия на лице, завершали весь аскетичный образ гостя. Не только внешний вид вторил его характеру, но и его ответы на заранее выбранные ректором вопросы от студентов также подтверждали это. За полтора часа интервью Юнги раскрыл себя как журналист-провокатор, в очередной раз доказав звание профессионала высочайшей «пробы». Невзирая на риски, он всегда шел за историей и находил её. В отличие от журналистов, которые лишь мечтают хотя бы об одном сенсационном расследовании, Мин Юнги к своим тридцати трем годам создал десяток громких независимых репортажей. Он не боялся освещать в своих работах все крупные скандалы, не поддаваясь на давление «верхов». К окончанию встречи ректор озвучил, пожалуй, самый интересный вопрос к гостю, ради которого, по сути, все сегодня и собрались. — И в завершение всего, наверное, вопрос, ответ на который я и сам бы не прочь узнать! Он самый распространенный среди наших студентов, мечтающих стать журналистами. Скажите, в чем главный секрет вашего успеха?! — Я сейчас не вспомню, чьи это слова… но кто-то из известных сказал: «Стремитесь не к тому, чтобы добиться успеха, а к тому, чтобы ваша жизнь имела смысл». Но если всё же говорить о цели, то поистине серьезное стремление к ней — это уже половина успеха в её достижении. — Превосходно! И у нас, кстати, осталось еще немного времени. Может, кто-то из зала хочет задать вопрос? — обратился ректор к аудитории. Затянувшееся молчание. Юнги окинул взглядом затихорившиеся заполненные ряды. Софиты, направленные на сцену, хоть и били светом в глаза, но рассмотреть лица сидящих вполне можно было. А смысл?.. Сплошные нерешительные взгляды предвещали их владельцам лишь весьма посредственное карьерное будущее. — Я не настолько страшен, — сказал Юнги, издав небольшой смешок. — Только не он, — еле слышно сказал ректор, видя молодого омегу, что яростно тянул руку. Он забегал глазами по залу, пытаясь не встречаться со студентом глазами и бубня, словно мантру: — Подождем, может, кто еще вызовется задать вопрос. — Ректор, вы же видите, кроме меня желающих нет! — раздался задорный юный голос, спровоцировавший легкий смех, прокатившийся по всей аудитории. — Чимин, не время паясничать, — сказал с нотой раздражения в голосе ректор. — Да нет же. Мне интересно послушать. Пусть спрашивает, — сказал Юнги, немного умиляясь ситуации. — Если что, я предупредил, — шепнул ректор гостю и далее обратился к студенту. — Пожалуйста, представьтесь всем и далее озвучьте свой вопрос, — он указал в сторону единственного студента с поднятой рукой. — Пак Чимин, третий курс. Мин Юнги, ранее вы процитировали Альберта Эйнштейна, — со всей серьезностью начал свою речь Чимин. — Да чтоб тебя, начинается, — не сдержав тяжелого выдоха, прокомментировал себе под нос ректор, что не ускользнуло от внимания Юнги. — Но знаете, — продолжил Чимин. — Как сказал Артур Шопенгауэр, «Кажется, будто людей влечет какая-то сила, находящаяся впереди них, но в действительности их подталкивает нечто сзади». Мне крайне любопытно, почему человек из семьи некогда потомственных дипломатов, которому с рождения была уготована политическая карьера, нашел своё призвание в журналистике? Мин Юнги, ответьте, пожалуйста, было ли что-то в вашем прошлом, что подвигло вас на выбор данной профессии? Слишком метко! Ком в горле засел у Юнги. Кажется, весь объем аудитории стал давить только на него одного. Глубокий вдох и по итогу легкая улыбка: — Я больше склонен верить в судьбу. Считаю, что каждому в этом мире уготована своя роль… и как бы он ни пытался этому противостоять… она его настигнет. — Мин Юнги, да вы фаталист, — улыбнувшись, подметил ректор. — Но человек ведь сам… — Чимин, у нас время подошло к концу, — перебил студента ректор во избежание нежелательной ему дискуссии и добавил. — Садись на место! Давайте проводим аплодисментами нашего гостя!__________КАБИНЕТ РЕКТОРА__________
— Ректор, я не могу не отметить, что у Вас очень красивый кабинет… В студенческие годы мне здесь бывать не доводилось, — говорил Юнги, прохаживаясь вдоль книжного стеллажа. — Заметил, у вас есть коллекционное издание «Одно лето в аду» Артюра Рембо 1873 года. Большая редкость!.. Как и отдельное издание «Бесы» Федора Достоевского 1935 года выпуска. Браво!.. А про томик Эрнеста Хемингуэя «В наше время» я вообще молчу… 1924. Потрясающе!.. — Прошу, вот ваш кофе, — вошедший в кабинет секретарь, вежливо обратившись к гостю, поставил поднос на журнальный столик. — Благодарю! — Юнги прошел в центр кабинета и сел в широкое кожаное кресло напротив ректора. — Это всё подарки выпускников, — гордо пояснил ректор. Юнги в ответ натянул на лицо, насколько это было возможно, доброжелательную улыбку. — Мин Юнги, не устану повторять: для меня большая честь, что вы выбрали именно наш университет для коллоквиума. — Как я и говорил, хочу взять одного студента к себе на стажировку. — Да, по вашей просьбе я подготовил личные дела лучших из них. — Могу я взглянуть?! — Да, пожалуйста, — ректор, встав с насиженного кресла, подошел к своему рабочему письменному столу и, взяв папку, передал её своему важному гостю. Юнги начал пролистывать досье студентов с факультета журналистики. Сделав глоток, он ощутил странное послевкусие то ли от терпкого кофе, то ли от перечня мелькающих в новостях и желтой прессе известных фамилий якобы отличившихся студентов. Вздохнув глубоко от тошнотворных реалий, он резюмировал: — Это, конечно, очень мило! Но это всё не то… Вы совсем не услышали мою просьбу! Мне не нужны красивые оплаченные оценки и влиятельные фамилии — они не станут раскрывать общественности ошибки себе подобных. Я ищу на стажировку того, кто проявляет истинный интерес к журналистике, а не просто пользуется своей родословной. Как насчет того студента… Пак Чимина? Кажется, его так звали?! — Я не думаю, что… — И не стоит. Он — единственный из всей этой серой массы, кто осмелился задать мне столь неудобный вопрос, и, явно, он приложил определенные усилия, чтобы его подготовить… Немногие знают про мою семью… Я вообще не припомню, чтобы где-то упоминал про нее и своё детство… Именно таких людей я и ищу. Можно взглянуть на его досье?! — Да, конечно, — ректор подошел к двери и, выглянув, попросил секретаря принести досье на Пак Чимина. — Ох! — ректор вернулся и сел обратно в кресло напротив Юнги. — Но предупреждаю, он совсем неконтролируемый и своевольный. — Отлично! Это как раз те качества, которое я ценю в людях! Мне такой и нужен!