Унесенный временем на Американский Юг

20 декабря 1863 года, Монтовидео, Уругвай. - Ну вот мы и на месте, - потирала руки Скарлетт Гамильтон. - Ох, как же тут чудесно... - Один из самых красивейших городов Южной Америки, - кивнул муж. - В прошлой жизни я тут не бывал, смог только теперь. И как всегда, у меня здесь будет много работы, куда более сложной, чем в Венесуэле... - В Бразилии не понравилось? - проницательно спросила жена. - Нет. Бразилов спустя 150 лет в Южной Америке все соседи недолюбливают, считая высокомерными. Месяц назад я убедился, что они и сейчас такие же. Да и за что их любить, за байдейрантов - охотников за индейцами, которых они в рабов превращали? Заметь - подобное немыслимо для Юга. У нас ты раба можешь приобрести только если купишь или если он родится в семье твоих рабов. В обоих случаях придется о нем заботиться, кормить и лечить. Здесь же полная бесчеловечность, ведь раб ничего не стоит. - Но при этом ты мне рассказывал, что в будущем весь расизм у нас, а в Бразилии его нет. - Угу, спасибо северянам за это... Но теперь у нас такого никогда не будет. - А мне этот Педру показался нормальным... Хотя королевский двор у него не сильно богаче, чем наш дом в Атланте. - Педру II просто жуткий жлоб, ха-ха! Скарлетт, так он и есть нормальный - для себя. "Спасибо вам, южане, что дали пинка янки; теперь будем свободно торговать, но мы сами тут разберемся." В том смысле, что Бразилия разберется - вот мысли императора. Конечно, декларацию с ними мы подписали, как правопреемник США мы и так со всеми в мире, но уверяю - это наш главный соперник в Западном полушарии. А английский капитал тут сидит уже 50 лет, не имея конкурентов. - Знаешь что интересно? - прищурился Чарльз, глядя на приближающийся город. - В той истории победили США и это нанесло удар по рабовладельцам Бразилии. Здесь преуспели мы и аристократы Педру нам были очень рады, искренне. Республиканцы сейчас замолчали, они расстроены и подавлены. Как не странно, эту огромную страну в той истории сильной сделала конституционная монархия, плавно превратившаяся в республику. Но если в этой истории латифундисты намертво вцепятся в своих рабов, а после поражения в войне появятся региональные каудильо, а затем мы в КША отменим рабство, то нам даже делать ничего не надо будет... - Кстати, Скарлетт, как твой французский? - После того, как мама и дедушка постоянно говорили со мной на нем, заставляя даже думать - почти свободно. Я все-таки смогла его выучить. Ты был прав - без французского здесь никуда. - Международный язык общения, - кивнул муж. - Как 300 лет назад латынь или 150 лет спустя английский. Хотя как ты могла заметить, бразильцы уже сейчас ориентируются на английский. Ладно, пойдем готовиться к высадке... Чарльз развил невероятную активность уже через день после схода на берег; ему хотелось поскорее войти в курс дела. Именно здесь он начал создавать "базу" на 4 страны - Бразилию, Уругвай, Аргентину и Парагвай, благо что 2 столицы (Монтовидео и Буэнос-Айрес) находились на разных берегах одного и того же залива. До Асунсьона по реке было 700 миль, до Рио-де-Жанейро - 1200 морем, даже до чилийского Сантьяго примерно столько же. В Южной Америке сложилась интересная ситуация - везде, кроме одной страны послами являлись южане и этой страной оказался именно Парагвай. В той истории Чарльз Уошберн из Мэна нагло шпионил в пользу Бразилии (о чем посол США, а ныне КША в Бразилии не знал), в этой он уже сбежал из Асунсьона в Нью-Йорк, чему Гамильтон был только рад. "Скатертью дорога. Теперь у Лопеса будет наш человек." Посольство в Уругвае заранее расширили, прикупив еще один особняк по соседству с прежним. Чарльзу очень повезло с будущим послом КША в Парагвае - Гарсия Лорка был метисом из Флориды, дед которого являлся дипломатом Испании и перешел на сторону США в 1821 году, после чего стал состоятельным плантатором. Вся миссия быстро разместилась в новом здании, после чего Чарльз и Скарлетт не торопясь знакомились со столицей Уругвая, а затем Гамильтон начал встречаться с элитами и руководством страны. Теперь он не брал с собой жену, стараясь обезопасить ее, потому что его беспокоила накаленная до предела обстановка в городе; самым спокойным и защищенным местом здесь являлся посольский квартал Монтовидео. Но и этого Чарльзу было мало - помимо дипломатической неприкосновенности их защищали агенты КША, работавшие в этой стране под прикрытием уже несколько месяцев, а также мощнейшая эскадра с лучшими пушками этого полушария и 1 500 моряками, так что здание правительства Уругвая Чарльз посещал спокойно. В этой бедной стране только что закончилась 12-летняя гражданская война. Уругвай производил лучшую в Южной Америке шерсть; страна уже было начала оправляться от бед, как на нее свалилась новая напасть - внутренний конфликт двух военизированных фракций (партиями их назвать было сложно), "бланкос" и "колорадос". Первые склонялись к самостоятельности, представляя интересы сельских землевладельцев и вступили в соглашение с Парагваем еще при Лопесе-старшем, вторые выражали интересы деловых и торговых кругов, как правило пытаясь свергнуть законно избранную власть конкурентов и ища поддержки то у Аргентины, то у Бразилии. Это был клубок противоречий в будущей бойне за роскошные низовья Ла-Платы. Историк-попаданец во время плавания судорожно пытался придумать комбинации, как можно вообще избежать войны и понимал, что остановить ее уже не получится -прежде всего из-за позиции Рио-де-Жанейро. Амбиции Бразилии, амбиции Лопеса-младшего (с учетом географии Парагвая), постоянные провокации Аргентины... А Уругвай был слабейшим в этом раскладе и ему некуда деваться, кроме как примкнуть (точнее - быть "добровольно присоединенным") к одной из сторон. В той истории победу одержали "колорадос" - ведь у Бразилии имелся флот и она могла быстро перебросить войска в Уругвай, а Лопес оказался заложником континентального расположения своей страны. Вспоминая историю, Алексей Гамов наибольшую вину в конфликте возлагал на Бразилию. Затем (по нисходящей): уругвайские "колорадос" (без помощи Бразилии они не могли взять власть), затем сам парагвайский Лопес и меньше всего - Аргентина, которая воевать не желала вообще, а многие люди в стране считали парагвайцев братьями, ненавидя бразильцев, но хитрый президент Бартоломе Митре хотел чужими руками прирезать себе жирный кусок Парагвая, а заодно разобраться с региональным сепаратизмом и консолидировать страну. В этой реальности Гамильтон и КША собирались поддержать Парагвай и его союзников "бланкос" в Уругвае новейшим оружием ("ничего личного - только бизнес"), кораблями, военными специалистами и консультациями. Чарльз заранее передал "весточку" Лопесу через его дядю, который в итоге закупил огромную партию оружия на миллион долларов с заводов Гамильтонов - и сейчас первая ее часть находилась на кораблях эскадры Конфедерации. Корпоративно-государственная структура компаний Скарлетт и Чарльза оказывалась просто находкой: минимальные налоги, поддержка от собственной страны за ее пределами, личная дружба с президентом и министрами, но при этом полная самостоятельность, а цена вопроса - экспортная пошлина в 13% (только на то, что будет производиться в КША). Вот на чем собрались подняться на вершину мира Гамильтоны и начало будет положено в этом регионе. Бернардо Пруденсио Берро встречал гостя в кабинете. - Добрый день, мистер Гамильтон. Рад встрече; я ее давно жду. Прошу вас; у нас здесь всё просто... "Интересно, такое вообще было в истории хоть какой-то страны, чтобы аристократ из семьи королевства Рио-де-ла-Платы сам работал на своей фазенде как дачник в любое свободное время? Не потому, что денег не хватало, а ради труда или хобби. Этот президент провел первую административную реформу в стране и его сразу возненавидели противники из "колорадос". "Они своего добьются", думал Чарльз, "протащат по всему Монтовидео твой обезглавленный труп спустя четыре года." "Вот только уже не протащат; теперь ты их протащишь. Хотя Венансио Флореса, которого три месяца назад купили бразильцы, никуда тащить уже не требуется. Я должен быть нейтральным историком, но не могу - предателей ненавижу просто органически." Тем временем, президент Уругвая начал говорить. - Странные дела нынче творятся в моей стране, мистер Гамильтон. Странные, выгодные для меня и моих сторонников, но непонятные и даже необъяснимые. Возможно вы сможете мне что-то рассказать? - Я знаю, что несколько месяцев назад вы открыли тайну Антонио Лопесу, дяде президента Парагвая, о готовящейся войне Бразилии против моей страны. Франциско Лопес уже отреагировал и начал небольшими группами перебрасывать в Уругвай солдат в помощь моим "бланкос". Всё это понятно и я тоже крайне благодарен за предупреждение, которое полностью подтвердилось, но дальше начало происходить что-то совсем странное. Месяц назад был убит знаменитый бразильский генерал герцог Кашиас. Это случилось в Рио и вроде причиной является какое-то банальное ограбление, но если бы только он... Две недели назад отравили Венансио Флореса, моего старого соперника из "колорадос". Я боюсь, что это может послужить началом новой гражданской войны. Но больше всего шокирует нелепая случайная смерть президента Аргентины Бартоломе Митре! - Вы ничего об этом не знаете? - Я к этому отношения не имею, - был моментальный ответ. "Разумеется не имею - это отдел разведки ведомства Мартина Доу уже начал так работать. В этом времени защиты от подобного почти нет; важно чтобы никто не сопоставил, а самое главное - не доказал. Поэтому сначала начнется заварушка в Аргентине, после чего им станет совсем не до Парагвая, а затем собственно война. Но как же лихо Мартин начал вести диверсионную деятельность за границей; при наличии ресурсов и людей любых национальностей на Юге, он способен вырастить агентов и резидентов высочайшего уровня." - Однако, - подняв брови, начал говорить Госсекретарь КША. - Все названные вами люди имели много врагов, а времена сейчас лихие. Конкуренты, завистники, политические противники, враги, обманутые жены, брошенные любовницы, мужья любовниц... Между этими безусловно печальными событиями сложно найти какую-либо связь. Однако лично вам, господин президент, я могу пожелать большей бдительности и успешного переизбрания на новый срок. Берро вздохнул. - Будет война? - Обязательно, - Чарльз не собирался скрывать такую информацию. - Сначала Бразилия нападет на вас - это случится где-то через полгода, а потом у президента Лопеса просто не останется выбора. Но я уверен, Парагвай будет сражаться великолепно - особенно с вашей помощью... Прием закончился; Чарльз вернулся в посольство, а эскадра уже готовилась к отплытию. Буэнос-Айрес в этот раз он посещать не собирался - в условиях вакуума власти там уже начался бардак, да и мало ли что подумать могут... Через два дня, загрузившись углем, корабли ушли по Паране на север. 2 января 1864 года, Парагвай. - Ну и река! - Скарлетт была в восторге. - Это да, - кивнул муж. - Парана в полтора раз короче Миссисипи, но по полноводности даже превосходит. Позавчера мы пересели с наших кораблей на местные и направляемся в столицу; тут более мелкая и узкая река - Парагвай. До Асунсьона дойдем за несколько дней, ну а Рафаэль Сэмс отправился к Посадасу промерять глубины и готовить лоции. - Я надеюсь, дорогой, на этот раз ты меня не будешь прятать от местного общества? - Ни в коем случае, зеленоглазка. Парагвай - спокойное место, в котором царит идеальный тотолитарный порядок, ха-ха-ха! - Опять твои шутки... Ладно, что с семьей у их президента? Супруга, дети? - О, насчет семьи. Ээ... подруга Франциско Лопеса - Элиза Линч, она ирландка. Думаю, тебе будет интересно с ней пообщаться... - Ничего себе! - Скарлетт распахнула глаза. - Подожди, - она недоуменно посмотрела на мужа. - Ты сказал подруга? Они что, не женаты? Почему? - Несмотря на то, что у них уже трое детей, даже Лопес не может на ней жениться - ведь она до сих пор формально в браке. Дело в том, что в Париже, где она вышла в юности замуж за какого-то французского офицера, перед этим сбежав с родителями из Ирландии в период Великого голода, она была... элитной куртизанкой. На несколько секунд Скарлетт потеряла дар речи. - И ты мне говоришь об этом только сейчас?!? Боже, да лучше бы я тогда в Монтовидео осталась! Муж, ничего не говоря, спокойно и с легкой улыбкой смотрел на жену. - С другой стороны, - размышляла уже спокойнее миссис Гамильтон, - а кто без греха? В той истории я была готова продаться за 300 долларов - ну и чем эта Линч тогда сильно хуже? - Я тебя люблю, Скарлетт, - нежно сказал Чарльз. - Ты стала мудрой. Знаешь, в той истории Элиза "мужа" не бросила до конца, хотя могла. Голыми руками копала могилу и ему, и сыну... Я еще не знаю, что она за человек, но вот так сорваться из Парижа, поверив в обещание "Я тебя сделаю императрицей Латинской Америки!" - это в любом случае Поступок. Гамильтоны захохотали так, что было слышно на обоих берегах. ... - Так все-таки, что это за страна, Чарли? Ты про нее рассказываешь какие странные истории... Гамильтон долго подбирал слова. - Понимаешь, зеленоглазка, мне как историку самому до жути интересно, потому что аналогов Парагваю не было; в XIX веке - уж точно. Ты уже видела три страны Южной Америки - да они все тут такие. С конституциями, иногда и либерализмом, парой-тройкой солидных городов и глухой нищетой на селе. На 90% неграмотное население, а в Бразилии еще и рабство, причем более жестокое, чем у нас на Юге. Без промышленности - разве что несколько текстильных мануфактур, зато тотальная внешняя закредитованность. Без нормальной сменяемой власти, зато постоянные мятежи, капиталистический феодализм и вражда кланов с кучей каудильо и "полевых командиров". А теперь, Скарлетт, представь не очень большую страну внутри материка. В отличие от соседей с открытыми рынками, у нее нет никаких внешних долгов, зато почти 3 000 000 долларов в казне. Высочайшие пошлины на ввоз, щадящие - на вывоз; у нас 13%, у них 15%. Солидные льготы для инвесторов, желающих стать партнерами государства в реализации "промышленной" программы. Сальдо торгового баланса из года в год положительное, бюджет с постоянным профицитом. Уже в 1845 году в Парагвае была 100% грамотность. Ни одной такой страны в мире не было на тот момент! Причем полностью бесплатное начальное и среднее всеобщее образование. Правда университетов нет - они запрещены, как и газеты с журналами. Хотя нет, вроде четыре года назад разрешили... Но недавно начали готовить собственные кадры, посылая самых талантливых юношей в Европу. Из любых слоев населения! Зеленоглазка, единственный сталелитейный завод в Латинской Америке построен здесь. А в 1869 году они планировали открыть первый институт - технический университет. - Понятно, - кивнула Скарлетт. - Местный лидер явно опасается что его сместят. А читать конечно должны все - иначе как можно работать на заводе, фабрике или мануфактуре? Хотя умение читать не равно умению думать. Но я подозреваю, что читать тут можно лишь напечатанное с санкции этого самого лидера, чтобы его любили. Чарли, это не демократия. Я вспомнила - к нам же его дядя приезжал, а до этого его отец был президентом? Наверняка Лопес-старший раздал все должности своим родственникам... - Милая, да я отлично знаю, что это натуральная диктатура. Но демократия - где она тут, в Южной Америке? Ты ее видела для населения? Фалькон и Паэс? Педру II и его конституционный совет? Так это аристократические клубы для "своих", 2-3% населения. Никогда бы твой отец не смог попасть в них здесь, никогда бы ему даже не дали заниматься бизнесом. В этих странах царят клановость и родовая порука; у нас любой "белый голодранец" мог стать плантатором, здесь же - никогда. Да и вообще, а мы с тобой чем отличаемся? Я - Госсекретарь КША; разве мы "административный ресурс" не используем? - Так вот, - продолжил рассказывать Чарльз. - В 1859 году еще старший Лопес издал указ о допуске иностранных инвесторов в промышленность. А следующим указом фермерам разрешалось создавать объединения, излишки доходов от которых дозволялось инвестировать опять же в промышленность. А поскольку для создания промышленности нужны рабочие руки, согласно еще одному указу, третьи и последующие сыновья фермеров обязаны были работать в этой сфере, чему они кстати рады - там "живые" деньги. - О, уже интереснее - можно сотрудничать. А что тут с землей? - спросила Скарлетт. - А это больше всего шокирует... 98% земель принадлежит государству. Испания всегда считала Парагвай такой дырой, что разрешила создать здесь что-то вроде индейско-иезуитского самоуправления, поэтому класс землевладельцев так и не сложился. Большинство местных жителей - индейцы гуарани или метисы от них же, а у этого народа было только общинное землевладение. А потом все американские колонии разом освободились от власти метрополии, Парагвай как-то отбился от Аргентины и жил полностью закрыто и самостоятельно, да еще тут и лидер интересный появился, совсем не каудильо. Так что почти вся земля государственная, но фермы - "поместья Родины" принадлежат крестьянам на праве бессрочной и бесплатной аренды. Главное - выполнять посильный государственный план; власть даже инструментом помогает. Правда надо отметить, что Парагваю повезло с уникальным ресурсом - знаменитый матэ можно сделать только из листьев парагвайского падуба. Впрочем, тут и много чего еще выращивают. - А что еще интересного или уникального? - Полный порядок и почти нет криминала. Даже социальные гарантии; вроде и врачи государственные есть. Можно жаловаться на чиновников - и упаси, если жалоба окажется обоснованной. Но спору нет, режим жесткий - без болтовни, выборов, независимой журналистики и даже без юристов. Дядя Генри был бы в шоке. - Это как? А судьи?!? - А тут важнейшие приговоры выносит сам президент, а мелочевка на местных судах, которые составляют трое: местный учитель и двое народных заседателей. Контроль за обществом и правда серьезный - никакого инакомыслия, волнений или упаси, бунтов не допускается. Вот почему в моей истории заговор против Лопеса все-таки существовал - элита была недовольна войной и тем, во что она превратилась. Элиту диктатор контролирует тоже; священник - заметь, старый друг семьи, который высказал свое сомнение в целесообразности назначения молодого президента, предлагая вместо Франциско его мягкотелого младшего брата, сразу получил 5 лет ссылки. Или 5 лет принудительных работ в "поместье Родины", я уж не помню. Церковь тут тоже под полным контролем государства. - Ладно, по ходу путешествия еще расскажешь, а то у меня уже голова кругом пошла. Давай полюбуемся видами вокруг... Асунсьон встретил гостей жаркой влажной погодой, идеальной планировкой и роскошным президентским дворцом. Центральная паласио, храм, парк, казармы гвардии, аристократические подворья - все как положено в крупном колониальном испанском городе. - Ничего себе..., - Скарлетт едва удержала челюсть. - Ну точно диктатор: чем дороже дворец - тем беднее народ. - Увидим, - рассмеялся муж. Здесь встреча гостей сразу начала отличаться от Венесуэлы, Бразилии и Уругвая. Там Гамильтоны останавливались в посольствах, а в дома правительства приезжали на переговоры, приемы и встречи; в Парагвае же им заранее предложили поселиться во дворце. Чарльз не знал, всех ли здесь так встречают (сомнительно), но ему уже было приятно. На этот раз он твердо решил не надевать форму генерала Конфедерации - в этой стране всё, что было связано с войной и армией, вызывало у историка лишь горечь и печаль. Однако, когда Гамильтоны направились от пристани к дворцу и увидели, кто их встречал, то Скарлетт почувствовала как охнул Чарльз, а его рука задрожала. На центральной площади стояли дети. Мальчики и девочки лет 10-12 в красных хлопчатобумажных блузах, весело улыбаясь, размахивали лентами и руками. - Ого, они больше похоже на индейцев, чем на латиноамериканцев, - заметила миссис Гамильтон. - Да, именно в Парагвае и Боливии максимальный перевес индейской крови над испанской у метисов, - ответил Чарльз тихим ровным голосом. - Дорогой, что с тобой?!? Ты будто сам не свой... - Да так... Фотографии вспомнил, из того будущего. Вспомнил то, что может случиться со всеми этими детьми через несколько лет. Иногда я жалею что был там историком - слишком много ужасного запоминаешь... - Если бы ты не был историком, то не спас Юг, - моментально ответила жена, мягко прижавшись боком. - Ты спас нас, а теперь можешь спасти и их. Расскажешь мне потом? - Расскажу. И поэтому я как можно скорее хочу встретиться с Лопесом. Встречали их действительно роскошно. И дело было не в помпезности, а в какой-то искренности. Скарлетт цепким взглядом сразу "выцелила" местную элиту - родственников и друзей семьи президента. Мать президента - типичная начальница местной "Старой гвардии", уже знакомый им дядя, брат президента, одетый как епископ, но где же... "А вот и она - ох, какая же красивая!" Скарлетт не любила женской конкуренции с самого детства, но после замужества повзрослела морально и уже могла объективно признавать подобные факты. Элиза Линч была красавицей, не уступавшей самой Скарлетт. Причем красавицей не "деревянной", а именно живой, харизматичной и яркой. Муж, который вел жену к президентской паре, хихикнул. Скарлетт моментально включила режим дикой кошки, тихонько прошипев. - Только попробуй сказать, что мы с ней похожи. Тогда ты пожалеешь, что не остался на Виргинском полуострове. - Обожаю когда ты себя так ведешь, зеленоглазка. Франциско Солано Лопеса, который первым протянул руку Чарльзу, Гамильтон рассмотрел очень внимательно. Почти одного с ним роста, но более "индейский" - кряжистый плотный крепыш, напомнивший попаданцу своим лицом молодых Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевару, он смотрел на гостя с явным интересом. Две пары раскланивались и представлялись. - Я мечтал попасть в вашу страну, господин президент, - разговор начался на отличном французском, которым прекрасно владели все четверо, хотя ни для кого из них он не был родным. - И я счастлив в нее наконец приехать, - объявил Государственный секретарь Конфедерации и был абсолютно искренен. Переговоры начались. -...Признаться, когда дядя Антонио вернулся из КША и рассказал мне, я был потрясен, - размеренно и спокойно говорил президент гостю, стоя рядом с ним на открытой веранде, с которой открывался чудесный вид на реку. - Сначала я не поверил и начал проверять, хорошо что срочно. Когда понял, что ваша информация абсолютно достоверна, то ужаснулся и сразу принял меры, связавшись с нашими друзьями в Уругвае. - Мистер Гамильтон, - Франциско Лопес пристально смотрел на Чарльза. - Вы действительно El Profeta, потому что сообщили моему дяде о заговоре до того, как он возник. Мой отец, умирая, предупреждал что при поиске союзников необходимо обратиться к США. Полагаю, что США уже можно не учитывать, но помощь пришла от вас, хотя мы ее даже не успели попросить. Если бы Парагвай начал военные закупки в Англии, то... - Я вам скажу, что бы случилось, сеньор президент, - лицо Госсекретаря КША было сумрачным. - Вы бы через свой банк в Лионе продолжали платить за вооружения, Англия бы их производила, а потом уведомляла банк о том, что "не представляется возможным доставить товар по назначению" - ведь Уругвай был бы уже захвачен Бразилией, а устье Параны заблокировано их флотом! Деньги возвращаются в банк, но товар то уже готов - так почему бы его не продать бразильцам под только что выданные по повышенным ставкам кредиты банковского дома Беринга? Включая все пять броненосцев... Лопес страшно побледнел, отшатнулся, а потом выругался. - Святая Дева Мария... - Это же англичане, - пожал плечами Госсекретарь КША. - А с учетом протекционизма Парагвая ожидать от них добра именно для вас нет никакого резона... Разумеется, мы тоже хотим заработать. Но в отличие от англичан, мы намерены и помочь вам. Господин президент, нам понадобится кабинет с максимально точной картой, с помощью которой я начну показывать вам возможные действия всех стран. - Завтра, - благодарно кивнул Лопес. - И прошу вас, называйте меня по имени. - Взаимно. Они продолжили общение, а Чарльз сделал первый вывод об этом человеке. Уж чего про него в будущем только не писали - от обзывания "первым Гитлером" до превращения почти в святого. Он не являлся ни тем, ни другим. Попаданец оценивал президента Парагвая объективно - Лопес был неглуп, хорошо образован, искренне хотел счастья своей стране (и на этом пути даже не брал взяток - страна и так принадлежала ему), но была у него одна очень нехорошая особенность характера, недопустимая для политика подобного ранга. Чудовищные упрямость и упертость. Чарльз-Алексей уже видел подобные характеры в прошлой жизни - и ни к чему хорошему двух его друзей (на момент перемещения во времени Алексея Гамова - уже покойных) они не привели. Таким был и Франциско Солано Лопес, который в определенный момент, вместо того, чтобы поступиться гордостью и пойти на переговоры ради страны, решил устроить партизанщину и угробил свой народ окончательно. Впрочем, без выхода к морю, Парагваю великим стать было не суждено в любом случае... Чарльз уже понял - не было тут никакого социализма, да и термина такого еще в мире не существовало. Скорее, экономический строй Парагвая можно было обозвать "государственным капитализмом". Историк на то и историк, чтобы не скатываться в примитивные лозунги вроде "...классический пример буржуазной агрессии против свободолюбивого социалистического государства по заказу и на деньги британского империализма" или противоположное "освобождение демократическими странами парагвайского народа от гнета чудовищной тирании". Оба варианта были неверными, а истина лежала где-то посередине. Ну конечно Англии не нравился протекционизм Лопесов. Но прямого приказа Бразилии, а уж тем более Аргентине "гасить" Лопеса никто не отдавал и отдавать не собирался. Просто Бразилию кредитовали Беринги, а Аргентину - Ротшильды. Чем больше войн - тем больше доходы уважаемых банкиров, тем больше заказов у их партнеров - военных заводов. Ничего личного, воюем за свои собственные прибыли до последнего парагвайца и предпоследних бразильца, уругвайца и аргентинца; лишь бы было кому потом платить проценты и основной долг по кредитам. И разумеется, собственные торговые приоритеты - в отношении этого "социалистический" Парагвай для капитала ничем не отличался от феодального Китая в Опиумных войнах или исламского Афганистана. Никакого противостояния капитализма с социализмом здесь не было, а была просто чудовищная война одних против других за кредиты и в пользу третьих. Вот только у Парагвая в той войне шансов не было вообще никаких... А в это время в зале шла другая беседа. Скарлетт уже была представлена "вдовствующей королеве-матери" Парагвая, как сказал бы Чарльз, доне Хуане Пабле Лопес и та произвела впечатление своей матеростью даже на миссис Гамильтон. "Жаль что ее нельзя познакомить с нашей хрычовкой миссис Мерриуэзер - они бы друг друга стоили." "Если кого-то Лопес и боится, так это мать", вспомнила она слова мужа. "Все равно не слушается, но боится." Перезнакомившись с "близким кругом", Скарлетт сразу поняла ситуацию. Элизу любили, но ее статус был скандальным. Мать президента не любили, но боялись, а больше всего элита боялась войны. Этой публике и так неплохо жилось - вот почему они вместо Франциско мечтали видеть в кресле президента его младшего брата Бениньо, который воевать точно не стал бы. Что впрочем не оправдывает старшего, когда он, уже ближе к концу самоубийственной войны, обнаружил заговор и приговорил к смерти и мать, и брата. Мудрый отец, умирая, пытался не допустить этот конфликт, взяв слово и с "Панчо", и с "Бенни", что они никогда не поссорятся. Прямой войны братьев не было, но клятву, данную отцу, они оба нарушили... Скарлетт за последние годы стала не только внимательной и образованной, но еще и склонной к анализу. Ей было интересно, каким образом Элиза, при ее характере, так зацепила Лопеса. Случай подвернулся сам собой, когда обе красавицы вышли на террасу полюбоваться вечерними видами Асунсьона. Хозяйка решила шокировать гостью первой, обратившись на английском. - Вы знаете кто я, миссис Гамильтон? - Знаю - и можно просто "Скарлетт". Я давно зареклась судить людей по их прошлым делам, поскольку и сама поступала неоднозначно или... могла поступить. Я не знаю что такое Великий голод в Ирландии, но отец рассказывал мне про голодные года на родине - он 1800 года рождения, а эмигрировал из графства Мит в возрасте 20 лет. Элиза Линч распахнула глаза. - Ох, так вот откуда ирландские словечки! А я уж подумала, что мне показалось! Пожалуйста, Скарлетт, называйте меня тоже по имени. Бывшая куртизанка вздохнула; спустя минуту ее лицо стало печальным. - Не хочу даже вспоминать тот ужас... В Ирландии умер каждый четвертый. От англичан вы этого не услышите - они же никогда не бывают виноваты... Впрочем, причем тут простые англичане? Хозяева этой жизни морят голодом и нас, и их. Мне же просто повезло с внешностью и уж лучше быть элитной куртизанкой, самой выбирая с кем встречаться и встречаться ли вообще, чем голодать. Я дала себе слово что никогда не буду голодать - и я его сдержу. - Если не секрет, - Скарлетт, вспомнив рассказ мужа о себе из книги, окончательно избавилась от предубеждения против Элизы, но теперь ей стало жутко любопытно. - Я всё понимаю, но как вы согласились уехать? Нет, не потому что чужая страна на другой стороне Земли, а потому, что без брака и... я даже не могу себе представить, каково вам было предстать перед семьей Лопес... - О, это было даже весело, - рассмеялась ирландка. - Отец Франциско очень мудро не допускал браков сыновей в Парагвае, чтобы не нарушать баланс кланов и поэтому сказал Панче "найди себе в Европе приличную графиню, можно бесприданницу". А он нашел и привез меня... Засмеялась и Скарлетт; новая знакомая подкупала своей непосредственностью и искренностью, а характером напоминала ее саму. -...А потом все как-то привыкли, увидев наши с Франциско отношения. Я не хочу быть никакой "королевой Латинской Америки". Я просто по мере сил делаю тут то, что могу. Давала Панче советы по отделке и строительству дворца, создала национальную библиотеку, построила железнодорожный вокзал, новый собор и оперу. Я полюбила этот народ - он добрый и искренний. - Прости за вопрос, - американку разбирало спросить. - Я вижу что мистер Лопес и правда тебя любит. Но как быть с уважением? Ирландка засмеялась еще более гордо. - А я заставила его себя уважать - и тем самым заставила уважать самого себя. Да, я куртизанка. Но меня не купить ни за какие миллионы и ни за какие земли - я встречалась мало с кем и только с теми, кого выбирала сама. Я так и сказала Франциско - "если хочешь, чтобы я поехала с тобой на край света - относись ко мне как к жене, даже не являясь венчанным мужем. Хочешь вечной преданности от меня - не вздумай шататься по борделям или проявлять неуважение". И знаешь, это сработало. Скарлетт смотрела на Элизу потрясенно. Теперь она поняла, почему в той истории эта женщина сопровождала Лопеса на войне до самой последней минуты, даже не являясь законной супругой - потому что считала его своим мужем. Не бросила, не предала и не сбежала. У миссис Гамильтон возникла внезапная мысль. - Может быть, я смогу помочь в твоей ситуации с мужем, когда буду во Франции? Вдруг он уже погиб? Как его зовут? - Франсуа Олье. Спасибо. Но... Откровенность за откровенность - расскажи о себе. Поверь, я предостаточно насмотрелась на всяких леди из разных стран - ты не такая. То есть, ты прекрасно умеешь быть и такой - вон как дона Хуана Пабла от тебя в восторге, но меня не обманешь. Да и Панча мне рассказал, что ты заработала миллионы долларов собственным умом. Меня удивляет то, как знаменитый Гробовщик Гамильтон, который тебя явно безумно любит, относится к твоим занятиям... - Ладно, расскажу. "Кажется, у меня появится еще одна подруга. Вот в отношении Элизы никогда бы не подумала..." ... Через час Линч смотрела на Скарлетт округлившимися глазами. - И это нашу с Франциско пару еще считают ненормальной?!? Теперь уже смеялись обе красавицы. - Элиза, я сама в шоке от того, что скажу, но безумно рада знакомству. - Взаимно; добро пожаловать в Асунсьон, Скарлетт. Вы пробудете здесь достаточно долго и я всё тебе покажу. На другом балконе тоже шло доверительное общение, только мужское. - Чарльз, почему вы так помогаете моей стране? Я знаю, что вы пророк. И не верю, что вы делаете это только из-за денег - их вы можете заработать на ком угодно. "А Лопес то не только не дурак, но еще и очень чуткий человек." - Франциско, на то есть три причины, помимо желания спасти ваш народ. Прошу вас, не спрашивайте меня именно как пророка что в противном случае вас бы всех ждало, - президент Парагвая побледнел. - Вторая причина - желание резко ослабить Бразилию и просто ослабить - Аргентину. А через них ослабить и английские банковские дома, причем я смогу сыграть на противоречиях между Бэррингами и Ротшильдами, которые поддерживают разные страны. - И третья причина, самая невероятная, но возможно, лично для меня самая важная. "Не как для Госсекретаря КША, а как для Алексея Гамова, историка из России будущего", уточнил про себя Чарльз Гамильтон. - У вас уникальная страна с уникальным для этого времени общественно-экономическим строем. Мне хочется увидеть, чего она сможет добиться в глобальной перспективе - к нашей взаимной выгоде. Франциско Лопес довольно кивнул, а потом вздрогнул под внезапным горящим взглядом Гробовщика Гамильтона. - Но перед тем, как будут подписаны все договоры и соглашения, заключены тайные и не очень союзы, а наши специалисты начнут готовить вашу армию и флот - и без того отлично готовые, я хочу убедиться в том, что мои опасения - не скажу какие, напрасны. Для принятия итогового решения мне понадобятся только две составляющие. - Рад буду помочь, - кивнул президент Парагвая. - И я подозреваю, что это что-то совсем простое, но необычное. "Лопес, какой идиот в будущем написал что ты был дураком?!? Нет, просто тебе дико не повезло..." - Я бы хотел посмотреть, как живут и работают простые люди у вас. Посмотреть в их глаза просто как гость. Это первое. И второе - позвольте ознакомиться с вашей программой по истории в школьных учебниках, на испанском языке. - Конечно; вам всё доставят. Они раскланялись и отправились к своим супругам. "Я уже на 99% уверен, что в твоих учебниках нет того, чего я опасался там найти - про Парагвай как Царство Бога на Земле, про избранную расу, про унтерменшей в лице бразильцев (или допустим боливийцев - без разницы) и уберменшей - парагвайцев, про отказ от химеры-совести, про Великого Вождя и так далее. Никогда не верил в это; ни как интересующийся, ни как историк, а теперь не верю и как попаданец. Из пленных парагвайцев союзники даже не смогли составить полноценное подразделение коллаборационистов - несмотря на угрозы рабства или смерти, а те, кто записывался, сразу разбегались. Так, как за тебя и за страну умирал в той истории народ Парагвая - так за тиранов, деспотов и Гитлеров не умирают."