Унесенный временем на Американский Юг

10 сентября 1864 года, Ницца. - Знаешь, после Англии я перестала считать нашу "Старую гвардию" чванливой и лицемерной, - хмыкнула Скарлетт мужу, когда они прогуливались по великолепной набережной. - Всё познается в сравнении. - Считай что Югу повезло - викторианство докатилось до него уже изрядно демократизированным. Брр... Но ты молодец - и в Букингемском дворце, и на других приемах ни разу не ошиблась. Твоя мама и Мамушка гордились бы тобой. Мне было проще - требований к поведению леди в Великобритании куда больше, чем к поведению джентльменов. Скарлетт засмеялась, а Чарльз продолжал. - Полная внутренняя аморальность - для мужчин уж точно, при полной внешней моральности. Девушки ничего не знают об интиме, зато в мужских закрытых учебных заведениях процветает... черти что. Лицемерие и тотальное ханжество. Обсуждать отношения мужчине и женщине - табу, зато к услугам джентльменов 50 000 проституток по всему Лондону, от "десятипенсовых" до элитных куртизанок, а также куча порнографии. - Но знаешь, - задумался он, - сейчас Англия на пике своего могущества. Именно эти молодые люди со своими леди разъезжаются по всем странам мира и несут славу Ее величеству в такие дебри, по сравнению с которыми даже Асунсьон - светоч цивилизации. Майорат, когда у женщин вообще никаких прав нет - да, но и мужчина тут обязан женщине по гроб и даже дальше, причем общество его еще и шпыняет, если он от этого вздумает уклониться. У нас на Юге в чем-то похоже, но более разумно. И я тебе рассказывал что в будущем именно англосаксонские страны одни из самых богатых. - Ого, я смотрю, тебя впечатлила королева Виктория? А мне она не показалась сильно умной. - Я тебе больше скажу, Скарлетт, она совсем не умная и даже не образованная. Но такой рассудительной бюргерской хватки я не видел никогда в жизни - и теперь как историк понял, почему ее уважали: здравый смысл, доведенный до эталона. - Но панталончики, надетые на ножки мебели, чтобы не было никаких ассоциаций?!? Признайся, ты бы со мной взвыл, если бы я была английской леди... - Ни в коем случае; я бы тебя все равно раскрепостил. Больше времени конечно уйдет - зато еще интереснее. - Чарли! - миссис Гамильтон покраснела и воровато оглянулась, но на набережной вокруг них никого не было и супруги весело засмеялись. Они знали, что выглядят необычно и дело было даже не в красоте Скарлетт. С виду типичная богатая американская пара (европейцы не привыкли отличать северян от южан), но в отношении четы Гамильтонов сразу становилось понятно, что они с Юга. Медленно следующие за Чарльзом и Скарлетт чернокожий здоровяк под руку с мальчиком лет 2-3 на вид и молодая негритянка, везущая коляску с совсем маленькой девочкой, привлекали столько внимания, что недостатка в общении Гамильтоны не испытывали. Супруги прибыли неделю назад и уже почти со всеми перезнакомились, поскольку у европейских аристократических "туристов" жизнь в Ницце была неформальной (особенно вне периодов крупных войн между их странами). Гламурная публика всегда приветливо общалась, но американская пара сразу произвела фурор. Черные слуги (как начало казаться Чарльзу - уже с взаимной симпатией), откровенная влюбленность супругов, невероятная красота жены, а уж когда они представлялись и люди понимали, кто перед ними... Знаменитое "Воззвание к Европе" тогда еще генерала Гамильтона прочитали все - и поэтому окружающие рвались сейчас к Чарльзу и Скарлетт за новостями из-за океана и просто из жуткого любопытства. Америка и ее дела в эти времена интересовали респектабельную Европу постольку-поскольку; интерес был в основном профильным (торговцы, дипломаты, военные, банкиры), но в последнее время всё изменилось. Когда армия страны, чье население в несколько раз меньше чем у противника, громит этого противника до состояния полной капитуляции, демонстрируя лучшую тактику и технику в мире - это всегда интересно. Когда за будущего победителя вступается Великобритания, чей корабль утопили проигравшие - это тем более интересно. Гамильтоны устраивали великолепные ужины (слово "пиар" еще не появилось, но само явление уже существовало), на которых собиралась отдыхающая богема - Чарльз развлекал мужчин (среди отдыхающих военных в отставке было много) рассказами о сражениях, а вокруг Скарлетт вились европейские аристократки, которые забрасывали ее вопросами о нравах и обычаях США и КША, о законах и морали, а также о том, что носят и едят в Америке. Отдельными пунктами шли вопросы о рабах и рабстве, которое всех крайне интересовало. В общем, Гамильтоны были нарасхват, чего сами не ожидали. Но Чарльза шокировало еще и другое. Когда они приехали в Европу, Госсекретарь КША заранее верно предположил отношение к себе всех окружающих, от извозчиков, управляющих и горничных в отелях до премьер-министра Великобритании лорда Палмерстона или Первого секретаря британского адмиралтейства. Не в официальном смысле конечно, а в человеческом - "типичный успешный американец; удачливый мистер, но джентльмен лишь по статусу и состоянию, а не по происхождению". Вот только это отношение распространялось лишь на Чарльза; к Скарлетт же сразу стали относиться как к аристократке. - Видимо, у тебя на лбу написано "наследница маркизов Робийяр и графов де Граси", - как-то заметил супруге муж. - Не завидуй! - засмеялась жена. - Я самая обычная девчонка из графства Клейтон, Джорджия, КША. Я и сама не понимаю, как так получилось, но ты же видишь насколько у всех здесь "набит" глаз, от аристократов до обслуживающего персонала. Возможно что-то в мимике и жестикуляции, а еще в моем выражении лица. Муж кивнул и заметил. - Мало вести себя как графиня - графиней надо быть в душе, иначе никто не поверит. У тебя получилось; что ж, моя дорогая, это прекрасно. Чарльз и Скарлетт направились с набережной в отель, где их ждал ужин, а после него - очередные аристократические посиделки. Через три дня приедут Ретт и Лора, через неделю прибудет и первый "объект изменения истории". И пока они шли, Чарльз вспоминал то, что произошло за последние три месяца... Они успели посетить три важнейшие страны. Первой конечно стала Великобритания, ведь нельзя было не засвидетельствовать нижайшее почтение Ее величеству, которая столь вовремя помогла КША. Почтение было принято благосклонно, супруга Госсекретаря названа "привлекательной девушкой" (от скупой королевы Виктории - неслыханная похвала), а самыми довольными остались Адмиралтейство, которому за солидную сумму Конфедерация продала лицензию на торпеды (уже почти устаревшие, но об этом в мире еще никто не знал и все завидовали англичанам) и военное ведомство, заключившее пробные заказы на партии винтовок Гамильтона и пушек Мартинеса. В остальном общение прошло дружелюбно (Англия и КША являлись ключевыми торговыми партнерами) и деловито - лорд Палмерстон при встрече с Гамильтоном убедился, что КША исключительно благодарны "старшему кузену" и всегда будут его союзником, а Чарльз пока что не собирался разубеждать Владычицу морей в обратном. Чем лично у Гамильтона вызывали уважение британцы - своей управленческой компетентностью и сочетанием делового подхода с аристократизмом. Они умели и торговаться, и скупать технологии, и считать прибыли, и работать на перспективу. Это же касалось и Лайонела де Ротшильда, которого посетил Чарльз и заверил, что все расчеты в Европе КША будет осуществлять через его банк - банкир был доволен, правда еще не зная, что его тонко стравят с главным конкурентом Бэрингом буквально через год. Чарльз планировал и еще одну встречу, но пока отказался от нее - главный труд этого человека еще не был целиком написан, а уж тем более издан, да и общаться будет лучше сразу и с ним, и с его лучшим другом, а тот переселится в Лондон только в 1870 году. "Помогу ему деньгами - а то бедновато живет. А уж потом обращу внимание на его ошибки - с учетом своего послезнания." На этом пребывание в Англии было завершено и делегация КША переплыла Ла-Манш. Во Франции стало еще интереснее; в Париже Гамильтона уже ждала встреча с министром иностранных дел Эдуардом де Люи и Наполеоном III, а также военными, бизнесменами и учеными. Эта страна станет одной из ключевых на "шахматной доске" КША и ее Государственного секретаря - здесь мелочей не будет. В Компьенском дворце его приняли быстро - это радовало, вот только ход истории Франции Гамильтон менять не собирался. Он вообще планировал подвести "Старушку" к Первой мировой в тех же статусах основных участников, но с измененными состояниями и уровнями развития - иначе послезнание испортится совсем. Пусть Франция продолжит петушиться и получит катастрофу Седана с осадой Парижа - а КША на этом заработает. Наполеон III был именно таким, каким его заранее представлял историк. Как говорили в его будущем "худшей разновидностью посредственности является посредственность во главе крупной страны, да еще с понятиями и амбициями". Император радовался, что в кресле президента новой страны сидит этнический француз, радовался что англосаксам вломили (кто вломил и каким именно англосаксам - непринципиально), приветствовал экономическое сотрудничество с КША и совсем обрадовался новым винтовкам. Сумасшедшие объемы - 500 000 стволов ("больший контракт только в Петербурге можно будет срубить", думал Чарльз) и хорошо что заводы Гамильтонов расширили свое производство заранее. Снова повезло с послезнанием - Чарльз помнил, что отличная винтовка Шасспо, которой в той истории вооружилась французская армия (и которая ей не помогла - до того бездарно галльцы воевали и отлично - немцы, а еще пушки Круппа на порядок превосходили французские), была изобретена еще в 1857 году, но идея предложить ее армии у Антуана Шасспо возникла только во время Австро-прусской войны 1866 года, которая еще не началась - и попаданец опередил условного конкурента, чье оружие почти не уступало "берданке". Разумеется, предполагались скидки и приоритетные поставки с учетом эксклюзивности контракта. По большому счету, Чарльзу уже не требовалось ничего не делать - менеджеры, которых миссис Гамильтон наняла в свою корпорацию (некоторые прошли войну и из них получались великолепные "военные представители" - чутье на людей у Скарлетт было отличное), провели всю предварительную работу - доставка тестовой партии, стендовые и полевые испытания, подготовка и заключение договоров, а также дальнейшее налаживание производства во Франции. Чарльз здесь выступал кем-то вроде "свадебного генерала" с огромными связями, вхожим к самым важным персонам. Они со Скарлетт оказались правы - конструкция "бизнес + политика + послезнание" получилась невероятно эффективной; деньги потекли к ним рекой и останавливаться на этом супруги не собирались. - Ах Париж, мой Париж! - пропел Чарльз, который прогуливался под руку со Скарлетт по Рю-де-ла-Пе. - Как же он похорошел без мигрантов! - Я смотрю, тебе Франция больше всего нравится? - усмехнулась супруга. - После Дикси и России конечно. - Скажем так - Франция из великих держав мне наименее неприятна, - муж задумался. - Я же рассказал тебе всё о будущем; по большому счету, основные игроки не поменяются. Вместо США будет КША, но прямое влияние американцев на Европу до Первой мировой минимально. Остальные на своих местах и если мы "приземлим" немцев, да еще "обрушим" англичан, то кто усилится? Кроме нас - Россия и Франция; вот и новый "мировой порядок". Порядок разумеется публичный, а на финансово-корпоративном уровне будет другая структура... - Я не понимаю, как такой человек, как Наполеон III может являться императором Франции, - удивленно заметила Скарлетт. - Он же просто недалекий самовлюбленный павлин. - Ему нереально везло в первые годы правления, - ответил Чарльз. - Грамотный популизм, эксплуатация имени великого дяди, успешное лавирование между политическими противниками, опора на крупную буржуазию, удачные внешние войны - вот и результат. Но например королева Виктория его сразу раскусила. А еще весьма показательно, что за человека с таким количеством внебрачных детей и неоднозначного происхождения, никто из серьезных монархов Европы не пожелал выдавать замуж дочерей... - Но это в 50-е годы. А теперь, в 60-е, наступила полоса неудач, - продолжал Гамильтон. - Недовольство мелкой буржуазии, интеллигенции и рабочих нарастает, внешняя политика идиотская - одна неудачная интервенция в Мексику чего стоит, так что горе-император логично движется к своему финалу - Седану. Что интересно - страна то развивается отлично. Что ж, пусть всё идет своим чередом - и французы станут нашим "западным кулаком" против Германии спустя много лет. - Кстати, милая, ты почему-то очень скромна в покупках. Мы же на самой роскошной улице Парижа и денег у нас очень много - можешь устроить шопинг! - Какой интересный термин... Но знаешь, дорогой, почему-то у меня нет желания скупать всё. По магазинам я конечно здесь пройдусь, но сходить с ума не буду - первым делом чувство вкуса. - Скарлетт, ты меня поражаешь своей разумной аристократичностью; в тебе объединились простота и утонченность. Какие планы на завтра и послезавтра? - Поход по местным магазинам с целью купить подарки домой - всем, кого вспомню, а затем визит к военному министру. Ты помнишь, что я на приеме попросила его разыскать супруга Элизы Линч? Он сказал, что это совсем несложно, а еще обещал оформить документы. Как ты думаешь, французы догадаются? - Обязательно. Но это не страшно; они будут считать, что любовница президента Парагвая скоро станет его женой - вот и все. - Или не станет, - добавил Госсекретарь КША, - если окажется, что супруг жив. Ну а у меня встреча с двумя нашими парижскими гениями... ... Первым Чарльз посетил Жозефа Монье. Скромный инженер был крайне удивлен как изначальным приглашением, так и тому, кто к нему приехал лично. - Месье Гамильтон, чем же простой садовник вас так заинтересовал? - удивленно задал вопрос бородатый мужчина лет сорока, с круглым крестьянским лицом и окладистой бородой. - Что в моих работах по укреплению кадок такого, если ими заинтересовались даже за океаном? Мне уже пошел пятый десяток; я даже не знаю английского языка. Да и как вы узнали про меня? "Вот как бывает в жизни - человек изобрел материал, которым пользуется весь мир, но так и не успел дожить до момента, когда железобетон начал победно маршировать по планете, да еще на старости лет был вынужден продать патент более предприимчивому и ушлому немцу. Ну нет, теперь ты наш; я примерно знаю в чем была проблема поиска оптимального материала: арматура должна быть из очень качественной стали, а не из железа. И еще у тебя интереснейшие работы по городскому водоснабжению и мелиорации." - Слава о вас летит быстрее изобретений. Полагаю, месье Монье, ваши исследования представляют огромный интерес для новых технологий - и не только в садоводстве. За знание языка можете не волноваться - мы предлагаем вам переехать со всей семьей и начать работу в Новом Орлеане, который является больше франкоязычным городом, чем англоязычным. Это родной город нашего президента, месье Пьера Борегара - этнического француза. Здесь вы испытываете проблемы с интересом к своим изобретениям со стороны инвесторов. Мы же гарантируем вам полное техническое сопровождение и финансирование ваших идей. ... "Это было достаточно просто", думал Чарльз, выходя спустя час от согласившегося на переезд Монье. "Да и нечего тебе делать в Париже, когда его пруссаки осадят. А вот со вторым гением будет сложнее, но он нам нужен обязательно - Лора меня предупредила. Ох уж эти французы - все-таки, англосаксы практичнее и деловитее..." Эколь Нормаль уже в середине XIX века считалась лучшим высшим учебным заведением Франции и одним из лучших в мире (оставаясь таковым и в XXI веке). Но как и в любом институте Европы того времени, студенты здесь любили нарушать режим и фрондировать, а профессура - клянчить увеличение финансирования. Этот ВУЗ исключением не был и сейчас стены кабинета директора по научной работе сотрясали крики. - У меня уже приемное время, Шарль! Мне плевать, что они недовольны! Если студентам что-то не нравится, их тут никто не держит - пусть записываются в армию, если ума больше ни на что не хватает! В конце концов, кто из нас директор по учебной работе - я или ты? Мне даже своими исследованиями заниматься некогда! Спасибо нашему императору за грант в 2 000 франков, но этого слишком мало. Ладно, удачи тебе в усмирении наших юных фрондёров... Черноглазый шатен лет сорока с умным волевым лицом вздохнул, провожая коллегу и только спустя минуту обратил внимание на молодого человека, который смотрел на него с улыбкой и интересом, ожидая приема. - Простите меня, месье, - извинился хозяин кабинета. - Совершенно невозможно серьезно заниматься наукой в такой атмосфере... Позвольте вопрос: если вы учились в университете - вы себя вели с уважением к вашему институту и преподавателям? - Безусловно, месье Пастер, - поклонился одному из директоров Эколь Нормаль гость и француз по акценту сразу распознал иностранца. - Я окончил Гарвардский колледж* в 1860 году. Нам даже в голову не приходило устраивать беспорядки и скандалить, ведь в США и в КША обучение платное. Странно платить за обучение приличную сумму, а после бунтовать. Поэтому за океаном студенческое сообщество намного менее политизировано, чем в Европе. - Что ж, приятно это слышать. С кем имею честь говорить? - Месье Чарльз Гамильтон. Я писал вам некоторое время назад, а наш посол во Франции Клод Леруа передал приглашение. Луи Пастер что-то вспомнил, а потом побледнел и уставился на гостя. - Так вы тот самый Чарльз Гамильтон?!? - Он самый. Государственный секретарь Конфедерации Штатов Америки, который лично приглашает вас возглавить научно-исследовательский медицинский институт в нашей стране. Вы уже великий ученый - а будете величайшим. Прошу прощения за то что скажу, но учебная работа отнимает все ваши силы, не давая должного финансирования, а ведь вы мечтаете заниматься настоящей наукой. Мы же предлагаем вам прекрасное будущее. "В котором тебе уже не придется тыкаться вслепую. Лора знает цель и примерный путь, а ты знаешь конкретику. Да и обе твои дочери тогда не умрут от тифа." Ученый задумался и пройдясь по кабинету, подошел к окну. Чарльз помнил его биографию и понимал, что с Луи Пастером будет сложно. Помимо непростого характера, француз являлся настоящим патриотом. Такие не продаются, таких можно взять только на интерес. - Месье Гамильтон, ваше предложение очень заманчиво. В другой ситуации я бы даже не стал думать, но... Вы же понимаете, что для меня деньги - это еще не всё? - Я не просто понимаю, я знаю это. Ученые вашего уровня работают не ради денег, а ради Ее величества Науки. А патриоты - еще и ради своей страны. Но чтобы превращать даже великий талант в открытия, чтобы достойно содержать свою семью, нужны еще и средства. Мы готовы обеспечить финансирование, а также гарантируем, что ваши открытия послужат не только Конфедерации, но и всему миру - в том числе вашей родной стране. Пастер снял и протер свои очки, а затем снова надел их. Порывшись в столе, он достал какое-то медицинское издание и протянул его гостю. - Вот что меня заинтересовало. Безусловно, приятно узнать что президент КША - француз, но еще более приятно видеть, какие у вас врачи! Еще три месяца назад я бы отказался от вашего предложения. Но после того, как всё медицинское сообщество Европы пришло в восторг от "Заметок полевой хирургии" из вашей страны, я говорю "да". Не знаю, где учился этот ваш доктор Магоффин, но я хочу с ним познакомиться. Только выдержка генерала и политика спасла сейчас Чарльза. "Ну Лора, ну чертовка; как чувствовала! Она свои "Заметки" писала всю войну, а после ее окончания сразу опубликовала на Юге - теперь они и через океан перебрались. Что ж, значит это судьба..." - Я даю вам слово, месье Пастер - с ней вы познакомитесь еще до своего отъезда в КША. Доктор Лора Магоффин-Батлер - моя хорошая подруга. До чего же забавно видеть полностью круглые глаза великого ученого, фамилией которого в той истории назовут процесс термической обработки продуктов питания. Но еще более великим Пастер мог стать в области вакцинации - вот зачем он был нужен Лоре Магоффин и всей Конфедерации. "Лора и Луи, вы можете спасти мир от тифа, холеры, гриппа, испанки и туберкулеза - я верю в вас." - Военный хирург - женщина?!? - Врач, которая прошла всю западную компанию нашей армии рядом со мной. Через месяц она приедет из Ниццы в Париж со своим супругом и обязательно познакомится с вами лично. "Счет 2-0 в нашу пользу", думал Гамильтон, выходя из Эколь Нормаль. "Что ж, в Лондоне и Париже всё сделано, а теперь Берлин." Когда-то (совсем уж в юности) попаданец считал также, как и многие его обиженные на всяких англосаксов сограждане. Мол, "подобрали фюрера, накачали немцев деньгами - вот они в фашистов и превратились". Когда юноша вырос и стал историком, он понял, что это неправда (если не сказать грубее). Можно накачать кого угодно чем угодно, но это не превратит людей в солдафонов; значит, таковыми они уже являлись. Можно годами говорить про "единство нации", про "жизненные пространства" во все стороны, но чтобы нация постоянно хотела воевать и считала подобное нормой, мало просто говорить, с подобным должны вырасти поколения. И сейчас, стоя перед еще одной известной исторической личностью, Госсекретарь КША Чарльз Гамильтон, он же историк Алексей Гамов, уже проживший в Берлине две недели, понял это вновь. Исторически армия входила во все сферы жизни прусского государства, а процент военных по сравнению с остальными великими державами зашкаливал. Небольшая страна, окруженная потенциальными врагами - ей просто ничего не оставалось, как быть милитаризованной. В городах постоянно находились солдаты, проводились смотры и парады, военные части снабжались в приоритетном порядке. В остальной Европе подобное было редким явлением, вызывающим скорее недоумение и недовольство - военные отделялись от гражданских и в мирное время не пересекались. В Пруссии же армия была везде. Каждый пруссак понимал, что всё, что он делает для государства, по факту делается для армии. Чарльз этот менталитет ощутил нутром и подсознанием, а "визуализация" была такая, что через три дня они с женой уже не удивлялись военным патрулям под окнами отеля. Гамильтон воочию видел, что даже спокойные бюргерши и горожанки, завидев на улице дисциплинированного и одетого с иголочки солдата считали что сие - результат и их труда, пусть даже косвенный. Именно по этой причине в Пруссии существовало иное, более благожелательное отношение к военным, нехарактерное для остальных великих держав. И если для пруссаков зрелище переплетения мирной и военной жизни являлось привычным, то иностранных гостей эта особенность шокировала. Она шокировала и Гамильтонов - а уж казалось, дома за время войны они должны были привыкнуть к подобному. Но даже якобы милитаризованный (в отличие от янки) Юг не мог сравниться с будущей кайзеровской Германией. В Дикси нормой являлось ношение оружия мужчинами и умение им пользоваться для защиты себя и своих близких, но в кадровые военные шли немногие. Здесь же, в юнкерской среде, служили даже не ради социального лифта, а просто по привычке и ожидая будущих побед. Южане пошли на войну чтобы защитить свою страну - немцы же служили потому что "так надо". Армия на пике популярности, будущий кайзер мечтает о победах, генштаб уже готовит планы, буржуазия деловито ждет военные заказы - круг замкнулся. Гамильтоны бродили по Берлину и поражались. - Знаешь, - шептала Скарлетт Чарльзу. - Теперь я понимаю, почему из-за них были две мировые войны с десятками миллионов жертв... Солдатчина и еще раз солдатчина, какой например в Париже никогда не видели, даже при Наполеоне Бонапарте. Палаши, шпоры, каски, усы, пальцы у козырьков, военные команды - тут царствовал "марширен". Даже портье в отеле (разумеется отставной унтер) здесь не отвечал, а отдавал честь, а сопровождающие вели себя как разводящие караул (да и французский язык мало кто знал и уж точно никто не любил). Чарльз-Алекс смотрел на всё это и в душе закипала холодная ярость. Когда он ехал сюда, то дал себе слово не быть предвзятым, но как тут не быть, когда всё понятно и наглядно?!? В одной руке факел, другая выброшена в знаменитом приветствии - всё это началось вовсе не в 1934 году и даже не в 1864. Это началось намного раньше, еще с Пруссии, последовательно и логично милитаризованной. Прусские короли создали для своих военных отдельное сословие, с собственными традициями и прочей атрибутикой, даже с патернализмом (военные пенсии и приюты для солдатских сирот - прусские изобретения). Разумеется, когда они создавали подобную систему, никто про милитаризм не думал - это был просто успешный военный, социальный и экономический механизм. Вынужденный - для защиты страны. Механизм для своего времени передовой и крайне эффективный. Вложения в армию полностью окупились - и с политической, и с военной точки зрения. А когда Пруссия обросла бывшими княжествами, мир получил Франкенштейна, который хотел воевать в любом случае. Идеология милитаризма распространилась на всю объединенную Германию, она стала ее сутью и основой основ, общим менталитетом. "Технических" мозгов у немцев всегда хватало, а уж с их системностью и "орднунгом" величие страны было лишь вопросом времени, но под величием здесь понималась прежде всего военная сила. Все западные соседи уже нахватали колоний, почти ничего не оставив тому, кто опоздал на "колониальный Октоберфест", огромный сосед на востоке обладал сказочными территориальными богатствами, а океан с торговлей подмяла под себя островная империя. "Поляна" была поделена и оставалось только работать локтями - ничем, кроме лютой бойни подобное закончиться не могло. Чарльз Гамильтон стоял перед Министром-президентом Пруссии (пока что) Отто фон Бисмарком и с удовольствием ловил себя на мысли, что и этот субъект оказался таким, каким он себе его представлял. Образованный, начитанный, даже с юмором. Потрясающий тактик и... плохой стратег. "Да ну, это ты просто с высоты послезнания смотришь", сам себе сказал Чарльз-Алекс. "Хотя надо являться сильно наивным или плевать на всех (скорее второе) чтобы не понимать, как лихо в будущем Германия объединит против себя всех конкурентов (да еще каких)." Понимал ли это сам Бисмарк, Госсекретарь КША не знал. Складывалось ощущение, что будущий "Железный канцлер" просто не думал - сейчас он хотел объединить страну, а до остального ему не было дела. Зато Чарльз осознавал, что инструментов воздействия на Германию у него нет никаких. Объемы торговли между КША и Пруссией минимальны, общих границ нет, геополитических точек соприкосновения нет, взаимных интересов (впрочем, как и противоречий) тоже не имеется. Торговый флот немцев сейчас невелик; с учетом того, что в той истории они неплохо пытались "зайти" своим бизнесом в Южную Америку, чего Чарльз теперь собирался заранее не допустить, становилось понятно, что в Берлине Гамильтону ловить нечего. Провал получился даже по торговому направлению военного сотрудничества. Нет, ваши винтовки мы покупать не будем - слова Бисмарка были почти дословными. Разумеется министр уже знал настолько "Гамильтоны" хороши, в чем честно и признался гостю, но он не собирался покупать чужое оружие. Нет, военные корабли мы у вас заказывать тоже не будем - сами построим. Да, пока что не можем, но через 10 лет сможем (и Чарльз знал, что еще как смогут). "Что ж, импортозаместитель, погоришь ты на принципе "только отечественное". Я такое оружие французам и русским поставлю, что вы до Берлина потом побежите." Впрочем, направление сотрудничества (если это можно так назвать) объявилось нежданно, но к согласию обеих сторон. - Господин Государственный секретарь, - Бисмарк говорил на неплохом французском. - Как я знаю, из Германии за океан уплывает очень много немцев. Это очень, очень плохо. Чарльз поймал мысль пруссака моментально. - Действительно, господин Министр-президент, в то время как ваша страна в едином порыве объединяется, некоторые люди бегут из нее, а государство теряет рабочие руки и налогоплательщиков. К сожалению, я не могу здесь повлиять на США, но за КША сразу скажу: мы не будем приветствовать миграцию из Германии. Бисмарк довольно кивнул, а Чарльз хихикнул про себя. "Миграция из Германии в любом случае сократится, вот только ты себе даже не представляешь, что смогут устроить дополнительные несколько миллионов пролетариев на улицах ваших городов в нужный момент. В той истории вы запустили это в моей стране - здесь же я подобное уготовлю вам. Разумеется через четвертые руки, а уж людей тех же самых привлечь будет не проблема: Карл Либкнехт, Клара Цеткин, Роза Люксембург и другие." Поезд мчался на юг, в направлении Ниццы (железнодорожное сообщение в Западной Европе уже было прекрасным, а первый класс - весьма комфортным), а Чарльз печально смотрел в окно на мелькавшие пейзажи. - Я ничего не могу здесь изменить. До чего же не хочется мировой войны, но она неизбежна... - Не кори себя, - жена обняла его. - Никто уже не может ничего изменить - слишком поздно. Германия все равно будет воевать - а мы сделаем Конфедерацию сильнейшей страной в мире и поможем одержать победу России и Франции. Лучше подумай о своей родной стране. "Что ж, гансы, ничего личного - вы и на этот раз напроситесь по полной программе. Вот только здесь вас уже некому будет потом накачивать деньгами, а вопрос с "прусской военщиной" мы решим сразу и кардинально." Ницца была великолепна и в середине XIX века; в этот теплый сентябрьский день Чарльз и Скарлетт радостно встречали на пристани лучших друзей, чей роскошный пароход прибыл из Лондона. - Я надеюсь, вы сына назвали Чарльзом? - боевито ухмылялся Государственный секретарь КША. - Ты проиграл, дорогой! - выпалила Лора мужу, обнимавшая в этот момент Скарлетт. - Черт, как знала..., - усмехнулся Ретт Батлер, обмениваясь с Чарльзом рукопожатиями. - Да, месяц назад у нас родился сын. И мы даже не сомневались как назовем его. Ладно, рассказывайте, что тут происходит? ... - Луи Пастер - это прекрасно, - у доктора Магоффин горели глаза; все четверо сидели в ресторане и ужинали. - Но беспокоит вопрос спасения молодых представителей российского императорского дома. Как меня вообще допустят до лечения столь высокопоставленных особ? - Не так все сложно, - начал говорить Чарльз. - В этот период истории отношение к чужим врачам более демократичное, чем спустя 150 лет, особенно на европейских курортах. До лечения конечно не допустят сразу, но в качестве консультанта позволят что-то обсудить и порекомендовать. Требуется только одно - признанное имя среди медицинского сообщества. И как раз оно у тебя уже есть, Лора - твоими "Заметками полевой хирургии" врачи Европы зачитываются три месяца подряд. - Как чувствовала..., - довольно хмыкнула кентуккийка. - Когда приедет эта принцесса? Или герцогиня? Ох, я же даже французского языка не знаю... - Не волнуйся, ее императорское высочество знает и английский, хотя конечно хуже, чем французский. - Я тоже жалею, что не знаю французского, - вздохнул Ретт. - А мой испанский тут не поможет... Так когда она приезжает? Чарльз слегка повернул голову в сторону легкого внезапного шума - в ресторан входила весьма представительная "делегация" русского дворянства. - Она уже здесь.