Унесенный временем на Американский Юг

5 февраля 1876 года, штат Флорида, секретный полигон Конфедерации "Объект № 5". Полигон, расположенный на берегу Мексиканского залива в 40 милях от столицы КША Дикси, был известен очень узкому кругу лиц, но сегодня на нем собрались хозяева и высокопоставленные гости. Прогрессивные исследования, подсказки из будущего, новое материаловедение, щедрое финансирование, правильно организованная система управления и талантливые изобретатели сделали своё дело - инженерно-конструкторская мысль КША за 15 лет стала ведущей в мире. Официально и публично - не во всех сферах, но реальные успехи были еще выше. Часть новинок военно-техническое подразделение "Гамильтон корпорейшен" уже начало скрывать от всех (например, бездымный порох пока что попридержали), выходя на новинки с разумным опережением всех конкурентов и другой истории. И теперь главной проблемой было не "загнать" рынок, забрав с него все возможные деньги и дать заказчикам "освоить" следующие друг за другом открытия. Чарльз Гамильтон стоял в группе офицеров КША и смотрел на кургузое устройство, которое очень скоро полностью изменит военную тактику (до танков, авиации и ракетостроения) и не понимал, как в той истории у всех потенциальных заказчиков хватило ума поначалу не обратить внимание на изобретение Хайрема Максима. И смех, и грех - единственный, кто сразу понял ценность изобретения, оказался Натан де Ротшильд (сын Лайонела), тут же давший финансирование. А ведь Хайрем объездил весь мир со своим изделием, везде его демонстрируя... - Ну, что тут у вас новенького? - раздался бас за спиной. По полигону на наблюдательный пункт к Чарльзу слегка косолапо шел великий князь Российской Империи и по совместительству генерал русской армии Александр Александрович Романов, в чьей компетенции находились внешние военные закупки страны. За месяц официального визита принц успел побывать во всех интересных и важных местах, поучаствовать в разных протокольных мероприятиях, перепробовать все сорта виски Конфедерации, а затем направился сюда, где ему было обещано нечто совсем удивительное. - Это пулемет, - представил новое детище своей корпорации Гамильтон. - Оружие "судного дня", ну... по крайней мере, на ближайшие десятилетия. - А, что-то вроде картечницы Гатлинга или "кофемолки Эйгара"? - великий князь отлично разбирался в оружии и его истории. - Да, но только уже на совсем другом принципе действия - автоматическая отдача ствола с коротким ходом. Намного более мощный, скорострельный и надежный. Полная автоматика. Чарльз-Алекс усмехнулся про себя. За эти годы он на собственной шкуре уже не раз убедился (и не только в отношении оружия) в чем были ошибки многих писателей из его будущего, которые бодро рассказывали про попаданцев, за 20 лет доводящих средневековые государства чуть ли не до современного уровня. Они не учитывали необходимость технического роста цивилизации в целом, а ведь это является ключевым фактором; любая отрасль промышленности всегда идет под руку с другими и зависит от них. Невозможно пока что сделать пулемет Максима образца 1910 года - нет ни бездымного пороха, ни унитарного патрона под него, ни нужной марки стали, ни допусков и стандартов. Даже таких промышленных мощностей у патронных заводов еще нет. Всё то, что "команда" попаданца сделала за эти годы, являлось или чем-то уже способным к производству, или обгоняющим развитие мира буквально на несколько лет. Для качественного же скачка с опережением всех конкурентов требовалась многолетняя планомерная работа сразу по всем направлениям. Даже в химии, где казалось бы все просто и достаточно было знать лишь формулы (а кое-что попаданец помнил) специалисты сразу озадачились практическими вопросами хранения, транспортировки и техники безопасности при работе с новыми химикатами. Чарльз уже обсуждал с Максимом самолеты (тот был великим мечтателем воздушной аэронавтики) в качестве возможного будущего, давая подсказки, но этого было мало - просто пока что не хватало совокупных промышленно-технических цепочек для подобного, а еще запаздывало накопление научных знаний, хотя в Кентукки открылся уже второй технический институт на территории КША. Гамильтон знал - они справятся. Сам для себя он наметил три условные "пятнадцатилетки", за которые страна должна обогнать весь остальной мир на порядок. Первая уже была закончена - и они догнали всех с запасом. Скоро начнется и вторая... - Ладно, показывай свою балалайку, Алексей Михайлович, - добродушно пробасил Александр Александрович и Чарльз махнул рукой инженерам "Гамильтонс корпорейшен". Хайрем Максим вышел на полигон, где уже стояло странное косолапое устройство. Металлическое сиденье, привинченное к задней опоре несуразной треноги и рукоятки на черном металлическом ящике, из которого выступал единственный ствол, одетый в кожух водяного охлаждения, пока что просто удивляли. Гамильтон дал отмашку и Максим открыл огонь. За минуту 500 пуль изрешетили установленную в сотне ярдов мишень так, что буквально разорвали ее. Дым еще вился, последняя из гильз едва успела коснуться земли, а изобретатель встал и поклонился русскому принцу. Наступила полная тишина: Александр Александрович не находил слов. Потом он помчался на полигон проверять мишень, потом сам сел за пулемет, придя от него в восторг. Через полчаса полного исследования новой техники, принц в восторге вернулся. - Ну даете! Будет, будет теперь заказ! - Первые четыре пулемета уже готовы в подарок для российской армии, ваше императорское высочество, - заметил Гамильтон. Это был еще один плюс работы корпорации - они могли со своими изобретениями опережать мир на год, на пять лет, на десять, но прежде всего любое устройство выводилось на рынок уже лишенным "детских болезней". У Гамильтонов было преимущество - они знали что у них не будет конкурентов и могли позволить себе не торопиться. - Однако..., - помял подбородок Александр Александрович, - больно уж приличный расход патронов, да и дыму много. Оружие тяжелое - по сути, это полноценная артиллерия. И я уже вижу что он идеален для стационарной обороны, особенно против всяких туземцев или кавалерии, а вот при наступлении недостаточно мобилен. - Пока что недостаточно, - кивнул Чарльз. - Но мы над этим еще будем работать. На полигоне, помимо русского принца, неприметно присутствовал и один высокопоставленный генерал Конфедерации. Он видел испытания нового оружия еще 2 месяца назад и уже оценил его возможности. А теперь ему предстояло то, чего в мире еще никто не делал - полноценная военная оперативно-стратегическая игра на картах. В большом кабинете здания военного ведомства КША вольготно расположились трое мужчин. Подробнейшая карта мест боевых действий размером 20х20 футов лежала перед ними на нескольких столах, соединенных в один. Сейчас Чарльз был немного рад тому, что начальник генштаба Томас "Несокрушимый" Джексон, сменивший в должности Роберта Ли, похороненного страной два года назад с величайшими почестями, отсутствовал с инспекцией на северной границе и здесь остался его заместитель, который курировал весь "турецкий вопрос". Заодно, все трое могли общаться на своем родном языке. - А, знаменитый перебежчик! - расхохотался Александр Александрович, знакомясь с Джоном Бэзилом Турчиным - Иваном Васильевичем Турчаниновым. - Ну да ладно, кто старое помянет... Что ж, рассказывайте, чем Конфедерация кроме своего отличного оружия и кораблей собралась отсюда помогать нам в войне. Первым начал говорить Чарльз. - Сначала политический вопрос. За последний год мы начали создавать надлежащее общественное мнение и вашу войну в защиту христиан поддержит вся Европа. Жертв мирного населения на Балканах меньше, чем могло быть, ведь мы активно приглашаем к себе мигрантов - сербов, болгар, боснийцев, греков и хорватов. Я предполагаю, что весной османы устроят геноцид болгар - так что готовьтесь к войне, а уж информационную поддержку мы обеспечим громкую и заранее. "Получи, королева Виктория - с нашей тайной подачи тебя в ведущих газетах Европы скоро отмордуют за попустительство этим безобразиям." - Конференция с требованиями к султану прекратить зверства никакого влияния не окажет - можете уже сейчас готовиться к войне, несмотря на всю дипломатию и накапливать войска в Бессарабии. Постарайтесь не допустить самовольного начала боевых действий со стороны Сербии. Гамильтон внимательно посмотрел на великого князя. - Ваше высочество, у нас нет сомнений, что Россия победит. Но в ваших же интересах сделать это так, чтобы ни у кого даже не возникло желания пересматривать ваши итоговые территориальные приобретения. Только внезапная быстрая война, в одну компанию - иначе Лондон и Вена могут все-таки успеть влезть на стороне осман. - А посему - прошу к карте! - повел рукой Гробовщик в сторону настоящей тактической инсталляции с сотнями фигурок, обозначавших боевые части. - Ваше императорское высочество, вы "играете" за Россию, Иван Васильевич - за Османскую империю, а я - судья и ведущий. Цель - не просто победить, а победить быстро и эффективно. Глаза младшего цесаревича загорелись огнем и азартом. ... Спустя три часа. - Чёрт! - выругался великий князь после второй попытки. - Плевна, будь она неладна! Я выигрываю, но что так год, что так 10 месяцев! Даже ваши новейшие винтовки нам не помогут, даже ваша лучшая нарезная артиллерия Мартинса не сильно ускоряет компанию! У турок много отличных крепостей, да и обойти их негде - придется ломиться прямо через балканские хребты, а это время. - Полагаю, - тонко улыбнулся Гамильтон. - Мы сможем обеспечить новые возможности для взятия крепостей, а также предлагаем рассмотреть наш план, разработанный Иваном Васильевичем. Кроме того, мы уверены, что на этой войне будет много добровольцев в вашей армии и вокруг нее. И у нас уже есть добровольцы. Русский принц уставился на Госсекретаря КША. - Легион смерти?!? - Да. Весь его первый корпус - 5 000 человек. В который для публичности войдут и добровольцы из тех народов, чьи представители активно мигрировали к нам в последние годы. Разумеется мы ожидаем, что услуги Легиона будут оплачены в рамках наших контрактов, но даже не в этом дело. На настоящий момент в мире нет лучших бойцов и нет такого оружия, которое есть у них. Мы предлагаем использовать Легион с сотней пулеметов на кавказском фронте. - Добро, - кивнул второй сын Александра II. - О деталях договоримся. Со своей стороны, хочу передать просьбу государя о скорейших поставках ваших торпед и крупнокалиберных пушек... Через час тайное совещание было закончено и его участники стали расходиться. Чарльз шел по улицам Дикси и боевито прикидывал послевоенные дипломатические договоренности в отношении балканских стран. "Мне нужен разгром Турции. На этот раз полный и быстрый. Никакой оккупации Австро-Венгрией Боснии и Герцеговины в этой истории не будет. Надеюсь, что ада в Сараево спустя 120 лет тоже. Эх, жаль что я уже не успею поучаствовать - начнется мое президентство. Но Карл Бергер справится - он стал лучшим дипломатом КША." Через два дня вечером в солидном баре "У Дейва Крокетта", расположенного недалеко от правительственного квартала, двое друзей обсуждали уже другие дела и планы, даже более важные и долгосрочные. "Вот что значит любовь", думал Чарльз. "В той истории Батлер истрепал себе нервы за несколько лет со Скарлетт. Он - себе и ей, она - себе и ему. А здесь в 45 лет он выглядит так, что на него любо-дорого посмотреть - вон как они с Лорой друг друга любят. Я всегда знал что по харизме и крутизне он меня превосходит, но констатирую это без зависти. Мы оба получили счастье, о котором мечтали." - Ретт, у тебя есть какое-то предубеждение встречаться в рабочей обстановке? - весело хмыкнул Гамильтон. - Государственный секретариат располагается через особняк от твоего Национального банка. - Ты же меня знаешь - я всегда любил неформальные переговоры, - усмехнулся знаменитый контрабандист, фальшивомонетчик и тайный герой Конфедерации. - Такое общение наиболее продуктивное. - Так что ты хотел обсудить, Ретт? - Финансы. Нет, не текущие дела - с ними всё отлично, а глобальную стратегию. Чарльз, я знаю что мы делаем в политике, в технологиях и в остальном. Но сейчас я хочу чтобы ты мне рассказал о сфере финансов в будущем. Раньше ты об этом как-то не особо подробно говорил. - У, дружище, это надолго. Надо жен предупредить, что мы будем поздно и не сильно трезвыми. - Предлагаю отправить записки "мы в борделе", - захохотал Батлер. - Знаешь, ты как любил смертельный риск, таким и остался. Но нет, настолько я своей шкурой рисковать не хочу. Ладно, Ретт, слушай... Через два часа Батлер, аккуратно отпивая виски, довольно кивнул. - Ну вот, всё просто объяснялось. А я то уж подумал, что у вас там какие-то уникальные кризисы были. - Ретт, так он и был. Кризис, получивший название Долгой депрессии у нас был с 1873 года до 1896 года. Хотя основная фаза шла первые шесть лет. Я историк, прежде всего историк военный и политический. В экономике я конечно разбираюсь, но так себе. И два года назад я не понял, почему кризиса не было здесь. - Чарльз, ты ошибаешься. Кризис еще как был, просто его целиком "словили" США и Европа. Биржи, кредитование, перепроизводство, потеря рынков сбыта, ну и твоя супруга еще помогла всем, отхватив огромный кусок "пирога". - Что ж, главный банкир КША, в этом ты разбираешься лучше меня. Что нам делать в будущем, чтобы у нас не было кризисов уровня Великой депрессии? Батлер философски пожал плечами и спокойно заявил. - Как вариант - остаться на золоте навсегда, не допуская необеспеченной бумажной денежной массы. Никакой инфляции, любая валюта обеспечена, курс фиксирован, деньги имеют постоянную стоимость, плавная дефляция - с учетом роста производительных сил и промышленных ноу-хау. Любой человек уверен, что его деньги не обесценятся никогда. Финансовая система устойчивее, без пузырей и биржевых спекуляций. - Но Чарльз, внимание: главный минус - перепроизводство. В твоей истории это решили опережающей эмиссией и размещением денег через систему кредитования в экономике. Печатаем - выбрасываем на рынок через банки - разгоняем производство и потребление - и далее по кругу. Но вечно это продолжаться не может. А перепроизводство опасно, ведь при конкуренции от него не сбежать - все хотят продать свой товар. Но если наша банда "Гамильтоны и Батлеры" останется в КША единственной промышленной корпорацией, да еще и приберет все технические новинки на планете, то для глобальной экономики такой вариант даже лучше. Один супер-капиталист на весь мир. Будет спокойное развитие экономики, исходя из реальных потребностей населения и с плавной дефляцией. Нет финансовых кризисов неплатежей и отсутствия ликвидности. Повышение ценности денег позволит избежать избыточного кредитования — вместо жизни в долг люди и предприятия начнут жить на собственные заработки, планировать покупки не вследствие опасений, что цены вырастут через какое-то время, а по необходимости. Одновременно с этим банкам придется бороться за надежного заемщика, так как в реальном выражении кредитные ресурсы подорожают и это предотвратит перегрев в потребительских товарах. Снизится риск надувания пузырей на рынках активов. Отпадет потребность в инвестициях ради сохранения ценности денег. Инвестиционная активность разумеется малость обвалится, зато не будет ошибочных и необоснованно рискованных инвестиций, сделанных только ради стремления защититься любой ценой от обесценения сбережений. Настоящую ценность приобретут хорошо обоснованные и продуманные инвестиционные проекты, которые смогут расти не за счет инфляционной спирали, а за счет реальной полезности. Итог: повышение доступности ресурсов и изобретений, увеличение производительности, которые в конечном счете приведут к плавному постоянному росту экономики. - Ретт, да ты просто какое-то чудо-будущее обрисовал. Я как вспомню повышение цен у нас каждый год... Друзья весело засмеялись, а Батлер добавил. - Одно обязательное условие - кому-то глобально придется контролировать объемы производства, хотя бы примерно, чтобы не было кризисов перепроизводства. Ты лучше скажи - сколько у вас печатные станки всего наштамповали денег и сколько их всего по миру ходит, если в доллары перевести все активы и средства на счетах? - Как я помню, восемьдесят триллионов. - Боже! - охнул Батлер. - А на сколько золота нарыли? - Вроде четыре с половиной триллиона на 2020 год. - Ну вот тебе и реальный расклад твоего мира по настоящим деньгам. Нам просто надо будет забрать почти всё золото после мировой войны. То есть то, что сделали и США в той истории, но теперь намного более эффективно. И после этого сбалансировать производство, чтобы не было никаких Великий депрессий и отмен золотых стандартов. Господи, какие же янки идиоты! Как можно было порушить свою же собственную отличную систему?!? - Конкуренция, Ретт, - усмехнулся Гамильтон. - Вот в чем проблема. С одной стороны, это двигатель капитализма. С другой - его вечное противоречие, когда начинают конкурировать ниже себестоимости. Но кто сказал, что конкуренция не может быть лишь внутрикорпоративной? Пусть себе два изобретателя получают финансирование, что-то придумывают и дорабатывают, но принадлежать это будет одной компании. - Стоп, - Чарльз-Алекс что-то вспомнил. - Есть еще один минус золотого стандарта - как говорили некоторые экономисты будущего, денег в экономике может не хватать. Батлер закатил глаза. - Для чего не хватать? Дружище, цена любого товара определяется лишь балансом спроса и предложения в свете производительных сил. Вот скажи, сколько у вас стоили самые роскошные особняки, в среднем? - С учетом места расположения, где-то 50 миллионов долларов. - Ну а у нас такие будут стоить 50 тысяч, из-за отсутствия печатного станка и инфляции. Или даже дешевле. Чарльз, ты же знаешь, что у нас каждый год огромный профицит бюджета. И я эти деньги коплю и буду копить для Конфедерации всю жизнь. Как говорится, "эта женщина будет только моей", - ухмыльнулся бывший "джентльмен удачи". - И я знаю, что вы со Скарлетт делаете тоже самое, потому что ваш банк "Америк женераль" также собирает золото. И ваши золотые рудники, которые пытаются достаточно успешно скрыть добычу - ты ведь не просто так скоро к бурам в Южную Африку залезешь? С русским золотом другая ситуация - они на него закупаются у нас, тем самым еще больше ссыпая в наши закрома. Впрочем, у них хорошая ситуация. В итоге, к 1920 году у нас накопится огромное количество золота, еще оно будет у русских, немного у французов, англичан, янки и японцев, ну и всё на этом - с учетом предполагаемых итогов Войны. И логично, что Ротшильды и Бэринги просто не понимают что происходит, ведь историю наперед знаем лишь мы. Кстати, банковские карточки будущего - это прекрасно. Золото и серебро не будут стираться, доллар, рубль, франк и фунт станут по-настоящему "золотыми", а в банках можно хранить хоть "металлические счета". При таком раскладе накопительные пенсии не смогут обесцениться - ведь они золотые. Но имей ввиду - развитие мира и правда может слегка замедлиться, особенно по всякой мелочевке, ведь кредитные деньги станут безумно дорогими. - Вот только это будущее мы с тобой оба не увидим..., - вздохнул Гамильтон. - Не мы, так наши дети и внуки увидят. Кстати, а ты нахал, - хохотнул Батлер. - Тебе и второй "бесплатной" жизни мало? Оба рассмеялись и начали собираться; Ретт Батлер и Чарльз Гамильтон считались в Дикси и на всем Юге образцовыми супругами и возвращаться к своим женам за полночь не собирались. Уже расставаясь, чарльстонец что-то вспомнил. - Ты лучше подумай, что будешь делать со всеми революционерами. И не только из своей страны. А еще с их теоретиками, которых революционеры поднимут на знамена. - Именно этим я скоро и займусь, Ретт, - весело ухмыльнулся Госсекретарь и будущий президент КША. - Помнишь мою любимую поговорку? Батлер кивнул. "- Не можешь подавить - возглавь." - Именно. И поэтому я через два месяца плыву в Лондон. Буду делать из марксистов социал-демократов... 1 мая, Великобритания, отель The Langham London. - Здравствуйте, господа! - приветствовал обоих гостей на французском языке в роскошном конференц-зале Чарльз Гамильтон. - Рад с вами наконец-то познакомиться. Вы ведь мечтали о большом интервью и исследовании какого-нибудь крупного капиталистического производства? Что ж, считайте что один из "эксплуататоров народа" сейчас перед вами. Ну, может быть не столько я, сколько моя супруга, но мы с ней единое целое. И я готов ответить на ваши вопросы. "Ну и лица, будто с нашего школьного барельефа; я их хорошо запомнил. Похожи как две капли воды - и бороды такие же." - Добрый день, мистер Гамильтон, - ответили оба. Мужчины познакомились и начался разговор. Первым стал говорить самый старший. - Прежде всего я хотел вас поблагодарить, господин Гамильтон. Когда я узнал, кто все эти годы помогал деньгами моей семье, я очень удивился. Удивился помощи именно от такого человека. Чарльз едва сдержал усмешку. - Кто знает, может быть, мне интересны ваши идеи, мистер Маркс? И ваши, мистер Энгельс, ведь как вы знаете, с вами я уже несколько лет переписываюсь под псевдонимом. Может быть, я вас обоих глубоко уважаю, пусть и считаю многие ваши теории ошибочными. - В чем именно вы видите наши ошибки? - вскинулся Карл Маркс, в этой истории еще полный сил и здоровья. - Подожди. Прежде всего интересно, за что господин Гамильтон уважает нас, - заметил Фридрих Энгельс. "Аккуратно работай, Леша," подумал про себя попаданец. "Эти люди нужны мне живыми, здоровыми, идейными, но чуть... исправленными. А для этого требуется только убеждение в режиме дискуссии." - Что ж, предлагаю начать. Знаете, мне безумно нравится ваш материалистический системный подход. Марксизм я всегда воспринимал... воспринимаю, - поправился Чарльз, - именно как метод научного анализа. Способ познания и философскую конструкцию. Теория делового цикла хороша. Ваши исторический материализм и диалектика вообще великолепны. Ваше понимание производительных сил и производственных отношений в целом верны, э... на настоящий момент. Формационная теория также обоснована и интересна, хотя есть ошибки. - Какие? - сразу спросил Маркс. - У вас узкий подход - только Европа. Я понимаю - вы дети Европы, как в целом и я. Но мир не состоит только из Европы и бывших колоний Испании, Португалии и Англии, которые получили независимость. Мир намного более велик и исторически в нем существовали совершенно разные конструкции. Феодализм без рабовладения в Европе - почти норма. Феодализм без рабовладения, зато с "азиатским типом производства" тоже норма для некоторых цивилизаций. Господин Маркс, вы же сами об этим писали в "Критике политической экономии". Как можно говорить о формации, если нет частной собственности на главное средство производства - землю? Впрочем, вы тоже об этом задумывались. Но ведь и Европа, если внимательно посмотреть, настоящей рабовладельческой формацией обладала только в античных государствах - Риме и Греции. А рабство и у нас в КША существовало недавно, причем еще 20 лет назад возможно создававшее большую часть основного продукта, вот только мы от этого рабовладельческим строем не стали. Таким образом, можно сделать вывод, что скорее европейская история является уникальной по отношению к остальному миру, а не остальной мир - по отношению к Европе. Тем более с учетом вашего марксистского интернационализма. Просто Европа завоевала или почти завоевала весь мир. Каким бы путем мог пойти мир без Европы уже никто не узнает. - Господа, - улыбнулся Чарльз. - Я ни в коей мере не ставлю вам это в вину. Я даже не считаю ваши ошибки ошибками, потому что ошибки совершают все и никакой гений не в состоянии понять ошибки со стороны, потому что он не застанет опровержений своих теорий. - О, господин Гамильтон, про вас уже всякие слухи ходят! - усмехнулся Карл Маркс. - Но я материалист и просто не имею права в них верить. Глаза Гамильтона сверкнули. - Вот как раз материалист мог бы во многое поверить... Ну да ладно, вопрос не в этом. Сейчас я перечислю вам то, что уже на настоящий момент в вашей теории политической экономии смотрится неверным и докажу на примерах почему. И самая главная моя критика - в адрес вашей "трудовой теории стоимости". - Вы пишете, что при капиталистическом способе производства прибавочная стоимость присваивается капиталистом в виде прибыли, в чём и выражается эксплуатация им рабочего. То есть, стоимость есть не что иное, как "труд, воплощённый в това..." Внезапно что-то случилось; оба классика замерли и Чарльзу показалось, что они с ужасом смотрят на него. - Ты...?!? - начал спрашивать друга Карл. - Ни в коем случае, - мотнул головой Фридрих. - Только в переписке. Энгельс поднял побледневшее лицо на Госсекретаря КША. - Мистер Гамильтон... Действительно, мы уже доработали теорию прибавочной стоимости и она изложена в работе господина Маркса, вот только четвертый том "Капитала" мы еще не издавали... "Ну вот, явка провалена", хмыкнул попаданец. "Черт, придется выворачиваться." - Господа, позвольте мне все-таки сначала перечислить проблемы, а вопросы друг другу мы зададим потом. Ваш тезис: неквалифицированный труд приходит на смену квалифицированному, что позволит легко пересчитывать товары в общественно-необходимый труд. Уже на момент текущего 1876 года не подтверждается. Доля неквалифицированного труда за 50 лет по сравнению с 1826 годом лишь сокращается. А значит, ваш расчет стоимости товаров и услуг по "затраченному общественно-необходимому времени" не представляется возможным. Ваша точка зрения: труд наемного работника оплачивается по стоимости - совокупности необходимых жизненных средств. Уже не оправдывается. Труд оплачивается по специальности и квалификации, что прекрасно доказывают работники на заводах моей супруги. Зарплаты сталевара и уборщика отличаются кратно. А то, что описали вы, верно лишь для неквалифицированных работников, только что вышедших из села и феодальных отношений. Только такие работники зарабатывают минимально необходимый объем жизненных средств. Для квалифицированных это правило не работает. Как только работник получает приличную специальность, он сразу становится востребованным и конкурентным на рынке труда. Иногда даже не он конкурирует за работодателя, а работодатель за него. Да и вообще, ориентиром в оплате квалифицированного работника является его человеческий капитал - знания, умения, опыт, навыки, воспитание, знакомства. Ваш тезис: оплата за полученные ранее знания и квалификацию составляет незначительную долю в оплате труда работника и может рассматриваться как несущественная. Не согласен. Повышение работником квалификации может увеличить оплату его труда в разы. Знания, умения и опыт уже начинают играть роль капитала и приносить доход. Пример - опять-таки мои рабочие. Ваш тезис - эксплуатация труда при капитализме со временем усиливается. Не оправдалось. 50 лет назад на заводах и фабриках умирали, сейчас в Англии работают 6 дней в неделю по 12 часов, а у нас в КША и того меньше. И то ли еще будет. Ваше мнение - противоречия между наемными работниками и нанимателями с каждым годом все больше обостряются. Тоже не оправдалось. Английские трейд-юнионы регулярно и успешно выколачивают у капиталистов улучшения условий труда. Массовых беспорядков не наблюдается. Также вы постоянно писали, что с развитием капитализма положение рабочих будет постоянно ухудшаться, что и явится причиной неизбежного свержения капиталистического строя. Действительно, если прибыль просто крадется капиталистом у рабочего, то единственным способом увеличения доходов является увеличение этой прибыли за счет сокращения зарплаты. Но господа, обращаю внимание - в развитых странах рабочие уже живут лучше чем 50 лет назад, так что вы явно ошиблись. - Мы в курсе того, что происходит на ваших заводах, фабриках и предприятиях, мистер Гамильтон, - кивнул Энгельс. - Вы и ваша супруга удивили нас, но господин Маркс считает, что это лишь пример удачной капиталистической конкуренции. На ситуацию в целом он не влияет. - Правда? - усмехнулся в Чарльзе профессор истории. Алексей Гамов отлично понимал, что по мозгам он этой парочке даже близко не конкурент. Вот только он знал, а они нет. А еще Маркс был все-таки философом и юристом, даже не экономистом. Прежде всего теоретиком, а не практиком. - Изъятие капиталистом прибавочной стоимости - это факт, - твердо сказал Маркс. - А я и не отрицаю этого, - улыбнулся Гамильтон. - Вот только считаю подобное договорным аналогом симбиоза работников и капиталиста. Хотите докажу? Для начала, прибыли может не быть вообще. Могут быть убытки. Если цена, за которую на рынке готовы купить мое изделие, ниже чем сумма цен вашего "постоянного и переменного капитала", то "прибыль" получается отрицательной. Кто в этом случае должен покрыть убыток? Рабочий? Если он является законным владельцем прибыли, когда она положительна, то по логике, он же должен покрывать и убытки, если прибыль получилась со знаком минус. Вы где-нибудь такое видели? Самое большее, чем рискуют рабочие, это быть уволенными. А за текущие убытки, включая риск разорения и банкротства, несет ответственность капиталист. Получается, что прибыль это плата за риск и за умение так организовать производство, чтобы получилась именно прибыль. Если капиталист не сумел создать прибыльное производство, то он не справился со своей ролью и законно "наказан" необходимостью компенсировать убытки. Что вам тут не нравится? - Гамильтон пристально посмотрел на обоих собеседников. - Работники готовы взять на себя функцию капиталиста и в случае чего, лишиться зарплат, да еще и должными остаться? - Далее, вы почему-то вообще не учитываете автоматизацию труда. По вашей логике получается, что капиталист не должен внедрять новые технологии, покупать более современное оборудование и автоматизировать производство. Ведь если прибыль получается от эксплуатации рабочего, то замена рабочего станком-автоматом – пустая трата денег. Станок, по мнению господина Маркса, прибыли не дает, а рабочий дает. Представим себе идеальный пример: полностью автоматизированный завод. Логистика, транспорт, настройка станков и уборка помещений - на моих подрядчиках, то есть, других организациях по договорам с мной. А вся автоматическая часть дела – это и есть мой бизнес. В этом случае у меня вообще нет рабочих. У кого я краду прибыль? Кого я эксплуатирую? Как же так: прибыль есть, а эксплуатации рабочих нет? Оба классика серьезно задумались. - Вы весьма грамотно защищаете свой класс, господин Гамильтон, - с уважением кивнул Маркс. - Я понял - вы согласны с концепцией, но выставляете капиталиста не как эксплуататора, а как некого "организатора", изъятие которым прибавочной стоимости является его долей в общей прибыли. - Как-то так, но не только, - заявил Гамильтон. - Господа, вы не учитываете всех аспектов развития общества. Уже сейчас есть такие товары, себестоимость которых не является определяющим фактором цены. Уже сейчас хозяева заводов сталкиваются с проблемой, что произвести можно что угодно, а вот продать намного сложнее, потому что существует конкуренция, при этом ниже себестоимости тоже падать нельзя. И правильно ли я понимаю, что говоря о пролетариате, вы имеете ввиду только промышленный рабочий класс? Простите, даже ваша теория говорит, что прибыль работники создают сразу по мере возникновения товара, а вот исчисляется она уже после его продажи. А если он не продался? Что если товар конкурентов продавался лучше? Вот почему на наших заводах в последние 10 лет появляются работники, которые занимаются маркетингом и оценивают спрос. Но у вас они не учтены. Вы не соотнесли труд квалифицированных инженеров, рабочих разных специальностей, бухгалтеров, логистов и руководителей. Ваш "средний общественный труд" как эталон в ваших же работах отсутствует. Что это такое и как его рассчитать неизвестно. - Но и это еще не все, - продолжал вкрадчиво давить Гамильтон. - Трудовая теория стоимости не может объяснить к примеру стоимость такого товара как копия алгоритма системы управления для наших последних станков. Те самые уникальные перфокарты, которыми мы торгуем на весь мир. Станок один и тот же, а программы управления им разные. Кто делал копию программы? А ведь этот товар не материальный, он уже создан и при этом бесконечно копируемый. Вот только стоимость каждой копии согласно вашей теории должна соответствовать части затрат труда. Которого нет. А уникальные и ценные вещи? А такие понятия как "наценка за бренд"? А продукция естественных монополий? То есть, огромные сегменты экономики, профессий и специальностей просто выпадают из поля зрения вашей теории. Да хотя бы изобретатели, которые работают на нашу корпорацию - чего бы достигли наши работники без них? - Подождите! Теория не может учитывать всего, но я всегда подразумевал большинство работников! - заволновался Маркс. - Которые создают основной промышленный продукт. - А если сам по себе новый продукт был невозможен без первоначального изобретения и внедрения на производстве? А если этот изобретатель получает процент от прибавочной стоимости? Но это я его пригласил, дал ему деньги на опыты, потратился на внедрение и так далее. Исключите меня - исчезнет и изобретатель. Потому что я с трудом себе представляю, как изобретателя наймет коллектив рабочих, а сам он будет на них работать за долю малую. - Ну а теперь самое главное, - Госсекретарь КША весело потянулся. - Про социализм и коммунизм. Вашу позицию я понимаю - раз капиталист присваивает себе стоимость, созданную рабочим, и более ничего полезного не делает, то он является чисто паразитическим звеном в производственной системе. Вот только как вы себе на практике представляете экономический строй без него? Вы же не обозначили механизм действия экономической системы социализма. Капитализм – это общество свободных производителей и продавцов своей рабочей силы. А социализм? Мои изобретатели - талантливые люди. Как и управляющие. Ими движет желание достигнуть успеха и интерес. Что может предложить коммунизм вместо этого? Заметьте - речь не про точечный альтруизм, а именно про системный подход, напрочь лишенный меркантильной мотивации. Какой другой эффективный стимул работать и что-то придумывать вы сможете предложить? - И поэтому я не понимаю ваш коммунизм. Если свободный рынок в виде обмена, как основу капиталистической формации следует отвергнуть, то что вместо рынка? А если рынок будет существовать, то рабочие без капиталистов попадут в интересную ситуацию - они же продолжат конкурировать друг с другом. В том числе и по ценам на свои товары. И тогда снова - или они сами себе будут снижать зарплату, или разорятся. - Есть интересный вариант, - заметил Энгельс. - Благодарю вас, господин Гамильтон, что постоянно присылаете мне материалы по Парагваю - у них очень интересная система... - Ага, - рассмеялся Чарльз. - Капитализм, но без капиталистов. По сути, это можно именовать "государственным капитализмом". Очень эффективно в некоторых вопросах и неэффективно в других, но для потенциального социализма иного варианта, кроме плановой экономики не будет. Вот только такая конструкция коммунизм не приблизит, а скорее отдалит... - А что думаете лично вы, мистер Гамильтон? - внезапно спросил до этого долго молчавший Маркс. - Каким вы хотите видеть будущее? Я же вижу, что вам наша теория небезразлична и вы искренни в своем интересе. И то, что про вашу супругу и ваши заводы пишут журналисты, удивляет. Я готов поверить в то, что вы платите такие зарплаты из-за своего отношения к рабочим, но я видел, до чего доходит эксплуатация... - И поэтому вы выбрали самых обездоленных, - спокойно и понимающе кивнул Госсекретарь КША. - Фабричных рабочих, у которых и правда нет ничего, кроме их "цепей". Но мир уже поменялся за 40 лет с момента вашей юности, а через 100 лет поменяется окончательно. И причина тому - невероятный, безумный рост производительных сил. Который будет идти благодаря этому самому капитализму и совместному труду бизнесменов, изобретателей и рабочих. - А что до возможного будущего..., - добавил Чарльз задумчиво. - Я хочу, чтобы хватило всем - мне с женой на замок, моим изобретателям на особняк, а моим рабочим на собственные дома. И я вас уверяю - именно так и будет, после чего никому из пролетариев не захочется лезть на баррикады. Зачем, если у них уже будет высокий уровень жизни? Вот почему капиталисты вас спокойно воспринимают в Великобритании, господин Маркс. Они просто не видят в вас опасного противника. Более того - возможно даже планируют "экспортировать" ваши идеи куда-нибудь еще. И как бы не дошло до построения социализма в отдельно взятой стране с подходом "марксизм не догма, а руководство к действию"... - То есть, вы все-таки предлагаете социал-демократию? - спросил Энгельс. Гамильтон не сдержался и хмыкнул. - Знаете, я и в нее не особо верю. Но как идея и на настоящий момент - да. Однако осторожнее - мнение, будто рынок нуждается в постоянной настройке и регулировании со стороны "высших компетентных органов", эдакая концепция "ограниченного социализма", еще хуже, чем социализм в виде государственного капитализма. Как с экономической точки зрения, так и с моральной. Полагаю, достойный капитализм может существовать или в виде "Южноамериканского пути", или хотя бы в форме "Парагвайского пути", при условии всё возрастающего уровня жизни общества. Главное для нас - решить некоторые финансовые и конкурентные вопросы... Через два часа он распрощался со своими собеседниками как хороший знакомый, пообещав продолжать переписываться и присылать им публичные материалы по работе промышленных предприятий КША, Парагвая и прочих стран, а затем направился по своим делам. Чарльз Гамильтон не был уверен в том, что теперь Карл Маркс (в этой истории ему будет суждено прожить на 7 лет дольше чем в той) и Фридрих Энгельс резко изменят свои мнения, но с новой информацией задумаются уж точно. Задумаются - и возможно что-то изменится в трудах обоих классиков (а может быть, им и не суждено на этот раз стать классиками) на пользу тем, кто станет их изучать. 3 ноября 1877 года, Османская империя, Стамбул. В той истории русско-турецкая война тоже закончилась для Российской империи победой, вот только воспользоваться ее успехами в полной мере страна не смогла. Историк-попаданец всегда считал, что российское правительство в принципе заигралось на Балканах в "Старшего брата". В итоге получила нелояльную Болгарию к Первой мировой и обиду (в чем-то заслуженную - "русские продали нас сербам и румынам!") на веки вечные от "братушек". В этой истории Чарльз Гамильтон уже пытался всеми силами не допустить будущих проблем, но для этого требовалось влияние, которого у КША в тех землях не было (надеяться на благоразумную позицию императора и его окружения в данных вопросах не приходилось - мечта о Царьграде, захвате проливов и пан-славянского пространства была слишком сильна в обществе). Вот почему Госсекретарь Конфедерации в том числе являлся сторонником эмиграции в КША славян с Балкан и армян из Османской империи. Это станет его козырем (помимо привычной торговли и поставок вооружений) на Балканах. На этот раз Великобритания и Австро-Венгрия пришли не просто в возмущение - они были шокированы и напуганы. "Русский блицкриг" - вот что продемонстрировала молодая российская армия. Объявление войны - и через два дня заранее скрыто накопленные и развернутые войска уже начали движение по Кавказу и приступили к форсированию Дуная. Отличная логистика, тщательная работа разведки, связь и единое штабное командование дали потрясающие результаты. А вдобавок ко всему, весьма приличный турецкий флот вместо своего доминирования на Черном море начал получать торпеды второго поколения в борта ниже ватерлинии. Крепости блокировались на марше, а основная армия продолжала свой путь к Стамбулу, поддерживаемая на коммуникациях союзными болгарами, румынами и сербами. Правда и на этот раз горы задержали войска, но теперь на преодоление данного рубежа Россия потратила на четыре месяца меньше. Чарльз и здесь остался верен себе и принципам, которые в этом времени еще не особо применялись - "их там нет" и (якобы) "только бизнес, ничего личного". Поставки прекрасного оружия ("у нас просто контракт с русскими"), военные советники ("а это частные лица") и добровольцы-балканцы. То, что таких добровольцев в Легионе смерти оказалось всего 2 000 из 7 000 смогли скрыть (вот для чего Гамильтон хотел обкатать новые военные технологии и оружие именно на кавказском фронте, где было меньше внимания). В итоге "Добровольческий легион" одернули из Санкт-Петербурга и Дикси только тогда, когда он был уже в окрестностях Анкары, а вся Османская империя затрещала по швам. А в самой столице... - Никса! - орал в трубку полевого телефона великий князь Александр Александрович, чуть не плача. - Да что же это такое! Я в двух кварталах, я уже вижу ее с холма! Как можно сейчас уйти?!? Да, флот англичан в Мраморном море, наблюдаем - и что? Неужели мы сейчас снова начнем слушаться лондонских бандитов? Что отец там думает в Петербурге?!? От командующего первой ударной армии в страхе отшатывались сопровождающие; даже генерал Скобелев побледнел. Александр Александрович внезапно замолчал, слушая то, что говорил ему сейчас старший брат, находившийся в основной ставке русских войск. - Я понял тебя... Что ж, вы правы... Уходим. Принц дал отмашку штурмовому авангарду своих сил, лишь напоследок обернувшись и посмотрев туда, где под ярким солнцем горели купола Собора Святой Софии. - Мы еще вернемся сюда, - тихо прорычал русский медведь. - И заберем свое. А не мы - так наши дети и внуки. В этой истории неудачного для России Берлинского конгресса не было. Невероятный успех российской армии с новейшей тактикой и новым оружием шокировал и напугал потенциальных противников (зато войска с Кавказа были быстро переброшены в Туркестан, где поигрывали мускулами в сторону известных британских интересов). Не имея возможности до конца "прощупать" возможности России, потенциальные противники предпочли промолчать. Условия Сан-Стефанского мирного договора на этот раз остались неизменными. В Закавказье из Эрзурума все-таки пришлось уйти, но значительная часть Западной Армении вошла в состав России (а живших в турецкой ее части армян Гамильтон планировал превратить в ценный миграционный ресурс - лучше пусть переедут в Конфедерацию, чем потом их будут вырезать османы). С Австро-Венгрией у Российской империи отношения испортились окончательно - из-за независимости, полученной Боснией и Герцеговиной. Но как сказал цесаревич Николай в частной беседе австрийскому послу - "это вам за Крымскую войну". Чарльз знал - вот теперь к КША будет повышенное внимание. Формально Доктрину Монро он соблюдал и ни одного солдата Конфедерации в Европе не было, но скоро англичане догадаются (они кто угодно, но не дураки), что "что-то идет не так". Это помимо того, что британцы и на Японию подозрительно стали смотреть. "Главное - не дать "сбиться" истории в целом. И поэтому, выпью я пожалуй за Германскую империю, пока что. Пусть дружат с Австрией, пусть грызутся с Францией и Англией - а наш караван пойдет своим путем..."