Враг моего врага

Прайс мог бы поклясться, что умер на Украине, где-то между пышными расселинами Карконоше. Так и думал - это все, когда ультранационалисты приблизились, когда пули впились в тело, когда он наблюдал, как вертолет становится черной точкой, увлекая с собой отчаянное лицо Соупа. Он не ожидал, что проснется, но не удивился увидев солдат-ультранационалистов и самого Макарова, когда очнулся. Холодный металл впился в запястья. С него сняли снаряжение - это не было неожиданностью - и привязали к деревянному стулу манильский пенькой. Униформа была на месте, а наспех перевязанные раны, болели. Над местом, где сидел капитан, висела тусклая лампа, мерцая она скудно освещала книжные полки и шкафы, за столами по обе стороны от Прайса. Должно быть, это была какая-то контора; уродливая, с мощеными стенами и истертым каменным полом. Прайсу необходимо было знать, где он. Информация. Может это одна из баз ультранационалистов, потому что это, конечно, не было похоже на конспирвативную квартиру. — Капитан Прайс, — сказал Макаров с гнусавым русским акцентом, и усмехнулся, встретившись глазами с капитаном. — Тот, кого я ждал. Для человека ненавидящего запад, он говорил по-английски довольно прилично. По крайней мере, пока. Прайс никогда раньше не встречался с Макаровым. Знал только его описание из досье разведки Шепарда и Николая. Все в Макарове было кричаще темным, от его волос, закрытых шерстяной шапкой, до глаз и мундира. Окутан тьмой. — Не знаю такого, — охрипшим голосом прорычал Прайс. Он прочистил горло, реально не зная, что сказать. Макаров взялся за рукоять ножа, прикреплённого к бронежилету, позволяя звуку выскальзывающего из ножен металла разноситься в мертвой тишине. Он склонил голову, огладил лезвие рукой в перчатке и присел перед Прайсом, похлопал прохладной сталью ножа по щеке пленного. — Пойдем по сложному пути или лёгкому? — Макаров поднял бровь. — Я знаю, кто из ваших людей убил Захаева. Я знаю их лица. Их имена. Будь уверен, я убью и их, и тебя, когда придет время. — Откуда ты знаешь? — Прайс спросил прежде, чем прикусить язык. Он думал о Соупе. — Твои мертвецы, — ответил Макаров. Это либо Григгс, либо Гас. Боль от осознания потери парней пронзила сердце Прайса. — Но это не важно. Ты расскажешь мне все. Планы. Расположение баз. Кто остальная часть вашей команды. Прайс вдруг расхохотался. — Будь я проклят, если знаю. Я не строю планы. Если только речь не идёт об импровизации. Он смотрел прямо на Макарова, видел свое отражение в его разного цвета глазах. — Поймай ты меня позже, — оскалился Прайс — не многого бы ты сейчас добился, как бы не старался, даже если бы мог. — Я думаю, вы можете многое предложить, капитан SAS, — ответил Макаров, направляя нож к мизинцу Прайса. — А теперь скажи мне, кто остальные. Макаров был достаточно близко, что при желании можно было сосчитать его ресницы. Он сжал челюсть. — Иди ты к черту, — ответил Прайс, прежде, чем врезаться своим лбом в лоб Макарова. Солдаты вскинули свои АК-47 на Прайса, глядя на своего командира в ожидании приказа. Жжение, подобное огненному теплу от крепкого алкоголя, потекло от сердца Прайса по венам к его предплечью и выступило на коже, опутывая ее замысловатыми узорами. Больно-то как, сука. Но это была также и величайшая эйфория, какую он когда-либо испытывал. Такое разное, мучительное. Схватил бы себя за руку, не будь он связан. Но это сделал Макаров. Прайс увидел выражение его лица - тупой шок. Макаров закатал рукава своей формы и увидел облакообразные татуировки на предплечье, сначала на левом, а там и на правом. Гнев сменил шок. Казалось он даже не замечал кровь текущую из носа после удара Прайса; просто сосредоточившись на том, чтобы разрезать униформу Прайса (что несколько рассердило капитана - он любил эту форму) на предплечьях, обнажая ту же сложную систему линий. Одинаковые. Совпало. Конечно. Конечно. -- Дерьмо, -- выругался Макаров. "Дерьмо" Прайс не мог сказать, повезло ему или необычайно НЕ повезло. Скорее всего, последнее, он знал свою удачу. Во всяком случае, все его фантазии встретить красивую девушку в качестве родственной души, исчезли. Или красивого парня. Хотя Макаров мог бы быть красивым, если бы выспался как следует. Если бы свет не падал на него так, что вырисовывались его склонности к насилию, как террориста и патриота "царской России". Все это очень сильно затмевало то, что могло быть привлекательным. Пренебрежение в первую очередь. Не мог в это поверить. Глаза Прайса, казалось, были прикованы к новым отметинам на руках. Не чувствовал себя. Ощущение парения, уши будто набили ватой и где-то далеко статичный шум. На Макарова уже не обращал внимания, пока тот не швырнул в ярости нож и не заорал на своих людей по-русски. Что бы это ни было, Прайс не знал. Не хотел. Возможно, это было от потери крови - его раны затягивались медленно. Возможно шок. Он позволил холодному дуновению воздуха унести его сознание через вентиляционные шахты, все выше и выше, дрейфуя над глубокими океанами. На английскую землю, где Соуп, Макмиллан и Григгс, двое парней, Гоуст и Роуч; сидели у барной стойки, чокались и смеялись, пропитанные теплым светом и музыкой.