«Смерть индейцам»
Листовка трепыхалась под дуновением знойного ветра, совершенно потеряв цвет. Путник пристально следит за движением теней, которые медленно ползут по стене, скрывая его от чужих глаз. Он срывает бумагу, убирая за пазуху потрепанной рубахи. Городок остывал от палящей жары, выпуская на улицы разный сброд. Уже подвыпившие мужчины шли навстречу манящим куртизанкам, а те нахально освистывали какого-нибудь завалившегося неудачника. Проверив ружье за спиной, мужчина двинулся к стойлам, где мерно перекликалось ржание лошадей. Руки подрагивали, то ли от усталости, то ли обезвоживания, дорога до Красного разлома была долгой, полной лишений и трагедий. Путник прокрадывается мимо курящих сторожил, теряясь в сумерках. Пегая лошадка, завидев чужака, начинает беспокойно топтаться, но успокаивающее поглаживание по морде и шепот заставляют её встать смирно. — Ну же, не бойся. — Путник отстегивает вожжи, стараясь не натягивать уздечку, животное покорно следует, совершенно не боясь. Знакомый щелчок, и дуло револьвера обжигает затылок холодом. — Украсть из-под носа думал? — Крепкая рука давит сильнее, и шея прогибается под тяжесть, заставляя смотреть в песчаный настил. Путник не поворачивается, но сторожила возводит курок. — Лицом, чтобы видеть поганые глаза вора. Мужчина разворачивается медленно, не отпуская вожжи, смотря диким взглядом степного койота. — Я тебя знаю! Револьвер отдает вибрациями, лошадки метаются в стойле, и, кажется, городок замирает в собственной суете.***
Тэкода, значит, друг всем. Имя, которое навсегда осталось со мной. Следовать зову его было сложнее всего. А белые ловцы отобрали даже это. Мужчина с смертоносным копьем, каким забивают крепкого буйвола, ловил бегущих людей, протыкая их животы насквозь. Он притягивал их, словно рыбу, добивая прикладом по затылку, а его «пауки» настигали любого, нападая целым роем. Матерей разлучали с детьми, растаскивая по разным сторонам. Нас, мальчиков, выстроили в ряд, заставив копать ямы собственным отцам. Мужчины, напуганные, но не приклонившиеся, падали в грязь, и их тут же закидывали землей. Я не мог удержать лопату, уронив её к трупу. Рабочий со всей силы толкнул меня вниз и, не обращая на крики женщин и мои попытки вскарабкаться, хоронил меня заживо. — Излишнее варварство не к лицу, Фрэнк! — мужчина с широкополой шляпой склонился с края ямы, рассматривая мое засыпанное лицо, не в силах даже дышать, я ощущал, как земля набилась мне в ноздри. Вытащил меня этот же рабочий, заставив уткнуться лицом около ботинок белого ловца. Убийца заливисто рассмеялся и, оглядев меня как товар, принялся оттирать пятна с лица белоснежным платком. — Я заберу его, как диковинку, таких глаз не сыщешь ни у одного белого. — Говор его был таким странным, словно он рвал слова, как дикий зверь, раздрабливая целые предложения в непонятные звуки. Тогда я видел свою мать в последний раз, она цеплялась за чужие руки, стараясь отбиться от мужчин, которые вырывали ей волосы и тащили к яме по земле. Они, как пиявки, вцеплялись своими ртами к её шее в извращенной попытке поцеловать. Слышал ли я свое имя? Быть может, последний раз, когда я вообще слышал свой родной язык. Ферма была огромной, и нескончаемые хлопковые поля с черными рабами. Белые всадники погоняли лошадей жесткими плетками, а если надо, секли плохо работающих людей. Хотя людьми их никто не называл. Привезенного мальчика оставили привязанным около столба, не дав даже воды. Ребенок уставился в даль горизонта, совершенно поникнув. Мокрое пятно под узником быстро впитывал чернозем, в котором увязали ноги и колеса телег. До вечера никто не осмелился подойти к мальчишке, женщины лишь обреченно и с состраданием смотрели в стороне, шепчась меж собой. Когда в доме зажигались свечи, слышался гам, и все больше незнакомых людей съезжались на ферму, Белый Ловец решил явиться. Ударом ноги в бок он привел ребенка в чувство. — Ты еще можешь получить шанс на жизнь. Но его надо заслужить, — мужчина присел, улыбаясь изрешечённой позолотой улыбкой. — Шанс единичный. Мальчишка набирает скопившуюся таким трудом слюну и сплёвывает рядом с ботинком карателя. Тот не медлит и отшатывается, протирая об землю подошву. Без слов сам отцепляет мальчика и за шкирку тянет к псарне. Огромные собаки скалятся, лая наперебой друг другу. А завидев потенциальный ужин, прыгают на сетку, которая еле сдерживает их. Выбраться из захвата ребенок не может, но, увидев разъярённых животных, упирается как может. Камни ранят его стопы, попадая меж пальцев. Ловец вталкивает мальчика в псарню, ведя по самой кромке хлипких стен, и прицепляет за цепочку. Собаки пытаются дорваться, но их собственные цепи держат их на расстоянии пары сантиметров. Ошейники перетягивают вздувшиеся глотки, и нечеловеческий детский крик раздается по всей ферме. Оставшийся мальчик вцепляется до крови в зазоры прутьев, порываясь пролезть, но рвет лишь нежную кожу. Собаки не успокаиваются, грызясь между собой и пытаясь сорваться с цепи. Животные скалят клыки, и слюна, не переставая, капает на их лапы. Людей отгоняют, заставляя продолжать работать. Через пару часов крик сменяется осипшим писком. Целая ночь с животными усмиряет всё в ребенке, и под утро он даже не может разжать ладонь, настолько испуг завладел им. Его вновь оставляют привязанным к столбу, и так сменяются еще сутки. На третью ночь он пьет из собачьих мисок, не поднимая головы. — Я не позволю желтолицему остаться в нашем доме. Он же… посмотри, Господь, больной. Белый ловец перебирает коллекцию револьверов, любовно натирая каждый. Мужчина не слушает женские возгласы, силы они все равно не имеет. Когда та совсем заходится, он наотмашь бьет её по щеке. — Молчи. Ловец оставляет плачущую женщину в огромной гостиной, где юная рабыня в страхе боится подойти к госпоже. Хозяйка вымещает всю злобу на девочке, опрокидывая чашку принесенного горячего чая на её платье, наслаждаясь чужими криками. Мужчина просит привести мальчика к себе, осматривая его пристально, решает перевести дух, ребенок даже не поднимает взгляда. — Отныне твое имя Джейк. Забудь, что ты жил до. Ловец снимает шляпу, с педантичностью отряхивая невидимые пылинки. Ребенок не понимает сказанного, кивает слегка, жмурясь в страхе от возможного наказания. Рана на руке болит, и он старается прижать её ближе к туловищу. Хозяин фермы вальяжно устраивается на принесенный стул, укладывая шляпу на колени. Протягивает руку и осматривает повреждение, оценивая ущерб. Слуга семенит и мигом приносит застиранную повязку, передавая господину, не касаясь его ладоней. Ловец, не обращая внимания, вытаскивает набившихся мушек из раны, а после крепко перетягивает. Отпускает мальчика вместе с черным рабом, провожая их внимательным взглядом. Женщины, ожидавшие в огромном амбаре, сразу бросаются к мужчине, лишь потом замечают мальчика. Одна из них склоняется, гладя по голове, но ребенок смотрит на нее без страха, даже с неким вызовом. — Нужно обработать, маленький. И все суетятся, ищут хоть что-то, а после из заначки вытаскивают бутылку абсента, где на донышке плескается карамельная жидкость. Мальчик удивляется неприятному запаху, но терпит стойко. Женщина хлопает его по спине, перевязывая чистым лоскутком руку. В амбаре пахнет скотиной, но животных нигде нет, человеческий пот перемешивается с жухлостью сена, но вдыхать его привычно. Ребенок оглядывается по сторонам, рассматривая окружающих людей. Темнокожие слуги больше не обращают внимания на постороннего и, стремясь побыстрее вернуться к работе, выходят словно воры из амбара. Мальчик следует за ними, но когда все расходятся, он не знает, куда ему бежать. Поля устланы белым покрывалом хлопка, где видны редкие, но пестрые платки женщин. Ловец находит его сам, беря под руку и волоча за собой. — Что ты умеешь, Джейк? Мальчик не понимает язык ловцов и лишь глупо рассматривает убийцу перед собой. Он никогда не видел таких белых волос и странной одежды, покрывающей словно вторая кожа. На самом ребенке лишь телячья накидка, с перевязанной веревкой под руки. Мужчина улыбается опасно, повторяя вопрос. — Тэкода — указывает на себя мальчик. Небольшая тень ложится меж бровей Ловца, но тот все еще выглядит спокойным. Мужчина подтягивает мальчика к себе, надевая на него собственную шляпу. Он смотрит ребенку в глаза, повторяя очень четко его новое имя. И Джейк запоминает.***
Пегая лошадка везет двух путников подальше от Красного разлома, пыхтя, но не сбавляя темпа. Тяжелое дыхание наездника тянет за собой смерть, которая на шаг отстает от живых.Ndaha'éi gueteri ára