Вечный Неудачник

Всё же, я был прав. Это место — мой персональный ад. Отвратительное чувство непринадлежности самому себе. Раб — это даже не человек, а говорящее орудие. И сейчас орудие старательно затачивали, чтобы применить его на практике. И никуда не денешься, ведь альтернатива — это рудники или мучительная смерть. Иными словами, нас начали тренировать. Причем, мы должны были сразу, сходу, без времени на адаптацию, выдерживать нагрузки уже опытных гладиаторов. Больше всего эта система напоминала… кроссфит. Атлетика чередовалась с тренировками с оружием, борьбой и упражнениями со своим весом. И я не понимал ни слова из того, что мне говорили инструкторы. И тогда в дело шла плеть. Наш наставник, высокий, худой и чернокожий выходец с Летних Островов, бичевал меня, показывая, что можно и нужно делать, а что нельзя. Впрочем, я быстро понял, где его удары были как бы подсказкой, а где он действительно сердился. Когда он сердился, в месте удара кожа лопалась, и появлялись кровоподтеки. Боль была такой, будто жгли кожу раскаленным железом. Я знаю, с чем сравниваю, потому что в первый же день мне выжгли раскаленным железом клеймо на руке. Когда во время тренировок с деревянным оружием я инстинктивно закрывал глаза, наставник особо зверствовал. И только когда мои веки опускались, наставник наносил свои сильные удары плетью. Нельзя моргать. Нельзя моргать, когда тебе в лицо летит меч, иначе получишь плетью. Хлыст, жара, пот, кровь и тяжелый труд стали моими спутниками изо дня в день. Жестокая, но действенная наука выживания. Спал я, как и мой друг дотракиец, на соломе. Я начал считать Горро своим другом. Хотя, честно говоря, дружба эта была скорее односторонней, но он все же защищал меня от нападок со стороны других гладиаторов. Мы ели в основном похлебку из зерна и ячменя, чечевицу и сухофрукты. О мясе или рыбе речи не было. Через какое-то время я начал понимать местный язык, так же как и дотракийский, из-за чего моя речь напоминала дикую смесь валирийского, дотракийского и гискарского, но, худо-бедно, меня даже начали понимать. Особенно, когда я перестал выплевывать легкие на тренировках и падать, как избитая хозяином-извергом собака, вечером. Ведь кроме тренировок и специфической, пусть и сытной пищи, здесь развлечься можно было только разговорами. В таких условиях ты вынужден был говорить очень быстро. У мастера Зо Лорака было около тридцати гладиаторов, и среди нас была определенная иерархия. Меня, Горро и остальных новичков называли мясом или дерьмом. Другие, уже выжившие несколько боев, имели свои клички. Самые заслуженные имели свои имена. Чтобы заслужить имя, надо было выделиться перед мастером и создать себе репутацию. Это давало определенные преимущества. Получив кличку, можно было иногда наслаждаться сексом с рабынями, есть мясо и рыбу, и наставник предупреждал тебя перед тем, как бить. А вот те, у кого были имена, по сравнению с нами жили как цари — могли получать подарки от поклонников, оставлять себе часть денег, делать ставки на себя, иногда выбираться в город и спать на мехах в отдельной комнате! Наш наставник выкупил себя из рабства и занял хорошее положение при мастере. Среди всех, я был, наверное, самым младшим, но это только в плюс для меня. Ведь я быстро восстанавливался, а синяки и раны заживали на мне быстрее, чем на собаке. Сама сила юности помогала мне, и мясо начало быстро наростать, на моих костях. Через три месяца, после очередной тренировки, вместо ужина всех гладиаторов построили в шеренги, и мастер Зо Лорак вместе со стоящим за ним взрослым сыном Хидзаром обратился к нам с балкона. Говорил он тихо, но все затаились и молчали. — Завтра начнутся игры, — сказал он, — Говорят, сами Боги древнего Гискара смотрят на то, как песок покрывается кровью в эти дни. Древнее предание гласит, что чем больше прольется крови, тем больше Боги пошлют дождя на наши пастбища и луга. Завтра мы увидим, кто из вас станет легендой, а кто останется обычным куском мяса. Победите и возвыситесь! Женщины, вино и вечная слава достаются победителям, а некоторым и свобода. Проиграете, и умрете или отправитесь на рудники. Опытные гладиаторы приветственно закричали, поднимая кулаки к груди, восхваляя своего господина. Ночью я беспокойно лежал, пытаясь заснуть и размышляя о предстоящем дне. Я уже убивал и сам был убит. Но все равно чувствовал тревогу, и сон не наступал. — Горро, — шепнул я своему другу. — Угу, — промычал он, едва приходя в полусонное состояние. — Горро, — ты думаешь, что мы выживем завтра?» — Если ты будешь болтать всю ночь, то мы точно не выживем. — Нам нужно выжить, обязательно. Кхалиси Дейнерис освободит нас. Ты же помнишь, я рассказывал о ней. Я уверен, что она придет. — Угу, отозвался дотракиец, пытаясь продолжить сон. — Я точно знаю. Она придет, и мы снова станем свободными. А потом мы отправимся с ней в Вестерос. — Хорошо. — Ты тоже должен выжить. Мы поможем ей объединить все кхаласары, и на кораблях пересечем узкое море, чтобы отвоевать то, что ей принадлежит по праву.» — Угу. — Поверь мне. Мы должны ей помочь. Мы станем лордами, у нас будут замки, слуги и все, что душа пожелает. — Моя душа желает, чтобы ты заткнулся, Нико. — Горро. Я видел это. Сами Боги показали мне будущее. Ты должен помочь мне выжить, и ты станешь богаче любого кхала. Дотракиец ответил ему демонстративным храпом. Он всегда был молчаливым, но прагматичным парнем и, кажется, верил ему. По крайней мере, он всегда внимательно слушал то, что я ему говорил. Настало время моего первого боя. Меня, Горро и Келла, похожего на бульдога, поставили против трех таких же несчастных. Я дрожал от волнения. И вот мы вышли на арену, вооруженные аракхами — короткими изогнутыми клинками. Наши противники, в отличие от нас, были облачены в кожаную броню и имели щиты с копьями, будто безупречные воины. В этом бою мы изображали дотракийцев, сражающихся против легиона безупречных. Я не знаю, как я выжил в той схватке. Возможно, только потому, что копье нашего врага застряло в теле нашего товарища, и Горро отрубил ему руку. Он использовал меня как приманку, и мне с трудом удалось уклониться от удара копья, пока мой друг контратаковал и сумел поразить противника по горлу. Мы остались вдвоем против одного, я отвлекал его, а дотракиец нанес смертельный удар. Остался только один противник, истошно кричащий и истекающий кровью из отрубленной культи. И тогда мне пришла идея. Публика жаждала зрелищ, и нам нужно было удовлетворить их. У меня не было милости. Было «или мы или вы». Все было честно. Я ударил раненого противника ногой, затем еще раз и еще. Горро, заметив, как публика взрывается от восторга, наблюдая за мучениями и слыша стоны нашего противника, присоединился ко мне. Можно сказать, что мы «запрыгали» нашего врага и умертвили его, сплясав кровавый танец на его голове. И публике это пришлось по вкусу. Мне даже дали кличку — Танцор. С тех пор, когда мы участвовали в боях, мы непременно издевались над противником, нанося ему самые жестокие удары. Я даже предложил идею — танцевать перед боем, яростно крича и искажая лицо, подобно танцу хака народа Маори, чтобы публика восхищалась. С Горро мы крепко подружились. Мы делили не только совместные тренировки, но и женщин, которых нам предоставлял мастер Зо Лорак. Конечно, в этом деле я уступал дотракийцу; с женщинами он был как неутомимый зверь и почти всегда первым выбирал себе уставшую девушку, оставляя мне остаток. Но я не расстраивался по этому поводу. Ведь он был моим партнером в опасном бизнесе, моим единственным другом и практически братом. Наши узы были укреплены кровью и смертью. Казалось, что жизнь наконец налаживается. Мои мышцы, раньше дряблые и слабые, теперь казались высеченными из дерева. Я окунулся в мир крови и азарта боя. Я научился владеть коротким мечом, аракхом и копьем, и, что самое главное, драться до последнего. И все это благодаря тому, что я знал: мне нужно лишь выжить до прихода Дейенерис, и я обрету свободу. Она была в моей жизни как путеводная звезда, а мой друг Горро, хоть и дикарь, стал мне как брат. Я был готов умереть за него. Мы множество раз стояли плечом к плечу перед лицом смерти, и даже когда были ранены, заботились друг о друге, принося друг другу целебные травы и воду. Я и не заметил, как прошел год, затем еще один. Два года полных пота, грязи и крови, но также дружбы и простых удовольствий — еды, секса и вина. Я осознал очень важную вещь, сражаясь на арене. Бой — это не только испытание силы и мастерства, но и испытание воли. Тот, чья воля оказывается сильнее, побеждает. И я знал, что скоро обрету свободу, поэтому мы побеждали благодаря нашей с Горро связи, как побратимы. И вот настали очередные игры. Я уже начал слышать слухи, что в Астапоре произошло восстание рабов, и власть взяла захватчица Дейенерис. Осталось немного времени до свободы. В этот раз мы дрались индивидуально. Я одолел одного, затем другого. Я чувствовал себя окрыленным скорой свободой и сражался как лев, превосходя свои силы. Казалось, что ничто не могло остановить меня на пути к долгожданной свободе. Оставался всего один бой. — Два танцора скоро спляшут свою пляску смерти! Бой будет насмерть! Но и это еще не все! Великие Господа решили, что победитель получит сегодня свободу! С комком в груди я выходил на окровавленный песок арены под беснование толпы. Сердце отстукивало бешенный ритм. Неужели? Меня поставили сражаться против Горро, моего друга. Мы станцевали наш танец, ставший уже нашей визитной карточкой, друг перед другом перед началом боя. В его глазах я не увидел печали, он делал то, что нужно было сделать. Нет. Я не сдамся и не проиграю. Прости друг, но или ты переломаешь меня или я переломаю тебя. Третьего не дано. Мы не властны над своей судьбой. Но я хочу жить и обрести свободу. Закончилось все тем, что его воля оказалась длиннее. Я не смог сражаться так же исступленно и яростно против своего единственного друга. Во мне все еще теплилась надежда, что я смогу и победить, и сохранить ему жизнь. А вот дикарь смог, воспользовавшись моим замешательством, он всадил клинок мне в глаз. Больно не было, меня просто парализовало, а затем свет погас.