Вечный Неудачник

Дотракийцы продали меня, вместе с другими парнями и мужчинами, некому великому господину зо Лораку. Не знаю почему именно меня, возможно им понравились мои ровные ухоженные белые зубы, что должно свидетельствовать о моем хорошем здоровье. У многих других рабов с зубами все было не ахти. Я помнил, что его сын Хиздар зо Лорак, фигурировал в сюжете, и стал в итоге мужем Дейнерис, а его самого она казнит. Чтобы не забыть грядущие события, еще до прибытия в Миэрин, я каждый день повторял для себя основные события, пытаясь восстановить их в памяти, вбить их себе покрепче в голову. И когда услышал фамилию «зо Лорак», я был даже рад. Вроде бы он был неплохим парнем и не участвовал в заговоре сынов Гарпий. Меня и еще десяток невольников посадили в большую камеру. Все были мужчинами или мальчиками от четырнадцати до примерно сорока лет. Жаль, что я не понимаю местный язык, валирийский кажется? Или нет, это просто местный диалект валирийского. Рабыня-переводчица пыталась поговорить со мной на разных языках, но потерпела неудачу. Хотя один язык казался мне отдаленно похож на английский или немецкий. Но Каково же было мое удивление, когда вечером нам не дали еды. Не дали ее и на следующие сутки. Лишь вечером в камеру зашел надсмотрщик и кинул буханку хлеба. За буханку сразу разразилась драка. Меня оттолкнул, как котенка, какой-то высокий поджарый мужик, весь покрытый черно-зелеными татуировками. Он вышел победителем в схватке, быстро и ловко показав всем в камере, кто здесь самый крутой. Какое же противное чувство, быть голодным и смотреть как кто-то, кто априори сильнее тебя, с удовольствием ест свежий, мягкий, пахучий хлеб. Бессилие, зависть, отчаяние. Знакомые чувства. Но, издевательства в школе не шли ни в какое сравнение с тем, что я испытывал сейчас. А ведь мне казалось, что моя жизнь — ад. Я был бы не против вернуться в этот ад, если честно. Какой-то молодой паренек подошел к татуированному и что-то ему начал говорить. Тот встал, улыбнулся и держа в руке хлеб, спустил штаны… Паренек стал ему отсасывать, на глазах у всей камеры. Мерзость-то какая, и судя по всему мои сокамерники разделяли эту мысль. А паренек остервенело сосал татуированному изо всех сил, а он стоя жрал хлеб, будто пообещав отдать ему то что останется, когда он кончит. И за всем этим внимательно наблюдали надсмотрщики, весело комментируя и смеясь. Так в итоге и получилось. Петушок получил свою краюшку хлеба. Сев в угол клетки, я абстрагировался от всего, попытался проанализировать обстановку. Очевидно, это было какой-то проверкой. Неужели… неужели нас купили для бойцовых ям? А таким образом проверяют бойцовые качества? Возможно. Проблема в том, что я был слишком слаб для того, чтобы самому победить в этом free for all deathmatch. И что хуже всего, если я не буду есть, то быстро ослабею и тогда, скорее всего меня отбракуют. Мерзкий и бесславный конец. Неужели мне, чтобы выжить, придется стать таким как этот… петушок? Нет. Не будет этого. Я что, убил целый класс мажоров, попал в другой мир, чтобы стать членососом или сдохнуть как паршивая дворняга? Я осмотрел камеру. Сокамерники мне казались непохожими на людей, а скорее на свору голодных и злых псов, у которых самый злой и крупный альфа самец забрал всю добычу. Всего лишь чуть больше суток прошло, а мы уже потеряли человеческий облик. Хотя, если подумать, то потеряли мы его еще когда нас как стадо скота гнали в рабство. Просто теперь от нас хотят, чтобы из скота мы стали бойцовыми псами. Большинство невольников разлеглись на полу, как побитые собаки. Мой взгляд привлек один парень, чуть старше меня. Вылитый дотракиец, черные волосы, узкие глаза, бронзовая кожа, сильные ноги. У него под глазом был здоровенный фингал, оставленный ему Татуировкой, так я стал называть того злобного урода. Он сидел в стороне от остальных и смотрел злобным взглядом на других. Но только его взгляд был каким-то более осмысленным или же мне так показалось. А ведь это идея, если не можешь победить сам, то можно же объединиться с кем-то. Жаль, что я языка не знаю, но лучше попытаться наладить с ним контакт языком жестов, чем сосать хуй за хлебушек… Я подошел, показывая что не несу угрозы, сел рядом с ним. Он смотрел на меня с интересом или же опаской, не знаю. — Николай, — показал я на себя — Горро, — ответил он, сделав аналогичный жест. Я как мог пытался объяснить ему жестами, что нам надо объединиться и вместе попытаться отбить хлеб в следующий раз, поделив его пополам. Он кивнул, вроде бы понял. Я надеюсь. Что-то мне сказал. Я покачал головой, показывая что не понимаю. Возможно он подумал, что я глухонемой. Горро вздохнул и покачав головой, показал жестами и проговорил слово, которое я понял как спи, отдыхай. Разумно, надо экономить силы. Хорошо, что у меня хоть немного жира было в наличии, был бы худее наверное за ночь совсем околел. Никогда не подумал бы, что в вонючей потом и пылью камере, на соломе спать будет даже приятно, по сравнению с голой землей и связанным уж точно. Я бросил взгляд на Татуировку и Петушка, они уже спали рядом, причем последний судя по всему охранял сон своего защитника. Следующим утром, я пытался разговориться с Горро. Показывал ему жестами на что-то, а он говорил слово. А что еще делать? Скучно просто жуть. Вдруг мы услышали надзирателя. Сегодня он принес уже две буханки хлеба, причем утром, а не вечером, как вчера. Он бросил сквозь прутья одну. Татуировка ее подобрал, грозно рыкнув на остальных. Затем он что-то сказал нам, но суть я уловил. Татуировка и Петушок отошли в сторону, а надзиратель бросил нам вторую буханку. Боже, как же вкусно она пахла, я уже был готов чуть ли не зубами рвать моих сокамерников, лишь бы пожрать. Завязалась драка, но Горро удержал меня от вступления. Мы так и остались на периферии. Дождавшись пока останется один победитель мы набросились на него. Это был взрослый мужчина, лет сорока, с крепкими мозолистыми руками и большими кулаками, явно привычный к физическому труду, и широким похожим на бульдога лицом. Вот только Бульдог не смог противостоять двум отдохнувшим парням. Горро повалил его на землю, а я ударил ногой по лицу, со всей силы ударил, всем весом, а потом еще раз. Послышался хруст и стоны. Надзиратель что-то злобно прокричал нам и щелкнул кнутом. — Нико! — сказал Горро, обращаясь ко мне. Он встал и жестом показал, что все, хватит мутузить Бульдога. Видимо, убивать друг друга здесь все-таки нельзя было. Мы сели в нашем углу и поделили хлеб пополам. Как же это было вкусно, словами не передать. И с какой же завистью и злобой на нас смотрели сокамерники. Бульдог, оклеймавшись, со сломанным носом, из которого сочилась кровь, подошел к нам. Они о чем-то поговорили с Горро. Он представился, как Келл. Мой дотракийский товарищ представил меня как «Нико». И протянул Келлу кусочек хлеба, показав мне, что стоит сделать так же. Я сначала не понял, почему и зачем так делать. Но затем до меня дошло. Даже до идиота дойдет, что в следующий раз все разобьются на группы, чтобы отобрать хлеб и Бульдог… то есть Келл, решил примкнуть к нам. Ладно, пусть так и будет. Вечером повторилось все тоже самое, только уже было три буханки. Только все уже не спешили вступать в драку. Татуировка нагло подошел и взял себе одну, грозно рыкнув на остальных. И никто не осмелился ему возразить. Зато за две оставшихся уже разразилась драка между небольшими группами по два и по три человека. Горро хлопнул меня по плечу и направились бить татуированного урода. Он был очень силен и свиреп, но нас было трое, а он один. Мы сумели зажать его в углу, повалить на пол и забить ногами до состояния отключки. Хлеб был наш. Позже, вечером, за нами пришли. Меня, Горро, Келла, Татуировку и еще человек трех забрали, чуть меньше трети из общего числа. Гораздо позже, я узнаю, что Петушка продадут в дома удовольствий, а остальных будут использовать для травли зверей и они будут растерзаны львами, василисками или раздавлены слонами. Так и началась моя карьера гладиатора в бойцовых ямах Миэрина.