***
Как-то раз Кишибе позвал весь наш первый дивизион в ресторан где-то на Кабуки-чо, посреди великолепного буйства неоновых огней, рассадника проституции и пьянства. Позвал, чтобы побухать и познакомиться с новичками, вроде меня. С теми которые выжили, потому что примерно две трети новобранцев были или убиты, или покалечены. Тем, кому «повезло», теперь будут получать пожизненную пенсию и получат страховые выплаты. Со стороны мы выглядели как обычные токийские сараримены, для которых совместные пьянки вещь обыденная и регулярная часть работы. — Нико Танака. Восемнадцать лет. С кем у меня контракты, вам знать не обязательно, кому нужно, тот знает. Почему у гайджина такая фамилия? Меня усыновил японец. Палочками я есть умею. Японский у меня херовый. Мое хобби — это тренажерный зал и кендзюцу, — я решил сразу ответить на все бесящие меня вопросы. — Не хочешь раскрывать свои секреты? Правильно делаешь, — заметил Кишибе. Японцы удивительные люди, сдержанные и серьезные в обычной жизни, выпив бокал пива, они превращаются в веселых балагуров, позволяя себе немного побыть раскрепощенее чем обычно. Большинству хватает пару бокалов чтобы напиться. Не стоит обманываться, впрочем, это тоже определенная маска, то же самое татэмаэ, но скрытое под эгидой игры в веселого дурачка. Да, я бы сказал, что они именно дурачатся, играя свою роль. Но в целом было довольно весело, много вкусной еды — терияки, якитори, тартар из кита, телятинка кобе и так далее, мне всегда нравился формат баров, где у тебя есть свой гриль, и ты сам жаришь себе мясо. Я хотя и был весьма мрачен, мои коллеги к этому отнеслись с пониманием, но я все-таки смог немного расслабиться. Как в анекдоте, когда мужик пошел вешаться, и напоследок выпил, закусил, а там уже и жизнь наладилась. Человеческая психика удивительно пластичная вещь, если испытал какую-то трагедию, сначала она занимает весь твой мозг, и ни о чем другом ты не можешь думать, но потом твои кошмары постепенно вытесняются куда-то на периферию сознания, и лишь иногда выползают на белый свет. Я в этой жизни почти не пил алкоголь, но сейчас мне было так хорошо, что я заказывал себе бокал пива за бокалом, куря сигарету за сигаретой, в успешной попытке забыться. — Нико-кун, мы ведь с тобой еще не целовались? — сказала мне Химено, обняв меня за плечи, тоже изрядно накидавшаяся. — Надо это исправить, — нарочито серьезно сказал я и на глазах всех своих коллег засосался с этой грудастой одноглазой девушкой, с языком. Вообще, здесь не принято целоваться на людях, даже мужу и жене, ведь поцелуй считается по-сути прелюдией к сексу. Но Химено почему-то перецеловала всех коллег, кроме может быть Кишибе, вне зависимости от пола. Нравится ей эпатировать публику, особенно новобранцев, а мне просто пофиг. Каких-то особых чувств, кроме дружеских я не питал. — А ты неплох, на свой возраст. Должно быть в школе был популярен, да? — игриво спросила она. — Ты меня всего на год старше. Ну да. Практики было море. В школе у меня была девушка. Мы с ней не только целовались каждый день, много раз, но она и сосала мне каждый день, прямо в школе. — Э-э-э-э! — О-о-о-о! — Н-н-н-н! — Суггой! Суггой дес нэ! — Повезло тебе! — И вас не поймали учителя? Восклицали мои коллеги, шокированные таким поворотом. Хотя, сами, они за кружкой пива, бахвалились как изменяют женам, или хвастались сколько у них было девушек и как. А уж рассказать какая сука была твоя бывшая, это просто обязательный пункт в программе. — Прямо в школе? А ты хулиган, — я в первый раз увидел, как Кишибе улыбнулся. — Да, я, кстати, помню вас, Кишибе-сама. Вы к нам приходили рассказывать про профессию охотника. Вы тогда еще курили прямо в классе. — Ах ну да. Было дело. Не люблю эту часть моей работы. Но надо же рассказать подрастающему поколению о том, как обстоят дела на самом деле. — Моя бывшая была настоящей мэнхэра, — Она была просто одержима мной. Мы трахались просто непрерывно. А еще она была ревнивая до безумия. Если видела, как я говорю с одноклассницей, резала себе руки, истерила. Да… А потом кинулась на меня с ножом… Меня понесло. В алкогольном угаре захотелось выплеснуть бурю своих чувств. — А потом. Я думаю. Она подписала контракт или стала одержимой дьяволом. И убила всю мою семью. Я хочу найти эту тварь и уничтожить. — Успокойся, — ледяным голосом сказал Кишибе, показав на меня пальцем, — Держи себя в руках. — Кто-то из вас был там? Четыре месяца назад, в районе Fourth East High School? Что это была за тварь? — Я был там, — сказал Фуши, тридцатилетний мужик c крашенными в светлый цвет волосами. — Опиши мне ее. Что ты видел? — как безумный я сверлил того взглядом. — Это было похоже на бесформенную груду мышц с кучей лиц. Я не знаю какой конкретно дьявол это был, но мой напарник погиб тогда, тоже новобранец. — Это был дьявол-правосудия, — сказала Химено, — Я узнавала. Моя догадка подтвердилась. Мне почему-то полегчало, и я взял себя в руки. — Простите меня. Я сорвался. Спасибо Химено-семпай, — я кивнул ей. — Ничего. Все всё понимают. Здесь все так или иначе кого-то потеряли. Если не близких, то напарников, — сказал Фуши, — Но помни, что если хочешь мстить, то копать нужно две могилы. Я замолк и приложился к бокалу, пытаясь утопить свои эмоции в пиве. Обсуждение свелось к воспоминаниям о погибших товарищах. Атмосфера стала совсем грустной. Химено тоже вспоминала о напарнице, которая была ее инструктором и с которой она дружила. Я, выпив уже литров пять пива, был уже на автопилоте и решил приободрить своих коллег. — Я знаю точно одно. Когда человек умирает, его душа перерождается в ином мире. Возможно даже похожем на наш. И душу невозможно уничтожить. — Ты веришь в реинкарнацию? Вот уж не подумала бы, я думала вы там христиане или что-то вроде того, — сказала Химено. — Я атеист. И нет, я не верю, я знаю. Потому что помню свои прошлые жизни. Это уже третья моя жизнь, и пока что одна из лучших. — Да уж, дерьмовые миры тебе должно быть попадались, раз наш прогнивший мирок тебе кажется лучшим, — сказал Фуши. И он был чертовски прав. Как же я, оказавшись в аниме, возненавидел ебучее аниме, словами не передать. Но даже это все-таки лучше, чем проклятая книжка старого извращенца. Здесь хотя бы цивилизация, а дьяволы — это скорее стихийное бедствие. Все к ним уже давно привыкли. — Нико-сан совсем уже напился. Небылицы рассказывает. — Да, пора и нам закруглятся, — сказал Кишибе и попросил счет. Сегодня мы гуляли за счет нашей «конторы».***
Идут дни, недели, месяцы. Я работаю на своей трудной и опасной работе. Это сладкое забвение боев и тренировок помогло моей психике восстановиться. Снова бьюсь с чемпионом. У него на этот раз нет шансов, мой удар в нашем спарринге отправил его в нокаут. Слишком легко. Я спаррингую с чемпионами мира и Японии по кендо, по каратэ, по кикбоксингу и все равно побеждаю. Если раньше было немного сложно, то теперь слишком легко, я уделываю лучших спортсменов как котят. Жаль, что охотникам, даже бывшим, нельзя участвовать в спортивных состязаниях, да и допинга во мне столько, что даже если сделать плазмоферез, почистив кровь, все равно узнают. Как-то раз, меня направили на повышение квалификации. И вот, я стою перед Кишибе на полигоне. — Ты будешь орать как сучка, но я сделаю из тебя настоящего охотника. — А может быть ты будешь орать как сучка? — отвечаю я. Мы деремся. Кишибе ловок и силен как дьявол и совсем непредсказуем, я вижу куда он ударит, но ничего не могу сделать, он слишком быстрый, его движения слишком рваные, и он все равно бьет меня. Мое предчувствие дает преимущество, я вижу все его движения. И он это знает. Но он давит опытом и скоростью, не давая мне опомниться. Пропускаю серию ударов в корпус, чуть не выплюнув свой желудок. Бью его в ответ по морде, несколько раз, а этот сукин сын будто не чувствует боли. Он лупит меня коленом в лицо, разбрызгивая мою кровь по земле. Наши коллеги смотрят на нас, но не выказывают никому симпатий, лишь немного жалеют меня. Я несмотря на все утираю, и вновь иду в атаку. Я бью его, он бьет в ответ, опять коленом об мое лицо. Матерый волк столкнулся с молодым бешенным псом. Я на тридцать лет его моложе, я физически сильнее. Но этот мужик будто стальной колосс, словно никакая сила не в силах его превозмочь. Я яростно прусь на него, словив раж, а он спокоен и невозмутим как Будда. Первую нашу тренировку, а точнее учебный бой, я проиграл. Одна ошибка и он смог подловить меня, ударил под колено, затем захват, бросок на пол и затем он, припечатав ударом ноги в грудь, выбивая воздух из легких, мне было и больно, и обидно. А Кишибе сел на землю, выплюнул кусок отколовшегося зуба вперемешку с кровью, прополоскал горло из фляги, сделал пару глотков и закурив сигарету. — Потенциал у тебя есть. Я вижу, тебе нравится драться, Нико-сан. У тебя взгляд тигра, хищника. Ты любишь поиграть с жертвой, поглумиться. Это хорошо. Я и сам таким был, в молодости. Думал, что круче всех. Пока моя напарница меня не отучила. — Гуанси, да? — Все ты знаешь. Хочешь знать свою ошибку? — Хочу, Кишибе-сенсей, — прохрипел я, лежа на земле. — Ты, полагаясь на свое предвиденье, пытался прощупать меня, просчитать меня, но не смог, ведь я гораздо опытнее тебя. Потом, ты думал, что задавишь силой, ведь ты молод и силен как бык, а я старый алкоголик, но я все равно тебя переиграл, ведь я быстрее. Теперь понимаешь? — Я поддался эмоциям, и потерял концентрацию? Стал предсказуемым, и ты просчитал меня? — Нет. Не в этом дело. Как бы ты ни вел себя, я бы все равно тебя отделал. А все потому, что ты не использовал все свои преимущества. В следующий раз сразу заходи с козырей. Ты ведь свою невидимость не использовал, почему? — Думал это честный бой. — Честных боев не бывает. В итоге я провалялся несколько дней в больничке с внутренним кровотечением и гематомами. Моя напарница потом принесла мне яблоки, чтобы я поправлялся, физически и морально после того, как Кишибе отделал меня до кровавых соплей. И его урок я запомнил. Всегда нужно действовать ассиметрично, противник может быть сильнее, опытнее, быстрее, лучше вооружен, но если у тебя есть нечестное преимущество, надо им пользоваться, а если его нет, то надо создать такую ситуацию, чтобы оно возникло. После больнички я быстро восстановился. Мне ведь всего лишь восемнадцать, почти девятнадцать уже, на мне все заживает не хуже, чем на Росомахе. Я еще сильнее погрузился в мою опасную работу и в тренировки. Я будто забылся и растворился в этом тяжелом труде. Демоны моей души трусливо спрятались в уголках моего разума, подгоняемые раскаленной кочергой мотивации и кулаком воли. В следующих нескольких боях с Кишибе, я победил. Он бьет, а я уворачиваюсь и ухожу в невидимость. Он не видит откуда будет удар и ничего не может сделать, лишь смотря на шевеление песка под ногами и ориентируясь на звук моего тяжелого дыхания, он может примерно попасть туда, где нахожусь я. Но мое предвидение делает свое дело. Кишибе сдержал свое слово, и вывел меня за короткий срок на новый уровень. Он избавил меня от моих дурных привычек, от ложного чувства превосходства, научил меня драться грязно, давить на психику, обманывать, использовать свои способности на максимум. Например, он кидал в меня ножи, а я уворачивался. Или в одном из боев, когда он уже приноровился драться с невидимым противником, я начал давить ему на больное, мол Гуанси ему не дала, потому что он жалкое чмо, что она лучше будет с женщиной, с дьяволом, да хоть с собакой, чем с ним. И это сработало, Кишибе рассердился, и я смог пробить ему так, чтобы отправить его в нокдаун. Все-таки, сила и стойкость у него нечеловеческие, да и боли он скорее всего не чувствует особо, наверное, это благодаря контракту. Кишибе он все-таки Мужик, с большой буквы, тащит наш отдел общественной безопасности на крутости своих яиц, опыте и выдержке. И я его за это безмерно зауважал. А по-другому никак, ведь защитить людей от смерти, побеждать чудовищ будучи самым обычным человеком можно только на крутости, выучке и длинной воле, принося себя в жертву. Или я переломаю очередную тварь, или она меня, затем Химено, а затем еще многих людей. В этом есть определенный пафос, мы не мифические герои, мы обычные люди, на сложной и тяжелой работе, и благодаря нашему поту и кровавым слезам, нашим жертвам, человечество может жить в иллюзии спокойствия. Наверное, поэтому я работал в отделе общественной безопасности так страстно и исступленно, не знаю, могут ли героические поступки перекрыть мое злодейство в первой жизни, в ином мире, но мне на душе стало гораздо легче, ведь теперь я не маньяк-убийца, расстрелявший свой класс, а спаситель множества жизней.***
Время идет. Очередной день, очередной срочный вызов. В этот раз дьявол-обезьяна напал на детский сад. Дети и учителя заперлись в убежище, в каждой школе есть такое, на случай нападения дьяволов, землетрясения или наводнения. — Попробуем его убить? — говорю я, глядя на монстра похожего на перекачанную гориллу. — Давай дождемся подкрепления. — Ссыкуха, — говорю я и без страха и сомнения бросаюсь в бой. Я не боюсь смерти, я ведь уже умирал, я не боюсь дьяволов, я хищник, а они добыча. Я несусь в бой против дьявола-обезьяны с катаной наперевес. Я врубаю невидимость и терзаю эту гигантскую четырехметровую гориллу с острыми и длинными, как сабли, клыками, холодной сталью моего клинка. Я рву его плоть, а темная кровь хлыщет фонтаном, кровавое искусство, которому позавидовал бы Де Треви. Дьявольское отродье стонет, пытается найти невидимого противника, а я колю, стреляю ему в глаза, в уши и смеюсь, как маньяк. Никакой пощады, никакой жалости. Угроза человечеству должна быть уничтожена любыми возможными средствами. — Челове-е-е-к, пощ-а-а-а-ди, — выдавливает из своей окровавленной клыкастой пасти, изрубленный и расстрелянный дьявол. Оно хоть и потеряло много крови, но еще стоит на ногах, оно еще смертельно опасно, но оно боится меня. Прав был Кишибе, дьяволы боятся только самых безумных охотников. — Оно боится! — говорит напарница. — Ты уже мертв, — отвечаю я и иду в атаку. Меня страхует Химено. Я разрубаю ему живот, его вонючие кишки падают на асфальт, еще один укол в висок, и враг повержен. Жаль, что не захватили на этот раз. Мы вызывали центр по рации, отчитались, зашли в офис, переоделись, помылись, и отправились праздновать, как мы всегда делаем после вызовов. — Куда пойдем на этот раз, Нико-кун? Только куда-то в обычное место, хочу что-то нормальное, — буднично спросила она. — Нормальное? Вот значит как? Значит тебе наша, гайджинская еда, не нравится? — напускно-серьезным тоном отвечаю я, в Токио выбор ресторанов огромный, есть кухня любых народов. — Нравится, только хочется чего-то привычного. Впрочем, эти картофельные онигири были неплохие. — Драники, — ответил я, в Токио есть даже белорусский ресторан, куда я в числе прочих я сводил свою напарницу. — Ага. Вот они. Так что, пойдем в изакаю? — Пойдем. Раз уж ты не хочешь культурно обогащаться. — А зачем? Все равно Япония лучше всех. — Ладно. Мы уселись в одной из кабинок за стол, в центре которого был гриль. Заказали мяса и пиво. Тут система такая, что ты сам жаришь мясо на гриле перед тобой. — Кампай! — чокнулись литровыми бокалами мы. — Ну как, заготовил на этот раз несмешные анекдоты? — А ты? — Ты первый. — Я рассказывал анекдот про Эйнштейна и Ньютона? — Да — А про индуса, русского, американца и дьявола? — Да — А про медведя? — Который сгорел? — Ксо! Мы с Химено когда напьемся, начинаем рассказывать друг другу (не)смешные анекдоты. То я ей, то она мне. Японский юмор мне непонятен и не смешной, как и мой юмор для нее. Но в процессе мы так расходимся, что начинаем обхохатываться, как полоумные, в потугах рассмешить друг-друга. — И я тоже не заготовила. — Ладно, если вспомню что, расскажу, — ответил я, присасываюсь к пиву. — Тебе просто нужно больше выпить, Нико-кун. Я же тебя знаю. — Не хочу много пить. — Что, опять тренировки? — Ну да. — А как же расслабиться? — У меня другой способ есть, — я достал пачку сигарет, и в ней помимо сигарет были несколько косяков. — Эт-о-о-о-о, что это? — Травка. — Никогда не пробовала. — А хочешь? — Хочу. — Лучший способ попустить своих злых демонов после работы. Только не здесь. Еще полицию вызовут. — Ладно, потом пойдем ко мне. Я тут недалеко живу, — подмигнула она мне своим единственным глазом, — А знаешь, Нико-кун. У меня для тебя есть новости. — Надеюсь хорошие. — Их несколько. Но сначала скажи, это какой был по счету дьявол на нашем счету? — Одиннадцатый, — ответил я, мастерски орудуя палочками, бросая скворчащий, сочный кусок телятины кобе себе в рот. — Боюсь, что пока что последний. Я говорила с Кишибе-сенсеем. Мы с тобой получим награду. Грамоту от премьер-министра, как самые результативные охотники Японии в этом году. Круто, да? — Мда уж. Служи дурачок, получишь значок. — Значок? Нет, деньги. Бонус. Половина годовой зарплаты. Уже придумал на что потратишь? — Оу! Вот это другой разговор. Знаю, я недавно мотошколу окончил. Куплю себе Suzuki. GSX-R750. Зверь, а не байк, разгоняется до двести шестидесяти километров в час. — Суггой! Покатаешь? — заигрывающим голосом сказала она, я кивнул в ответ, — Но это еще не все. К сожалению, это был наш последний день дежурства./ — А? Почему? — я действительно расстроился, ведь Химено была моей лучшей подругой. Наверное, единственным близким мне человеком. — Я опять стану инструктором. — Ты в этом самая лучшая, Химено-семпай. — А вот тебя… Я точно не уверена, но кажется Кишибе-сенсей хотел тебя потренировать, и вроде как, сделать капитаном в новом дивизионе. Поздравляю! — торжественно ответила японка, и пересев с противоположной стороны стола, обняла меня, прижавшись своей большой грудью ко мне. — Неплохо. А знаешь, завтра я на тренировку не пойду. Давай праздновать! Мы сидели в обнимку, поглощая пиво литрами, выкуривая одну сигарету за другой и вспоминая прошедшие полтора года. Время быстро пролетает, когда занят делом. Подкрепившись и заправившись пивом, мы пошли к Химено. Квартирка у нее что надо, с большой лоджией. Мы устроились у нее на диване, перед журнальным столиком, закурили косяк. Она затянулась и закашлялась. — Не кашлянешь — не кайфанешь. — Мой бывший так же говорил. — Ха. Даже не представляю, что ты у него курила. Девушка затянулась косяком, подержала дым в легких и выпустила дым. — Хочешь узнать? Японка прижалась ко мне, начав гладить мой член через штаны. Я немного нервничал, насколько может нервничать профессиональный убийца чудовищ, накачанный алкоголем и марихуаной. А вдруг из-за курса стероидов, усталости и алкоголя с травкой, мой боец пойдет в самоволку? Нет, все-таки не подвел. Снял с нее рубашку, поцеловал в шею. Попытался расстегнуть лифчик сзади, я это хорошо умею делать, но получил облом, застежки то нет! — Что такое, Нико-кун? Не получается? Я помогу, — игриво сказала она, а затем двумя руками расстегнула лифчик посредине. Обнажив свою грудь четвёртого размера, с крупными ореолами сосков. — Какие они… красивые… большие и красивые… — Хочешь их? — она забавно покрутила передо мной грудью. Я начал целовать ее соски, мять ее сиськи, а японка закусывала губу от удовольствия. Затем она расстегнула мои брюки, освободив моего бойца. — Нико-кун, ты бреешься там! О-о-о-о. Ты, что хочешь, чтобы он выглядел больше? Не волнуйся, он и так самый большой из тех, которые я видела. Интересно, у всех гайджинов такой? Она начала ласкать мой член, целуя и облизывая, будто поигрывая с ним, то ускоряясь, то замедляясь, а затем, с трудом, взяла его на полную глубину, а затем вынула, жадно глотая воздух. Мы занимались пьяным, ленивым сексом у нее на диване. Необычные чувства, у меня был и животный трах с невольницами, и дикое подростковое безумие страсти с Юки, но с Химено все было по-другому, мы просто получали удовольствие, беря максимум от жизни, без драмы и романтичной чепухи. Она насаживалась на меня, своей влажной, узкой, волосатой как у всех японок пиздой, то оперевшись руками о спинку дивана, то гладя мои разбухшие от стероидов мышцы, стремясь доставить удовольствие прежде всего себе, полностью погрузившись в ощущения, приглушенно постанывая. Затем Химено начала ускоряться, я намек понял и схватив ее за мягкую попу начал долбить быстрее, доведя свою напарницу до оргазма. Она напряглась, сжав моего богатыря стенками своей вагины и остановилась, слезла с меня и развалилась на диване, наслаждаясь послевкусием оргазма. Я так и не кончил, пьяному это тяжело дается. — Эй, ты ничего не забыла? — А? — в полузабытие ответила она, лежа на диване. Ясно, она уже никакая. Я просто положил ее ноги на свои плечи, и дотрахал ее до финиша, забрызгав напоследок ее шикарную грудь, перенес ее на кровать и отрубился.***
Следующим утром, я проснулся раньше, чем моя напарница все еще дрыхнущая на кровати, позвонил в центр, сказал, что беру отгул, как и Химено, мол тяжелый вчера был вывов. Заварил кофе, вышел на балкон и закурил, думая о том, как к этому отнестись. Я не хотел больше заводить никаких отношений, ведь если у тебя нет близких, то и потерять их не страшно. Тем более, с девушкой такой опасной профессии, моим единственным другом. Но как же ей об этом сказать? Я увидел из лоджии, как Химено проснулась, натянула на свое пышное тело халатик, и взяв из холодильника холодный кофе в банке, вышла ко мне. — Доброе утро, Нико-кун. — Доброе, Химе-чан. — Химе-чан? Принцесска? А мне нравится. Забавно получилось, правда? Твое имя означает второй принц рисовых полей, а я получается принцесса пустыни, хи-хи, — ответила она и усевшись на кресло, закурила. Ее имя — 姫野 буквально это и означало. Она использовала слово «кими», в качестве «ты», что говорило о нашей близости. Удобный язык японский, по лексике сразу понятно, как относиться к тебе человек. — В другом месте и другом времени мы могли бы быть принцем и принцессой, но боюсь, что не в этом. — Ты о чем? У меня еще голова болит, — сказала она, приложив холодную банку ко лбу. — Химено, ты всегда мне нравилась своей прямотой, и тем что всегда говорила то, что думаешь. Я не думаю, что смогу быть чем-то большим. Не подумай лишнего. Я просто слишком многих поте… — Да успокойся ты, — перебила она, — Ты все равно не в моем вкусе, я люблю худеньких и высоких мальчиков-красавчиков, а не качков. — Фух. Я рад что ты все понимаешь. — Можем быть, как и раньше, друзьями. — С привилегиями? — С привилегиями, — ответила она улыбнувшись. Так и договорились, быть друзьями. По сексу и работе. Мы еще поболтали немного о всякой чепухе, как обычно, позавтракали, выкурили еще косячок. В общем, уходил от нее я в хорошем настроении. А на следующий день, я пришел в офис, встретил Кишибе. — Нико-сан. Ты уже знаешь новости? — Да. — Хорошо, поздравляю с повышением. Ты будешь капитаном четвертого специального дивизиона. Пойдем, я познакомлю тебя с твоим новым шефом. Мы зашли в кабинет, внутри за столом сидела японка, маленького роста, с красными волосами и хорошей фигурой. Неужели это она? Я присмотрелся, ее глаза были необычными, от зрачков расходились концентрические круги. — ЧТО? ДЬЯВОЛИЦА? КАКОГО ХУЯ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТ ДЬЯВОЛИЦА? — заорал я. Из всех персонажей я больше всего не хотел встречаться с ней, дьяволом контроля и завоевания, одной из вестниц апокалипсиса. — Ее зовут Макима. Она будет начальником 4го специального дивизиона, а ты ее заместителем. Мы знаем как ты ненавидишь дьяволов. Поэтому тебя и назначили сюда. — Нико-сан, поверьте я стремлюсь только спасти как можно больше лю… — начала говорить она бархатным и убаюкивающим тихим голосом. — Заткнись сука. Те кто мне нравятся могут называть меня Нико-кун или Нико-сан, но знаешь что? Ты мне не нравишься. Можешь называть меня только Нико-доно, отродье. — Успокойся, Нико-сан, — спокойно сказал Кишибе-сенсей глядя на меня, — Четвертый дивизион является эксперементальным. Большую его часть будут составлять перешедшие на сторону человечества дьяволы и одержимые. Потому и выбрали тебя, только такой садист как ты, сможет держать их всех в кулаке. Если увидишь малейшее проявление нелояльности — убей ее на месте, это приказ. — Все равно, какого хуя, дьяволица глава дивизиона? — Таковы условия моего контракта с правительством Японии. — Нико-доно, ты забыла сказать, — давил я. — Нико-доно, — ответила Макима, немного запнувшись, видимо ей ставить кого-то чуть выше себя дается тяжело. — А текст контракта можешь привести? — Это государственная тайна. Ага, помню я вашу тайну. Кажется все повреждения причиненные ей переносятся на случайного жителя Японии. — Нико-доно, я всего лишь хочу помочь людям, это мое желание и обязательство по контракту. Надеюсь вы будете держать себя в руках, в будущем и не нарушать субординации. — Кому ты пиздишь, Макима? — Нико-сан. Ты можешь разорвать контракт если не согласен, — сказал мне Кишибе. — Ну уж нет. Я прослежу, чтобы это животное не навредило нам. Макима ничего не ответила, только спокойно улыбалась.