The Wild Rose

      Чимин с интересом изучает рисунки, которые показал ему Чонгук. Смотрит на зарисовки, посмеивается и внимательно всматривается в каждую деталь и каждую букву. Замечает, как поменялся стиль художника за прошедший год. Теперь это не мрачные картины с божественно-прекрасными людьми, это комиксы, которыми старший увлёкся ещё в Корее и окончательно влюбился в Японии.       За месяц жизни под одной крышей с Чимином он нарисовал целую главу, повествующую об их отношениях. Персонажей назвал Чими и Куки. Первый представлял из себя маленького, хрупкого ангелочка с огромными глазами и светящимся нимбом над головой. Второй — огромный, накаченный, с черными глазами, которые мило загораются сердечками при виде Чими, и с дьявольскими рожками.       Чон, конечно, немного лукавил. За год реабилитации он сильно похудел и потерял мышечную массу, став похожим на тех идеальных парней из аниме. Очень высокий, стройный и изящный. Но он пообещал быстро вернуться в прежнюю форму и уже целый месяц сидел на строгой диете, пил протеиновые коктейли и ежедневно (ну, почти) посещал зал.       Когда Чимин открыл дверь, первое, что он почувствовал — нереальный восторг с ноткой сожаления. Перед ним стоял всё тот же Чонгук, пусть и схуднувший. С коротко подстриженными волосами, выбритыми висками, в синих линзах и с пирсингом в брови. Было непривычно. Необычно. Но, чёрт возьми, прекрасно. Пак несколько секунд изучал его, замечая любопытный взгляд на себе, а потом просто запрыгнул к нему на руки. Он даже почувствовал, как художник выдохнул и расслабился.       Первым молчание нарушил Чимин:        — Скажи, что ты мне не снишься?        — А что, я часто снился тебе? — Чонгук усмехнулся, и тогда и младший смог расслабиться. Художник подшучивал над ним, он остался прежним Чонгуком.        — Каждую ночь.        — Ты мне тоже.       Они разговаривали целую ночь, забыв обо всём на свете. Робко касались друг друга и слишком горячо обнимались, боясь зайти дальше и тем самым разрушить прекрасное видение.       Обоих отпустило только на следующее утро, когда они проснулись в объятиях друг друга. Это было так привычно и так естественно, хоть и казалось, что в последний раз они вместе встречали новый день много-много лет назад.       Медленно и верно они вновь изучали друг друга, привыкали к тому, что теперь их двое и каждый из них уже не одинок. Притирались, немного капризничали, но всё равно засыпали вместе.        Близость случилась неожиданно. Чимин готовил ужин, а Чонгук молча наблюдал за ним. Недавно они повздорили из-за того, что младший слишком много времени проводит на работе и практически не уделяет Чону время, а он, между прочим, соскучился. Пак тогда вспылил, удивив сам себя. Сказал, что художник ведёт себя, как ребенок и ему нужно повзрослеть. Они молчали. Весь вечер. Даже не смотрели друг на друга. Но два любящих сердца не могут долго злиться. Чонгук подошел сзади, обнял свою Розочку и положил подбородок на его плечо. Пообещал больше не вести себя так, а если это повторится, пусть Чимин его одёргивает и напоминает об этом обещании.       Они грелись в объятиях друг друга. И каждый думал, что эти отношения — итог долгого и упорного труда. Год назад встретились два одиноких, брошенных и совершенно изломанных человека. Они были словно самураи — у них не было цели. Был только путь в никуда. Они оба напоминали разбитых фарфоровых кукол, которых смели в совок и забыли в пыльном углу. В таком состоянии невозможно построить что-то здоровое и долговечное. Скорее всего, они бы добавили друг другу душевных ран, справиться с которыми было бы уже невозможно. На осколках не растут прекрасные розы.       Но теперь всё иначе. Они оба смогли избавить от зависимостей, побороть страхи и скинуть с себя тяжкий груз, который не просто не позволял им развиваться, как личностям, он тащил их на дно. И, когда это самое дно было достигнуто, они оба оттолкнулись от него, чтобы взлететь вверх и с этой высоты посмотреть на свою прошлую жизнь, под микроскопом рассмотреть каждую минуту и сделать правильные выводы.       Если бы их спросили — чем вам запомнился тот секс, оба ответили бы — нежностью. Им хотелось касаться, ласково целовать и дарить удовольствие друг другу. Неторопливо, медленно, растягивая минуты, словно они снова были ограничены. Они слишком долго целовались, прижимались и просто наслаждались теплом чужого тела. В них вновь встрепенулось былое чувство острой необходимости друг в друге.       Со временем оба привыкли. Они научились ладить, хоть и не могли сказать, что оба довольны результатом, но они дали друг другу шанс. Чонгук научился быть откровенным и больше не пытался скрывать от Чимина свои мысли и эмоции. Он открыто говорил о том, что его беспокоит. Рассказывал о занятиях с психологом и не стеснялся того, что когда-то был зависимым. И Чимин им гордился.       В их отношениях, помимо чувств, страсти и нереальной тяги, появилось общение, как важная и неотъемлемая часть.       Когда Пак привёл своего парня в компанию, он откровенно позавидовал той лёгкости, с которой Чонгук влился в круг незнакомцев. Оказалось, что он прекрасно говорит на английском, и Чимин буквально позеленел в тот момент. Сам он, живя в Корее, английским никогда не интересовался и поэтому, переехав в Америку, испытывал серьёзные трудности. Засиживался над уроками в ютюб, штудировал всю доступную литературу и подолгу плакался Тэхёну. На корейском, конечно. Везде носил с собой телефон с открытым переводчиком и только придя на курсы, вздохнул с облегчением. Тут его научили не просто использовать язык, а делать это свободно и уверенно. Но Чону, естественно, не понять.       Он подружился с Амандой и та ещё неделю дулась на младшего, потому что он не рассказал ей раньше о своём чудесном парне. Чон подружился с Джесси, которая обладала горячим и взрывным характером. Рядом с художником она превращалась в ужасную хохотушку.       Чонгук даже подружился с Раулем. Они слишком быстро обнаружили внешнее сходство между собой и иначе, как «брат», друг к другу не обращались. Рауль помогал Чонгуку прийти в прежнюю форму, оказалось, что он тоже большой поклонник мотоциклов. И была ещё одна схожесть — они оба любили Чимина. Пака удивляло, что художник ещё ни разу не высказал ему, не показал свою ревнивую сторону. А потом он понял — Чонгук проработал это. Теперь он уверен в себе и в своём выборе. Он знает, что Чимин его не предаст. А если и полюбит другого, это будет исключительно выбор младшего. И он имеет на это право. Он не его собственность и не может заставить любить себя. Всё, что Чон может — стать интересной и здоровой личностью, любить и выбирать себя, чтобы младший сам тянулся к нему.       Чимин переворачивает очередную страницу, посмеиваясь над Куки, который спалил ужин, припоминая подобное и в их реальной жизни, и чувствует сильные руки на своих ягодицах.       Ему так удобно лежать на художнике валетом, полностью обнаженным, что он абсолютно забывает, что Чон возбуждается за несколько секунд, разгоняется, словно Джиксер. Он немного подается назад, чувствуя, как влажный палец проникает в него и закусывает губу, откладывая комикс в сторону. Прогибается в спине и чувствует горячие прикосновения губ к выпирающей косточке на подъёме стопы. Длинные пальцы одной руки бережно сжимают ногу, а второй — проникают в тугое нутро, разжигая в Чимине дикое пламя.       Чон добавляет ещё один палец, медленно прокручивает и раздвигает их в податливой дырочке. Заставляет Чимина хрипло простонать своё имя, прогнуться сильнее и насадиться глубже. Испытывает самый настоящий кайф и думает над словами Намджуна о том, что его зависимость от этой чудесной Розочки не лечится. Ни одна наркота не идёт в сравнение с тем, что даёт ему Чимин. Волшебная пыль не дарила ему таких эмоций, не заставляла сердце в груди трепетать и замирать. Не обостряла его слух и не ласкала томными вздохами, и высокими стонами. Не радовала глаз идеальной красотой и совершенно очаровательной улыбкой. Пак стоит того, чтобы ради него поменять свою жизнь.       Он подтягивает бёдра Чимина ближе к себе и без предупреждения прикусывает одну ягодицу, от чего младший слишком громко вскрикивает. Ведёт мокрую полоску от мошонки вверх. Замирает, не решаясь сделать следующий шаг и внимательно вслушиваясь в тихие мольбы.       Младший ненавидит, когда его дразнят. Он словно ощущает фантомный язык в своей заднице. Хныкает и умоляет. И действует сам, облизывая крупный член. Обводит каждую выпирающую венку, красную головку, наслаждаясь бархатистостью и нежностью кожи на ней. Играется кончиком языка с уретрой, слизывая выделяющуюся смазку и смакуя её. Видит, как от его манипуляций подрагивают ноги художника и с блаженством прикрывает глаза, заглатывая член и ощущая горячий язык глубоко в себе.       Чон предугадывает желания своей Розочки, зная его предпочтения и слабые места. Прокручивает язык, останавливает, чтобы сменить направление, широко лижет сжимающуюся дырочку и вновь подключает пальцы, вводя сразу два. Сначала осторожно, аккуратно растягивая, затем жёстче и сильнее. Сам стонет, разрываясь на части от приятных ощущений и копящегося напряжения внизу живота. Вновь прикусывает нежную кожу. И теряет голову.       Чимин полностью перехватывает инициативу, зная, что его мужчина любит, когда он так делает. Сползает вниз, приподнимается на коленях, находя пухлыми пальчиками член Чона. Сам направляет его в себя и выгибается в спине, опускаясь ниже. Знает, что перед Чонгуком сейчас открывается потрясающий вид и через стоны умоляет однажды нарисовать это. Он тоже хочет посмотреть как художник видит эту позу.       Набирает темп, наслаждается руками на своей талии. Чувствует, как под ритм подстраивается Чон. Как его бёдра движутся навстречу, чтобы приблизить их к желаемому. Откидывает голову назад, полностью отдаваясь своим ощущениям. В один момент пространство будто схлопывается, перестает существовать. Остается лишь он сам и крупный член, ритмично вбивающийся в его зад. Всё становится таким далёким и неважным, словно Чимин не планирует возвращаться из этого состояния. Хочет пребывать под своим личным кайфом.       Но старший быстро возвращает его внимание к себе, видя, что Розочка пребывает в трансе. Присаживается в кровати, позволяя Чимину снова действовать самому. Ласкает пальцами его член, покрывает поцелуями шею и плечи. Он больше не оставляет следов, больше не преследует цели присвоить себе и пометить, чтобы другие видели. Он просто наслаждается тем, как младший отдаётся ему. С какой страстью вырывает желаемое удовольствие. И пусть всё идёт не совсем гладко и они только ищут подход друг к другу. Они разрешают себе ошибаться, понимая, что именно это и делает их людьми. В такие моменты, когда они становятся единым целым, все проблемы растворяются. Подгоревший ужин или переработки уходят на второй план, когда приходит понимание их идеальной совместимости.       Чимин откидывается на плечо художника, пачкает его руку своим семенем, продолжая прыгать на члене. Стонет и ругается, поддавшись эмоциям. Ощущает спиной чужую дрожь, что передаётся и ему самому. Прикрывает глаза и улыбается, чувствуя себя заполненным горячей спермой. Ему не хочется больше шевелиться. Он ловит последние разряды удовольствия, расползающиеся по его телу.        Чон откидывается на подушки, придерживая свою Розочку. Раньше он этого не замечал или не придавал значения, но после секса ему хочется окружать Чимина нереальной любовью и лаской. Он хочет заботиться о нём.       Ласково перебирает светлые волосы, что приятно щекочут его подбородок. Посмеивается, когда младший кряхтит, пытаясь вытянуть ноги и принять удобную позу. Ему нравятся такие моменты, когда мира вокруг не существует.       Но их идиллию прерывает телефонный звонок. Пак лениво тянется к мобильному, глубоко вздыхает и принимает видео-вызов. На экране появляется Аманда. Она сидит в салоне, уже накрашена, с идеальными стрелками и ярко-красной помадой на выразительных губах. Её светлые волосы зачесаны назад и собраны в высокий, тугой хвост. Она делает удивленное лицо, а затем расплывается в хитрой улыбке.        — Мои милые ненасытные кролики, — начинает девушка приторно-сладким голосом, — вы же помните какой сегодня день? Или волшебный трах отшиб вам обоим память?        — Сегодня суббота, — хрипло произносит Чонгук, давя довольную улыбку.        — Ну что за чудесный малыш! Чимини, детка, где ты его нашёл? — в ответ Пак лишь смущенно улыбается и удивляется. Чонгук рассказал Аманде всю правду и ему совершенно непонятно зачем она спрашивает снова, — не отвечай. Я звоню, чтобы напомнить — если вы не появитесь сегодня на моей свадьбе, я съем вас обоих. Приготовлю милых кроликов под клюквенным соусом и сожру!       Чимин неловко подскакивает. Сонную расслабленность снимает мигом и он с ужасом проверяет время.        — Что, малыш, увлеклись? — смеётся девушка, — о, скажи спасибо, что звоню я, а не Джесси!        — Всё под контролем! — слышится голос художника, который стремительно встаёт с кровати, прикрывая руками все самые интересные места.        — Будем ровно в восемь, — поддерживает своего мужчину Чимин, виновато заглядывая в экран, — мы не подведём.        — Жду вас за пятнадцать минут до начала! — произносит девушка серьёзным тоном, тычет пальцем в экран, потом подносит руку к шее, делая вид, что перерезает горло большим пальцем с тёмно-красным маникюром и сбрасывает вызов.        — Мы в дерьме, — шепчет выглянувший из душа Чонгук.

***

      Свадебная церемония проходит поздно вечером, на побережье. Невесты хотели сделать из события настоящую сказку и им это удалось. Свадебная арка с чистыми и белыми лилиями, стоит у самой воды. По её центру свисают хрустальные капельки, которые покачиваются в такт приливу. Ещё тепло, нет мучительной духоты, но песок приятно холодит. Играет живая музыка и в целом царит атмосфера романтики.       Чимин и Чонгук прибыли раньше, как и обещали, и прогуливались по берегу, держась за руки. Аманда подговорила нового знакомого и Пак всё-таки красовался в том самом костюме от Dior. Под пиджаком было голое тело, а на шее висело тяжёлое серебряное украшение. Чонгук выглядел строже в черном, классическом костюме и черной рубашке без галстука.       Они болтают о своём. Чон расспрашивает свою Розочку о комиксе, а тот лишь хихикает и говорит, что Куки ему очень нравится. Предлагает художнику творить под псевдонимом, не раскрывая свою личность, как это делает Бэнкси. Они всё-таки живут в век технологий и стремительно развивающихся социальных сетей. А учитывая наличие безграничного таланта, младший пророчит своему мужчине оглушительный успех и популярность.       Церемония проходит волнительно и трогательно. Чимин оказывается «подружкой» со стороны Аманды и стоит рядом, сразу за её младшей сестрой. А Чонгука Рауль утаскивает на сторону Джесси, мотивируя тем, что раз он названный брат ему, значит и для колумбийской невесты приходится родственником.       Во время произнесения клятв они не сводят глаз друг с друга. В такой момент целая вселенная замолкает и замирает, позволяя двум влюбленным насладиться моментом. Слова звучат будто для них. Возможно, они бы сказали по другому, подобрали бы иные слова, но смысл оставался бы прежним. Они бы тоже говорили о любви.       После обмена кольцами и первого супружеского поцелуя, свадьба превращается в крутую пляжную вечеринку с диджеем, баром и фаер-шоу. Чимин наслаждается свободой, которая царит на этом мероприятии. Знакомится с новыми людьми и удивляется той открытости, с которой они признаются в своей сексуальности. Среди них столько интересных и талантливых людей, и это поражает. В закрытой и консервативной Корее, которая только делает шаги к признанию однополых отношений, подобное пока немыслимо. Но Пак надеется, что скоро и на его родине люди смогут любить того, кого они хотят, не переживая о чужом мнении и не боясь оскорблений и неприятия.       Его довольно быстро подхватывает под руку сестра Аманды и утаскивает танцевать, а Чон в это время сидит возле бара, болтает с Раулем и потягивает персиковый сок. С прохождением реабилитации и отказом от наркотиков, он полностью исключил из своей жизни всё, что может воздействовать на его мировосприятие, в том числе алкоголь. Его «брат» не является исключением, он тоже был посвящен и знал о сложной борьбе, которую провел художник.       Рауль потягивает прохладную минералку и глаз не сводит с танцующего Чимина. Грустно вздыхает и обращается к своему другу:        — Тебе так повезло встретить его, он потрясающий.        — Я его тебе не отдам, не строй щенячьи глазки, — Чон усмехается и хлопает парня по плечу.        — Не знаю, смогу ли я обратить внимание на кого-то другого, — делает глоток и поднимает голову к подошедшему парню.       Он невысокого роста, с русыми, вьющимися крупными вихрами, волосами и приятным загаром. У мальчишки кукольное личико, усыпанное милыми веснушками и большие голубые глаза с тёмными, пушистыми ресницами. Он кокетливо хлопает ими и обращается к Раулю:        — Вы не поможете мне? Мой чокер зацепился за воротник рубашки и теперь душит меня. Не то, чтобы мне это не нравилось, но приносит лёгкий дискомфорт.       Рауль молча встаёт, поправляет застёжку на чокере и с тихим «готово» опускается на свой стул. Парень стоит ещё несколько секунд, благодарит и смотрит на привлекательного колумбийца. Но видя незаинтересованность, разворачивается и уходит.        — Да, ты определенно будешь одинок до конца своих дней, брат, — хихикает Чон и делает глоток сока, — по всей видимости, ты слепой. И тупой.        — Эй, почему? — Рауль смотрит обиженно, поджимает губы.        — Этот парнишка флиртовал с тобой, а ты словно баран, не заметил ничего, — Чонгук машет головой и снова обращается к растерянному другу, — не зацикливайся на Чимине, потому что он всё равно мой. Мы прошли вместе через многое, чтобы я просто так, из жалости, вручил его тебе. И давай будем уважать мнение самого Чимина. Он выбрал меня.        — Ты прав, — соглашается колумбиец, — думаешь, я понравился ему?        — Иди и познакомься с ним, смотри, — указывает в сторону мальчишки, — стоит совсем погрустневший.       Рауль жмёт Чону руку и уходит, а художник направляется к своей Розочке, когда диджей включает медленную, романтическую мелодию. Обхватывает его талию и прижимает к себе, получая в ответ тёплые объятия. Они медленно покачиваются в такт, жмутся друг к другу, пропуская мимо ушей комментарий Аманды про кроликов и звонкий смех Джесси.        — Моя Дикая Роза.        — Мой художник.        — Давай поженимся? — Чонгук успевает сказать прежде, чем думает. Поддается романтической обстановке. Чимин в ответ смеётся, прикрываясь маленькой ладошкой, — А что? Махнём в Вегас, сыграем закрытую свадьбу, а поженит нас Элвис. По-моему это круто!        — Мне придётся взять вашу фамилию, господин Ли Минхо? — смеётся Чимин.        — Нет, оставите свою, господин Чон Чимин, — художник прикрывает глаза, теснее прижимая к себе Розочку и благодарит всех известных богов за Наджуна. Тот явно хотел пошутить, делая новые документы для брата, но младшему оставил его прекрасное имя и подарил фамилию старшего брата. Должно быть он очень сильно его любит, — Кстати, Джун обещал приехать в следующем месяце.        — Отличная новость! Я смогу его лично поблагодарить за всё, что он сделал для меня, — Чимин искренне улыбается и не понимает хмурое выражение на лице художника.        — Вообще-то это я сделал, но супергерои не хвастаются.        — Что? — Пак останавливается и отлипает от Чонгука. Смотрит удивленно.        — Я сказал Намджуну про Америку и каждый месяц он переводил тебе деньги с моего счёта.       Младший не отвечает, снова прижимаясь к мужчине. Тает в его руках и внезапно ощущает усталость. Они прощаются со всеми, чтобы поскорее вернуться домой.       Чимин вообще сделал для себя вывод, что домом он может назвать любое место, где есть Чонгук. Он снова сравнивает себя с лягушкой из басни, но теперь у неё другая история. Эта лягушка барахталась слишком долго, крутилась, стремилась жить, а потом повстречала прекрасного художника, рядом с которым в жизни наступило умиротворение и спокойствие. Он наконец смог выдохнуть и начать получать удовольствие от каждого дня. Больше не ощущал усталости от жизни, ему не приходилось каждый день бороться. Теперь он научился защищать себя сам и больше не нуждался в ревнивом покровителе, который будет резать глотки приставучим ублюдкам.       Они заходят в свой дом. Чонгук включает проигрыватель, который почти год пылился у Чимина без дела. Ставит пластинку Эллы Фицджеральд и наслаждается приятной и мелодичной "Imagination". Вновь притягивает к себе младшего, чтобы закружить в неумелом танце, больше похожем на слишком тесные объятия.        — Ты планируешь заняться садом? — интересуется Чимин, заглядывая в чёрные глаза. В приятном, тусклом освещении комнаты они больше не кажутся ему безднами. Они похожи на тёмное летнее небо с загорающимися звёздами в нём.       Чонгук отрицательно мотает головой, раздумывая над тем, что сказать. Он был когда-то одержим красотой и искал её в людях. Искал идеальную, чистую, поражающую воображение. И нашёл в маленьком, хрупком и ласковом существе. И теперь ему не нужны цветы и сады. Вся красота этого мира, для него, сосредоточилась в Чимине. Он почему-то вспоминает старую дораму «Мальчики краше цветов» и прижимаясь лбом к чужому лбу, произносит:        — Ты тот мальчик, что краше всех цветов.