Год спустя.
Намджун идет по длинному больничному коридору, поправляя капюшон синей толстовки и проверяя своё расписание. Он не планировал эту поездку, но один поставщик настаивал на личной встрече и ему пришлось поменять план и срочно вылететь в Токио. А будучи здесь, он не мог не заехать в клинику. Тут очень светло, везде большие панорамные окна, яркие лампы, белые стены и полы. Очень чисто и пахнет не лекарствами, а чем-то очень приятным и цветочным. Джун каждый раз восхищается этой клиникой. Её закрытостью и удобством. Он уверен, что дорогой его сердцу человек, здесь в полной безопасности. Врачи уже доказали свой профессионализм, когда согласились принять на лечение и реабилитацию, казалось бы, неизлечимо больного человека. Доказывали потом ещё не раз, справляясь со строптивым характером своего пациента. Угождали его прихотям, доставали ему всё необходимое. За деньги Джуна, конечно, но ему было не жалко. Раз в месяц он получал счета из Японии и стабильно оплачивал их. Это даже доставляло ему маленькое удовольствие. Так он понимал, что принял верное решение. Останавливается у нужной двери. У неё заклеен номер, а в файле, где написано имя, возраст, диагноз и прописанные лекарства с режимом их приёма, вставлена бумажка с изображением прекрасного феникса. Снизу лист закрашен тёмно-синей, практически чёрной пастелью, по бокам горят красные языки пламени, но чем выше поднимается мифическая птица, тем светлее становится картина. Феникс ярко-желтый, с красиво прорисованными крыльями. Он будто светится. И Намджуна это заставляет улыбнуться. Первые месяцы никаких рисунков на двери не было. Потом появлялись изображения демонов, с рогами и копытами. Один раз появилась невероятной красоты роза с окровавленными шипами. Один раз сердце, пронзенное осколком. Но в какой-то момент стали появляться более светлые и яркие рисунки. Улица, которую можно увидеть из окна, с нежными, цветущими сакурами и спешащими прохожими. Море. Тихое и спокойное, с медленно накатывающими волнами. Поле, заполненное яркими цветами и залитое солнечным светом. Парк, на другой стороне улицы с целующимися парочками. Психолог пояснил Киму, что арт-терапия уже давно применяется для психологической помощи. А учитывая, в каком состоянии к ним поступил пациент, можно было сказать, что он не просто сделал шаг вперёд за этот год, он совершил скачок. Такой длины, что можно достать до луны и обратно. Эта информация радовала и давала надежду. Намджун без стука открывает дверь и застаёт своего брата сидящим на кровати. Он потягивает персиковый сок из трубочки и смотрит мультики. На нём светлая пижама и нежно-голубой кардиган крупной вязки. Большой, объёмный и очень тёплый. Чонгук смеётся над персонажами, а потом переводит взгляд на брата. — Наму, привет, — широко улыбается, — ты не говорил, что приедешь в этом месяце. — Я и не собирался. Был в Токио по работе и решил навестить тебя. — Здорово. Привёз какие-то новости? Когда мне разрешат пользоваться телефоном? — Чонгук внезапно становится серьёзным и хмурит брови, — или они думают, что я буду по нему заказывать себе наркоту? — Никто так не думает, Гук. Это просто запрещено правилами больницы. — Как идут дела с продажей моих картин? — Остался последний аукцион в следующем месяце, — младший устало вздыхает, — не думал, что столько уцелело. Потом начнём продавать зарисовки, на них тоже есть спрос. Чон весело посмеивается и приглашает брата присоединиться к просмотру. Сдвигается на край и протягивает очередную пачку сока. — Как ты себя чувствуешь? — интересуется Намджун, откидываясь на подушку и прикусывая трубочку, — Я только что разговаривал с твоим лечащим врачом, он сказал, что ты готов к выписке. — И куда я поеду? — старший усмехается и делает звук телевизора тише, — в Корее я мёртв, все думают, что мой дом подожгли и я там успешно откинулся, а ты сейчас делаешь состояние на картинах мертвого художника. — Перестань, — Намджун лениво отмахивается, — все деньги на твоём счету, господин Ли. Оба смеются. Чтобы незаметно вывезти Чонгука из страны, Намджуну пришлось сделать для него фейковые документы. Для него это было не сложно. Деньги иногда решают всё. Но старший брат его чуть не прибил, когда узнал, что теперь по документам его зовут Ли Минхо. — Почему именно это имя? — Я же уже говорил, написал, что первое в голову пришло. — Джун тепло улыбается. Ему нравится, что они снова стали родными и близкими, как много лет назад, — а куда ты хотел бы поехать? — Не знаю, — Чон тяжело вздыхает и откидывается рядом с братом, — в Лос-Анджелес? — Мы ведь уже говорили об этом… — Намджун, я ведь всё равно найду его, даже если теперь его имя Сон Джунки. — Видимо, эта твоя зависимость не лечится, — Ким достаёт свой телефон, пряча от брата экран, — тогда собирай свои вещи, будем оформлять твою выписку. Есть рейс через три дня, пока поживёшь в отеле. — Мой брат — волшебник, — Чонгук смеётся. Таким Намджун не видел его уже очень давно.***
Чимин стонет и выгибается на белых простынях. Он чувствует, что уже близок к концу. Ему слишком хорошо, тело прошибает крупная дрожь, по мышцам разливается приятное тепло. Он закусывает угол подушки, запускает пальчики в черные, вьющиеся волосы. Умоляет не останавливаться. Он чувствует, что слишком близко, осталось совсем чуть-чуть, но разрядка не наступает мучительно долго. Тело словно в отключке и не хочет дать ему желаемое. Чимин капризно закусывает губу, смотрит в любимые чёрные бездны и отвлекается на далёкий и знакомый звук. Видение тут же испаряется, Чимин подскакивает, пытаясь задержать любимого мужчину, но он рассыпается в его руках. Открывает глаза, проклиная звонящего и свою привычку не отключать телефон на ночь. Единственное время, когда он может полностью уйти в свои фантазии и сны, и снова встретится с Чонгуком. Берёт телефон, зевает, принимает вызов и недовольно смотрит на улыбающегося Тэхёна. Он идёт по ночному городу, освещенному редкими фонарями. В Сеуле уже ночь, значит в LA раннее утро и Чимин вспоминает, что они договаривались созвониться сегодня. — Выглядишь очень затраханно, — басисто смеётся Тэ, — снова мучали кошмары? — Это был самый прекрасный кошмар и ты прервал его на самом интересном, — Чимин сонно потягивается и откидывает одеяло, недовольно замечая свой стояк. — Шалил со своим художником? — Да, могу я позволить себе это хотя бы во сне? — Прекращай жить прошлым, Джун тебе уже сказал, что Чонгук лечится, делает успехи, но ты можешь стать болезненным напоминанием и пустить прахом все его труды. — Я понимаю, — Пак обиженно дует губы. — Не понимаешь, — Тэхён качает головой и останавливается под фонарем, — ты живешь в, мать его, Лос-Анджелесе! Перед тобой открыто столько возможностей, а ты держишься за прошлое. Пора уже отпустить. — Я стараюсь, Тэ, правда. — Поэтому до сих пор спишь в его рубашке? Чимину нечего ответить. Когда он собирал свои вещи, год назад в доме Чонгука, он специально искал эту рубашку. Хотел ухватить себе ещё одно напоминание о художнике. Он бы не стирал её, но со временем запах её владельца выветрился. — Дай мне немного времени, — тихо отвечает Пак и прячет глаза от проницательного друга. — Уже прошёл год. Ты хоть пытался кого-то найти? — не даёт ответить, полностью перехватывая инициативу разговора, — Нет! Ты всех отшиваешь и шарахаешься от хороших парней. — Я ещё не готов, — ерошит светлые волосы и встаёт с постели, — я схожу к психологу, ладно? Но не сегодня… — И не завтра, да? — Ким тяжело вздыхает, — обещай, что однажды этот день настанет, ладно? И дай уже шанс тому парню, как его… Чимин лишь пожимает плечами. Он не уверен, что когда-нибудь решиться отпустить Чонгука. Пусть их роман был и совсем непродолжительным, но он успел снести крышу и надёжно обосноваться в его сердце. — Я уже дошёл до дома. Передать привет родителям? — Тэхён снова улыбается, и Чимин растягивает губы в ответ. — Они спрашивали, когда ты сможешь приехать. — Пока не планировал. Лучше вы приезжайте ко мне. Тут тепло, море и вообще очень классно! — Как только я продам свою почку! Ладно, крошка Чим-Чим, я уже хочу есть и спать. Позвоню тебе завтра! Люблю тебя! — И я тебя! — посылает воздушный поцелуй и сбрасывает звонок. Спускается на кухню, заваривает себе кофе и делает тосты с сыром. Воспоминания накатывают на него после сегодняшнего сна. Их первый с Чонгуком поцелуй, первый секс, поездка на Джиксере, откровенные разговоры и признания. Он до сих пор хранит их парные кроссовки. В них он забежал в дом, когда они с Намджуном увидели поваливший дым. А до этого долго сидели в машине и разговаривали. Тогда Чимин и узнал, что Чонгук страдает от наркотической зависимости. Подсел на дурь после того, как не смог справиться с сильным эмоциональным потрясением. Джун раскаивался в том, что случилось. Рассказал всё честно, что был ещё совсем мальчишкой, когда увидел впервые Сокджина. Старший брат представил его, как своего друга, и он даже подумать не мог, что Чон влюблён в него. Всё случилось также быстро, страсть накрыла их и они не могли противиться ей. Держали всё в секрете из-за возраста Намджуна. А потом Чонгук их застукал. Он не знает что произошло дальше, но со слов Джина, с Чонгуком случилась истерика, когда он пришёл извиниться. Он был не в себе, словно его телом и сознанием завладел зверь. Почему-то Чон решил, что убил свою первую любовь. И это был первый тревожный звоночек, на который никто не обратил внимание. Чонгука просто выселили. Купили ему дом и отправили во взрослую жизнь. Срывы происходили всё чаще и чаще, но никто с этим не разбирался. Всем было плевать. Намджун, став взрослым и обретя свой небольшой доход, в виде кафе, в котором и работал Чимин, занялся здоровьем брата и отправил его на лечение в психиатрическую клинику, на столько изможденным он был. Но в тот момент он заканчивал серию картин, занимался организацией выставки и никак не мог лечь на полноценное лечение. Брал таблетки и закрывал их в шкафчике за зеркалом. В прессу как-то попала информация о том, что Чонгук болен и проходит реабилитацию. Новость обрастала слухами и через какое-то время все решили, что художник и правда лежит в психушке. Маркетологи были в восторге, рекламировали выставку, ссылаясь на то, что картины написаны душевно больным человеком. Но Чон таковым не являлся. Просто ему пришлось пережить слишком много всего. Настолько, что в какой-то момент нервная система дала сбой. Его видениям могли бы поставить достаточно тяжелый диагноз — шизофрения, но психиатр, которого Намджун привёз из Японии, после небольшого наблюдения заключил — переутомление и истощение нервной системы. А также зависимость от наркотиков. Она лишь усугубила положение дел. Чимин помнит весь ужас, который ощутил от рассказа. Помнит, как плакал, а Джун обнимал его и утешал. Он не предлагал восстановить их прошлые отношения, но с надеждой в глазах рассказал о том, что с невестой у него ничего не получилось. Она узнала о его предпочтениях и сделала верный вывод — с ней он счастлив не будет. Они быстро расторгли помолвку, Намджун был озабочен состоянием старшего брата и в это же время перенимал дела фирмы, поэтому у него совершенно не было времени, чтобы найти Пака. Тот слушал и удивлялся тому, насколько тесен мир. Они разговаривали ещё. Чимин честно признался в том, что полюбил Чонгука и это случилось с ним впервые, проигнорировав тяжелый вздох со стороны Кима. Он не собирался уезжать с ним. Сначала хотел, но когда обо всё узнал — передумал. Ему захотелось вернуться в дом, обнять художника и никогда-никогда не выпускать из своих заботливых рук. Он понимал, что столкнулся с по-настоящему большой и серьёзной проблемой. И был готов оставаться рядом и помогать. А потом они почувствовали запах дыма. Увидели, как полыхает дом. Чимин выскочил из машины и, словно глупый мотылек, полетел в самое пекло. Помнит как было душно и жарко. Как было страшно. Но он не собирался уходить без Чонгука. Его он нашёл в мастерской, где было больше всего огня. Позвал Намджуна, который уже вызвал пожарную и скорую. Он оттолкнул Чимина и сам рванул в огонь, пряча нос в сгибе локтя. Пак помнит, как прямо перед его ногами упала какая-то рейка. Он испугался, отскочил от неё, но продолжал с надеждой вглядываться в огонь. Вскоре послышались звуки сирен с улицы. Он помнит пожарных, что вынесли его из дома, пока он кричал о том, что там остались люди. Помнит, как через задний двор к машине скорой помощи прибежал Намджун со старшим братом на руках. Он был сильно перепуган, перепачкан и лишь повторял «со мной всё хорошо». Помнит, как закрылись двери скорой, а Джун затолкал, ничего не понимающего Чимина, в машину и поехал в больницу. Долгие часы ожидания. Он не находил себе места, чувствуя, как в крови бушует адреналин. Ходил туда-сюда перед палатой. Он не помнит о чем думал в тот момент. Вроде переживал за картины. А потом вышел врач, высокий, с полностью седой головой. Он разговаривал с Намджуном, но до Пака донеслись обрывки разговора — …передозировка …отравление …промывание …стабильное …жизни ничего не угрожает. На последних словах Чимин отключился. Погрузился в кромешную тьму. Сколько он пробыл а таком состоянии? Намджун сказал, что примерно трое суток. Он просыпался иногда, оглядывал палату, слабо звал Чонгука, а потом снова отключался. Когда он вернулся в сознание в очередной раз, увидел сидящего перед собой Джуна. Тогда он сообщил ему, что их пришлось похоронить. За ними и правда поставили слежку, пытались выйти на Мин Юнги. И чтобы это прекратить до того, как полиция со всем разберётся и не очернить до конца имя старшего брата, Намджун решил разыграть их похороны. Сказал, что нашёл хорошую клинику для Чонгука и отправит его туда этой ночью. Для Чимина у него были документы на новое имя и билет в Лос-Анджелес. В один конец. Такая резкая перемена в жизни сначала сильно напугала Пака. Он рвался к Чонгуку, умолял Намджуна, чтобы разрешил хоть одним глазком на него посмотреть. Но он не разрешал. Уверял, что всё будет хорошо. Что как только завершится реабилитация, они снова смогут быть вместе. Но не сейчас. Нельзя. Джун проявил максимальную заботу о Чимине. В очередной раз. В чужую страну он приехал полностью укомплектованным. Пак не знает как Ким догадался, но он снял для него небольшой домик, недалеко от пляжа. С красивым садом и видом на океан из спальни. И открыл счет на его имя, который регулярно пополнял. Первые месяцы Чимин ужасно боялся. Выходил на улицу только днем. Всегда держал при себе телефон. Брал только самые необходимые вещи, предпочитая не транжирить чужие деньги. На третий месяц он решил записаться на курсы, чтобы повысить свой уровень разговорного языка. Он познакомился там с девушкой, по имени Аманда, которая и была их преподавателем. Аманда оказалась лесбиянкой и яро выступала за права ЛГБТ сообщества. Они быстро сдружились. Она познакомила Пака со своей девушкой и несколькими близкими друзьями. А через месяц устроила Чимина в свой центр, как преподавателя корейского языка. К его счастью такие уроки были очень востребованы и один педагог не справлялся. Он быстро влился в новую жизнь, начал зарабатывать, хоть и не большие, но свои деньги. Принимал приглашения на различные тусовки, которые устраивало местное ЛГБТ сообщество. Он стал всё чаще замечать заинтересованные взгляды на себе и больше не боялся. Чимин поборол свой страх ещё в Корее. Когда в вечер перед вылетом он пришёл в родительский дом. Он твёрдо для себя решил, что хочет расставить всё по своим местам и больше никогда не возвращаться к этим воспоминаниям. Он прав. Они не правы. Дверь ему открыла мать. За те годы, что они не виделись, она превратилась в опухшую старуху с ужасным перегаром. По всему лицу и телу алели гематомы, передние зубы были выбиты, а волосы поседели. Чимин откровенно ужаснулся, вспоминая свою мать всегда красивой и ухоженной. Она переживала за свою внешность, вечно сидела на диетах и совершенно не пила алкоголь. Но он сделал своё дело, и она вместе со внешностью потеряла память. Не узнала своего сына, но на порог пустила. Чимин прошел на кухню, где развалившись за столом сидел отчим. Он тоже заметно постарел и подурнел. Сменил наглаженные рубашки на растянутую грязную футболку и отпустил небрежную бороду, что торчала пучками по всему лицу. — Вы меня не помните? — начал парень, обращаясь к совершенно чужим людям. Мать пожала плечами, присаживаясь за стол, — Я Чимин. — Не может быть, — хрипло ответил отчим, — наш Чимин погиб, мы в новостях видели. Вот, пьём от горя. — Такая утрата, — всплеснула руками женщина. — Утрата? — усмехнулся Пак, присаживаясь напротив, — не было ли это утратой, когда ты, мама, унизила меня и выгнала из дома? — внимательно посмотрел на застывшую мать, — или когда ты, вонючий боров, лапал меня и пытался трахнуть? — Что ты несёшь, паршивец! — взревел отчим, вставая из-за стола. — Правду, — легко ответил Чимин и улыбнулся, — думаете я мёртв? Тогда считайте, что я призрак прошло и пришёл, чтобы спросить за ваши грехи! — Проваливай отсюда! — мужчина двинулся на Чимина, мать тут же подскочила с другой стороны, перегораживая подход, — свали, ведьма! Я выгоню этого ублюдка из нашего дома! — Чимин, — женщина повернулась к парню, рассматривая его с такой тоской, что в груди у парня неприятно заныло, — уходи, пожалуйста. И не возвращайся сюда. Он так хорошо помнил глаза этой женщины, даже спустя год. Он знал, что она сожалела, но ничего уже было не исправить. По её мнению. Она снова хваталась за этого мужчину. Цеплялась всеми способами и вновь отталкивала своего сына. Тогда Пак гордо поднял голову, заглянул в глаза мужчине и злобно произнёс: — Я тебя больше не боюсь. Не злюсь на тебя и прощаю. Не хочу жить, таща за собой тяжесть обиды. — перевел взгляд на женщину, обхватывая её шершавую руку, — и тебя я тоже прощаю. Тогда он вышел из дома с чувством облегчения. Отчим больше не представлял для него опасности. Чимин увидел его слабым и убогим стариком, не сумевшим вынести тяготы жизни. Разве мог такой преследовать в страшных снах? Новый звонок отвлёк Пака и он, улыбаясь принял вызов. На другом конце послышалась довольная и быстрая болтовня Аманды: — Чимини, мальчик мой, ты уже купил костюм? — Доброе утро, мамочка, — Чимин засмеялся. Эта девушка и в свои тридцать выглядела очень молодо, занималась спортом и не пропускала ни один модный показ, но при этом обладала энергетикой мамы. Той, которой у парня никогда не было. Они не помнят, когда это началось, но обоим очень нравилось играть в дочки-матери, — собирался заняться этим сегодня. — Ты с ума сошёл? До нашей с Джесси свадьбы остался месяц, а ты ещё не знаешь в чём пойдёшь? — девушка наигранно ойкнула и, Чимин уверен, закатила глаза, — Тебе очень повезло, мы сейчас в салоне Dior, тут есть потрясающий бежевый костюм! Если ты наденешь его на голое тело, то сведёшь всех парней с ума и наконец перестанешь быть одиноким! — Это очень дорого, я не… — Попроси своего покровителя прислать немного больше денег в этом месяце, — спокойно произнесла Аманда, — он не сможет отказать такой сладкой булочке, как ты. — Нет, я не буду этого делать. Ты же знаешь, я стремлюсь к самостоятельности, поэтому у меня больше всех часов, среди педагогов. — Моя ты трудяжка. Может Рауль поможет? — Я сам. — коротко отвечает Пак и отвлекается на звонок дверь, — помяни чёрта… — Позвони мне, когда определишься с костюмом, ладно? Джесси хочет, чтобы свадьба прошла идеально! — Обязательно! Чимин поднимается со стула, с тоской смотрит на остывший кофе и направляется к двери. Задерживается перед зеркалом, пытается стереть розовые блёстки, оставшиеся после вчерашнего детского мероприятия в языковом центре, где Чимин играл фею и поправляя светлые волосы. Аманда всё-таки потрясающая. Она уговорила Пака перекраситься и не прогадала с цветом. Блонд ему нереально шёл. С ним он выглядел как очаровательный азиатский ангелок. Тэхён был в шоке и долго визжал от восторга, когда друг впервые показал ему свой новый образ по видео-звонку. Открывает дверь и приветствует Рауля. Он кузен Джесси. Латиноамериканец из Колумбии. Высокий, с красивым, мускулистым и загорелым телом. С черными, вьющимися волосами и карими глазами. Он кого-то напоминает Чимину, но он смотрит и не может понять. Парень держит в руках стаканчик с кофе из Старбакс и приветливо улыбается. На улице уже осень, но в LA ещё стоит приятная жара. Рауль в одной майке, которая демонстрирует красивые и сильные руки, и слишком, по мнению Чимина, короткие джинсовые шорты. На голове черная кепка, козырьком назад. Из-под неё торчат черные кудри и это настоящий фетиш Пака. — Доброе утро, — Рауль улыбается и протягивает Чимину стаканчик, — ехал мимо, решил, что ты не откажешься от кофе. — Ты прочитал мои мысли, — парень улыбается в ответ, принимает стаканчик, а сам думает о том, что Рауль давно изучил его расписание. Знает, когда у Пака выходной и заезжает довольно часто. Он не делает ничего плохого, не намекает на отношения. Проявляет заботу и оказывает знаки внимания. Чимину это приятно, но только вот почти за год такого внимания, чувств сильнее, чем дружеские, не появилось. — Есть планы на сегодня? — смотрит с надеждой в глазах. — Ничего особенного, хотел поваляться до обеда, выбрать костюм на свадьбу Аманды и Джесси, а вечером сходить на пляж. — Составить компанию? — Рауль глаз не сводит с милого лица с переливающимися на солнце розовыми блёстками. Чимин делает глоток кофе с удовлетворением замечая, что он не горячий. В него добавили ореховый сироп и корицу. Именно то, что очень нравится Паку. Это Рауль тоже запомнил. Но сердцу не прикажешь. Чимину очень жаль, но он не может ответить взаимностью, как бы этого не хотел. — Я собирался созвониться со своим другом из Кореи… — С Тэхёном? — Да… — разговор не клеится и Чимину хочется побыстрее его закончить, вернуться в свою постель и досмотреть сон. А друзья, словно сговорились, не дают ему этого сделать, — слушай, не хочу тебя обидеть, но у меня, вроде как есть парень… — Разве? Мы общаемся уже почти год, ты никогда не говорил про него. Он остался в Корее? — Он в Японии, — Чимину правда жаль, но сколько ещё он может продолжать мучать Рауля? — О, вау… Отношения на расстоянии, да? — парень заметно тушуется и неловко мнётся на ногах, почёсывая затылок, — Это должно быть сложно. Пак думает о том, что это вселенски сложно. Если бы он мог с кем-то поделиться и рассказать обо всём, что произошло с ним. Но об этом знает только Тэхён. И тот не поддерживает привязанность Чимина. Постоянно напоминает ему о том, что после реабилитации Чонгук может стать совершенно другим человеком, может не захотеть возобновлять свои отношения с ним. А может и забыл уже обо всём. Это, конечно, расстраивает и даже раздражает, но Пак хватается за каждое воспоминание о художнике. Хранит каждую мелочь, связанную с ним. Разглядывает единственное фото перед сном и греется по ночам в объятиях его рубашки, представляя сильные руки с тонкими, изящными пальцами, которые когда-то очень бережно касались его. Ему кажется, что он сошёл с ума и убегает из реальности, полностью отдаваясь воспоминаниям. Если бы его попросили изобразить то место, куда он всё время сбегает, он бы неумело нарисовал дом художника. Простой и уютный. С красивым садом, высаженным бережными руками. С большими окнами и аккуратным газоном перед ними. С высокой и желтеющей ивой во дворе. С мастерской, наполненной творческим беспорядком и недописанными картинами. С гаражом, где стоит черный Джиксер. Это место — спасительный остров в моменты, когда от тоски хочется выть жалобным зверем. Он пробирается туда, сворачивается калачиком и успокаивается. — Сложно, да… — грустнеет Чимин, — но это не помеха для любви. — Ты должен был сказать мне об этом раньше, я бы не приставал к тебе… — Прости. — Нет, это не укор! — Рауль смешно машет руками, оправдываясь, — чёрт, он счастливчик! Как его зовут? Он приедет? — Чонгук, — на второй вопрос Чимин пожимает плечами, — у него небольшие проблемы со здоровьем и я не знаю сможет ли он… — Тогда ты должен обязательно поехать к нему сам! — Как только Аманда даст мне отпуск, — Чимин снова улыбается и это успокаивает парня. Рауль обещает поговорить с Амандой сам. Уверяет его, что как только она узнает про его несчастную историю любви, то сразу же подпишет документы на отпуск и отпустит его на целый месяц. Они смеются и прощаются. Чимин возвращается в свою комнату, допивает кофе и ставит пустой стаканчик на стол. Проверяет телефон и хмурится, открывая диалог с Намджуном. Они периодически списываются, Джун присылает новые картины Чонгука. Паку особенно нравятся картины, на которых изображен он сам. Художник его не забыл. Прячет его в суетливой толпе, шагающей по токийской улице и утопающей в опадающих лепестках сакуры. В ярком изображении цветов. Он всегда замечает в них одинокий, но цветущий бутон дикой розы. Он видел их вдвоем в изображении парочки в парке. Видел душу Чонгука в тихом и спокойном море. Пишет очередное сообщение Намджуну, надеясь, что тот ещё не спит и просто заработался, забыв ответить на предыдущее. Волнуется, когда ответ не приходит. Кладёт телефон экраном вниз и направляется в душ, надеясь смыть эти ужасные блёстки со своего лица. Через час, высушив волосы и переодевшись, проводит онлайн-занятие для девочки из Нью-Йорка. Постоянно поглядывает на телефон и ощущает, как нарастает волнение. Ему становится откровенно тревожно. Пытается отмахнуться от плохих мыслей, ссылаясь на занятость Намджуна и большую разницу во времени. К вечеру, сходит с ума. Ему кажется, что что-то должно произойти, но не может понять хорошее его ждёт или плохое. Забывает про костюм и запланированный поход на море. Лежит в кровати и смотрит в потолок, крутя телефон в руках. Когда неожиданно приходит оповещение, резко подскакивает. Сердце почему-то бешено колотится, стоит прочитать от кого оно. Намджун всё-таки ответил.Дай ему шанс.
Чимину кажется, что он задыхается. Не понимает ничего. Перечитывает. И не сразу слышит звонок в дверь. Со всех ног несётся вниз, чуть не падая с лестницы. Замирает перед зеркалом, проклиная розовые блёстки, что ничего не берёт. Приглаживает слегка растрёпанные волосы и, задерживая дыхание, открывает дверь.