Вскрывая раны

***

      Сандор бесцельно бродит по закоулкам замка и думает, взвешивает, решает. У него есть одна мысль, но он не знает, как к ней подступиться. Не знает, как и когда, но может точно сказать, чем всё кончится: он убьёт Григора. И умрёт вместе с ним. Не нужно быть наивным и верить в лучшее. Не в этот раз. Здесь это не сработает.       Сандор не знает, почему медлит. Со дня на день будут похороны и поминальные проводы, а потом — новый поход в столицу, очередная война и грядущая бойня в Красном замке.       Побоище с армией мёртвых прошло только вчера, но по ощущениям — жуть как давно. От боя со смертью он худо-бедно оправился — напился и отоспался вчера без задних ног. Сдали нервы: то ли от внезапного откровенного диалога с Сансой, то ли от ужасов огня и гибели минувшей ночи.       Он проспал до ужина. Теперь хочется отмыться и, может, потрахаться. Всё-таки зря он вчера отослал ту девчонку. Отправившись за Горой, после он будет мертв, так почему бы не позволить себе лишнего перед смертью?       А Арья поутру уже тренируется во внутреннем дворе.       Сам же он бродит под узкими сводами замка Старков в надежде найти место, где сможет помыться и отдохнуть. Законное желание для всех, кто только что пережил этот ужас. Жаль, что он проспал. Так или иначе, Старки предоставили каждому воину возможность смыть пот и кровь.       Можно найти Арью — та не станет кривляться и подскажет, что нужно. Бойня показала, каким воином она стала, и чувство гордости за неё приятно греет побитое сердце: хоть кто-то выживет и будет свободен от войн.       Хотя, зная Арью и её любовь к мечу…       Сандор бездумно открывает очередную дверь и удивлённо выдыхает: нашёл.       Это небольшая, но очень тёплая комната с огромной каменной купелью, выбитой прямо в земле. Поднимающийся тёплый пар оседает на лице, и Сандор проводит языком по губам — соль. Это источник, или гейзер, как называют их на юге, бьющий прямо из-под земли.       Поэтому-то старковский замок и не промерзает до усрачки, как та тюряга на Стене, где ему не посчастливилось сидеть до прихода Джона Сноу и их вылазки за стену.       Повезло так повезло. Неужели здесь свободно? Наряду с этим вопросом приходит мысль, что вряд ли ему позволят тут мыться. Уж больно далёк он со своим рваным шмотьём, пропитанным кровью и потом, от старковских горячих ванн.       — Через какую дверь ты вошёл?       Сандор вздрагивает и отступает. Последняя, кого он ожидал здесь увидеть — Санса Старк. Но именно она и стоит на противоположной стороне купели, по грудь скрытая в воде.       Сандор не может отвести от неё взгляда, но причина этому вовсе не похоть. Даже полумрак комнаты и слабые факелы не могут скрыть тех самых отметин, о которых говорил Джорах.       Блёкло-алые следы-полоски от ножа, не прерывающиеся и не пересекающиеся друг с другом, обвивают руки подобно дорновским змеям. Багровые браслеты из срезанной кожи, который никогда не заживёт, пылают на запястьях. И поверх всего этого — серые, холодные глаза северной волчицы.       — Я задала вопрос. Как ты вошёл? Все двери должны были быть заперты.       Сандор кивает себе за спину и только сейчас понимает, что не дышал всё это время. Словно в битве, ждал ответного хода, нападения, крика.       Но Санса молчит, ожидая, пока он сообразит, что нужно уйти. Её волосы распущены и расходятся по поверхности воды алыми всполохами. На Черноводной вода горела не так, но страшно отчего-то ничуть не меньше.       Сандор облизывает солёные губы: «Стоит спросить, куда мне можно идти».       — Чего ты ждёшь?       Санса делает шаг в его строну, и вода колыхается, облизывая шею. Санса контролирует себя даже сейчас, внимательно следя, чтобы над водной гладью не на секунду больше положенного не показалось обнажённого тела.       — Я тоже хочу помыться.       Санса удивлённо приподнимает бровь в ответ на его заявление.       «Седьмое пекло!». С головой он совсем не дружит. Видимо, ещё не совсем проснулся.       — Я имел в виду, что после этой бойни с мертвяками нужно привести себя в порядок.       Губы Сансы вздрагивают, будто она едва сдерживается, чтобы криком не прогнать его, или же… пытается скрыть улыбку?       — Не здесь. Не сейчас! Не с тобой… Вами… — исправляется он и видит, что Санса и вправду улыбается. Это странно. Этого не может быть. Она не должна второй раз дарить ему улыбку просто так — незаслуженно.       — Ты всё проспал, — понимает она. Голос её меняется. В нём больше нет угрозы или недоверия — она разгадывает его, и Сандор не уверен, нравится ли ему эта Санса — опытная, всё понимающая с полуслова и полувзгляда.       — Воду больше греть не будут. Все, кто хотел помыться, должны были сделать это до вечера. Ты опоздал.       Сандор морщится и трёт рукой висок: не повезло так не повезло.       — Неужто в Винтерфелле больше нет места, чтоб помыться? — звучит грубо и с вызовом. Ему стоит сменить тон, но Сандор раздосадован этой глупостью: проспать возможность помыться. Воистину, он израсходовал всю свою удачу в боях на этом сраном Севере.       — Не везёт вашим людям. Они и злые вечно от того, что вечно грязные.       — Почему же. Всегда есть проруби.       Сандор поражённо смотрит на девушку, пытаясь понять, есть ли в её словах шутливые нотки или это серьёзное предположение.       — Идеально для тех, кому нужно охладить голову.       Сандор хмыкает, прикидывая, так ли ему это нужно, и взвесив все «за» и «против», решительно объявляет, что лучше будет ходить вонючим псом, чем переморозится во льдах.       — Ты можешь помыться здесь.       Голос Сансы бесстрастен. Предложение — нереально. Сандор замирает, не понимая, не ослышался ли. Но Санса и не думает продолжать.       Он мнётся, силясь придумать, что сказать.       — Это не повредит Вашему высокому положению, северная леди?       И почему из всего, что может сказать, он постоянно выдаёт что-то нахальное? Санса не вела себя с ним так, чтобы ей стоило дерзить. Она общалась с ним вежливей, чем кто-либо другой.       — Я была замужем за Ланнистером и Болтоном, была необвенчанной женой Бейлиша. А сейчас сбираюсь разделить ванну с тобой. Как ты думаешь, что из этого повредило моему положению больше всего?       Ни гнева, ни отчаяния. Сухая констатация событий, произошедших с ней. Череда происшествий, которые привели к конечному итогу: Она — Хранительница Севера. Джон Сноу последует за своей белокурой королевой на юг и, возможно, станет её супругом и королём семи королевств. А Санса останется во льдах, как и её растерзанное сердце. Лишь север поймет и примет её. Только Север и лёд.       — Проходи, — она указывает головой в сторону маленькой лесенки, ведущей в купель, и отплывает в сторону.       Сандор не уверен, что это хорошая мысль. Ему есть чем возразить. Хотя бы тем, что негоже столь знатной девушке делить ванну с убийцей. Что есть правила, а её покойной матери уж точно не понравилось бы такое неблагоразумие и вольное поведение. А ещё её матери не понравилось бы то, как с Сансой обходились её мужья.       С другой стороны, леди Старк нечего бояться: по одному её зову примчатся стражники. Она у себя дома, где никто не в силах причинить ей вред. И Сандор — последний, кто мог бы сделать это.       — Сандор, — зовёт она его по имени. Так просто и естественно, будто и не помнит его прозвища. — Твой запах ощутим даже здесь. Бани уже остыли, и никто не будет заново топить их ради тебя одного. К тому же, тебе нужно привести себя в порядок. Скоро войска выдвинутся в Королевскую гавань. Всем не помешал бы отдых перед новым походом. И вправду нужно, чтобы я проговорила всё это вслух?       Сандор чувствует, как алеет необожжённая половина лица. Санса говорит спокойно, разумно, будто уговаривая непутёвого мальчишку. Ему сложно поверить, что они настолько поменялись ролями.       — Тебя я не боюсь. Ты — последний, кто может причинить мне вред.       Все доводы звучат благоразумно. Долго отказываться нельзя — рано или поздно Санса передумает, и он останется вонять вплоть до новой битвы. С таким нерешительным сердцем он и помрёт вонючим псом.       Сандор, приняв решение, направляется к деревянному стулу и торопливо скидывает с себя жилет и рубаху. Всё-таки вчера перед тем, как пьяным завалиться спать, он совсем немного разделся.       Краем глаза следит за Сансой, но девушка отплыла в дальний конец купели и не глядит в его строну. Он стаскивает штаны, оставаясь в одних подштанниках.       «Пекло! — бормочет про себя. — Со шлюхами проще, чем сейчас».       Санса отплывает и вытаскивает щётку и мыло. Душистый пряный аромат распространяется по комнате, и Сандор неосознанно втягивает запах. Розы. Приятно, нежно. Но не очень подходит Сансе.       Он остаётся в портках — не настолько пьян, чтобы раздеваться донага. К тому же, он не хочет использовать благодушие королевы Севера больше необходимого. К тому же, это неловко: девчушка на его глазах выросла из хрупкой девушки во взрослую и умудрённую опытом женщину. Эта разница плотно засела в голове.       Сандор спускается в воду по каменной лесенке. Тёплая вода приятно облизывает лодыжки, согревая уставшее отягчённое битвой тело. Сон — это хорошо, но ничто не может сравниться с облегчением, которые испытываешь, смывая пот и кровь.       Санса держится полубоком, внимательно контролируя своё положение, чтобы над водой не показались груди, чтобы не повернуться спиной. Как боец, он замечает это очень хорошо. Сандор догадывается, что и там есть, что скрывать, но благоразумно молчит.       Он погружается в воду по шею, но этого кажется мало. Он закрывает глаза и опускает голову ниже, согревая глаза, нос и щёки, растирает шрам. Уродливая отметина на правой стороне уже не болит, лишь изредка ноет от жара, случись ему сесть к огню ближе, чем следует.       Сандор трёт под водой лицо, расчёсывает жидкие волосы, проводит за ушами, наслаждаясь идеальной температурой воды. Не прохладно-тёплая, но и не обжигающе-горячая. Она разнеживает тело, замедляя биение сердца, и ласковой негой убаюкивает ноющие мышцы. Давно Сандор так не блаженствовал. Наверное, со времён службы в Королевской Гавани.       Под водой он и не замечает, что подплыл ближе к девушке, и игнорируя желание открыть глаза, возвращается на прежнее место.       Сандор держится у противоположной стороны купели, откинув голову на бортик и наблюдая за Сансой. Не может не наблюдать. И пусть лёгкая дымка горячего пара висит над водой, скрывая очертания фигуры, её очень хорошо видно. Видно алые волосы, мокрые и оттого не такие огненные, видно бледную кожу, молочную как снега за Стеной. Она замерла на другой стороне, будто заснула, лишь изредка проводит рукой по воде, будто поглаживая волка по холке.       В эти мгновения, когда тонкая кисть поднимается над гладью воды, видны алые, неестественно-яркие следы на запястьях, которым нет места в молочном полумраке купальни.       Но они есть, как и прошлое, что стоит у каждого за спиной. Одинаково кровавое, оно скалится собачьей пастью, вгрызаясь в память острыми клыками.       — Надеюсь, он долго мучился, — хрипло озвучивается Сандор свои мысли.       Рука Сансы замирает, а потом медленно опускается под воду. Сандор понимает этот жест: она не прячет следы. Но и не хочет о них думать — прошлое осталось в прошлом. Ни к чему его ворошить без причины.       — Я мог бы заставить его страдать.       Санса поднимает голову, смотрит на него прямо, но в серых глазах нет неприязни или осуждения. Как нет и любопытства. Кровь и боль сделали с ней то, что должны были: она стала холодной, отчуждённой и сдержанной, кажется, сверх меры.       — Я не буду говорить, что ненависть и страдания рождают только новые ненависть и страдания. Оставлю эти высокопарные речи королеве с драконами. Для меня он никогда не будет мучиться достаточно, — голос звучит размеренно и спокойно, будто она смотрит на давно прошедшие события.       — И не надо, — добавляет Сандор, не понимая, с чего он так разговорчив.       Санса в ответ качает головой, будто прогоняя дурные мысли, и кивает на мыло и щётку:       — Возьми.       Давая ему приблизиться, она сдвигается в сторону, но не настолько далеко, как следовало бы находить знатной даме и рыцарю. И дело не в отсутствии на них одежды. Дело в том, что пропасть между ними всегда была слишком велика. Он убийца, верный пёс извращённого короля, она — чистая пташка-певунья, волей судьбы попавшая в силки дворцовых интриг…       Санса сдвигается в сторону, и в этот момент отблеск слабых факелов освещает девичью спину.       Сандор пару раз моргает, пытаясь понять, что проскользнуло перед его взором. Что-то крупное, бордовое, отвратительное. Нечто, чему точно не полагается быть на молочной коже Сансы Старк. Уродливая отметина промелькнула слишком быстро, так, что ничего не разобрать.       — Что?.. — Сандор тянется к её руке, но вовремя прикусывает язык и останавливается.       Кстати вспоминаются разговоры за Стеной и сплетни дворцовых служанок, которые пересказывал Берик. Сандр видит, как Санса прячет глаза под ресницами, отводит в сторону голову и отодвигается прочь, держась прямо напротив, скрывая спину.       И злость, глухая и огненная, заволакивает глаза. Сколько же глумился и издевался над ней Рамси, как долго резал, пытал, превращая жизнь в адское пекло? Сандор видит, что правительница Севера вновь обратилась скромной пугливой пташкой с обрезанными перьями и побитыми крыльями. Тут же становится более чем понятна её холодность, отстранённость и нежелание вновь выходить замуж.       Странная нежность к ней тупым ножом режет сердце. Хочется провести руками по тонким плечам, погладить высокий лоб, прикоснуться губами к закрытым векам — вот, что может представить Сандор без какой-либо животной страсти. Он злится, потому что не знает, как может быть по-другому. Он не умеет утешать и поддерживать.       Санса негромко вздыхает, и Сандор, бросив беглый взгляд, успевает уловить, как меняется её лицо, как она берёт себя в руки. Это не маска, которую она надевает из-за того, что не одна. Это просто действительно она сама, разом берущая всё под контроль. Она не даст больше распоряжаться своей жизнью и королевством кому-то другому, даже чужеземке с драконами. Которых стало на одного меньше.       — Ты не мог бы… — она прерывается на полуслове, скользя взглядом по купальне, собираясь с чувствами, и заканчивает увереннее и звонче: — Помочь мне?       Сандор хмурится, но делает шаг навстречу. Он не понимает, чем именно сможет ей пригодиться, но когда девушка протягивает мыло и сама делает шаг навстречу, до него доходит.       Он забирает остро пахнущее мыло из её протянутой руки, касаясь широкой ладонью тонких пальцев. Вопреки её голосу и выражению лица, кожа у неё тёплая, живая. Глубоко внутри она так и не смогла замёрзнуть.       Она медленно убирает волосы набок, медленно заплетая их в одну крупную косу. Алые локоны мокрые и тёмные, а пальцы Сансы чуть подрагивают, и снова перед Сандором стоит уже не королева Севера, а пташка из Королевской Гавани.       Она медленно облизывает губы, и держась за бортик, осторожно разворачивается к нему спиной. Слишком медленно, слишком боязно.       Слишком ужасно.       Слишком неестественно-кроваво красуется на спине лютоволк, изуверски вырезанный на нежной коже.