***
Утром я проснулся без будильника в семь утра, что было удивительно. Дома уже никого не было, поэтому я мог спокойно выйти из комнаты и никого не бояться. Кое-как встав с кровати и опустив ноги в тапочки, я побрёл умываться. Увидев своё отражение, я отпрянул от зеркала. Засохшая кровь была по всему лицу. До кожи даже прикоснуться было страшно и больно. Руки также саднило. Бровь пульсировала от боли до сих пор. Взяв ватные диски и смочив их прохладной водой я протёр глаза и все места, на которых была хотя бы капля крови, оставляя чистое лицо. В тумбочке у меня была чёрная медицинская маска из ткани, которая осталась со времён пандемии, в прихожей висит чёрная кепка, которая закрывала пол моего лица. Одевшись в тёмные штаны и серую толстовку, я закрыл своё лицо почти полностью. Было видно только глаза, и то с натягом. Накинув куртку на плечи, я вышел из дома, захлопнув дверь. В подъезде я не встретил никого, кроме одного соседа дяди Вити, который, по-видимому вчера слышал всё, что происходило в нашей квартире. — Антон, привет, что вчера у вас за крики были? — я опустил голову вниз и убрал руки в карманы, от греха подальше. — Просто поругались, до свидания, — пробубнил я и быстро убежал с места нашей с ним встречи в сторону выхода из подъезда. На улице было очень холодно. Низкая температура чуть приободрила и пробудила меня, давая мотивацию идти чуть быстрее до более менее тёплого места – школы. За минуту до звонка я вошёл в кабинет, в котором у нас проходило обществознание. Учителя в классе не было, поэтому тихо и никому не мешая я дошёл до своего места, рядом с которым сидел Дима. — Антох, ты чего мне вчера ни на звонки, ни на сообщения не отвечал? — друг показал мне экран с нашей перепиской.Шаст
— Тох, ну что там у тебя? — Всё хорошо? — Уже двадцать минут прошло, ты где? — Блять, у тебя всё там нормально? Мне прийти? — Ты меня пугаешь. — Ну на звонки то хотя бы ответь. — Извини, не видел, — тихо сказал я и сел на жёсткий, деревянный стул, от чего тело будто током прошибло. От соприкосновения с повреждениями, нанесённые отчимом, я подскочил. — Ты чего? — это заметил Дима и по голосу было слышно, что он взволновался. — Антон, ты чего это в маске и кепке? — поинтересовалась Ира с соседней парты, заглядывая через Позова. — Да так, — коротко ответил я и приспустил маску и кепку. — Ебать, — в один голос протянули они, увидев мясной фарш вместо привычного им лица. — Это кто тебя так, — подбежал ко мне Матвиенко, дабы рассмотреть раны поближе. — Отчим, думаю догадаться не сложно, — показывая свою ненависть к Андрею проговорил я. — За что? — спросила Кузнецова, которая также подскочила со своего места и подошла ко мне. — Видимо кто-то из учителей ему позвонил, — вспоминая вчерашний вечер и его вопросы мне предположил я. Со звонком в класс вошёл Арсений Сергеевич и всё разошлись по своим местам. — Итак, на сегодня я задавал пересказ параграфа, — призадумавшись учитель осматривал класс, выбирая, кто же пойдёт к доске, — Шастун, к доске. Вздохнув, я вышел, примерно представляя по поводу чего он на меня будет ругаться в этот раз. — В обществе существует много социальных групп, имеющих общие черты и интересы, например: рабочие, пенсионеры, педагоги и так далее. Они выдвигают своих представителей, которые, объединившись в партии, выражают мнение целой социальной.. — начал было я, но резким криком меня прервал преподаватель. — Сними всё с лица, тебя не слышно, да и к тому же это не культурно, — в один момент во мне начало драться две версии: одна боялась показывать лицо на весь класс, другая же буквально кричала мне о том, чтобы я сорвал маску и кепку, без страха показав следы вчерашнего вечера. В итоге, вторая пересилила. Я сильно психанул и содрал с себя маску и кепку, бросая их на учительский стол. Глаза Арсения, я никогда не забуду тот страх, который буквально на секунду блеснул в них. Он хотел что-то сказать, но я успел быстрее. — Мне продолжать? — Д-да, — сглатывая слюни сказал он нормальным голосом. — Хорошо. Партии – это организованные группы людей, которые имеют свою политическую программу, выражают мнение одной или нескольких социальных групп, занимающих места в центральных органах власти.