День из жизни Тэхёна и Рюджин

Рюджин склонила голову на бок и безучастно смотрела в окно на проносящиеся панорамы улиц. Что-то беспокоило её, но Тэхён не мог сказать, что. Для него всегда было загадкой, что творится у людей на уме. Он смутно разглядывал чувства, но не ведал их названий. Безошибочно он определял, что кто-то без настроения, но прощупать причину было для него затруднительно. Злость, грусть, разочарование? Ответы всегда ускользали от него, и он боялся их, как всякий человек боится того, чего не понимает. Следуя инстинктивному, почти животному чутью, он передвигался по закоулкам жизни. Ей грустно? Он нервно облизнул губу. — Ты в порядке? — Да, Тэхён, — её голос звучал приглушённо, как сквозь пелену. — Не переживай. Это его не успокоило. Он чувствовал, что она поникла. Почему-то ему захотелось обратиться к ней как-нибудь ласково, но они так никогда не делали. И момент был не тот. — Можем остановиться где-нибудь и перекусить. Хочешь картошку фри? — Я не особо голодна, но выпила бы кофе, — она потёрла ступни в тёплых носках друг о друга — ему нравилось, когда она так делала, — и хочется посидеть в каком-нибудь уютном уголке. Поехали куда угодно? — Хорошо, — воодушевлённо ответил он. Это уже было что-то. Теперь она выразила какое-то конкретное желание, которое он мог выполнить, и после чего она, может быть, почувствовала бы себя лучше. Пока они пробирались через многочисленные районы на окраину города, в одну небольшую сиреневую забегаловку, которую он как-то здесь приметил, Рюджин уснула. Тэхён приглушил музыку и смотрел себе вперёд: ему нравилась дорога. За окном курился холодный, но довольно светлый и сухой день. Время близилось к обеду. День обещал пройти в тягучем приятном безделье. Давненько не было никакой работы — это странно. Кажется, Дэнни решил плюнуть на мелких должников и сосредоточиться на своей войне. Чимин пропадал с ним целыми днями: уходил рано, возвращался поздно. Как-то Тэхён провёл ночь за чтением комикса и застал как возвращение, так и уход. Дело близилось к двум часам ночи, когда послышались шаги. Потом какое-то время работал душ, а когда он стих, Тэхён навострил уши и услышал, как Чимин проходит в свою комнату. Не придав этому особого значения, он уткнулся обратно в свой комикс, но часа через четыре, в семь утра шаги послышались снова — это Чимин уходил на работу. Тэхён вскочил и пробежал к окну в конце коридора на втором этаже: оно выходило как раз на улицу. Оттуда было видно всё. В утреннем сумраке фигура Чимина проплыла по крохотной аллее среди деревьев и вышла за калитку в виде чёрных прутьев. Снаружи ожидал отполированный чёрный авто, из которого вылез лично Дэнни. Он расплылся в широкой улыбке, в которой было мало тёплого и много зловещего, похлопал Чимина по плечу, они вместе сели в машину и укатили восвояси. Тэхён не знал, что они делали, но сердцем чуял что-то неладное. Улыбка Дэнни, с которой он временами смотрел на Чимина, словно имела какое-то дополнительное значение, скрытое от всех. Чимин всегда отвечал боссу долгим, серьёзным взглядом, за которым тоже что-то таилось. Тэхёну это сильно не нравилось. Копаясь в воспоминаниях, он не заметил, как стал тарабанить пальцами по рулю, и прекратил, когда вернулся в реальность. «Я точно приехал туда?» — забеспокоился он, ведя Хёндай по смутно знакомому кварталу. В прошлый раз он специально внимательно осматривался, чтобы не забыть дорогу, и всё-таки знатоком этих мест не был. Но вот в конце узкой улицы мелькнула та самая сиреневая вывеска, и Тэхён с облегчением выдохнул. На секунду он покосился на Рюджин: всё ещё спала. Когда они добрались, он заглушил мотор и потянулся к ней, чтобы смахнуть упавшую прямо ей на лицо прядь волос. Она укрылась своим пальто и склонила голову уже в его сторону. Её ресницы едва заметно трепетали, кожа почти светилась в белизне дня, бледно-розовые губы были едва прикрыты. Она была безмятежна, как младенец. Во сне Рюджин теряла половину себя привычной — когда она бодрствовала, слишком много тревог и волнений отражалось на её лице, в глазах была юркая, стремящаяся заглянуть в самую суть вещей живость. Тэхён невесомо провёл костяшкой пальца по её щеке и, решив её не будить, вылез из автомобиля. Там он размялся и заодно огляделся по сторонам, гадая, чем может себя занять. Как раз когда он разминал спину поворотами туловища в стороны, из-за угла появился ссутулившийся сухой старикашка, который, прихрамывая, приблизился к нему и просипел: — Будет сигаретка? Тэхён несколько раз похлопал себя по плащу в поисках пачки, прежде чем осознал, что не курит. — Нет, нет, извините, — опомнился он. Старикашка похромал дальше, а Тэхён двинулся прямиком в кафе, у которого припарковался. Внутри никого не оказалось — идеально. Светлые стены, тёмно-коричневый паркет, изолированные мягкие уголки с подушками. У стойки напротив выхода скучала хостес, барменша или официантка. Возможно, всё вместе. На вид ей было лет пятнадцать. Она внимательно оглядела вошедшего с головы до ног и вышла из-за стойки, чтобы приветствовать его. — Здравствуйте, — бодро чирикнула она высоким голоском, — пожалуйста, выбирайте любое место и присаживайтесь. Тэхён по-хозяйски прошёл вглубь и осмотрелся, раздумывая, где они присядут: в углу у окна справа или в самом дальнем углу в стене слева. Остановился он почти без раздумий на первом варианте (Рюджин обожала окна), но от нечего делать развернулся к хостес-барменше-официантке, с тем чтобы завести с ней совершенно пустой разговор: — Какое место посоветуете: вот это или вон то? — он указал на два своих выбора. — Где лучше свет, музыка, аура? Как вы считаете? Девочка растерялась, озираясь на указанные ей столики. А после обернулась и с видом начальницы приступила к допросу, на который Тэхён с удовольствием убил время. — Вы будете один? — осведомилась она. — Или с компанией? — С компанией, — хмыкнул он, двинув бровью. — Характер встречи: деловая или неофициальная? — Неофициальная. — Друзья? Родственники? Девушка? — Девушка, — уголки его губ поползли вверх. Девочка расправила плечи, сложила руки за спиной и произнесла с серьёзным лицом: — В таком случае, могу порекомендовать дождаться её и предоставить ей возможность сделать выбор. — Пожалуй, мы сядем у окна, — резюмировал Тэхён, официально сделав всю случившуюся беседу бесполезной, — она любит места у окон. Он прошёл к выбранному месту и осмотрел стол так, будто всерьёз примерял его к своей гостиной. Тэхён был первоклассным мастером в убийстве времени, причём делал это он с таким каменным лицом, что со стороны легко было заподозрить в его действиях некий тайный смысл. Девочка косилась на него с лёгким недоумением. — Она вам очень нравится, да? — заговорила она. — Эта девушка. Тэхён развернулся. — Как вы поняли? — Вы очень серьёзно подходите к мелочам. Так делают, когда нервничают. Он только отстранённо пожал плечами, а после вообще вдруг заинтересовался потолком. — Я могу предположить? — продолжила девочка. — Это будет важный разговор? Тэхён опустил голову. — Совсем нет, — ответил он, облизнув губу, — она уснула, а я пытаюсь убить время. — А, вот оно что… — она выглядела ещё более растерянной. — Я пока выпью чай, если вы не против, — Тэхён принялся снимать плащ, — какой-нибудь фруктовый. Какие у вас есть? Плащ он повесил на вешалку, стоявшую неподалёку от стола, а сам уселся на коричневый диванчик, усыпанный коричневыми и сиреневыми подушками, и уставился в окно, откуда отлично было видно припаркованную рядом машину и спящего на переднем её сидении человека. Девочка перечисляла ему ассортимент чаёв, но он, засмотревшись, всё прослушал и остановился на последнем варианте: — Груша и жасмин, спасибо. Небольшой чайничек, если можно. Она развернулась и ушла, и Тэхён снова уставился в окно. Рюджин сильно поникла после утренней сцены. Они встретились аж в шесть утра, когда было ещё совсем темно, и вместе двинулись к Кену. Тогда ещё они пребывали в отличном настроении: включили музыку громче обычного, подтанцовывали одними плечами какой-то рок-балладе и смеялись с не таких уж смешных шуток друг друга. В лифте он встал за её спиной, наклонился и целовал её щёки, пока она наблюдала за этим в зеркало. А потом… Тэхён вздохнул. Как бы ему хотелось убраться туда, где до них не дотянутся лапы всей этой чертовщины. А теперь, ко всему прочему, когда неприятностей и так выше крыши, Чон Чонгук, вместо того чтобы помочь, решил сделаться их новой головной болью. Рюджин дошла до того, что постоянно пребывала в мрачной угрюмости и вздрагивала от каждого шороха. Постоянный страх был ей совсем не к лицу. У неё были заботы здесь, с ним, всё ещё находящимся на накренившемся судне организации, были какие-то заботы дома, с этим солдафонским дикарём, будь он проклят; с недавних пор ей ещё вздумалось посматривать в сторону Пак Чимина и его бешеных тараканов, а теперь и Чон Чонгук присоединился к вечеринке. Не успевала она ужаснуться одному, как с другой стороны уже махало ручкой что-то другое. Какая-то бесконечная комната страха. Наблюдая за ней, спящей, сквозь два стекла, Тэхён уставал от собственного бессилия. Рюджин его совсем не слушала. Он хотел помочь ей, а она — всем остальным. Их интересы не совпадали. Что ж, если он всё рассчитает правильно, останется только дождаться нового года… и их след простынет. Небольшой кораблик, серая пена на маленьких и острых кварцевых волнах, жгучая соль в воздухе и головокружительная свобода. И она, она, она, ничего ему не было нужно, кроме неё и свободы. Ночами он спал и видел это, а потом просыпался, и видения никуда не девались. Девочка вернулась с чаем. Тэхён с оживлённым вниманием наблюдал, как с её подноса опускаются на стол чайник и чашка, как она разливает напиток и ставит чайник рядом. Своеобразные, незамысловатые и привычные действия других часто вызывали у него любопытство. В детстве он часами заглядывался, как мама с усердием обрезает цветы в их убогом садике. Такие вещи очищают человека от всех социальных условностей — остаётся только он сам, его мысли и деятельный процесс. — Часто у вас здесь так пусто? — осведомился Тэхён. — Кто-нибудь да заходит, — ответила девочка, сморгнувшая задумчивую дымку. — Тут поблизости школа. Сейчас позднее утро, все на занятиях, но после обеда заглядывают школьники. Подружки всякие группками пройдутся да парочки какие-нибудь. — Значит, повезло, что мы приехали сейчас, — хмыкнул он. — Народу тут всё равно много не бывает, — заверила официантка, догадавшаяся, что шумных мест её посетитель не жалует, — есть тут одна кофейня через пару улиц, там недавно сняли какой-то эпизод из дорамы, и теперь эти предатели всей толпой оттуда не вылезают. А к нам ходят только самые верные, те, которым нужно качество, а не картинка, — она игриво улыбнулась зубами-кукурузинками. Тэхён бесшумно рассмеялся и потянулся к своей чашке. — Может, и мы к вам зачастим, — сказал он просто так и пригубил чай. — Приходите, — кивнула официантка и чуть развернулась, чтобы уйти, — если я вам понадоблюсь, я у стойки. Он кивнул и снова взглянул в окно. Рюджин не было в машине. Тэхён вскинул голову к входу в кафе как раз тогда, когда миниатюрный силуэт его девушки появился на пороге под звон колокольчика над открывающейся дверью. У неё был заспанный, немного растерянный вид. Она окинула место глазами и остановилась на их столике, после чего улыбнулась и маленькими шажками направилась прямиком туда. Тэхён повернул голову к официантке и сказал: — Сварите нам кофе, пожалуйста? Девочка, глядящая на только что прибывшую клиентку, опомнилась, достала из фартука блокнот и спросила: — Конечно, а как вам его сварить? К этому моменту Рюджин уже подошла к столу. — У вас всё по-умному, да? — улыбнулась она официантке, усаживаясь за стол напротив Тэхёна. — Здравствуйте. Вы варите кофе во френч-прессе? — Здравствуйте, да. — Если вас не затруднит. Официантка записала заказ, а Рюджин тем временем обратилась к Тэхёну: — Почему ты меня не разбудил? — вид у неё был слегка приободрившийся, она улыбалась и излучала хорошее настроение. — Хотел дать тебе отдохнуть немного, — спокойно пояснил Тэхён, — ты выглядела не выспавшейся. Здесь девочка посчитала достаточно корректным своё вмешательство и спросила: — Вам вынести меню? Рюджин оглянулась на неё, потом на Тэхёна, и, немного подумав, они оба отказались. Официантка удалилась, а Рюджин принялась оглядываться по сторонам. Улица была удивительно пустынной: узенькой, светлой и чистой — напротив окна только белое каменное ограждение вдоль домов, да столбы. — Какая глушь, — вымолвила Рюджин, — ты как нашёл это место? — Был здесь на задании как-то, — сказал Тэхён, откинувшись на спинке диванчика. — Которое задание? — всполохнулась она; между бровями пролегла складка. — Да поколотить одних там, как всегда, — это было не так давно, но ещё до всего; Тэхён поспешил закрыть тему, — нравится тут? Улыбка снова озарила её лицо. — Очень. — Я знал, что тебе понравится. Рюджин потянулась, забралась на диванчик с ногами и откинула голову на спинку. — Что будем делать с Чонгуком? — Понятия не имею, — фыркнул Тэхён, — я уже не знаю, что происходит, на сегодня я беру отпуск. И тебе советую. — Дела у него плохи, похоже, — вздохнула Рюджин и покосилась на пустую улицу, — знаешь, я старалась закрывать глаза. Думала, ничего такого, раз он чувствует себя лучше. Не стоило так делать, наверное. И снова всё стало медленно возвращаться: глубокая усталость в её взгляде, нечто грубое и мрачное на нежном лице. На его глазах она становилась измученной. Рюджин совсем не была такой, когда они только познакомились. Она была растерянной, может, даже паниковала, ей было страшно, но всё это было детское, несерьёзное, преходящее — она не была такой. «Неужели это я на неё так действую?» — Забудь про него, — сказал Тэхён, — сейчас глотнёт воздуха на воле и очухается. — Он на нас в обиде, похоже, — прошуршала Рюджин себе под нос, — что делать будем? Извинимся? — Ещё чего. За что нам извиняться? — Ты прав. Что же, теперь не разговаривать? — Всё образуется само собой. — Ну, раз уж ты говоришь… у вас так уже бывало? — Да тысячу раз! Рюджин вздохнула, сдаваясь. С Чонгуком она ни разу не ссорилась и теперь чувствовала себя паршиво, наконец догадался Тэхён. «Надо поговорить с ним», — подумал он в приливе странной, жгучей злости. Но что говорить? Как ни трудно признаться, а добавить к словам Чимина было нечего: он всё сказал по существу, хотя и в своей сучьей манере. Единственное, что хотелось сказать: «Прекращай страдать чепухой, соберись, чтоб тебя, сейчас не до того», — но так они точно переругались бы вкрай, все они. Тэхён не знал, что делать, он давно уже зашёл в тупик. Его чересчур беспокоило существо напротив: печальные глаза, узенькие плечи и маленькие пальцы, бесперебойно теребящие рукава. Он проиграл, проиграл всё то, чего у него никогда не было — совершенно никак он не мог избавиться от опустошающего ощущения проигрыша. Он любил её, и она была несчастна. Рюджин задумчиво глядела на пустую улицу, нет-нет полусонно взмахивая ресницами. Как бы ему хотелось обойти стол, усесться рядом и зарыться лицом в её волосы, обнять, поглаживать, покрывать поцелуями прелестные черты её кукольного лица, дать ей уткнуться в его плечо, чтобы она забыла обо всём на свете и наконец расслабилась. Тэхён был не из тех, кто шепчет девицам на ухо жеманности и лезет с бесконечными объятиями. Он держался тихо и ровно. Самое печальное, что он, кажется, не сам так решил. Совершенно случайно он забрался в этот капкан и теперь всё время боялся, как бы жест не оказался неуместным. — Эй, — позвал он, — всё в порядке, Рюджин? Она слабо улыбнулась, отвлекаясь от окна. — Ты спрашиваешь третий раз за утро. — Я переживаю. — Не переживай. Я в порядке, честно. Но если тебе всё равно захочется снова удостовериться, спрашивай, — она смешно хихикнула. Тэхён облизнул губу, раздумывая. Нужен был дальнейший план. — Сейчас мы выпьем кофе, а потом чем-нибудь займёмся. Хочешь куда-нибудь сходить? А завтра пойдём покупать тебе платье. Забудь о них обо всех ненадолго, к чёрту их. Рюджин потупила взгляд, как делала всегда, когда не могла исполнить обращённую к ней просьбу. А после подняла глаза и заявила: — Ты сам жутко устал, наверное. Сегодня ты и встал гораздо раньше меня. Может, завалимся в какое-нибудь антикафе и проспимся, как медведи? Тут официантка выкатилась из-за двери и направилась к ним. Она приблизилась и поставила перед Рюджин её кофе, который та сходу приняла и пригубила. Официантка принялась раскладывать на столе остальные посудины. Тэхён тем временем сказал: — Если хочешь. — А ты хочешь? — Я вряд ли смогу уснуть, но могу и кино смотреть, если тебе не мешает. Официантка звенела посудными приборами, между ним и Рюджин постоянно мелькали её руки. — Не мешает, — Рюджин отпила ещё кофе. — Может, я тоже не усну, тогда вместе смотреть будем. — Значит, решено? — подвёл Тэхён. — Бездельничаем? — Договорились. Отличный кофе! — улыбнулась она официантке, которая уже собралась уходить. — Передайте мои благодарности бариста. — Бариста у нас сегодня я, — просияла официантка, блеснув зубами-кукурузинками. — Правда? Я должна научиться у вас френч-прессу. У меня он получается просто гадостью. — Френч-пресс — это несложно, — официантка заметно удивилась, — вы бариста? — Ненастоящая. Я только на основе эспрессо худо-бедно что-нибудь приготовлю, — хихикнула Рюджин. — А вы, получается, и бариста, и официантка одновременно? — Я у нас, вроде как, и швец, и жнец, и на дуде игрец, — девочка скромно пожала плечами. — О, как я вас понимаю, — Рюджин сильно оживилась, даже выпрямилась, — знайте, что вы — герой-невидимка, о котором они не знают, но без которого не выживут! Вдвоём они расхохотались. Тэхён смотрел на них с недоумением. Официантка ушла довольная, а Рюджин снова хлебнула кофе. Что только что произошло? — Ты снова смеёшься, — выпалил он. — Как она это сделала? Рюджин выглядела озадаченной. А после она вдруг придвинула свою чашку и френч-пресс на его сторону, встала, обошла стол и уселась рядом. Её голова легла на его плечо. Их ладони тут же сплелись сами собой: её тонкие пальцы и его побитые костяшки. Тэхён прикрыл глаза: по груди разлилось отупляющее, ослабляющее тепло. Он гладил большим пальцем её ладонь и чувствовал себя настолько дома, что было почти больно. Чувствовала ли она то же самое? — У меня такой плохой вид? — мягко заговорила Рюджин. — Ты очень обеспокоен. — Эта ссора в лифте меня раздражает, ты стала такая грустная… — он поднёс её ладонь тыльной стороной к губам и принялся расцеловывать её. Они были в общественном месте, иначе бы он за себя не ручался. Маленькие жесты: заправить прядь волос ей за ухо, аккуратно поцеловать в лоб или провести ладонью по спине — визитная карточка его сдержанного благоразумия. Но благоразумия у него оставалось всё меньше. Рюджин потянулась к кофе и отпила из чашки ещё. А после плюхнулась назад и снова прильнула к его плечу. Он опустил её ладонь, но не отпустил. — Спасибо за беспокойство, Тэхён. — Хочешь отблагодарить, стань снова той хохотушкой, которой была две минуты назад. — Да это всё официантские штучки. Просто вспомнилось. — Может, ты по старой жизни скучаешь? — Ностальгирую. Но назад бы не вернулась. — Почему? — Потому что в той жизни кругом была одна неизвестность, и время постоянно толкало в спину. А сейчас только безвременье. И ты. — Я тебя очень понимаю… — Тэхён чуть скатился на кресле и опустился щекой на её голову; ему хотелось шепнуть следом что-нибудь нежное, вроде «моя хорошая», но он промолчал. Они просидели там ещё около получаса. Рюджин узнала о школьниках, о кофейне неподалёку, о дораме. Больше всего Тэхёну понравился тихий вопрос «сколько вы вообще тут кокетничали, пока я спала?» ему на ухо; он отвечал уклончиво и ехидно, и она пихала его в бок. Временами её снова утягивало куда-то в дебри, и Тэхён как мог вытаскивал её. Рюджин так и не подняла головы с его плеча. Тэхён поглаживал её ладонь и считал, что непременно должен как-то выразить счастье, но совершенно не понимал, как. Всё, что ему хотелось шептать ей, казалось ему неуместным. А приставания так и вовсе её напугали бы, хотя он… он бы сделал многое. Воображение было воспалено, но в реальности он словно постоянно упирался в невидимую стену. Пожары так и оставались невидимыми. «Я тебя люблю, моя милая», — ему казалось почти безумием говорить нечто подобное. Френч-пресс опустел. Официантка сидела у стойки всё время, а когда они собрались уходить, Тэхён попросил Рюджин идти вперёд, чтобы заплатить самому. Его одолевало странное волнение. Рюджин не поняла, нахмурилась, бросила в сторону стойки подозрительный взгляд, но послушалась и покинула кафе, а Тэхён развернулся к девочке. — Можете дать мне совет? — торопливо выпалил он. С незнакомцами он всегда ладил, как с родными. Официантка смотрела так (и не пыталась это скрыть), будто всё время наблюдала за парочкой, и теперь перед ней был совершенно понятный персонаж. — О любовных делах? — догадалась она. — О них самых. — Я вас слушаю, — вздохнула девочка, — у вас с этим, похоже, плохо? Тэхён встрепенулся. — Что? Это ещё почему? — Вы как на иголках, — из подростка она вдруг сделалась древней нравоучительной старицей, — не знаю, что именно, но что-то вы делаете не то. Ладно, скажите уж, что вас беспокоит? — Мы не говорим всякие вещи… и не делаем. А я хочу. Стоит ли, или я её спугну? Я не хочу всё испортить. Девочка долго вглядывалась в него, рассуждая про себя. — Возможно, раз вы оба ведёте себя так скованно, — задумчиво произнесла она, — вы и правда её спугнёте. Но если это любовь, от маленького испуга ничего не разрушится. Это любовь? Тэхён помолчал, глядя в пол. А после резко отвернул голову, облизывая губу. — С моей стороны, да, — бросил он, — а с её… я не знаю. — Понятно, — официантка вздохнула, — остаётся только узнать. От этого и нужно будет отталкиваться. Вы можете медлить, чтобы всё не испортить, а можете дерзнуть и выяснить, как обстоят дела: всё там или таки ничего. Тут в любом случае либо выигрыш, либо проигрыш — вы просто оттягиваете момент и не переворачиваете карту. — Да?.. — задумчиво пробубнил Тэхён. — Возможно. Он поблагодарил её и взял свой плащ. Девочка пожелала удачи и попросила заходить ещё. Тэхён ответил ей искренней и душевной улыбкой, однако обещания вернуться не дал: они с Рюджин нигде подолгу не задерживались. А всё-таки с этой официанткой он, казалось, сблизился за считанную пару минут. Когда смотрели друг на друга, они оба словно узнавали в лице напротив старого приятеля. Так у Тэхёна частенько случалось. Когда он расплатился, они всё-таки распрощались. С чувством горячей решимости он направился к выходу, в холодный и белый ноябрьский день. Конечно, всё начинается с этих слов. Рюджин ждала его у двери машины снаружи. Тэхён подошёл, торопливо прильнул к её губам, тут же оторвался (она была ошарашена) и молча открыл ей дверь. Рюджин оклемалась, смущённо поправила одну из кучи беспорядочных прядей на его голове и залезла в машину. Тэхён захлопнул дверь и прикрыл глаза. Пульс тарабанил в его висках. Всё было просто, как дважды два. Но для начала ему нужен был ответ. Двойное свидание было запланировано на следующий день. «Если Чонгук ничего не учудит…» — это мог быть идеальный момент. Выбранный ресторан располагался в небоскрёбе, и Тэхён мог завести её повыше, чтобы выложить всё, как на духу. Чтобы сказать: «Я люблю тебя, моя милая».