family affair

Рейнира улыбнулась Кристону, держа в руке бокал шампанского на тонкой ножке. Пузырьки в бледно-золотистой жидкости стремились вверх. В воздухе стоял запах алкоголя, праздничной ели и конфет, которыми сегодня угощали детей. В особняке Таргариенов отмечали Рождество. — Я надеюсь, что мы сможем увидеться после праздников, — сказал Рейнире Кристон. — Я собирался поехать с друзьями в Швейцарию — покататься на лыжах. Наверное, с моей стороны будет слишком дерзко пригласить тебя с нами? — Вовсе нет, — ответила девушка. — Но, к сожалению, я буду вынуждена отказаться: у меня дела в городе. Едва ли я даже смогу нормально отдохнуть. Семейные проблемы, понимаешь? — Конечно, — кивнул молодой человек. Он был удивительно хорош собой, и околдованный взгляд, которым он смотрел на Рейниру, придавал ему ещё больше очарования. Милый, милый Кристон. — Значит, в следующий раз? — Я тебе позвоню, — улыбнулась девушка. — Нам обязательно нужно выбраться куда-нибудь вместе. Погуляем. Она подмигнула Колю, и тот расцвёл. Его карие глаза смотрели тепло, волосы чуть вились, и бледно-серый костюм сидел на нём идеально — настоящий принц. По-прежнему чувствуя на себе его взгляд, Рейнира удалилась к столу с закусками, чтобы взять канапе. Подавила довольную улыбку. Огляделась. Приём, устроенный ей и её дядей, проходил в гостиной, больше напоминающей бальный зал. Блестящий тёмный паркет, стены и потолок с лепниной, внушительный камин и золочёные люстры — почти дворец. В углу комнаты стояла высокая пышная ель, украшенная крупными золотыми шарами и бантами, усыпанными блёстками. Под ней стояли подарки. Как в сказке. Помещение было забито гостями. Нарядные мужчины и женщины беседовали и смеялись, разбившись на дуэты, трио и группы побольше. Кто-то пил шампанское. Кто-то отправлял в рот изящные миниатюрные бутерброды, призванные утолить аппетит, но не набить желудок. Все эти гости — богатые и знаменитые — собрались здесь сегодня, чтобы отпраздновать вместе с Таргариенами Рождество. И для них Деймон и Рейнира постарались показать себя и свой дом в наилучшем свете. Однако у них была и другая цель. Рейнира осушила свой бокал и, отставив его в сторону, быстро окинула себя взглядом. На ней было золотистое платье с открытыми плечами и пышной юбкой до колен. Голые руки и шея демонстрировали всем лёгкий загар: недавно она и дядя вернулись с отдыха на Багамах, где всегда щедро светило солнце. Рейнира пригладила свои гладкие светлые волосы. Просканировала внимательным взглядом толпу — и наконец нашла того, кого искала. Харвина Стронга. Молодой человек, широкоплечий и кудрявый, стоял у камина в одиночестве. На нём были чёрные брюки и пиджак, а белую рубашку не портил ни галстук, ни бабочка. Его взгляд спокойно скользил меж гостей, пока не встретился с голубыми глазами Рейниры. Харвин тут же встрепенулся. Она очаровательно улыбнулась ему и двинулась к мужчине сквозь толпу. — Хорошо проводишь время? — спросила девушка, остановившись рядом. Здесь, у камина, стояли колонки, и из них тихо лились рождественские песни, разбавляя шум десятков голосов. — Я надеюсь, ты тут не скучаешь, иначе мне, как хозяйке праздника, было бы неловко. Рейнира лукаво заглянула Харвину в глаза. Тот, усмехнувшись, покачал головой. — Всё прекрасно. То, что я молчу, не значит, что я чем-то недоволен. К тому же теперь здесь ты, и этот вечер определённо стал лучше. Рейнира чуть опустила глаза, демонстрируя смущение, и склонила голову набок. Весь её вид, взгляд и улыбка — всё было направлено на то, чтобы заворожить Харвина Стронга, как ранее Кристона Коля. Ей нравилось их внимание, но называть истинную причину своего поведения вслух девушка бы не стала. Сейчас она была на задании, играла в свою маленькую игру. Собирала сердца. — Я давно хотел поговорить с тобой, — продолжил Харвин. — С того уик-энда за городом, где мы пересеклись месяц назад, помнишь? — Конечно, помню. Это были чудесные выходные, я давно так не веселилась. Твои родители очень милые, кстати, и я была рада с ними познакомиться, — живо ответила Рейнира. Краем глаза она заметила, что в зал вошёл Деймон, и слегка напряглась. Он не смотрел на Рейниру, но она всё равно почувствовала, что ответственность на её плечах стала тяжелее. Ей не хотелось ударить в грязь лицом перед своим дядей — и до недавнего времени опекуном. Так что она снова перевела взгляд на Харвина и широко ему улыбнулась, делая вид, что здесь и сейчас для неё нет ничего увлекательнее беседы с ним. — Я не хочу ходить вокруг да около, Рейнира, — мягко, но уверенно сказал Стронг. Он возвышался над ней, как скала, и девушка невольно отметила, что рядом с таким человеком ей всегда было бы спокойно. Неплохое качество, подумала она. — Мне показалось, что в те выходные между нами что-то промелькнуло. Какая-то искра. И, честно говоря, я рад, что это случилось. Мне хотелось бы узнать тебя ближе — насколько ты позволишь, конечно. Я хочу быть твоим другом... и больше. Рейнира сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями и решая, что же ответить. Она ожидала подобного развития событий. И если Кристон всё ещё мялся на пороге, то Харвин явно был смелее. Ещё один плюс в его пользу. — Я понимаю, о чём ты говоришь, — сказала она и, протянув к молодому человеку руку, опустила её на его запястье. Ничего серьёзного, просто тёплый жест. — Мне нравится твоя честность, и я... думаю, я тоже что-то чувствую к тебе, Харвин. Ты прав, нам следует лучше узнать друг друга. Как насчёт того, чтобы погулять вместе после праздников? Сходим в кино или съездим куда-нибудь? — Конечно, — улыбнулся Стронг. — Можешь звонить в любое время. Ты знаешь, я из тех, кто откликается на зов. Его взгляд скользнул по прошедшему мимо Кристону, и Рейнира чуть замялась, думая, что бы это значило. Мог ли Харвин заметить её тёплые отношения с Колем? А что насчёт Лейнора? Впрочем, Стронг был честным малым, и, если бы у него появились сомнения, он наверняка бы сказал ей об этом. Достоинство и искренность были его сильными сторонами — а также теми, что Рейнира могла использовать. Так что она улыбнулась ему и сказала: — Значит, договорились. Довольная исходом диалога, она повернулась лицом к толпе — и замерла. Через весь зал на неё смотрел Деймон. Высокий, с небрежно спадающей на лоб светлой прядью, он был одет в чёрный костюм с белой рубашкой, расстёгнутой у шеи и обнажающей изгибы ключиц. Мужчина разговаривал с Корлисом Веларионом. Таргариен вежливо улыбался, но его глаза были холодны и не отрывали взгляда от племянницы. Он знал, во что она играла сегодня вечером. Он сам придумал эту игру. И теперь наблюдал, как Рейнира справляется. Послав ему выразительный взгляд, Рейнира отвернулась, взмахнув гладкими, шелковистыми волосами, и вернулась к разговору с Харвином. А ещё через пять минут ускользнула от него — только чтобы перекинуться словом с Лейной и Лейнором Веларионами. Особенно с последним. Он был геем, все это знали, но вслух никто не говорил. Рейнира и не хотела от него любви — ни от одного из троих кавалеров не хотела на самом деле. Её интересовали более... практичные вещи — и практичные решения. Она знала, что Корлис и Рейнис не против её общения с Лейнором, да и сам парень весьма легко поддавался своей очаровательной и смелой подруге. Он был добрым и лёгким на подъём, а главное — единственным наследником богатой семьи. Хороший кандидат в мужья номер три. За время игры, что длилась уже несколько месяцев, и Кристон, и Харвин, и Лейнор оказались у Рейниры в кармане. Но сегодня вечером она играла с ними в последний раз. Деймон сказал, что после приёма она назовёт ему лишь одно имя — и тогда её судьба изменится навсегда. Хотела бы она, чтобы всё было так просто и чтобы хоть один из этих мужчин заставлял её сердце трепетать. Конечно, у неё были свои предпочтения, но... Думая об этом, Рейнира сжала в пальцах новый бокал с шампанским, а затем осушила и его. В голове бегали мысли. В груди расцветали чувства. Сегодня вечером. После приёма. Всего одно имя — и судьба Рейниры предрешена. Как всё просто, язвительно подумала она, бросая очередной взгляд на своего дядю, веселящегося в компании гостей. Он выглядел таким уверенным. И красивым. И взрослым. Как всегда. Гости начали расходиться только к одиннадцати, когда Рейнира уже едва могла поддерживать обаятельную улыбку. Её маска беззаботности рассыпалась от усталости. Тело ныло, ноги болели от долгого нахождения на каблуках. Она проводила Веларионов — последних гостей, задержавшихся из-за деловой беседы Корлиса с Деймоном, — и закрыла за ними дверь. Щёлкнула замком. Вздохнула и прислонилась к прохладной поверхности двери, спрятав руки за спиной и глядя в холл своего большого и светлого дома. Её дом. Место, где она родилась двадцать один год назад, сделав счастливыми родителями Визериса и Эймму Таргариенов. Деймон говорил о них немного, но в основном хорошее. Любили друг друга. Были преданы семье. И обожали свою дочь, с которой их разлучила автомобильная авария всего через два года после её рождения. Это событие резко изменило жизнь Деймона, младшего брата Визериса: он был вынужден взять воспитание племянницы на себя. И всё у него вышло из рук вон плохо, подумала Рейнира с кривой улыбкой. Впрочем, она не жаловалась. По крайней мере, на бóльшую часть их взаимоотношений. Девушка пересекла холл с мраморным полом и большой хрустальной люстрой под потолком и снова вошла в гостиную. Теперь у комнаты был сиротливый и несколько помятый вид. Пустые бокалы и упавшие на пол ёлочные игрушки, которые хватали дети гостей. Недоеденные закуски. И Деймон, который сидел на диване, закинув ногу на ногу. Его рука лежала на спинке дивана. Мужчина лениво оглядывал зал. Стук каблуков Рейниры привлёк его внимание, и он повернул к ней голову. Окинул девушку долгим взглядом. — Ты доволен? — спросила она, подходя ближе. Остановилась перед ним, по-прежнему держа руки за спиной. Наклонила голову. — Неплохая выдалась вечеринка. — Хорошая, — кивнул Деймон. — Только голова разболелась от этих рождественских песен. Они всё ещё звучат у меня в голове, хотя я давно выключил колонки. — Предполагается, что они должны поднимать настроение, — хмыкнула Рейнира. — Задавать атмосферу праздника. Всем понравилось, насколько я могу судить. А Корлис Веларион подобрел настолько, что решил обсудить с тобой свои бизнес-планы, верно? Она приподняла бровь, ожидая ответа. Деймон поднялся с места и серьёзно посмотрел на племянницу сверху вниз, явно уловив скрытый смысл в её словах. Между Таргариенами повисло напряжение. — К чему ты ведёшь? — спросил он. — К тому, что сотрудничество с Веларионами выгодно. А значит, и мой брак с Лейнором выгоден вдвойне. Дядя усмехнулся и на миг отвёл глаза, точно решая, как ей ответить. — Хочешь сказать, что сделала выбор? — спросил он. — Хочу узнать, не сделал ли ты его за меня. Впрочем, говорить так было бы неправильно, потому что ты с самого начала не дал мне никакого выбора! — повысив голос, Рейнира бросила эту фразу ему в лицо. Приблизилась. Заглянула в его глаза. — И всё же ты согласилась играть по моим правилам, — холодно произнёс Деймон. От него пахло парфюмом и шампанским, как и от Рейниры. Пьяный, пьяный запах. И взаимное еле сдерживаемое недовольство. — Три месяца ты играла в хорошую девочку и приглядывалась к женихам, как и должна. Но теперь вдруг решила взбрыкнуть? Что ж, пожалуйста. Сообщи мне, когда придёшь в себя и решишь назвать имя своего будущего мужа. Мы быстро закончим это дело. Деймон отстранился от неё и двинулся было к выходу, но Рейнира схватила его за руку. — Мне не нужно время, чтобы принять решение, — возразила она. — У меня есть имя. То, что ты так хочешь от меня услышать. Таргариен обернулся к ней и молча приподнял брови, ожидая ответа. Рейнира улыбнулась, обезоруживающе и искренне. С мольбой во взгляде, как у маленькой девочки, какой ещё недавно была. — Деймон Таргариен, — выдохнула она, сжав его пальцы крепче. — Вот это имя. Всегда было и всегда будет. И если ради того, чтобы оставаться с его обладателем рядом, мне придётся сыграть в игру хоть с сотней холостяков со всей страны, я сыграю. А затем вернусь к тебе. — Рейнира, приди в себя! — грубо бросил Деймон. Он притянул её за руку и схватил за плечи, заставляя смотреть ему в глаза. Его взгляд был тяжёлым, как сталь. — Мы уже говорили об этом! Ты не можешь оставаться со мной вечно — и не будешь. Я не позволю этому случиться. Ты начнёшь новую жизнь, станешь частью хорошей семьи, и мы оставим твои детские желания позади. — Детские желания? — насмешливо хмыкнула Рейнира. — Как будто ты не хочешь того же, чего хочу я! Будто это не ты спишь со мной уже третий год и прикасаешься ко мне, когда никто не видит! Что, разве не так? На её губах расплылась издевательская, смелая улыбка, и девушка шагнула к своему дяде. Обвила его талию руками. Заглянула в глаза. — Я знаю, зачем ты это затеял, — сказала она. — Я знаю, что ты мучаешь себя за то, что делаешь со мной, и испытываешь вину перед памятью моих родителей. Поэтому ты хочешь убедиться, что я в руках другого мужчины, и он не подпустит тебя ко мне. Так ты хочешь защитить меня? Вот только я этого не хочу. Она нежно потёрлась кончиком носа о его подбородок и оставила на нём поцелуй. Деймон точно окаменел, глядя на неё сверху вниз. — Я хочу остаться с тобой, — продолжила Рейнира. — За закрытыми дверьми. И быть только твоей послушной девочкой, как было с самого детства. — С самого детства? — выдохнул он, мрачно глядя на неё, точно чужой. Однако обнимающая его Рейнира чувствовала, как напряглись его мышцы, и видела, как заиграли желваки на скулах. Деймон не мог долго ей сопротивляться. Она бы ему не позволила. — Да с самого детства ты только и делаешь, что не слушаешься, когда должна бы! Его рука легла на основание её шеи сзади и потянула за волосы. Рейнира откинула голову, тяжело дыша и пожирая дядю глазами. Она хотела его. Злым и добрым, грубым и нежным — любым. Лишь бы это был он, а не кто-то ещё, потому что с ранних лет она просто не научилась желать других мужчин. Да и, честно говоря, плевать на них хотела. — Но на этот раз ты будешь делать то, что я скажу, — выдохнул Деймон. — Понятно? Потому что я знаю, что для тебя лучше. — Правда? — прошептала Рейнира. — Тогда ты должен знать, что никто не поймёт Таргариена так, как другой Таргариен. Не узнает меня, как ты. И не полюбит, как ты. Мужчина криво усмехнулся — и усмешка вышла горькой. — Может, в этом и проблема, — сказал он. — Я понимаю тебя слишком хорошо, Рейнира. И вместе мы только развращаем друг друга — до тех пор, пока от наследия моего брата ничего не останется. Его ладонь на её шее сжалась крепче, и Рейнира улыбнулась. Её сердце бешено стучало в груди. И где-то внизу, между ног, поднимался жар. Она всё ещё обнимала Деймона, цеплялась за него, не давала себя отпустить — впрочем, и он, кажется, отказался от этой мысли. Тяжело дышал. Смотрел на её губы. — Наследие твоего брата — я, — прошептала она, наслаждаясь его взглядом. — И я желаю тебя, чтобы жить вечно. Ты позволишь мне жить вечно... папочка? Его лицо исказилось, и он оттолкнул её к полупустому столу с закусками. Рейнира врезалась в него бедром, но лишь усмехнулась и, откинув длинные волосы за спину, едко поинтересовалась: — И что ты сделаешь? Накажешь меня? Отшлёпаешь или достанешь ремень? Мгновение Деймон внимательно смотрел на неё, точно прицениваясь, а затем молча начал расстёгивать ремень на своих брюках. По коже Рейниры побежали мурашки. Но она знала этих чертей в глазах Деймона. Он не собирался её бить, он никогда её не бил — он слишком любил её для этого. Но вот в игры они играли, и их играми Рейнира по-настоящему наслаждалась — не то что сегодняшним притворством. Деймон достал свой ремень — дорогая чёрная кожа тускло блеснула в его руках. Он сложил его пополам. А затем шагнул к племяннице и молча протянул ей ремень, держа его на уровне её лица. Прищурился. Рейнира быстро поняла, что делать. Она открыла рот и позволила чёрной коже оказаться у неё во рту, а затем сжала его зубами поперёк, как плётку. Посмотрела на дядю горящими глазами. Сердце задрожало в груди, предвкушение затмило все другие чувства. Пару секунд Деймон любовался её наконец закрытым ртом, после чего вдруг резко запустил руки ей под юбку — и, ухватив трусики, сдёрнул их вниз. Рейнира рвано вздохнула. Потёрла бёдрами друг о друга в нетерпении и неловкости. Деймон улыбнулся и положил руку ей на живот, заставляя сильнее прижаться к столу и прогнуться в спине. Девушка подчинилась. Её рука наткнулась на пустые бокалы, стоящие на подносе, и она резким движением смахнула их на пол. Зазвенело стекло, но Деймон не моргнул и глазом. Осколки хрустнули под его ботинками, когда он сделал последний шаг к племяннице и вынул ремень из её рта. А затем мягко шлёпнул кожаной петлёй по губам Рейниры, когда те сомкнулись. — Ещё рано, — сказал он. — Открой. Та покорно открыла рот и, поняв, чего он хочет, высунула язык. Деймон медленно провёл петлёй по всей его длине, смачивая чёрную кожу её слюной, и от возбуждения по коже Рейниры побежали мурашки. Она уже была мокрой там, внизу. И жаждала прикосновений — каких угодно: хоть пальцев, хоть искусственной кожи, хоть члена. Но в конечном итоге она надеялась получить всё. Рано или поздно Деймон давал ей всё, каждый раз. Дядя отнял ремень от её лица и закрыл ей рот, подняв её подбородок указательным пальцем. Погладил по щеке. Коснулся волос, отодвинул светлую прядь в сторону, открывая скулу, а затем двинулся ниже — по шее, ключице, плечу... Вдоль руки, затем по плоскому животу, заставив девушку вздрогнуть от тепла его руки, и, наконец, к пышной юбке. Золотистое облако. Дядина принцесса — впрочем, подумала Рейнира, Деймон всегда был ей больше, чем дядя. Он был её единственной семьёй, единственным родным человеком, которого она помнила. Её учителя по ошибке иногда называли его её отцом. Как забавно. От одних этих мыслей Рейнира намокла ещё сильнее, и в нетерпении раздвинула ноги, опершись на обеденный стол. Рука Деймона скользнула ей под юбку. Он невесомо провёл кончиками пальцев по внутренней стороне её бёдра сверху вниз и обратно, будто дразня. Дыхание девушки стало прерывистым. А затем он задрал её юбку, и Рейнира почувствовала прикосновение искусственной кожи к её самому сокровенному месту. С губ сорвался вздох. — Деймон... — прошептала она, когда Таргариен с готовностью подхватил её, не давая упасть от новых ощущений. Он толкнул её на стол, помогая сесть на скомканную скатерть. Сбросил на пол оставшиеся бокалы, отодвинул блюдо с канапе. Его другая рука продолжала скользить ремнём по её чувствительному, влажному месту, и Рейнира тихо заныла мужчине в плечо. — Дядя! — застонала она, когда кожаная петля задела её клитор. — Пожалуйста... Пожалуйста... Обезумевшая от приятных ощущений, она двигалась вверх и вниз, позволяя ремню скользить вдоль её самых чувствительных участков. Но в момент особенного удовольствия Деймон убрал руку. Рейнира дёрнулась и разочарованно замычала, цепляясь пальцами за его плечи. Потянулась к нему, желая поцелуя. Жадного, глубокого поцелуя, который компенсирует ей прекратившееся удовольствие. — Дядя... — прошептала она, чувствуя, как влажный ремень теперь гладит её бедро, то приближаясь к желанному месту, то отдаляясь от него. Её сердце билось как бешеное, и между ног всё ныло в ожидании продолжения. — Поцелуй меня. Возьми меня. Оставь меня себе, пожалуйста, я не хочу... Он заткнул её голодным, жадным поцелуем и тут же с громким чмоком отстранился. — Я не хочу других, я не хочу быть с другим, Деймон... — выдохнула Рейнира. — Я люблю тебя... Я хочу тебя, папочка... — Молчи! — громко прошептал Деймон ей на ухо, сквозь завесу серебристых волос. — Молчи! Он оттолкнул её ещё дальше на стол, заставляя опереться на локти, и медленно опустился перед ней на колени. Грубым, резким движением задрал её юбку. Рейнира закрыла рот рукой, почувствовав его влажные, прохладные поцелуи на своих бёдрах, а затем громко ахнула, когда холодный металл коснулся входа во влагалище. Пряжка ремня. Деймон чуть надавил им на её мягкую плоть, заставляя сойти с ума от удовольствия и разницы температур, и бёдра Рейниры сомкнулись, прижимая его руку к своему сокровенному месту. Девушка выгнулась дугой. Застонала и замурлыкала, как кошка, наслаждаясь тем, как свободная рука Деймона сжала её грудь. Он стянул с неё верх платья, даже не расстёгивая. Неудобно, тесно — плевать! Ей нравилось всё, что он делал. — Рейнира, — хриплым голосом позвал её Деймон, — раздвинь ноги. Я с тобой не закончил. Шумно вздохнув, девушка покорилась, дрожа мелкой дрожью и предвкушая, что будет дальше. Её дядя откинул ремень на стол. Рейнира тут же схватила его, не желая отпускать элемент игры. Она хотела чувствовать, как он влажной змеёй лежит в её ладони. Хотела продлить каждое воспоминание о том, где он был, — и напомнить себе бесконечное число раз, что весь вечер этот ремень носил Деймон. Её дядя. Её семья. — «Папочка», — засмеялась она, тяжело дыша. — Ты всегда сходишь с ума, когда я называю тебя так. Тебя это бесит — или возбуждает, а, Деймон? — Закрой рот, — бросил тот, а затем поцеловал её между ног, вынуждая подчиниться. Рейнира охнула. Закрыла глаза. Облизала губы, пытаясь собрать мысли, что разом разбежались от неё, и снова пьяно улыбнулась. — Кажется, мы оба знаем, как свести друг друга с ума. — Я ещё и не начинал, — произнёс Деймон, сверкнув глазами, а затем поднялся с колен и притянул племянницу к себе за шею, чтобы поцеловать. На его губах был её вкус. Насыщенный, чуть солёный и абсолютно сносящий Рейнире крышу. Она открыла рот, отвечая на его поцелуй, и её язык ловко и дерзко скользнул между его губ. Внутрь. К его языку. Сплестись, удержать, поглотить — сделать всё, чтобы Деймону никогда не захотелось её отпускать. Пусть он видит её уход только в кошмарах. — Тогда покажи мне ещё, — выдохнула она, на миг оторвавшись от него. — Покажи мне, что знаешь меня лучше всех. — Только не называй меня, — его дыхание сбилось, точно вдруг не хватило воздуха, — папочкой. Его ладонь снова скользнула по её бедру, и пальцы мягко коснулись половых губ. Рейнира двинула тазом ему навстречу. — Никогда не называй меня так, — твёрдо сказал Деймон, отвлекаясь от слов на новые смачные поцелуи. Племянница улыбалась каждому его движению, каждому прикосновению и готова была слушать какие угодно ультиматумы. — Я ненавижу это слово. Понятно? Его большой палец коснулся её набухшего клитора, и девушка выгнулась в руках дяди от удовольствия. Рвано выдохнула, закрыла глаза. Он тоже закрыл глаза, она заметила. — У меня нет детей, — прошептал Деймон ей на ухо, массируя её клитор и пуская нежные и одновременно острые волны удовольствия по хрупкому телу племянницы. — И никогда не будет. Потому что дети — раздражающие создания. Ты знаешь, как я это понял? Он в последний раз провёл указательным и средним пальцами по её влажной щели, а затем скользнул одним из них внутрь. Рейнира вздрогнула и вцепилась в него, застонав. Удовольствие стало ещё сильнее, хотя ей казалось, что уже не может стать лучше. Может. С Деймоном всегда может. — Как? — выдохнула она дрожащим шёпотом, чувствуя, как его палец то входит в неё на всю глубину, то выходит почти до конца. А когда дядя добавил второй, её затрясло сильнее. — Потому что у меня есть ты, — прошептал Деймон, трахая её пальцами на столе, у которого всего час назад смеялись их дорогие гости. — И ты самый раздражающий ребёнок, которого только можно представить. Непослушная, упрямая, дерзкая и самоуверенная девчонка, которая всё делает так, как ей хочется! — Деймон! — громко простонала Рейнира, чувствуя приближение оргазма. Ей уже не нужно было двигаться ему навстречу — дядя делал всё сам, уверенно входя в неё снова и снова и одновременно задевая клитор. От этих ощущений у неё поджимались пальцы на ногах. — Деймон!.. Ещё несколько его движений, и у девушки задрожало всё тело, а стенки влагалища начали сжиматься вокруг его пальцев в волнах удовольствия. С кратким и громким не то всхлипом, не то стоном Рейнира кончила. И обессиленно прижалась к Деймону, переживая оргазм. Дядя поцеловал её в макушку и мягко вышел из неё. Вытер влажные пальцы о её бедро и приподнял её подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза всё ещё мутным взглядом. — Я хочу, чтобы у тебя была своя жизнь, — сказал он. В его глазах светились нежность, любовь и грусть. — Свободная от меня. Потому что у меня над тобой, как и у тебя надо мной, слишком много власти. Он помедлил, разглядывая её выражение лица, на котором снова проступили отчаяние и несогласие. — Но если ты думаешь, — вздохнув, продолжил он, — что после свадьбы с кем-то из этих олухов я тебя брошу, ты ошибаешься. Ты доверена мне братом — твоим настоящим отцом, я напомню. И я никогда не оставлю тебя одну, если это то, чего ты хочешь. — Ты знаешь, чего я хочу, — прошептала Рейнира, всё ещё крепко держась за него. Она опустила голову дяде на грудь и закрыла глаза. — Ты знаешь, что мне нужно. Что мне всегда будет нужно. Несколько долгих секунд Деймон молчал, а затем тяжело вздохнул. Она почувствовала, как его пальцы нежно скользнули по её волосам, а потом опустились на голые плечи. У него были большие тёплые ладони. Она всегда им доверяла. Только им — и самой себе. — Тогда у тебя будет всё, что нужно, включая меня, — выдохнул дядя ей в макушку. — Только пообещай мне, что хотя бы попытаешься найти жизнь за пределами этого особняка. — Обещаю, — кивнула Рейнира, с наслаждением тая в его крепких объятиях. А про себя подумала, что дядя сам не знает, что для него лучше. Куда уж ему судить о ней? К счастью, она, как непослушный ребёнок, решала всё за двоих. И уже строила планы, в которых никому третьему в их отношениях не было места — и мужу тем более. Потому что с самого детства, с первого взгляда и улыбки, что она и Деймон разделили на двоих, они были суждены лишь друг другу. Как бы это ни было плохо. Как бы неправильно ни было. Это семейное дело.