Однажды в киберпанке

      Всё же их положение не отменяло того, что порой Аято необходимо было работать. Поэтому, проведя в гостинице три дня, Аято решился обсудить с Аяксом (а не с Итэром!), возможно ли выйти в свет и не будет ли это опасным. Просто Аято необходима была поддержка в этом вопросе, ведь он прекрасно понимал, что никто его просто так не отпустит, даже в сопровождении Итто.       Но деньги тоже были нужны, да и вроде погони за ними не было, так что... Аякс нехотя согласился. Он рассказал об этом и Итэру, чтобы тот держал связь с Итто, однако было очень неловко просить «босса» об этом, ведь состояние его лучше не стало.       Но мы сейчас явно не об Итэре будем говорить.       Итак, всё-таки Аято смог выбраться из безопасной зоны, а вместе с ним и Итто, который был очень встревожен. Главным испытанием было добраться до больницы, а всё остальное — мелочи.       В целом беспокойство это было излишним, ведь всё прошло хорошо, хотя тот случай с Ху Тао... оставил отпечаток, и Аято изменил свой путь до работы.       Но вот они с Итто прибыли. Рабочий день нас не особо интересует, пропустим его. А вот уже после...       Обычно они так не делали. Ну просто Аято тайно мечтал когда-нибудь сделать так на рабочем месте, тем более никого не было.       Темнело, и Итто, только взглянув на часы, уже представлял, как он и Аято идут домой, по пути покупают что-то вкусное, а потом едят это вкусное вместе со всеми, смотрят фильм и ложатся спать. Вот это привычное всем нам действо между «смотрят фильм» и «ложатся спать» последние несколько дней не происходит вовсе. Потому что и Итто, и Аято стыдно перед друзьями: такое тяжёлое время, а они развлекаются... Ладно, стыдно было только Итто, а Аято из-за этого и не мог его заставить.       Но сейчас... сейчас был идеальный момент. Аято просто хотел быстренько всё сделать и уйти, тем более он знал, как уговорить Итто, а никаких отвлекающих факторов в виде депрессивного Итэра не было.       Аято отправил Итто сообщение, чтобы он приходил к нему, а сам стал ждать. К тому же... в тайне от Итто он притащил с собой некоторые из тех вещей, что они купили в магазине, когда повстречали Акиру.       Итто, безусловно, мигом прибежал. Правда, немного удивился, когда увидел, куда позвал его Аято — в процедурный кабинет, свет в котором был выключен. Может, он вовсе не здесь?.. Тем более даже Итто знал, что в течение часа начнётся обработка кабинетов, то есть андроиды будут стерилизовать и мыть каждое помещение, в том числе и все приборы.       Зайдя внутрь, Итто обнаружил, что включена только настольная лампа, а Аято, кажется, всё ещё занят.       — Ты ещё не закончил? Пойдём, может, а то все волноваться будут, если задержимся...       Аято ему не отвечал, и Итто прошёл внутрь. Дверь за ним тут же заблокировалась. Это что за игры такие? Они сейчас будут играть в жертву и маньяка?..       Итто напугало это, и он в тревоге уставился на Аято. А тот медленно обернулся, и Итто напугался ещё больше, когда увидел у него в руках ту вещь, которую — он надеялся — никогда больше не увидит.       — Давай ты только не будешь сопротивляться, а то когда ещё мы сумеем?.. — Аято подошёл к Итто и нацепил на его шею ошейник, а в его руке остался поводок. Аято быстро поцеловал Итто и повёл за собой.       — Н-нет... здесь же нельзя... — бормотал Итто, пока Аято укладывал его на кушетку. В считанные секунды руки Итто уже были скованы, а Аято то и дело притягивал его к себе за поводок, целуя и не давая вздохнуть.       Очень быстро Итто оказался без штанов, и тратить время на то, чтобы стянуть с него ещё и верх, Аято не решился. Он только задрал кофту Итто и принялся целовать его тело, но это не продлилось и полминуты; Аято положил Итто на кушетку животом вниз. Тот от шока и невозможности двигаться запаниковал, ощущая, как Аято ставит его так, как ему будет удобно, а у Итто никто даже не спросил, комфортно ли ему самому! Руки были скованы, и шевелить Итто мог только ногами, правда, было очень опасно это делать, иначе он просто свалится на пол, к тому же Аято то и дело тянул его голову за поводок на себя.       Аято вызвал у Итто мурашки после того, как погладил холодными пальцами его обнажённую спину, а после вовсе, притянув к себе, поцеловал в шею, уже начиная поглаживать пальцами со смазкой на них его анус. На всё это Итто только временами стонал, ведь возразить никак не мог. Не то чтобы он был сильно против, просто Аято делает так, даже не интересуясь у своего любимого, хочет ли он того же.       Скорее всего, это потому, что Итто никогда ему не возражал, да и он явно наслаждался. Тем более Аято сдерживался уже около недели, и ему необходимо было выплеснуть всё, что накопилось, зараз.       — П-погоди, это... мне неудобно, — всё же сказал Итто, пока Аято не начал, ведь если он начнёт, не остановится, пока не кончит.       — Что? — Он оценил картину взглядом, не понимая, в чём проблема. — Просто потерпи чуть-чуть, я быстро, честно, — тихо произнёс Аято, нагнувшись к уху Итто и на конец целуя его. Как будто это могло как-то помочь...       Итто обречённо выдохнул, ощущая, как Аято (кажется, всё же надеясь таким образом извиниться) осторожно входит пальцами в хорошо смазанный анус. Этому Итто внутренне обрадовался, однако он помнил, что не стоит быть таким уверенным в действиях Аято, который в таком деле обычно непредсказуем: если он начал нежно — не значит, что закончит так же.       Так случилось и сейчас. Аято не торопясь растягивал Итто, в предвкушении наслаждаясь тихими стонами. Но совсем скоро, только пальцы выскользнули наружу, Итто осознал, что рано радовался, когда Аято, поначалу пытаясь нерезко, принялся входить. Ладно, стоит это просто перетерпеть, и потом будет лучше, когда Аято доберётся до нежного места. Только на этом Итто и вывозил подобные мероприятия — на минутном наслаждении, перед которым был целый набор не самых приятных вещей. Всё же он надеялся, что однажды они займутся сексом так, как хочется ему, а не Аято.       Но не думайте, что тут творится сплошное насилие: всё же Итто и правда нравился такой подход, но, если быть честными, не всегда, ведь иногда настроения на подобное просто не было.       И только когда Аято начинал активно двигаться и тяжело дышать, только когда Аято сильно хватался за бёдра Итто, притягивая его ближе к себе, только когда Аято старался так, что кровать (в данном случае кушетка) тряслась сильнее Итто и стучалась о стену — только тогда приходили те волны наслаждения, в которые Итто благодарил бога за то, что он родился на свет. Да и в целом в эти моменты все эмоции и чувства были гиперболизированы: хотелось говорить Аято бесконечно, как он его любит, как он не сможет без него жить и как не хочет, чтобы это кончалось. Однако каждый раз все эти вещи сходили на нет в течение пяти минут, а потом Итто снова был собой и уже ни за что бы не сказал Аято, находясь в таком позорном положении, подобных слов.       И влажные ощущения в нижней части, и чавкающие звуки, и глухие стоны Аято, и антураж, и мысль, что их могут увидеть, и лёгкое ощущение потери воздуха, когда ошейник немного сильнее давил на горло, только подливали масла в огонь, горящий внутри Итто. И так хотелось, чтобы Аято двигался внутри без презерватива, хотелось ощущать его так близко, насколько это только было возможно, но, опять же, Итто просто не решался сказать Аято о своих желаниях.       И так хотелось почувствовать, как жидкость прямиком из тела Аято попадает в него, и хотелось сразу после этого поцеловать его так горячо и нетерпеливо... если бы только Аято умел читать мысли Итто, почему же эта способность из всех возможных вариантов досталась не ему?!       Итто вновь кончил раньше Аято, и ему даже было интересно, в чём заключается его секрет, ведь... этот парень, даже держась неделю, всё равно выносит десятиминутные родео, кажется, совсем не уставая и терпя до последнего. Но и Итто терпел до последнего!       В итоге Итто успевал излиться несколько раз за время, которое Аято отводил только одной разрядке. Вот это было и правда неловко; наверняка Аято думал, что Итто совсем не подходит для половой жизни, и был с ним только из жалости. Ну, Итто и правда размышлял часто над подобным в последнее время. Его тревожил этот факт, но обсудить его с Аято он никак не мог. Необходимо было время, чтобы подготовиться морально.       И когда Аято наконец-то кончил, когда вышел из Итто и когда Итто немного пришёл в себя, то ему снова стало очень стыдно. Стыдно, что он так плох в сексе и что, наверное, раздражает Аято. Но сказать об этом сейчас Итто точно не сможет.       Аято усадил Итто на кушетку и принялся его освобождать, попутно целуя в губы и, кажется, снова заводясь... Итто бы не удивился, если бы спустя минуту после первого раза Аято снова повалил его и продолжил своё дело с новыми силами.       Но нет: сейчас Аято только с нежностью и в то же время страстью целовал ослабшего Итто, потому что помнил, что он упоминал однажды о том, что хочет нежностей, однако это было сказано лишь единожды, и Аято было тяжело держать это постоянно в голове...       Итто, поднявшись на ноги, как и думал, увидел на кушетке пятно. Ладно... его же отчистят?.. Оставалось только надеяться.       Они оделись, словно ничего и не было, а Аято вовсе был спокоен как никогда. Вот это порой и пугало — это его спокойствие в любой ситуации, даже самой странной и, кажется, не способной сохранить никого в спокойствии.       И они ушли, а Аято даже не упомянул о том, что в каждом кабинете стоят камеры. Поэтому Итто совсем ни о чём не догадывался.       Не догадывался о том, что кто-то мог увидеть. И увидел.       Обычно за камерами никто не следил, ведь, если что, непременно сработает сигнализация — если кто-то попытается вломиться в кабинет или камера распознает опасные действия. Но никто никогда не думал, что в процедурной может случиться что-то подобное, так что... в базе такого даже не было.       Только Нил, который заканчивал свой первый рабочий день, проходя мимо экранов, на которых отображалось всё происходящее, замер в ступоре, не зная что и делать. Так что он дождался, пока... Аято закончит, и, не долго думая, перекинул запись себе на чип, а после огляделся по сторонам. Не дай боже кто-то узнает об этом... хотя Аято так и так не прилетит, ведь он слишком ценный сотрудник. Но всё же стоило сохранить его репутацию, а запись будет только в базе и у Нила, и он её никому никогда не покажет.