Однажды в киберпанке

      Точный возраст Мо Гуаня неизвестен. Он был создан около ста лет назад и жил эмбрионом в пробирке, выращиваемый учёными. Мо Гуань был удавшимся продуктом эксперимента. Его, когда Мо Гуань достиг того состояния, что мы видим сейчас, заточили в крио камеру, в это же время продолжая работу над ним. Так как Мо Гуань не был живым человеком, естественные процессы также были ему чужды. Как и голос, как и характер, способность была заложена в него искусственно. Тогда ещё никто не знал о чтении мыслей, а люди с этой способностью тщательно скрывались, как и другие люди, которые отличались от остальных. Поэтому Мо Гуань обзавёлся лишь телепатией, однако в будущем он найдёт способ знать, о чём думают его приближённые.       Мо Гуань изначально был создан машиной для убийств — нестареющий организм, которому чужды все человеческие потребности. Ему не нужно было есть и ходить в туалет, а из чувств в Мо Гуане были только ненависть и жестокость, ни любви, ни нежности там не было и капли. В него просто этого не заложили, ведь это помешало бы чёткому исполнению действий. Изначально Мо Гуань задумывался как правая рука правителя Китая, но он и дня не успел поработать на этой должности. Мо Гуань должен был служить идеальной машиной для пропаганды, истребления нарушителей закона и уничтожения иностранцев. Ведь Китай был величайшей страной, в то время как остальные — его подчинённые. И Мо Гуань должен был, хоть и не в короткие сроки, помочь в осуществлении плана по захвату мира.       Однако, как это всегда бывает, машина оказывается умнее человека, создавшего её, и Мо Гуань сначала разрушил Китай, потом построил его заново, а также народ, которому вбил в головы, что они теперь сами по себе, хотя негласные законы вроде «запрета нелегальной торговли наркотиками» и «запрета веры (соответственно, уничтожение всех храмов и церквей)» ударили по большой части населения. Мо Гуань не ставил цели избавиться от всех не азиатов, это получилось случайно. Просто, уничтожая чужие страны, он заодно уничтожал и людей, однако в начале своего пути Мо Гуань успел набрать к себе в «команду» и европейцев, так что в его окружении были и такие люди, хоть и очень малая их часть. Мо Гуань также уничтожил всех верующих, кого смог, а остальных убивал народ, который был убеждён, что бог — это та же монархия, а монархия (как и все формы правления, кроме анархии) вредит людям.       Всё было хорошо: убийства, изнасилования и грабёж никак не наказывались, а работы стало куда меньше с появлением роботов. Люди отдыхали и веселились, но вот только никого не заботило то, что всё равно все процессы (стоит подумать, и сразу станет понятно) шли как по маслу — даже лучше, чем когда людьми правили. Много нюансов было в этом мире, но все закрывали на них глаза. Закрывали глаза на то, что классовое неравенство только усугубилось и в этом плане мир откатился на веки назад; закрывали глаза на то, что мораль испарилась из общества и что люди стали хуже животных; закрывали глаза на то, что мир умирает. Все были сами по себе, и никого не волновало, что ещё несколько лет, и люди будут умирать просто потому что: потому что пьют грязную воду (ведь никто не заботится об экологии), потому что едят мясо больных животных, потому что не заботятся о своём здоровье и своих детях, потому что распространяют сифилис и СПИД и ещё, пожалуй, огромное количество причин.       Население сократилось до трёх миллиардов, и, по крайней мере, проблемы дефицита ресурсов и воды больше не было. Единственным плюсом такого существования было то, что, когда людей на планете не останется, природа сумеет очиститься и вернуть себе прежнее состояние. А этих самых людей в ближайшее время и правда не останется, так что совсем скоро планета будет ликовать.       И Мо Гуань будет ликовать. Ему не нужны были все эти букашки, необходимы были только андроиды и биороботы, которых он нашёл способ выращивать в очень интересных условиях. И благодаря этим условиям образцы получаются уникальными, правда, такой способ занимает много времени и ресурсов, но результат стоит того.       Мо Гуань теперь владел целым огромным механизмом, который работает идеально под его покровительством. К тому же сейчас в его распоряжении человек, способный перерождаться, а это откроет новые пути. Мо Гуань был очень взволнован от осознания этого. И чтобы оттянуть момент, испытывал Сяо на протяжении месяца. Но уже было невозможно ждать. Ему хотелось. Хотелось отправить его в космос без скафандра и узнать, какие стадии проходит организм в таком состоянии; хотелось использовать Сяо как вечный двигатель, и как именно Мо Гуань планировал это устроить, вам лучше не знать; хотел, чтобы Сяо стал первым человеком, ступившим на CR-568 и, соответственно, пушечным мясом: так будет проще, если жители или климат окажутся неприветливыми. И Сяо будет тем, кто сделает так, чтобы всё вышло согласно плану Мо Гуаня. И не было никого, кто мог бы ему помешать, потому что никого сильнее Мо Гуаня на свете не было.

***

Двадцатое июня       Сяо был здесь почти на протяжении месяца. Сейчас он даже не помнил себя. Поначалу Сяо боролся и его жутко это всё бесило: то, что его тело так нагло используют; то, что в его голове не складывается полная картина жизни; то, что его не принимают за человека... Потом Сяо в целом свыкся. Спросите, а как к этому вообще привыкнуть? Ну, Сяо хорошо кормили и заботились о здоровье (иначе он плохо регенерировал), он спал в мягкой постели, и за ним ухаживали слуги. А то, что над ним проводили порой эксперименты... спустя неделю Сяо привык и ходил с Мо Гуанем куда угодно, словно проходил курс в университете: Сяо рассказывали как и что работает, что происходит с его телом и что ему вкалывают. К настоящему моменту, однако, Сяо стало всё равно. Он испытал столько боли, столько раз он умер, что большое количество воспоминаний исчезло из его памяти. Всё, что Сяо помнил из своей прошлой жизни (ну, жизни Сяо, а не Императора Яо), так это светлое лицо Итэра и свою комнату — ту, которая была «дома». А больше он ничего не помнил. И те воспоминания — истинные воспоминания о его истинной жизни — тоже почти пропали. Да ведь Сяо и не думал об этом, а эта информация — которая побыла в его голове так мало — взяла и исчезла. Но то, что Сяо никогда не забудет, так это то, что Мо Гуань — редкостная мразь.       Но в целом жизнь не была сильно плохой. Ему не хотелось возвращаться туда, откуда его забрали (а откуда? Сяо не помнил), не хотелось уходить из этого места, ведь было так удобно и Сяо уже привык. Было хорошо.       Только Сяо потерял все чувства и, как робот, делал только то, что ему велят. Порой он случайно видел себя в зеркале, и усталый, иссохший вид ни капли Сяо не трогал. Он и не помнил, как выглядел до этого: были ли у него густые красивые волосы? было ли у него упитанное лицо с нежной кожей? были ли налитые краской губы? была ли на этих губах когда-то улыбка?       Пожалуй, неважно.

***

Двадцать третье июня       Мо Гуань созывал всех люминатов раз в месяц, позволяя им видеть себя во всей красе. Сегодня на Мо Гуане был строгий бежевый костюм, который ему отнюдь не шёл, и Мо Гуань выглядел в нём смешно. Однако никто никогда ему об этом не скажет, ведь никто никогда не рискнёт стать жертвой садистской фантазии Мо Гуаня.       Он держался добрым и радостным перед прибывшими. Люминатов было немного — всего несколько десятков, — и Мо Гуань проводил их осмотр по группам.       Было важно следить за их развитием.       Лу Шань оказался во второй группе, и ему пришлось ждать.       Никогда у него это мероприятие не вызывало подозрений, но теперь, когда он провёл небольшое расследование, подозрения появились. Лу Шаню на удивление не было страшно перед встречей с Мо Гуанем, он никогда не боялся этого странного парня. Было волнительно и радостно, а ещё хотелось расспросить его обо всём.       Но было ли это безопасно? Не убьют ли Лу Шаня за то, что он знает?       Поэтому говорить Мо Гуаню хоть что-то было нельзя.       Но Лу Шань не был бы Лу Шанем, если бы его любознательность не оказалась сильнее инстинкта самосохранения.       Подошла их очередь. Лу Шань вошёл в первую комнату, где Мо Гуань осматривал каждого люмината. В следующей комнате каждый также общался с психологом, и Мо Гуань также был в этот момент рядом. И таких помещений, где люминаты проходили проверку, было несколько, так что это дело занимало целый день, и порой они не заканчивали даже к полуночи.       Лу Шань глазел на Мо Гуаня с трепетом, ожидая своей очереди. Ему очень хотелось обо всём расспросить его.       Когда подошёл его черёд, Лу Шань, весь в напряжении, начал раздеваться.       — Можно Вас спросить? — всё же не удержался он и произнёс.       Мо Гуань вопросительно посмотрел на него.       — Ну? — нервно сказал Мо Гуань.       — Что у меня за слизь выделяется? — Лу Шань произнёс, а после с силой надавил на кожу своей руки, сквозь поры которой просочилась странная жидкость. — А ещё на моём теле нет волос, как у всех людей. Вы знаете, что это? — (Конечно же знаете, не прикидывайтесь...)       Мо Гуань ошарашенно посмотрел сначала на руку Лу Шаня, а потом и на его лицо. Лу Шань понял, что узнал то, что не должен был знать. Но, подождите, что такого?! Он просто спросил.       — Так у всех... — не успел Мо Гуань закончить, как Лу Шань взял его руку, задрал рукав пиджака и стал рассматривать. — Ты охуел!? — Мо Гуань испугался и с силой выдернул своё запястье из захвата Лу Шаня.       — У Вас тоже нет волос на теле... — Лу Шань задумался, не обращая внимания на то, что разозлил Мо Гуаня. — От чего это зависит? У кого-то они есть, а у нас с вами нет...       — Иди на хуй, совсем уже!? Забыл, где твоё место!? — Мо Гуань с силой толкнул Лу Шаня в голову, и тот сразу же свалился на пол. Остальные мальчики, стоящие за Лу Шанем, с ужасом уставились на него, отходя назад. — Блядь... совсем охуел, гандон использованный... — Мо Гуань взял следующего люмината, шепча ругательства и пытаясь успокоить свои трясущиеся руки.       На приёме у психолога Лу Шань вёл себя более сдержанно. Если сейчас он расскажет все свои догадки врачу (да ещё и Мо Гуань это услышит, так как сидит рядом), то его точно накажут.       К несчастью Лу Шаня, Мо Гуань выдал психологу то, что у него «подозрительная активность», но за весь диалог Лу Шань не понял и половины реплик, потому что эти двое общались какими-то намёками — так, чтобы Лу Шань не понимал, о чём они говорят.       — Вы недовольны мной? Простите... — сказал он, когда наконец удалось выхватить Мо Гуаня из урагана дел.       — Не задавай таких вопросов впредь. Живи, как жил раньше, иначе Я возьмусь за тебя. — Мо Гуань был раздражён, ему явно надоел Лу Шань, но он также вызывал и интерес, и подозрения.       Лу Шань оказался дома только к часу ночи — усталый и расстроенный. Когда в комнату вошли двое парней (одним из них был Цинь Мэй Хуа, которого так и не переселили, ведь комфорт Лу Шаня не имел никакого значения) — его соседи — Лу Шань (он не совсем понял, что это было за чувство) уставился на них, не сводя глаз и думая, как хотел бы задушить их во сне подушкой. Внутри снова всё горело, хотелось сделать что-то, от чего Лу Шаню непременно станет легче. Но он не знал что. Однако то, что он знал наверняка, так это что начнёт он именно с этих двоих.

***

      Лу Шань не любил себя и думал, что не такой, как все. Но сейчас... о, сейчас он был благодарен высшим силам за то, что у него нет отпечатков пальцев.       Потому что, сидя на крыше дома, Лу Шань наблюдал, как из противоположного здания выносят тела. Безусловно, все подозревали именно Лу Шаня в этом. И они были правы. Но ни у кого не было доказательств, как и самого Лу Шаня. Он решил, что больше не вернётся в этот ужас. В этот дом насилия и ненависти. Лу Шань будет сам по себе.       Всё, что он взял с собой, так это свою подушку, толстовку и воду, сложив всё в рюкзак. Лу Шань думал, что продержится на еде из мусорок либо найдёт работу.       Было волнительно и радостно. Он наконец-то вырвался.       Его целью было уничтожить Общество. Но если он так сразу полезет на рожон, ему точно несдобровать. Да и Мо Гуаня Лу Шань убивать не хотел, но, скорее всего, придётся, ведь он очень опасен. Так что начать надо с малого — поквитаться с тем блондином из цветочного магазина.