Фрида и тринадцать гномов

      Небытие было для Фриды темницей: бесконечной черной комнатой, из которой не было выхода. Не чувствовав ни боли, ни биения собственного сердца, девушка бегала в неизвестности, потеряв счёт времени. Обессиленная, она упала на колени и горько заплакала. Как же она сейчас хотела очутиться в объятиях Двалина и Торина, сидя у походного костра; послушать задорные песни Бофура и подпевать им в такт; посмеяться над шутками Кили и Фили о эльфийском народе; чтобы её носа коснулся запах похлёбки, над которой так усердно старались Бомбур и Бифур, аккуратно нарезая все ингредиенты на деревянной доске; на протяжении часа слушать рассказы Глоина о его сыне Гимли; смотреть, как усердно о чём-то спорят Оин с Дори и Нори с Балином; говорить с Бильбо о табаке и всяких пряностях; а самое главное — позировать всем отрядом для нового рисунка Ори, решившему оставить его себе на память. Она мечтала вновь оказаться рядом с ними — с теми, кому она действительно нужна. Понимая, что этого всего может уже не быть, Фрида просто положила руки на колени и опустила голову, смирившись с этой участью.       — Фрида, — её уха коснулся до боли знакомый старческий добрый голос.       Девушка замерла, боясь оглянуться назад и снова увидеть того, кому дала обещание оберегать его сына, но не смогла этого сделать… Собрав все силы в кулак, с дрожью во всём теле, она всё-таки повернула голову и встретилась с взглядами с улыбающимся гномом, стоявшим недалеко от неё в роскошных королевских одеяниях. Слёзы сразу брызнули из глаз, и Фрида тут же побежала к нему в объятия, вешаясь на шею и опускаясь с ним на пол.       — Траин… — шептала она, уткнувшись ему в грудь и горько рыдая.       Она не могла поверить, что он сейчас здесь. Рядом. Настоящий. Живой.       — Тише, дочка, тише, — успокаивал гном, гладя Фриду на голове.       — Прости… Прости… — не унималась она, продолжая плакать.       — За что? — спросил Траин, поднимая её подбородок указательным пальцем, заглядывая в её мокрые голубые глаза цвета неба.       — Торин чуть не погиб, а я не смогла его защитить, — говорила девушка, глотая свои же слёзы.       — В этом нет твоей вины, — улыбнулся гном. — Ты лучше успокойся, вытри эти горькие слёзы и готовься к пробуждению, — в глазах девушки было лишь непонимание его слов. — Ты же не хочешь, чтобы Двалин увидел тебя, заплаканную? — Траин смахнул их и наклонил голову девушки к себе, касаясь губами её лба. — Будь счастлива, дочь моя, — напоследок сказал он. — Пора просыпаться…       Траин испарился, нечего не оставив после себя.       У Фриды резко закружилась голова, и потемнело в глазах, да так сильно, что она потеряла сознание, падая на черный пол, как будто проваливаясь под него, и забыла всё, что сейчас с ней было.

***

      Фрида с трудом открыла мокрые от слёз глаза, борясь с тяжелыми веками, и несколько раз моргнула, фокусируя свой взгляд на кронах больших древних деревьев, что были повсюду, и пропускали слабые лучи утреннего солнца внутрь. Она попыталась подняться, но её пронзила острая боль где-то в боку живота. Зашипев от боли, девушка легла обратно, опустив свою голову на что-то мягкое и шерстяное. Еле как повернув голову влево, она увидела рядом с собой спящего Двалина, сжимавшего её ладонь у себя в руке. Слегка улыбнувшись, она продолжала смотреть на его умиротворённое лицо, которое то хмурилось, то расслаблялось. Позади него расположился весь отряд, мирно спавший у потухшего костра. Повернув голову в противоположную сторону, Фрида наткнулась на Торина, спящего рядом, укрывшись своей накидкой, которая немного сползла вниз. Свободной рукой девушка натянула её до шеи. От этих действий гном заворочался и в итоге открыл глаза, посмотрев на Фриду заспанным взглядом.       — Фрида… — проговорил он с радостной улыбкой на лице и протянул свою руку к её щеке, погружая в свою ладонь. — Мы думали, что потеряли тебя…       — Я ещё вас всех переживу, — тихо усмехнулась она, кладя свою руку на руку Торина. — Ты не буди пока никого. Пусть ещё поспят.       Дубощит кивнул.       — И ещё, — окликнула его Фрида, — где мой кинжал?       Торин достал из своего сапога холодное оружие и прокрутил у себя в руке, рассматривая его со всех сторон. Он видел как-то раз этот кинжал у своего отца, но вовсе позабыл о нём, пока в Бэг-Энде его с остервенением не воткнули в стол.       — Пусть пока у меня побудет, — сказал Торин и засунул кинжал обратно. — Мне кажется, что так гораздо безопаснее для тебя.       Фрида кивнула в знак согласия и мягко ему улыбнулась.       Гном принёс Фриде свою флягу с водой, чтобы она немного попила. Справившись с этим, она попыталась освободить свою левую руку из железной хватки Двалина, но у неё это совсем не получалось, на что Торин лишь под тихую посмеивался, наблюдая за её провальными попытками. Смирившись этой участью, она аккуратно повернулась на левый бок и разглядывала каждый сантиметр его лица. Улыбаясь, проводила рукой по небритой скуле, заправляла выбивающиеся пряди темных, на удивление мягких, волос. Двалин лишь немного хмурился во сне, не зная, что рядом с ним лежит причина его сбитого дыхания и любовь до конца жизни. Наконец проснувшись, гном поморгал глазами и сфокусировал взгляд на девушке, не веря своим глазам. Застыв на месте, он не мог сказать ни слова.       — Всё хорошо, я здесь, — всё так же с теплотой в голосе и улыбкой на лице говорила она.       — Как же мы переживали за тебя, — сказал он, придя в себя и гладя девушку по щеке. — Я так боялся тебя потерять…       — Я теперь никуда не уйду от тебя!       Гномы стали потихоньку просыпаться, сразу направляясь проведывать Фриду. Как же они радовались, когда она очнулась. Дори и Оин тут же начали осматривать её рану, которую они с трудом вчера зашили. Помазав всё своими целебными мазями, которые на удивление сохранились после таких приключений, они разрешили остальным продолжать своё приветствие. Облокотив Фриду на ствол большого дуба, отряд просто прилип к ней, радуясь, что она снова с ними. Живая. Такая же розовощёкая, сияющая и с тем же огоньком в глазах. Даже Гэндальф радовался как ребёнок.       — Рана у неё всё-таки серьёзная, — прервал веселье Дори. — Нужно срочно вести её в ближайший лазарет.       — Время у нас ещё есть, — продолжил Оин. — Подумайте, куда можно её отвезти.       — Есть тут недалеко одно королевство, — пораскидав мозгами, сказал Торин. — Стохесс. Если мне не изменяет память, то там на троне всё ещё должен сидеть один мой хороший знакомый — Фердинанд Майер.       От такого заявления у Фриду кровь застыла в жилах.       — «Только не домой!» — промелькнуло у неё в голове.       Но деваться некуда — надо идти. Аргументов у неё было мало, да и хорошо, что Торин не вспомнил про историю с Азогом…       — Отлично, — сказал Гэндальф. — Тогда через час выдвигаемся. Нам всего-то нужно обогнуть ту гору, — маг указал своим посохом на невысокую, зеленую от деревьев, гору, примерно в миле от них.       Собрав все уцелевшие вещи, Торин и Ко. выдвинулись в путь, который пролегал по зелёной равнине. С горем пополам, Фрида поднялась (конечно при помощи Двалина) и облокотившись на него, пошла вперёд за остальными.       Всю дорогу гномы слушали забавные анекдоты Фриды, пытаясь не умереть от смеха. Еле передвигаясь, даже при помощи Двалина, она всё же веселила свой отряд как могла. Смягчала будущую обстановку, так сказать.       — Анекдот номер три тысячи триста тридцать девять! — продолжала она выплёскивать свою фантазию. — Как поймать варга в клетку? Никак. Варги бывают только в полоску!       Ближе к закату Торин и Ко. были у высоких каменных врат великого королевства — Стохесс. У Фриды появилась необъяснимая тревога, кою заметил Двалин, так как у неё тряслись руки. Ответив, что всё хорошо, они прошли дальше. Девушка уже могла спокойно стоять без поддержки (спасибо мазям Дори и Оина), так что теперь она шла в середине толпы, чтобы её не было видно. На переговоры первым вышел Торин, надеясь, что Его Величество пустят.       — Стражники, я пришёл к вашему господину — Фердинанду Майер! — прокричал он им, находившимся на самом верху огромной стены.       — Нет тут такого! — ответил один из них.       — Как это — нет? — возмутился Торин.       — Может, пустите к Фредерике Майер? — теперь выступил Гэндальф, пройдя немного вперёд.       — Не положено! — ответил другой стражник.       У Фриды снова заболел шов. Поняв, что долго она не вытерпит, девушка вышла вперёд всего отряда, показываясь стражникам.       — Адам, это Фрида Гарсиа! Открывай! — прокричала она, поднимая голову вверх. — Эти джентльмены со мной!       Стражники зашушукались между собой.       — Доложите королеве, что её дочь вернулась!              — Фрида Гарсиа — блудная дочь вернулась!       — Открывайте ворота!       Доносилось от них.       Под вопросительные взгляды гномов, ворота начали открываться. Распахнув свои врата, Стохесс встречал своих гостей и наследницу его престола — Фриду.       — Чего встали? — спросила она, поворачиваясь к ним. — Идём, пока ворота не закрылись.       Зайдя внутрь, они встали как вкопанные. Перед ними простилалась великая средиземская ярмарка, на которой было полно народу, несмотря на столь позднее время. И этому была причина! До того дня, пока Фрида не сбежала, каждый день было тепло, и светило самое яркое солнце, что так радовало детишек, да и весь местный народ, а фермеры были просто в шоколаде из-за плодородных почв и обилия самых разнообразных растений и цветов. Всё было прекрасно до того самого дня. После побега Фриды, дни становились угрюмее, а грозы то и делали, что надвигались на них с севера. Все семь лет эти люди жили в грязи и сырости: их родной дом настолько помрачнел, что даже самые светлые и добрые люди стали жестокими и сами на себя непохожими… Но уже два дня дождей нет, дорога высохла — значит можно и на ярмарку сходить! Даже знаменитая река Дон была спокойнее обычного.       Когда ворота закрылись, весь местный народ устремил свой взгляд на незваных гостей, впереди которых стояла Фрида и вела их к главному дворцу, где проживала королевская семья, — к Каранесу. Гномы только и делали, что шли за ней, боясь сделать шаг не туда. Казалось, что вся жизнь в государстве замерла: гробовая тишина повисла над ним, все люди, находившиеся на ярмарке, смотрели вслед девушке и её компаньонам, даже боясь двинуться с места и издать лишний шорох. Фрида шла с большой уверенностью, скрывая под ней свою глубокую рану, а от боли, которую она приносила, могла вообще упасть замертво. Девушка не обращала внимания ни на кого, стараясь как можно побыстрее оказаться в лазарете.       Через пару минут отряд во главе с Фридой достиг ворот Каранеса. Девушка прекрасно знала, что её матери уже всё доложили, и вот-вот произойдёт их встреча, которую она хотела отложить навсегда!       — Фрида, может расскажешь нам, что здесь, мать твою, происходит? — спросил её Фили, подходя к ней.       В эту же секунду дверь дворца отворилась. Оттуда вышла черноволосая женщина лет пятидесяти, одетая в роскошное красное платье, украшенное драгоценными камнями на поясе и на вырезе на груди, и с бриллиантовой короной на голове, что подчёркивала её аристократический профиль лица и грациозный стан. За ней вышел русоволосый мужчина, тоже лет пятидесяти-пятидесяти пяти, чему способствовала его жидкая борода на подбородке, облачённый в дорогие заморские меха и такой же красный королевский костюм. Увидев Фриду в компании этих гномов, они потеряли дар речи.       — Ну, привет, мама и папа!