Иллюзорна мгла. Часть четвертая. Тропами Забвения

      Сначала чернота в сознании клубилась плотным дымом, вырисовывая какие-то невнятные образы, потом ощущение холода особенно остро возникло внизу живота. Я судорожно вдохнула, втянув носом густой запах лаванды, сладкий до тошноты. Во рту сухой язык едва не расцарапал нёбо. Мне не хватало сил, даже чтобы просто разлепить веки. Тяжелое чувство в мышцах придавило тело к земле или, может быть, к скале? Ледяной неровный камень под щекой не позволял мне лечь на бок поудобнее, ужасно замерзли босые ноги. Я перевернулась на другой бок и голова закружилась. Камни подо мной не стали мягче и теплее.       – Одеяло, – одними губами прошептала я, сжимаясь в комок и пытаясь нашарить рукой хоть что-нибудь, чтобы укрыться. Пальцы зацепили только край моей же суконной накидки, которая уже дважды обмоталась вокруг меня.       – Холодно... – прохрипела я, не открывая глаз, и сжалась в комок, чтобы сохранить те крохи тепла, которые еще остались.       – Ах, тебе холодно! – внезапно надо прозвучал возмущенный женский возглас. Я едва не оглохла от этого пронзительного вопля, подхваченного и усиленного эхом. Будто мне на голову надели казан и со всей силы врезали по нему булавой. Чтобы добавить страданий моему несчастному телу, незнакомка ударила меня по плечу чем-то твердым.       – Тише… тише, пожалуйста… не надо! – взмолилась я, отмахиваясь рукой и с трудом разлепив глаза, вновь зажмурилась от яркого света. Успела только уловить туманный образ нависшей надо мной рассерженной… жрицы?       Мне понадобилось некоторое время, чтобы привыкнуть к свету и разглядеть незнакомку получше. Это была вовсе не Диния Балу из храма Мары. И честно сказать, я понятия не имела, кто передо мной стоит.       Высокая, обворожительно красивая нордка с прямым носом, полными губами и выразительными, но пылающими от гнева глазами. Она была уже немолода, её волосы сверкали сединой, но это ничуть не портило эффектной внешности. Особой свирепости её образу придавала метла в руках, которой, по всей видимости, она пыталась меня растолкать.       – Кто вы? – хрипло выдала я, облизнув пересохшие губы. Жрица не ответила. Привстав на локте и борясь с головокружением, я осмотрелась. Во-первых, то, что я приняла за скалу, оказалось пятиступенчатой каменной лестницей около небольшого восьмигранного бассейна, наполненного водой. Возле стен – колонны в виде статуй Дибеллы до самого потолка, справа от меня алтарь в виде цветка… Но если это храм Богини красоты, выходит, я в Маркарте? Не веря собственным догадкам, я прочистила горло и поинтересовалась, чтобы убедиться наверняка:       – А где я?       – Пьяница! – фыркнула жрица пренебрежительно. – Что? Совсем ничего не помнишь?!       От её громкого голоса моя голова была не в восторге, в висках тут же запульсировала боль. Что же со мной произошло? Как я вообще здесь очутилась? Так, на мне всё ещё надето свадебное платье – это уже хорошо. Но теперь оно слегка потаскано и испачкано серой дорожной пылью, особенно подол. Венец из цветов завял и сполз набок, прическа растрепалась...       – У меня была свадьба, – припомнила я, приглаживая волосы. – Обед в таверне… – подумала о еде, крабовых ногах и говяжьей похлебке и меня затошнило.       – А потом ты вознамерилась осквернить алтарь Дибеллы! С двумя любовниками! Пока твой красноглазый муженёк срывает ритуал жриц! – от ругани женщины становилось всё хуже и хуже. И неизвестно от чего именно: от того, что она говорила громко, или от информации, которую она пыталась до меня донести.       Я некоторое время молчала, с трудом обдумывая сказанное, а к горлу подбирались настойчивые волны тошноты, поэтому понять, что подразумевала жрица под словами «осквернение», «любовники» и «ритуал» не вышло.       Зато вышло другое, гораздо менее приятное и полезное.       Я сползла с лестницы на четвереньках и организм исторг из себя все остатки выпитого и съеденного прямо под ноги едва успевшей отскочившей в сторону жрице.       Когда организм закончил освобождаться от последствий вчерашней попойки, нордка с грохотом поставила передо мной бадью с водой и метлу, обмотанную тряпкой.       – Чтобы всё убрала за собой, как оклемаешься! – зло бросила она.       – Да, конечно... Мне бы попить, – попросила я. – И… а… осквернение храма Дибеллы… это как?       – Пьяная богохульная скотина! – взвизгнула жрица. – Всё позабыла!       Я нашла свои сапоги, обулась и с трудом встала, осматривая прямоугольный молельный зал маркартского храма Дибеллы. Убедилась, что глаза меня не подводят, и присела обратно на лестницу, схватившись за голову. Поскольку, жрица не торопилась давать мне никакого питья, а содержимое бадьи выглядела совсем непривлекательно, я пристала, наклонилась к бассейну и начала зачерпывать из него воду, чтобы утолить жажду прямо из него.       – Это вода для омовений! – возмутилась служительница Дибеллы.       – Я и омываю!.. – приговаривала я, хлюпая. – Свой желудок!       – Да помогут тебе боги… Все равно священная вода осквернена вашими танцами!       Я выплюнула то, что не успела проглотить, впрочем, все равно так стало полегче. Головная боль не утихла, мышцы всё ещё ломило и выкручивало, но желудок наполнился живительной влагой. Теперь захотелось забиться в темный уголок, лечь, накрыться чем-нибудь и не двигаться. Но пришлось, превозмогая немощь, убирать свою рвоту.       – Я же замуж вроде вышла... А где же тогда… мой муж?       В этом зале Эрандура точно не было. Что если, я сотворила что-то ужасное, и он бросил меня? Вспомнились слова жрицы о «любовниках». Я схватилась за метлу и оперлась на неё, как на посох. Стоять было трудно, пошатывало.       – Спит в комнатах жриц, под замком. Не думаю, что после того, что вы сотворили, вас ещё можно называть «супругами!» – нордка смотрела на меня со смесью жалости и отвращения.       Ну, ладно я. Со мной всё понятно – даэдропоклонница, пьяница и ещё длиннющий список пороков, которыми невозможно гордиться. Но что такого мог наделать скромный слуга Мары, что его пришлось запереть? Как именно он сорвал ритуал жриц?       Я удивлённо воззрилась на служительницу Дибеллы, осторожно вытирая жидкое пятно на полу.       – Что, совсем не получается вспомнить? Хочешь всё узнать? Тогда слушай! – жрица села на стул, скрестила руки на груди и начала повествование. – Вы ворвались в храм вчетвером, поздней ночью, после полуночи. Ты, данмер, аргонианин и бретонец. Кричали что-то бессвязное про посох, козу, Рорикстед и свадьбу. Я пыталась вас выгнать и даже побежала за стражей, да только вы каким-то образом стащили у меня ключ и заперли дверь храма изнутри, а данмер в одеждах жреца проскользнул в дальние комнаты, пока ты с бретонцем и аргонианином развлекалась прямо вот здесь! В алтаре со священной водой! – она указала на бассейн, рядом с которым я проснулась.       – Четверо? Аргонианин? – начала перебирать в мыслях всех знакомых аргониан мужчин. Вряд ли это был Хорошо-Знает-Болота или Тален-Джей, они оба женаты. – И как мы развлекались? – осторожно поинтересовалась, боясь услышать самый худший ответ.       – Ты целовалась сначала с одним потом с другим… и вела себя довольно доступно.       – Что? А Эрандур? – я держалась на ногах только благодаря пресловутой метле, в которую вцепилась, как в спасительную соломинку.       – Тот данмер? Сестры заперли и парализовали его, когда догнали, – жрица с неприязнью посмотрела на меня. – А ещё молодоженами стали! Стыд-то какой!       – И не говорите, – я вытерла пол и опустила голову. А самое страшное, что я ничего не помню! Вообще ничего. Даже разрозненных воспоминаний о собственной брачной ночи, которую мы ужаснейшим образом умудрились испортить, не сохранилось. Зато разговор с Ворстагом и Бхусари и как мы подошли к Сэму, я помнила прекрасно.       – А где же тогда аргонианин и бретонец? – упавшим голосом спросила я, опустив метлу в бадью.       – Успели удрать на рассвете. В храме их нет.       – Подождите, я… так… – мысли путались, но главный вопрос сформулировать удалось. – А какой сегодня день?       Жрица усмехнулась и покачала головой.       – Ну и ну! Сколько же ты пила, раз даже этого не помнишь?! Четвертое, месяца Первого зерна.       Новости не обрадовали конечно, да еще моё состояние оставляло желать лучшего. Такого похмелья у меня не было с самого изгнания из Коллегии стараниями Анкано. Я кое-как закончила уборку, вернула бадью жрице и обессиленно опустилась на лестницу у бассейна. Осталось только схватиться за гудящую голову и подождать, пока хотя бы она перестанет болеть. А потом попытаться начать думать, что делать дальше.       Тихо скрипнула дверь в дальнем конце зала. Там показался Эрандур в рясе с наполовину оторванным, болтающимся капюшоном и, увидев бассейн, первым делом бросился к нему без объяснений и приветствий, как долго блуждавший по Алик’рской пустыне путник. Он зачерпывал ладонями воду и жадно пил, и я не знала, стоит ли ему говорить про танцы в этом бассейне. Заметила только, что ряса, которая на нем была надета, маловата – рукава короткие, а сами одеяния едва ли достают до лодыжек. Пепельная грива волос вся растрепалась, лицо болезненно осунулось.       Я встретилась взглядом с данмером, он виновато отвёл глаза в сторону.       – А вот и муженек! – язвительно заметила жрица.       – А что мы кричали про Рорикстед? – припомнила я, обратившись к ней.       – Откуда я знаю?! Может, вы оттуда приехали или собирались туда! В ваших пьяных воплях было ничего не разобрать! – она, вспыхнув от нетерпения, вскочила со стула и указала на дверь. – Раз вы оба в состоянии ходить, убирайтесь отсюда и скажите спасибо за нашу доброту!       – Простите, я… не понимаю, что случилось, – прохрипел Эрандур, утолив жажду.       – Пойдем, я всё тебе расскажу, – я подцепила пошатывающегося мужа под руку и повела к выходу.       Мы медленно выползли из храма и, как только двери с грохотом захлопнулась позади нас, сели на каменной лестнице, ослепленные пронзительно ярким солнечным светом. Напротив гремел водопад, но казалось, что голова гудит громче, перекрывая шум воды. Да ещё и живот некстати разболелся. Я стащила с головы пожухлый свадебный венец, вздохнула, вспоминая, какой он был вчера красивый, и принялась методично обрывать увядшие лепестки. Некоторое время мы сидели и напряжённо молчали.       – Ты как? – тихо спросил у меня жрец.       – Бывало и получше, – созналась я. – А ты?       – Паршиво.       – Ты что-нибудь помнишь?       – Только Рифтен и как мы начали пить с Сэмом, – Эрандур уронил голову в ладони. – Как я мог позволить себе опуститься до такого?!       – И это было вчера… – еще один лепесток упал на каменные ступени, и вдруг меня посетила догадка. – А как мы оказались в Маркарте? Это же невозможно!       Данмер ничего не ответил, так и остался сидеть неподвижно с понуро опущенной головой. Я решила, что он сидя уснул, и слегка толкнула его в бок. Мне не хотелось сейчас думать, что рассказы жрицы о поцелуях с каким-то незнакомым аргонианином – правда. И как это вообще – целовать аргонианина? Куда? В нос? Стало даже на миг любопытно, как именно это произошло.       – Нет, в самом деле, Эрандур, послушай, – нахмурилась я, решив пробудить отказавшую напрочь логику. – Как мы могли пересечь весь Скайрим за одну ночь?! Мы же вчера были в Рифтене! Чтобы добраться до Маркарта через Рорикстед нужно… ну… дней пять точно! А то и больше!       – Какая-то злая сила, – простонал данмер. – У меня нет другого объяснения… А какое сегодня число?       – Четвертое, месяца Первого Зерна, если верить жрице. Точно! Этот проклятый Сэм нам что-то подмешал в своё пойло! – умозаключила я, стукнув кулаком по коленке. – Иначе этому нельзя найти объяснения! Мы должны его отыскать!       – Джулия, я проснулся сегодня раздетым в окружении трёх совершенно незнакомых женщин и, кажется, надел не свою рясу, а ты действительно думаешь оправдать мой низкий, отвратительный поступок тёмной магией?! – в сердцах выпалил жрец, поднимая на меня уставший взгляд.       Я принюхалась – от рясы Эрандура действительно сладко пахло лавандой и маслами, что весьма необычно для него. Удивительно, что он влез в женскую.       – Я надеюсь оправдать темной магией всё, что приключилось, иначе нам придется признать, что мы по собственной воле изменили друг другу в первую же брачную ночь! – я на всякий случай стрельнула глазами в противоположную сторону, чтобы не видеть реакции мужа. – Этот Сэм, судя по всему, использовал моё состояние, чтобы осквернить алтарь Дибеллы! По крайней мере, если верить жрице, у меня ухажеров было двое… И как минимум, я с ними танцевала и целовалась, и не хочу даже думать, что между нами могло быть что-то ещё! – я содрогнулась.       Эрандур задумался. Обстановка весеннего дня, нашего первого дня в качестве супругов, стала тяжёлой и безрадостной.       – Где наши вещи? – спросил жрец, начав постепенно приходить в себя.       – Скамп знает! – резко бросила я, поняв, что, скорее всего, всё осталось в Рифтене, а мы очутились в Маркарте, в чем были.       – Значит, у нас нет денег, снаряжения и сил на дорогу, – мрачно изрёк Эрандур, проведя рукой по спутавшимся волосам. – Что будем делать?       Обычно он предлагал какие-то дельные решения, но в этот раз эта нелегкая задача легла на мои плечи. Я с трудом встала и взглянула на блестящие позолоченные башни, высящиеся на фоне синих гор вдали.       – Подозреваю, Ворстаг ещё с нашей свадьбы не вернулся... И это логично… Наверняка, он ещё в Рифтене. Если все вещи остались в таверне, то нужно туда вернуться. Конечно, моя идея тебе не понравится, но у нас нет выхода. Помнишь тот заброшенный дом? Там наверняка есть что-то из одежды и оружие… и наверное немного денег, – расписала я в красках план действий. – Да, я пыталась отказаться от благословения Молага Бала, но придется занять у него немного денег на комнату в таверне. А потом мы сможем хотя бы выспаться и поесть.       Данмер шумно выдохнул, потер лицо и, встав на ноги, потихоньку пошел по лестнице вниз.       – Как бы мне хотелось начать с последнего пункта...       Мы спустились по лестнице и добрались до заброшенного дома, под которым затаилось зло в лице даэдрического Принца жестокости. Пока мы шли, на нас странно посматривали стражники и местные жители – не каждый день по городу расхаживает невеста, пусть и такая потрепанная.       Я толкнула дверь дома в надежде ни столько найти убежище и деньги, сколько спрятаться там от назойливого внимания зевак, но войти внутрь не получилось. Молаг Бал нас впускать не хотел.       – А это уже проблемы… – я навалилась на дверь плечом, пару раз толкнула ее и побила ногой. Помнится, сама прошлый раз отрекалась от благословения злобного Лорда, а теперь мне что от него понадобилось? Наверное, он только сделал вид, что не слышит, а сам, получив, что хотел, попросту отвернулся от меня. Зачем ему нужна такая последовательница, которая задумала встать на путь исправления и не хочет быть жестокой? А теперь заперся изнутри и злорадствует над моими мучениями.       – С одной стороны, я очень рад этому, а с другой… нам нужно что-то придумать, – произнес Эрандур, глядя на мои попытки достучаться до Обливиона.       Я сдалась и отошла от двери, потому как со стороны моё поведение выглядело подозрительно, а ещё разок посидеть в шахте Сидна у меня желания не было. Усевшись на пороге, я запустила пальцы в растрепанные волосы. От прически мало что осталось.       – Ненавижу Маркарт! – прошипела себе под нос.       – У меня есть мысль, – сказал Эрандур. – Будем делать то, что умеем лучше всего – собирать ингредиенты.       – В таком виде?!       – А у нас есть выбор? – в своей манере парировал жрец, трезвея на глазах. – Найдем чего-нибудь, продадим Ботеле и снимем комнату в «Серебряной крови». Пока я вижу единственный разумный выход из этой ситуации.       – Ну, хорошо. Допустим, мы сейчас найдем денег на комнату, а что дальше? Как выбраться отсюда и вернуться в Рифтен? Наша лошадь в той конюшне, а на повозку нужно целое состояние! Если мы и выберемся из этой ситуации то, только если найдем золотой корень Нирна! – я скептически смотрела на Эрандура снизу вверх. Он напряженно размышлял и осматривался.       – Поживем как бедные алхимики некоторое время. Дождемся Ворстага здесь и поспрашиваем в городе, не видел ли кто-нибудь Сэма. Возможно, он тоже где-то здесь.       Мы помолчали, обдумывая это не слишком радостное начало семейной жизни.       – Жрица упоминала аргонианина. А ты помнишь его? – поинтересовалась я. Судя по хмурому выражению лица Эрандура, он тоже ничего не помнил.       – Это всё очень и очень странно, – подытожила я. – Единственное, что мне известно – мы кричали что-то про Рорикстед… и козу. Но не знаю, имеет ли последний факт значение.       – Ты права, что-то здесь не сходится. За одну ночь нереально пересечь Скайрим… это все наталкивает меня на определенные мысли.       – Ну, наконец-то! – я встала со ступени и отряхнула платье. – А я тебе о чем говорю! – приглушила голос. – Сэм – даэдропоклонник и использовал какую-то магию! Что-то вроде… Апатии, которая перемещает в воспоминаниях и через пространство, как тогда…       – И украл наши воспоминания? Хм, это могло бы многое объяснить. Но тогда нужно найти его и выяснить правду! И какой посох он имел в виду? – догадки жреца уводили нас в самую Трясину, и от этого становилось совсем паршиво, хуже, чем от похмелья.       – Идем, – Эрандур протянул мне руку. – Прежде чем, очертя голову бросаться в погоню – надо прийти в себя и разузнать у местных, не видели ли они бретонца в черных одеждах.       Я со вздохом схватилась за его ладонь и вместе мы пошли к воротам города, чтобы собрать немного трав или, если повезет, грязекрабьих клешней. Сквозь гудящую голову в разуме вырисовывалось поразительно трезвое решение:       «Я больше не буду пить. Никогда».