Deo gratias

Свет, отражавшийся от синих волн, был слепящим, таким белым, что глаза болели от его яркости. Солёные брызги, подхватываемые ветром, опускались на согретую солнцем кожу и испарялись, оставляя после себя белесые разводы, но их короткий миг жизни позволял ощутить хоть немного прохлады. Итэр и сам удивился тому, какое воодушевление почувствовал при виде моря и песчаных берегов Ли Юэ. После пронзительных ветров Мондштадта это место казалось еще более летним, еще более приятным. Хотя, возможно, дело было вовсе и не в погоде. Путешественник поддался детскому, щенячьему восторгу и на очередной остановке, которую они сделали по дороге к Ваншу, скинул с себя сапоги и шарф и побежал к воде. День выдался на редкость жарким. Паймон тоже хотела охладиться. Сначала она просто мочила ножки, держась очень близко над водой, но вскоре ей это надоело — озорной характер и желание впечатлений не давало ей наслаждаться спокойствием. Итэр стоял по колено в воде и, наклонившись, умывал лицо. Слишком скучно! Эту обстановку было просто необходимо чем-то разбавить. Скользя по синей глади, феечка зачерпнула ладошками прозрачную воду и плеснула на путешественника. Он охнул от неожиданности, чувствуя, как его одежда начала пропитываться влагой. Недовольно поджав губы, Итэр посмотрел на гаденько хихикавшую Паймон. Оставлять такое поведение без ответа нельзя. Вскоре феечка, взвизгнув, уже уворачивалась от летевших в нее брызг. Маленькая шалость переходила в полусерьезную борьбу, чувство адреналина и лёгкости затопило их, и их переливающийся смех слышали даже хиличурлы на небольшом острове неподалеку. Недоуменно поворачивая в ту сторону спрятанные за масками морды, они наблюдали за нарушителями спокойствия, но не решались лезть в глубокие воды. Идеальный день, когда можно позволить себе немного расслабиться. Забыть обо всех проблемах, горестях, трудностях. Просто жить и наслаждаться этим. Вот только… Паймон парила над водой, пытаясь отдышаться от их маленькой водной битвы. Итэр стоял, оперевшись руками в колени, его грудь тяжело и часто вздымалась. Их одежда вымокла насквозь. — Это все, конечно, весело, — начала Паймон, в ее голосе отчётливо слышались нотки недовольства, — но, может, ты все-таки сделаешь что-нибудь со своим парнем? — И она махнула рукой на берег. Ее слова вызвали незамедлительную реакцию. — Вообще-то мы просто… Паймон, я же тебе уже сто раз объяснял! — воскликнул Итэр, устало вдыхая. Волшебство моря постепенно стало гаснуть при столкновении с реальностью. Снова нужно решать проблемы, что-то делать, о чем-то волноваться, куда-то идти. Опять объяснять. — Я просто помогаю Альбедо найти Чжун Ли, чтобы он помог найти Рейндоттир, чтобы она помогла Альбедо вылечиться, а это, тем самым, поможет мне! — Путешественник жестикулировал так отчаянно, так старался объяснить, иногда путаясь в словах, неся совсем уже что-то несвязное, что Паймон даже стало его жалко. Когда он замолчал, феечка примирительно подняла ручки. — Хорошо-хорошо, я поняла. Только ты так и не ответил, — она развернулась к берегу, указывая на одинокую фигуру, сидящую на песке. — Ты со своим парнем поговоришь? Итэр устало потер лоб рукой. Он объяснял Паймон уже десяток — если не сотню — раз, что происходит между ним и алхимиком. Кто, как не она, мог его поддержать? Они провели столько времени вместе, понимали друг друга с полуслова, делили горе и радость. Другим людям путешественник не видел смысла разъяснять все в деталях, но Паймон ведь постоянно рядом с ними, она точно… Но оказалось, что он зря терял время. Тяжело вздохнув, Итэр посмотрел в ту сторону, куда феечка так отчаянно указывала. Вокруг Альбедо была неясная, тревожная атмосфера. С того момента, как они покинули Мондштадт, алхимик был слишком молчалив. Итэр ждал, что его заинтересуют местные пейзажи, интересные диковинки, культура. Но Альбедо был слишком погружён в себя, чтобы что-либо замечать. Словно мысленно он все еще оставался там, где провел последние годы. А еще Итэр с замиранием сердца ждал развития их отношений. Он краснел, вспоминая их прикосновения, объятия, смущающие слова, и сердце начинало биться тревожно-радостно — приятно неприятное чувство. Такое противоречивое и странное. Путешественник все время пытался понять, как отреагировать, что сделать, когда они снова… Однако его страхи оказались совершенно напрасными. Альбедо словно не решался что-либо предпринимать и только смотрел на него. Пристально, будто пытался запомнить, вобрать в себя его образ, насмотреться на всю свою долгую жизнь. В его взгляде была такая невыразимая смесь чувств и эмоций, что Итэр бы предпочёл активный физический контакт, чем эта подчеркнутая дистанция между ними. — Может, сходите на свидание? — предложила Паймон, вздыхая. — Что еще делают влюбленные парочки? Итэр мысленно застонал, но принял мудрое решение — больше не пытаться что-то объяснять и тратить свои нервы. Да и эти объяснения лишь сильнее запутывали его самого. Но в одном феечка была права. Он и правда должен поговорить с Альбедо. Все-таки это он вытащил его из привычной жизни. Он должен нести ответственность. Путешественник нервно провёл рукой по влажным волосам, распушившимся от морского бриза, и вышел на берег. Горячий песок тонул под его ногами и принимал, темнея, форму узких стоп. Альбедо сидел не далеко от воды, но и не близко. Идеальная золотая середина. Часть одежды он снял и аккуратно сложил рядом. Бледные руки и ноги снежным контрастом выделялись на южных островах. Словно в середину лета по ошибке пришла зима. Альбедо держал в руках свой извечный планшет и что-то рисовал. Казалось, что мысли его были далеко отсюда, там, куда Итэру нет доступа. Когда он подошел ближе, алхимик все же поднял голову и посмотрел на него. От его взгляда путешественнику было не по себе. Тоскливый, смущенный, немного стыдливый, умоляющий — каждую секунду новая эмоция, новые оттенки чувств. Раньше он не знал, что можно так много сказать одними глазами. — Мы уже уходим? — спросил Альбедо, так и не дождавшись, когда Итэр заговорит. — Нет… еще нет, — рассеянно ответил путешественник, не зная, куда себя девать от этой неловкости. — Я хотел узнать, как… как у тебя дела. Спросил — и мысленно отругал себя. Нельзя было придумать вопроса глупее. Последнее время они практически не отходили друг от друга. Скрывать что-то было невозможно. Его присутствие так сильно влияло на Итэра, что он не мог мыслить ясно и логически. Но Альбедо не рассмеялся над его вопросом. Наоборот, он отложил блокнот и со всей серьёзностью оглядел себя. — Я чувствую себя неплохо. Кашля и крови больше не было. Странных ощущений, чего-то необычного — тоже. — Он склонил голову на бок и улыбнулся ему. — Пожалуйста, не переживай обо мне. Итэр видел сквозь эту улыбку. Грустную, словно нарисованную тонкими изящными пальцами, что только минуту назад выводили чёткие линии на белой бумаге. Альбедо что-то гложило. Не давало покоя, не давало расслабиться и насладиться новыми впечатлениями, не давало присоединиться к их маленькой битве. Возможно, алхимик остался на песке, позади них, и первое время смотрел, как они веселятся, пока соленые брызги едва-едва достигали его лица, а морской бриз шевелил аккуратно забранные волосы. Один. Стоял, сжимая в руках планшет. Может, он даже сделал шаг в их сторону, но тут же отдернул себя. Там он не нужен. Там он лишний. Обуза. Сердце путешественника сжалось от этих мыслей. Раньше он не задумывался об этом. Или, вернее сказать, предпочитал игнорировать?.. Он сел рядом, прямо на песок, и согнул ноги в коленях. Их стопы были так близко, что одно движение — и они соприкоснутся. — Расскажи мне, что не так. Я… — Путешественник старался отогнать эти мысли. — Я помогу тебе. Или хотя бы выслушаю. Альбедо молчал. Так долго, что Итэру начало казаться, что он вовсе не хочет отвечать. Но алхимик взял блокнот, в котором так долго рисовал, и пролистал до последней страницы. А затем показал ему. На секунду сердце Итэра ухнуло. Он боялся, что увидит там себя. Или что-то еще странное и пугающее. После того рисунка, который ему показал Кейа, он относился ко всему с опаской. Однако все равно… он не верил, что алхимик причинит ему реальный вред. Не хотел верить. На странице блокнота его встретил Мондштадт. Улыбающиеся лица их друзей, неловкие прощальные подарки, красивые в своей простоте улочки, обычные здания. Маленькая жизнь, оставшаяся где-то в прошлом. — Я просто, — Альбедо дотронулся до своей груди, там, где билось сердце, — очень по всем скучаю. Не знаю, когда еще с ними увижусь. Это было искренне. И немного удивленно, словно Альбедо и сам не был уверен, что испытывал. Итэр его понимал. Он чувствовал себя также, особенно когда только проснулся после того долгого сна и осознал, что Люмин нет рядом. А еще раньше — когда они с сестрой уходили из родного мира. Там он оставил половину своего сердца, если не все. Люмин тогда очень его поддерживала, помогла ему не опуститься в пучину боли. Альбедо сейчас испытывал то же самое. Теперь очередь Итэра помогать и поддержать. Алхимик потянулся к своим вещам и вытащил два похожих на Додоко шарика — подарок Кли. Он осторожно провел кончиками пальцев по светлому меху, поправил сползший шарфик. И соединил их вместе. Воображение дорисовало маленькие соединенные ручки. На губах Альбедо появилась слабая улыбка, на этот раз искренняя. — Милые, правда? — спросил алхимик, показывая Итэру их плюшевые версии. Альбедо был очень рад такому подарку. В отличие от большинства старших братьев он совсем не стыдился своей связи с младшей сестрой. Наоборот, он был благодарен, даже гордился тем, что сделала для него Кли. Но его улыбка продлилась недолго, снова сменяясь грустью, еще более сильной, чем раньше. — Знаешь, — Итэр вытянул ноги и посмотрел на кончики пальцев, испачканных в песке. — Я тоже очень скучаю по Люмин. Перед сном я представляю себе, как мы с ней встретимся. Вспоминаю все то, что мы пережили. Или думаю, что я расскажу и покажу ей, когда мы снова будем вместе. — Альбедо смотрел на него украдкой, внимательно слушал каждое слово. Это смущало, но Итэр не позволял себе сбиться с мысли. В голове оформлялась неясная, полуобразная идея, и он осматривался вокруг, пытаясь найти то, что ему нужно. И нашел. — Почему бы тебе не делать также? Только представь, что ты сможешь рассказать и показать остальным, когда вернешься! Немногие были в Ли Юэ, и почти никто — в Нефритовом Дворце. А еще ты можешь собрать всем подарки. Красивые сувениры, например. Почему бы не начать с этого? — Итэр поднял из песка голубую ракушку. В свете солнца ее блёстки переливались всеми цветами радуги. Альбедо завороженно следил за его рукой. Такая простенькая, но такая красивая. Чудо природы, которой он восхищался и так ценил. То, что изучал всю жизнь, и что будет изучать до скончания времен. Потому что она необъятна. Потому что она способна создать самое прекрасное. Самого прекрасного. Того, кто сейчас сидел перед ним и держал в руках ракушку. — Кли бы очень понравилось, — признал Альбедо. — Конечно, это не редкий взрывоопасный материал, но она также любит красивые и милые вещи. — На миг он задумался, и его губы растянулись в красивой улыбке. — Если я подарю ей что-то при нашей следующей встречи, она наверняка меня обнимет и назовет «самым лучшим братиком». — Ты и так для нее самый лучший братик, — ответил Итэр, с улыбкой вспоминая, как Кли в красках рассказывала про своего любимого братика. — Думаю, Люмин считает также про тебя. От этого разговора было приятно. Что-то теплое, словно молоко с медом, разливалось внутри и согревало душу. Им обоим полегчало от этих слов. Итэр с удивлением смотрел на смягчившиеся черты Альбедо, на его посветлевшее лицо, мягкие розовые губы, на светлые, слегка растрепанные волосы. Алхимик поймал его взгляд и ответил тем же — завороженно разглядывал его. Между ними родилась тонкая нить понимания. Чувства, которые они испытывали по отношению к младшим сёстрам, объединили их. Это была особенная атмосфера, завораживающая, подчинявшая себе. Всегда приятно встретить человека, который ощущает то же, что и ты. Итэр не заметил, как Альбедо вдруг приблизился. Их лица разделяли считанные сантиметры. Дыхание смешивалось, оседало на коже легким шлейфом, разливалось теплом и влажностью. Альбедо был очень красивым. К нему не могло не влечь. Хотелось преодолеть эти сантиметры, ощутить легкое нежное прикосновение, почувствовать знакомый вкус, без крови и острых цветов. И Итэр поддался чувствам, сокращая это жалкое расстояние и касаясь чужих губ своими. Золотистые ресницы на прикрытых глазах дрожали. Архонты, что же он делает? Играет с огнем и чужими чувствами, дразнит и манит, соблазняет, напрашивается на… Испугавшись своих действий, он отстранился. Альбедо смотрел на него непонимающе, болезненно, словно преданный. Он прижался разгоряченным лбом к мягкой щеке, не в силах отстраниться от желанного тела. Путешественник чувствовал вину — за то, что поддался, и за то, что отстранился, и потому не смел отталкивать его сейчас. — В моей жизни, — глухо сказал алхимик, тяжело дыша, — сейчас нет никого, кроме тебя. Теперь ты — весь мой мир. — От его слов сердце Итэра больно сжималось, быстро стучало, словно хотело убежать, болело и падало, падало куда-то вниз, в самую пропасть. Альбедо поднял взгляд, и Итэр утонул в потемневших бирюзовых глазах. — Ты ведь… не оттолкнешь меня? Голова шла кругом. Итэр плохо осознавал, что происходит, кроме одного. Он — чужая зависимость. Воздух и вода. Он теперь — его семья, друзья, коллеги. То, что раньше окружало Альбедо, исчезло, растворилось без следа. У него теперь есть лишь путешественник. Который должен был пронестись мимо яркой звездой и улететь по своим делам, но волей судьбы остался в руках неловкого звездочета. Когда его губ снова мягко коснулись, Итэр поддался. Потянулся навстречу и ответил. Альбедо углубил поцелуй, и их языки мягко и неспешно сплелись. В этот раз — никакой резкости, никакой грубости, только нежность и искренняя благодарность. И любовь. Итэр тонул в ней, тонул в объятиях Альбедо, тонул в собственных чувствах. Хватался за чужие плечи, словно за спасательный круг, украдкой вдыхал необходимый воздух, когда Альбедо слегка отстранялся и покрывал лёгкими поцелуями его лицо. И горел. От вины, от жалости, от ответственности, от гордости. Но разве можно отказать тому, кто считает тебя своим миром?