В это же время. Гарем.
Все девушки спокойно занимались своими делами, в гареме царила спокойная атмосфера. Танцовщицы, что выступали сегодня в честь возвращения шехзаде, сидели, смеялись и смело обсуждали его. Неожиданно в гарем влетел Сюмбюль-ага. Все сразу же засияли в ожидании, что же он скажет. — Ай, Ма ша́а́ Алла́х, все такие радостные, довольные, весёлые, — с яркой улыбкой на лице сказал евнух. — Они же видели шехзаде, ещё бы им не радоваться, — немного возмущенно ответила одна из девушек. — Радуйтесь, девочки, правильно. Особенно ты, Нора, да? Тебя ведь скоро счастье огромное ждёт! – объявил внезапно свою новость Сюмбюль. — А что случилось? — в замешательстве ответила девушка. — Ты шехзаде безумно понравилась, он велел тебя завтра вечером к нему привести, – обрадовал новостью ага. Все девушки тут же стали переглядываться и завистливо смотреть на Нору. Ведь многие в этом гареме хотели бы оказаться на её месте. Но многих он даже не одаривал своим взглядом, а тут такая удача. — Всё, отдыхайте, — скоро попрощался евнух. Только Нора была счастлива его заявлению, а все остальные с яростью и негодованием смотрели на девушки и задавались вопросом, почему она, а не они. Именно с такими злыми, гневными и ужасными мыслями заснули все девушки.Ночь. Сад.
Цветущий сад озаряла полная луна, вокруг царила прохладная ночь. Дворец, стоявший вдалеке, был поистине прекрасным и огромным. Такого роскошного строения больше не сыскать нигде в мире. Этот дворец был построен много столетий назад, но всё также выглядел возвышенно и величественно. С момента его появления внутри правила могущественная династия османов. И это здание олицетворяло их как ничто другое. Этому дворцу все нипочем: ни битвы, ни войны, ничто на свете. А какой же был прекрасный сад. Садовники постарались на славу. Цветы, деревья. От обыкновенных роз до растений, названия которых никто и не знал. Впрочем, эти растения привлекали своей нежностью, изяществом и яркостью одновременно. А при любовании растениями знать название необязательно. Во всяком случае, так считал повелитель и, конечно же, его подданные. Кто-то мог бы подумать, что тут росли самые обычные цветы, но это было не так. У садовников есть самые хитрые способы, как ухаживать за ними. Лепестки у роз были нежнее, чем у всех остальных цветов на земле. Цвета ярче, растения дышали жизнью, а благоухали они, так что всюду можно было почувствовать их чудесный запах. Деревья были очень крепкими и могучими, многим здесь было больше двух, а то и трех веков. Листья самых разных оттенков зеленого. Были и молодые деревца, но они уже сильные, что старались тянуться к свету луны. В саду царила тишина и покой, только был слышен шум листьев и медленные тихие шаги. Екатерину настолько достала атмосфера дворца, что она не выдержала и тайно пробралась в сад. Ей было не важно, что ей нельзя здесь находиться, и что её могут за это наказать. Она хотела только, наконец, обрести покой, пусть он и будет всего на несколько минут. С того момента как она оказалась здесь, Екатерина ни разу не выходила на улицу, не считая дня спасения шехзаде Баязеда. Она специально оделась в неприметную одежду и накинула сверху плащ, чтобы, даже если и заметят, её не узнали. Остановившись у одинокого дерева, красавица облокотилась на него и взглянула на звездное небо. Она любовалась им и решила напеть свою любимую песню, которую пела мама в детстве. Для Екатерины она была волшебной, потому что как только ты начинаешь её петь, то сразу внутри чувствуешь покой. Ве́дмежонок ты лесной Спи́ в берлоге, под сосной, Баю баюшки́ баю́ Малу чаду напою́, Напеваю Влес идёт, Сны́ во коробе́ несёт. Его короб разрезной Кла́дит сон да под сосной Во́ берлогу для тебя́ Приготовил загодя́, Шобы сладко почивать Ве́дмежонку сны гляда́ть. Матерь на́ ушко́ поёт, Сладкой дрёмой обдаёт Во́ берлоге ты сопи́ По ведмежему́ храпи… Эту колыбельную мама ей пела в детстве еще до того момента, как умерла. Но у девушки все равно сохранились о ней воспоминания. Даже если она была её второй мамой, ведь где-то там, далеко, была её родная мать, что находилась всегда рядом. Она также ценила и своего отца в этом мире, потому что, пусть она и не провела с ним много времени, он для неё был всё равно родным, искренне беспокоился о ней и был рядом в трудные моменты. Такие грустные и угнетающие мысли вызвали у Екатерины печальную улыбку на лице. Смотря на небо и вспоминая обо всём, что с ней успело произойти, она вдруг сказала в небо: — Мама, как же я по тебе скучаю, — стараясь не привлечь внимания, пролепетала тихим голосом. — Я так по тебе горюю, мне очень тебя не хватает. Ты так быстро ушла, а я оказалась здесь совсем одна. Почему я должна находиться в этом месте, мама? Почему? — Всё никак не унималась Екатерина. — Я здесь не по своей воле, была вынуждена. Меня никто не спросил, хочу ли я этого, просто привезли сюда и сказали преклонять перед всеми голову и служить османам, — громче завозмущалась Екатерина. — Я разве хотела этого? Смысл вообще мне тут быть? Я уже устала от всего этого, я столько лет перед всеми преклоняю свою голову, хотя у меня есть своя гордость. — Распалялась она, позабыв обо всём. — Мне приходится постоянно унижаться, только чтобы выжить в этом дворце, хотя я уже давно могла убить себя, но я этого не делаю, потому что ты не была бы этому рада. Ты хочешь, чтобы я была счастлива, ведь так? Но я здесь несчастна и настолько, что у меня такое ощущение, словно на мою шею натянута веревка и скоро меня задушит. Разве это счастье? В этом дворце все друг другу готовы глотки перерезать, только бы власть в их руках осталась! Им плевать на чувства других, их волнует только их положение, — Говоря это вслух, Екатерина ужаснулась ещё сильнее. Так дико это звучало. — Мне очень страшно, мама, я боюсь за свою жизнь. Я тут ничего не стою, так, служанка и всё. Они в любой момент могут меня задушить, заколоть, утопить или, ещё чего хуже, отравить. Что же мне делать, как этого избежать? Если я сделаю что-то подозрительное или непростительное, меня могут тут же казнить. Я просто не знаю, что мне делать и как быть. Уйти из дворца я не могу, не имею права, остаться тоже опасно. Ох, и не знаю я, ничего не знаю. Была бы ты рядом со мной, ты бы дала мне нужный совет, – выдохнула Екатерина свои переживания. Вокруг снова воцарилась тишина, и подул слабый ветерок. Он был немного прохладным, поэтому Екатерина начала замерзать. Она не думала, что на улице будет так холодно, поэтому не одевалась слишком тепло. Схватившись за свои плечи, Екатерина сильнее укуталась своим плащом, но он никак не помогал. Вдруг она почувствовала на своих плечах что-то теплое и, оглянувшись, определила чей-то кафтан. Резко встав и обернувшись всем телом, она увидела шехзаде Мустафу, смотревшего на неё спокойным взглядом. Екатерина тут же поклонилась и, не глядя на юношу, быстро проговорила: — Шехзаде, простите, я случайно сюда пришла, поэтому, с вашего позволения, откланяюсь, — протараторила Екатерина. Она опрометью прошла мимо шехзаде и, отдалившись на достаточное расстояние, побежала во дворец. Она даже не отдала назад его кафтан, а просто придерживала его рукой, чтобы он не упал. Часто оборачиваясь, она заметила, что Мустафа наблюдал, как она убегает. Как только испуганная девушка забежала во дворец, тут же сняла с себя кафтан и быстро спрятала в прачечной, чтобы никто не смог его случайно найти. Незаметно Екатерина зашла в гарем и тихонько легла спать. Её всю ночь посещали мысли с воспоминаниями о стоявшем в свете луны шехзаде с безмятежным взглядом.Утро. Гарем.
Во дворце как обычно все выполняли свои обязанности, в гареме тоже жизнь шла своим чередом: девушки разговаривали, кто-то приходил, уходил, а кто-то прислуживал. Наложницы уже позавтракали, и служанки убирали за ними. Когда одна из них уносила поднос, врезалась в Гюльшах, и хазнедар стала на неё возмущаться, кричать и отчитывать. — Растяпа, ты что, ослепла? — прикрикнула Гюльшах. — Извините, я сейчас уберу! — тут же извинялась служанка. — Безрукая! — возмущалась новая хатун. Смотревшая на всё это Дайе решила защитить девчонку, поэтому тут же ответила Гюльшах: — Ничего страшного, она всё уберет сейчас. — Не она, а ты уберешь, — Гюльшах надменно подняла подбородок. Все тут же стали переглядываться и переживать, как бы что не случилось из-за этого. — Что ты сказала? — Слышишь плохо? Сейчас же убери всё это! Чтобы блестело как стеклышко, быстро! — повысив тон, приказала хазнедар. Потом прошла мимо служанки и бросила другой поднос на пол, вся еда и тарелки покатились по полу. — И вот это тоже убери! — Гюльшах… — Дайе начинала злиться. — Делай, как я приказываю. И только попробуй не послушаться! — хатун нетерпеливо закричала.В это время.
— Да куда же я его положила? — возмущаясь, причитала Екатерина. Она специально встала пораньше, чтобы тайно забрать кафтан из прачечной, который ей отдал шехзаде, но она никак не могла вспомнить, куда его положила. Она хотела аккуратно оставить вещь в покоях Мустафы. Если не найдет, то и оставлять будет нечего. Она боялась, что шехзаде решит рассказать всё валиде, поэтому решила избавиться от улик. И, наконец, обнаружив этот несчастный кафтан, она быстро вышла из прачечной и побежала в покои шехзаде. Слуги её сразу же впустили, всё-таки не зря она добивалась такого уважения. Как только Екатерина зашла в покои, положила кафтан на кровать так, будто бы он там и был, и немного раскрыла аккуратно сложенную одежду. Не задерживаясь ни на секунду, Екатерина побежала к выходу и, постучав, услышала позади себя чей-то голос, поэтому рванула прочь из покоев. Мысленно она очень надеялась, что её не заметили, и что это был не Мустафа. Екатерина решила зайти в гарем и, когда зашла вместе с Нигяр, заметила, что на полу сидела Дайе и мыла пол, а рядом стояли все девушки вместе с Гюльшах, которая злорадно улыбалась. Екатерина сразу поняла, что происходит, поэтому отошла к девушкам, чтобы не попасть под горячую руку. Нигяр увидела Дайе и подошла к ней. — Дайе-хатун, ты что это делаешь? — Она работает, а ты помоги, если жалко, — усмехнулась Гюльшах. — Да у тебя совесть есть? Как ты смеешь так обращаться с Дайе-хатун, она тебе в матери годится! — Нигяр была возмущена. — Нигяр, оставь. Не надо, — Дайе попыталась успокоить девушку. — Ну нет, так нельзя, — не унималась калфа. — Будет знать, как старшей в гареме перечить, — Гюльшах гордо задрала голову. — Ах ты, да я сейчас… Нигяр собиралась наброситься на Гюльшах, но та её резко оттолкнула от себя, да настолько сильно, что калфа упала и покатилась. Дайе тут же встала и, подлетев к Гюльшах, отвесила тиранше-хазнедар звонкую пощечину. Гюльшах свалилась на пол и приложилась к щеке, а потом обернулась на девушек, резко встала и прокричала: — Берегись, ты у меня получишь! Знайте, я этого так не оставлю! — словно проклиная, грозила Гюльшах. — Не очень-то я напугана, беги-беги, жалуйся! — в тон крикнула Нигяр и повернулась к Дайе. Екатерина решила времени не терять и побежала к покоям валиде, чтобы подтвердить, что Дайе ни в чём не виновата. Потому что пусть Екатерина и выживала здесь, Дайе ей действительно стала дорога, хатун всегда относилась к ней хорошо и помогала в трудные времена. Да и Екатерина, когда смотрела ещё в своем мире этот момент, то очень была зла, что к Дайе отнеслись несправедливо. Уже приближаясь к покоям, Екатерина замедлила шаг, чтобы валиде не заметила, что она запыхалась. Поклонившись, служанка заметила рядом с валиде Гюльшах и огорчённо выдохнула. «Видимо, опоздала» . — Екатерина, я как раз собиралась за тобой посылать, ты очень вовремя, проходи, — заприметив девушку, пригласила поближе к себе валиде. Подходя к ним, Екатерина посмотрела на Гюльшах гневным взглядом и спросила: — Валиде, что же такого случилось, раз я вам понадобилась? — Гюльшах мне сказала, что ты присутствовала во время происшествия в гареме, и можешь подтвердить её слова. Но я хочу услышать твою версию. Поэтому, Гюльшах, выйди, — указав рукой на дверь, отрезала валиде. Лицо Гюльшах исказилось так, словно оскорбили, потому что она смотрела на Екатерину со взбешенным взглядом, но послушалась и удалилась из покоев. Также вышли и все служанки, оставив Екатерину наедине с валиде. — Ответь, Екатерина, Дайе действительно ударила Гюльшах на глазах у девушек? — с недоверием спросила мать султана. — Валиде, прежде, чем ответить на ваш вопрос, я хотела бы рассказать всё с самого начала, чтобы вы знали всю суть ситуации, — осторожно начала Екатерина. — Екатерина, я тебе доверяю больше, чем кому-либо, поэтому, прошу, ничего не утаивай от меня, каким бы ни был твой ответ. И Екатерина честно рассказала Валиде абсолютно всё: как Гюльшах относится к девушкам в гареме, как она устроила переполох и заставила Дайе убираться, как толкнула Нигяр, и как Дайе дала Гюльшах пощечину. На Валиде не было лица, она была шокирована, поэтому не проронила ни слова. Екатерина не хотела более оставаться в покоях, поэтому спросила валиде: — Валиде, мне ещё нужно успеть сходить к Михримах-султан, я, с вашего позволения, могу идти? — Да... Да, можешь идти, — истощённо согласилась валиде. Поклонившись, Екатерина быстро ушла из покоев и отправилась к Михримах-султан. Хотя она и не ждала, ей просто нужно было придумать уважительную причину, чтобы уйти из покоев. И весь оставшийся день она провела именно подле Михримах. Хюррем-султан была не против, потому что знала, как её дочь относится к хатун. Под вечер в покои пришел повелитель, поэтому Екатерина оставила их наедине, так как Михримах уже уснула. Когда Екатерина прошла в гарем, многие девушки ещё не спали, но она сильно устала за день, поэтому решила сразу лечь спать.Утро. Гарем.
Все были в нормальном настроении, только Екатерина переживала насчет Дайе. Она надеялась, что валиде послушает её и вернет хатун к прежней должности, но она вполне себе могла поступить совсем наоборот. Ведь, по мнению валиде, Дайе её предала, хотя она просто выполняла свой долг, а из-за личной обиды мать султана так поступила со своей приближённой. Как только Екатерина заметила Дайе, она тут же к ней подошла и нетерпеливо спросила: — Дайе-хатун, что решила насчёт тебя валиде? Что она тебе сказала? Прошу, ответь мне! — Не волнуйся ты так, лучше о себе подумай. Повелитель решил меня вновь вернуть к должности, так что я никуда не уезжаю, — успокоила девушку Дайе. — Что, правда? Господи, какое счастье, я вне себя от радости! — обрадовалась девушка и тут же крепко обняла Дайе. — Что ты делаешь? Хватит, лучше иди к валиде, — отодвинула её от себя Дайе. — Ладно. Ладно, пойду я, просто переживаю за тебя. — Не переживай, всё у меня хорошо, давай иди к валиде уже, — поторопила хазнедар. — Всё, всё иду уже. Иду! — вслед сказала Екатерина Дайе. Уже подходя к покоям, Екатерина заметила Гюльшах. Девушка хотела пройти мимо, но бывшая хатун схватила её за руку. Смотря на неё злым взглядом, бывшая служанка Махидевран-султан пригрозила ей. — Зря ты это сделала, Екатерина-хатун, зря. Не думай, что я это так оставлю, ты ещё пожалеешь, что сделала это и перешла мне дорогу. Теперь ходи и оглядывайся по сторонам, а то вдруг кто прирежет тебе твой лживый язык. — Гюльшах, не зазнавайся, все мы знаем, что я сказала только правду. Мне нет смысла врать валиде, тем более, о тебе. Ты мне ничего не сделала, чтобы я на тебя клеветала. Поэтому успокойся и радуйся, что ты всё ещё прислуживаешь валиде, тебя вообще могли вернуть в служение к Махидевран-султан, — вырвала руку Екатерина. — Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Ты, видимо, совсем загордилась, нужно обязательно сказать об этом валиде. — Гюльшах, не ухудшай своё положение ещё сильнее. Валиде мне доверяет и прекрасно меня знает, поэтому не поверит тебе, — прошла мимо Гюльшах Екатерина. Гюльшах что-то ещё говорила вслед, но Екатерина уже не слушала её. Ей было плевать, что она там говорила, потому что всё равно делала хуже себе. Даже если ей поверят, то Екатерина будет счастливее, потому что тогда закончатся её муки и казнят её. Как оказалось, в покоях валиде был до этого Мустафа с Махидевран-султан. Они о чём-то разговаривали. Екатерина тут же подумала о сериале и вспомнила момент. «Как я могла забыть, Мустафа же вроде бы поссорился с повелителем и решил не идти на Пятничное приветствие, но его же должен уговорить Ибрагим-паша, что, сюжет изменился?» Валиде приказала Екатерине привести Михримах-султан, поэтому служанка тут же отправилась в покои молодой госпожи. Долго разговаривать они не стали, а сразу отправились к валиде. Оставив Михримах и валиде наедине, Екатерина решила сходить к Шекеру-аге и попросить его угостить чем-нибудь, а то в последнее время она как на иголках. Оказывается, у него в гостях был Гюль-ага. Аги её тепло поприветствовали и пригласили вместе с ними посидеть, раз у неё не было пока никаких дел. А ей нечего было терять, поэтому она смотрела, как они играют. Гюль-ага уже который раз проигрывал, поэтому Екатерина вместе с Шекером-агой посмеивались, а он всё говорил: «Давай еще раз!». Но тут их настроение попортилось, потому что пришла Гюльшах. — Кушанье для валиде-султан готово, Шекер-ага? — Ууу, смотрите-ка, кто тут пришёл, Гюльшах-хатун Хазретлери, что случилось, каким ветром вас к нам занесло? — насмехался Гюль-ага. — А ты сам что здесь торчишь? Я же говорила, снова ты его сюда пускаешь, — с претензиями налетела на Шекера-агу Гюльшах. — Э, я... да он… — Шекер-ага не знал, что сказать. — Эй, перестань-ка мямлить, ещё и оправдываться. Тебе что, женщина? Я могу ходить везде, где вздумается! Захотелось мне, я пришел, захотелось — вышел, — защищал Гюль-ага Шекера-агу. — Убирайся прочь, я тебе приказываю! Гюль-ага и Шекер-ага вместе с Екатериной засмеялись. Учитывая её теперешнее положение... приказы так раздавать она уже не могла. — Вы слышали, Шекер-ага, Екатерина-хатун? — Вот ведь рассмешила, кем ты себя возомнила, женщина, кто ты здесь такая? Повелитель тебя разжаловал, и теперь ты не больше чем белобрысая, глупая ведьма. Так-то! — во весь голос смеялся Гюль-ага. — Как Сюмбюль-ага, как её назвал? — Шекер-ага укатывался со смеху. — Как назвал? Как назвал? Мерзавкой её назвал! Мерзавкой с крысиной мордой. Все тут же залились смехом, только Гюльшах стояла чуть ли не плача. Она чувствовала себя оскорбленной и, по сути, так оно и было. — Смеяться надо мной вздумали? Вы забыли я по-прежнему управляющая гаремом валиде-султан! Значит, я к ней ближе всех стою, стоит ей узнать о вашей грубости, не поздоровиться всем троим! — Как ты думаешь, кому поверят: личной служанке, которой валиде доверяет больше всех или тебе, которую разжаловал сам повелитель? Убирайся, по-доброму прошу, не раздражай своими глупостями, можешь жаловаться, кому хочешь, нам всё равно. Иди! Иди! Иди! — прогнал Гюль-ага Гюльшах. — Аллах покарает вас, ещё придет тот день, когда вы мне попадетёсь. — Слыхали, мы ей попадёмся! — не унимался Гюль-ага. Они с новой силой засмеялись, так сильно, что лицо Шекера-аги стало красным, как помидор, а у Екатерины заболел живот. Вдоволь насмеявшись, главный повар с Гюль-агой продолжили игру, а Екатерина наблюдала за ними.Следующий день.
Во дворце был переполох, все узнали о том, что шехзаде Мустафа не собирается идти на Пятничное приветствие. Многие переживали, а некоторые, в том числе враги Мустафы, были просто счастливы. Ведь тогда Мустафа поссорится с повелителем, а им это будет на руку. Только Екатерина надеялась, что всё будет как в сериале, и шехзаде вразумит Ибрагим-паша. Но ожидание было долгим, бедный Сюмбюль-ага который раз приходил к покоям Мустафы, а тот никак не выходил. Потом с Сюмбюлем пришел Ибрагим-паша. Все очень удивились, ведь мужчина без спросу прошёл в гарем. И Екатерине пришлось сделать шокированный вид, чтобы не было подозрений. Когда же они скрылись из виду, Екатерина решила незаметно пройти до того места, где будет видно, как Мустафа выходит из покоев. Ей было интересно: послушается ли он, как в оригинале, или нет, ведь характер Мустафы не такой, каким был в сериале. Долгое время никто не выходил из покоев, только Нора, а точнее Эфсун, вышла. И когда Екатерина уже собиралась уходить, заметила, как вместе с Ибрагимом Мустафа направился к повелителю. Облегченно вздохнув, она развернулась и пошла в обратную сторону. Когда девушка уже подходила к гарему, увидела рядом с Дайе-хатун Фатьму и Фидан. Служанка валиде удивлённо на них посмотрела и подошла к Дайе. — Дайе-хатун, что эти двое тут делают, разве они не отбывают своё наказание? — Да я сама только что узнала, Екатерина-хатун, — с таким же шоком ответила хазнедар гарема. — Это я, Дайе-хатун, вы что-то имеете против? — внезапно к ним вышла Гюльшах. — Да имею. Как же ты посмела их сюда привести? Они наказаны. — Валиде-султан мне приказала, вот и посмела. Если вы недовольны, к валиде-султан обращайтесь. Фатьма-хатун будет теперь Махидевран-султан прислуживать, Фидан-хатун же в гарем калфой назначить приказано, — Гюльшах взглядом указала на девушек. Екатерина с Дайе посмотрели на них возмущенно. Екатерина решила это не терпеть, поэтому просто ушла прочь. Она сама не заметила, как подошла к покоям валиде, и удивилась, что стражи больше не было рядом с дверьми, что те были приоткрыты. Решив воспользоваться удачей, она подошла поближе и принялась подслушивать, что там происходит. И как она поняла, в покоях находились Айбиге-хатун, Мустафа, Махидевран-султан и валиде-султан. — Мустафа, мой возлюбленный внук, мы решили поженить вас с Айбиге-хатун. И хотим пожелать вам счастья. — Валиде... мы с Айбиге как брат и сестра! — Госпожа, я благодарю вас за то, что вы считаете меня достойной шехзаде Мустафы, но шехзаде прав. Вы меня очень удивили этим решением, я собираюсь вернуться в Крым, мне нельзя замуж, госпожа. Екатерина удивилась, похоже, начались события, до которых она не успела досмотреть. Она смотрела сериал давно и только начинала пересматривать, поэтому удивилась, что валиде с Махидевран уже собрались поженить Мустафу с Айбиге. Екатерина почувствовала в груди странное чувство, её сердце сжалось, она сама не знала, что именно это было. Пусть ей и нравился Мустафа, но только как персонаж сериала, а здесь он кажется совершенно другим человеком, не таким как на экране. Да и если бы у неё были чувства к нему, она бы не стала жертвовать своей жизнью ради любви. Это не сериал, а реальная жизнь, здесь не может чудесным образом всё произойти, чтобы она стала законной женой Мустафы и он будет её безгранично любить. В это могут верить только те, кто не прожил здесь и дня. В этом дворце к женщине относятся как к вещи, которую можно использовать, как захочется, и не важно, что она чувствует, неважно, есть ли у нее семья, неважно, нравится ей это или нет. Здесь у женщин нет права выбора, а Екатерину это очень злило. Даже у госпожей и не было прав. Ради власти они могли спокойно строить интриги и убивать своих врагов, не жалея даже детей. Только некоторые во дворце были исключением. Долго вот так стоять возле покоев Екатерина не решилась. Услышав достаточно, она ушла как будто ничего и не было.