Мой дорогой и горячо любимый сын, теперь уже Мастер Дилюк Рангвиндр!
Если ты читаешь эти строки, то, вероятно, со мной произошёл несчастный случай или я погиб по…другим причинам. Тем не менее я уверен, что это не первое письмо, которое ты успел найти в доме. В некоторых из них я учил тебя тонкостям ведения дел на винокурне, а это письмо пусть станет исключением. В нём я скажу тебе всего лишь одну фразу, но ты её поймёшь. Прости, мой мальчик, что я не с тобой в этот момент, в этот Праздник.
Дилюк перевернул письмо, на обратной стороне, в самой середине были выдавлены золотыми чернилами следующие слова:Продолжай жить.
И всё. Ни слова больше. Но Дилюк прекрасно понимал, что хотел сказать отец. Крепус надеялся, что после его смерти сын найдёт в себе силы жить дальше, живя душа в душу с Кэйей, братом, вторым сыном погибшего владельца винокурни. И его надежды можно было понять, но сделанного не воротишь. В тот вечер он оборвал связь с Кэйей, раз и навсегда… — Мастер Дилюк всегда так долго пропадает на чердаке? Юноша вздрогнул и обернулся. Из отверстия, откуда он попал сюда, выглядывала белокурая головка Джинн. Девушка, увидев его удивлённое лицо, засмеялась. — Не смотрите на меня так, будто видите привидение. — Простите, мисс Гуннхильдр, я задержался, — смущённо пробормотал Дилюк, но Джинн уже шла к нему. Магистр опустила глаза на письмо и по умному блеску в них Дилюк понял, что она догадалась. — Письмо от Вашего Отца? — Да, но в нём нет ничего особенного, — Дилюк молча упрятал его в нагрудный карман. — Долго меня не было? — Час, мастер Дилюк. Час! Насколько же он стал сентиментальным, что целый час проторчал на чердаке, впиваясь глазами в короткие строки. Короткие, но написанные с такой любовью, что она прямо сочилась из букв, слов, предложений… — Пойдёмте вниз, полагаю, нас все ждут, — проговорил Дилюк своим обычным безразличным голосом. Но Джинн удержала его, неожиданно резко схватив за руку. — Постойте! Мне нужно вам кое-что сказать. — Да, мисс Гуннхильдр, я вас очень внимательно слушаю. — Дело в вашем отце…то есть в том, что происходит после его смерти, — Джинн нервно поправила дорогое колье, украшавшее её прелестную тонкую шею. Она не знала, стоит ли ей продолжать, ведь ступила на зыбкую почву. Дилюк взглядом подбодрил её. — Ваш отец был прекрасным человеком, в этом я не сомневаюсь, ведь он вырастил такого сына как вы. Его смерть легла тяжёлым бременем на плечи Ордо Фавониус, ведь в то время…ах, я не об этом хотела сказать! Джинн растерянно закрыла лицо руками. Дилюк никогда прежде не видел её такой…неуверенной и смущённой. — Продолжайте, что же вы, — сказал он, почему-то беря её за пальцы. — Давайте на миг отбросим то, что я — Магистр Ордо Фавониус, а вы — хозяин винокурни «Рассвет». Так будет легче. Я видела, как вам приходится нелегко все эти годы, но в последнее время ваше состояние резко ухудшилось. Мне не положено об этом говорить и знать, но вы редко стали появляться в городе, по крайней мере, на людях… Вы губите себя, мастер Дилюк, — последние слова она произнесла с таким нажимом, что мужчине напротив стало не по себе. Он даже протянул руку к кругам, плотно залегшим под глазами. — Вам нельзя так жить. Вы похожи на живого мертвеца. Я знаю, что значит потерять близкого человека, но это не причина для разрушения собственной жизни, поверьте. Мастер Крепус, ваш отец, не хотел, чтобы вы закрывались в себе. Он наверняка надеялся, что вы сможете позаботиться о господине Альберихе… — Нет, не смогу, — вдруг оборвал её Дилюк, всё это время слушающий с отсутствующим видом. — Я никогда никому не изливаю душу, но раз уж вы завели разговор… Внезапно на мужчину словно налетел ветер, он тихо выругался, «сбросив» свою маску холодного безразличия. Дилюк взял Джинн за руки и приблизил её к себе. Он больше не может молчать. Страшный вечер того дня убивал его изнутри, он не мог находиться рядом с тем, кого он собственными руками лишил… — Мисс Джинн, вы знаете, почему Кэйа носит повязку на глазу? — Он что-то говорил про своего дедушку, пиратов и сокровища, — неуверенно ответила девушка, содрогаясь от непонятного страха. Перед ней стоял Дилюк, но он был будто другим человеком: глаза глядели почти умоляюще, руки дрожали, а голос запинался. — Всё это ложь. В тот день, когда погиб мой отец… — Ого, вот это картина. Я бы вас запечатлел, да жаль камеру не взял. Дилюк застонал и повернул голову к говорившему. Кэйа, посмеиваясь, взлез к ним. — Не можете уже коробку с украшениями донести? Везде нужна моя помощь, а, братец? — Кэйа потрепал Дилюка по плечу и поднял две коробки. — Остальные донесёшь сам, давайте быстрее, скоро придут гости! — Да, правда, что-то мы заговорились, — сказала Джинн, не забирая рук у Дилюка. Юноша откашлялся. — Простите меня, мисс Гуннхильдр. Я не должен был говорить всё это, ещё и в таком тоне. Забудем об этом разговоре, прошу вас, — Дилюк снова умоляюще взглянул на неё. Джинн кивнула, но в душе поняла: книга захлопнулась, бутон красивейшего цветка закрылся, и теперь неясно, когда он будет готов распуститься вновь. — Если вы захотите продолжить наш разговор, то я всегда готова выслушать вас, так и знайте. Внизу их уже ждала наполовину украшенная ёлка. Кэйа усадил Кли на плечи, чтобы девочка смогла прикрепить Звезду на вершину. Розария развешивала гирлянды, расправляя их, Лиза помогала ей, говоря, куда и какую гирлянду лучше повесить. Аделинда хлопотала над праздничным ужином. — Да вы тут и без нас справляетесь, — со смехом сказала Джинн, осматриваясь. Всё вокруг блестело, радовало глаз и навевало ощущение преддверья чего-то большого, неизведанного и нового… В дверь постучали и тут же бесцеремонно её открыли. — Морозно сегодня, — вошедшими оказались Альбедо и Сахароза. Кли спрыгнула с плеч Кэйи и кинулась на шею алхимика. — Братик Альбедо, я так скучала! — Простите за опоздание, пришлось задержаться в лаборатории, — пояснил Альбедо, обнимая Кли и передавая её Сахарозе. — Что на этот раз? Новый алкалоид? Или раствор, выявляющий состав крови? — скептически поинтересовалась Розария, выкидывая сигарету. — Для следственной группы, они попросили выяснить пару мелких деталей, это касается ограбления на прошлой неделе, — с готовностью пояснил Альбедо, но вовремя спохватился. — Давайте не будем об этом, лучше скажите, нужна ли вам помощь? — Не помешает, я думаю, — Кэйа едва успел удержать падающую ёлку. Альбедо, улыбнувшись, подошёл к нему, и юноши в два счёте прочно установили непослушное деревце. — А Итэр и Венти? Вы их видели по дороге? — спросила Джинн. — Нет, мы не виделись, — ответила Сахароза, попутно забирая Кли на руки. Но дверь не успела закрыться за гостями, как в дом вошли ещё двое. — Уф, ну и денёк сегодня! Такого снегопада я давно не видел, — Венти снял берет и стряхнул снег на пол. Дилюк незаметно закатил глаза. Снова мыть полы, а ведь они уже начищены воском… — Добрый вечер, мастер Дилюк, — Итэр одарил мужчину одной из своих лучших улыбок. Сколько бы лет не прошло, он помнил, что все его путешествия начались в Монштадте. — Добрый, добрый. Хватит уже здороваться, давайте-ка за работу. Винокурня огромная, а времени мало, — Кэйа не любил работать, пока другие ничем не заняты. Теперь Итэр и Венти занимались камином, обустраивая его, чтобы он стал уютнее, Сахароза и Кли помогали Аделинде накрывать на стол, маленькой девочке очень понравилось натирать столовые приборы до блеска. Джинн, Лиза и Розария развешивали оставшиеся украшения, а Дилюк, Кэйа и Альбедо приводили ёлку в совершенно праздничный вид. Наконец пришла пора сесть за стол. Часы пробили одиннадцать, теперь уже скоро. Вино лилось рекой, Венти, Кэйа и Розария отдавали ему честь, и Дилюк даже не сделал им ни одного замечания. Он сидел подобравшись, изредка без всяких причин хмуро оглядывая гостей. Праздничного настроения не было. — Все же помнят, что мы устраивали Тайного Санту несколько дней назад? — сказал Венти, оставив, наконец, бокал вина и вытирая рот салфеткой. Все одобрительно кивнули. — Давайте обменяемся подарками и будем ждать Нового Года. Кто начнёт? — Я могу начать, — улыбнулся Альбедо, которому, с непривычки, градусы неплохо стукнули по макушке. Юноша открыл сумку и вынул оттуда книгу в золотом переплёте. — Мне выпала честь сделать подарок Сахарозе. Это книга «Начала Алхимического Анализа», помнится, ты говорила, что хотела бы прочесть её в первоначальном издании. — Господин Альбедо, — от смущения у девушки щёки расцвели румянцем. Она бережно приняла книгу и открыла на первой попавшейся странице. На колени ей мягко опустился альбомный листок. — Это…мой портрет? — воскликнула Сахароза, чуть не роняя бокал лёгкого вина. — Но почему у меня такие детализированные уши? — Тебе не нравится? — печально вздохнул Альбедо, закрывая глаза, юношу клонило в сон. — Мне очень нравятся твои ушки, они такие мягкие… Сахароза наклонилась и поцеловала его в щёку, при этом всё её лицо напомнило красное закатное солнце. Альбедо приобнял её и положил голову девушки себе на плечо. — Сахароза, твой черёд. — Мой подарок для малышки Кли, — девушка протянула девочке обычный, с виду, цветок-сахарок. — Этот цветок особенный, он не вянет ни зимой, ни осенью, ни под вечер. Я назвала его «Вечный Цветок». Кли радостно засмеялась и обняла девушку за шею. Сахароза прижала к себе это милое создание. Когда-то все они были детьми. — Не хочу тратить много времени, чтобы ты не обольщался. Всё равно завтра ничего не вспомнишь, — Розария подвинула к Альбедо какую-то расписную коробочку. Алхимик открыл её и был приятно удивлён: внутри лежал набор красок и кистей времён эпохи расцвета искусства в Монштадте, он знал о его существовании и безумно хотел получить в свою коллекцию. — Спасибо, Розария. Я отблагодарю тебя чем-нибудь… — Забудь и получай удовольствие, пока будешь рисовать свои картинки в горах. — Ну, раз уж всё так хорошо идёт, я тоже хочу сделать подарок самому прекрасному человеку во всём Тейвате, — Венти игриво подмигнул Итэру и поднялся на стол. — Песнь в честь Путешественника. «Предания Зимних Небес». Послышались звуки лиры. Поначалу струны звучали слабо, словно бы спрашивали, можно ли им вообще звучать, но каждый знал, что так нужно. Затишье обычно бывает перед бурей… И вскоре лира разлилась таким каскадом звуков, что успевай только слушать. В сочетании нот слышались напевы ручья в Спрингвейле, колыхание лилий-калла и ветряных астр, колыбельные трав-светяшек и ещё много, много всего удивительного, что даже и объяснить толком не получается, потому что каждый услышал что-то своё. Даже Дилюк позволил своим чувствам ненадолго проявиться: юноша прикрыл глаза и стучал пальцами по колену в такт музыке. — Это лучший подарок, — сказал Итэр, обнимая Венти. Бард скромно поклонился и снова занял место на стуле. — Забавно вышло, но у меня подарок именно для тебя, — Итэр, порывшись в дорожной котомке, извлёк оттуда старинную арфу. Венти распахнул бирюзовые глаза. — Арфа из Сумеру? Как тебе удалось… — Мне её отдали просто так. Но я не играю, поэтому решил подарить её тебе. Венти принял подарок так, будто бы арфа была стеклянной. Юноши обменялись нежными взглядами. — Барбара сказала, что ты частенько гуляешь по горам, — без предисловий начала Лиза, вставая. — Поэтому я и несколько девушек из Ордо Фавониус решили связать тебе тёплый плед. Она неизвестно откуда вынула уютную шаль и накинула её на плечи Розарии. Девушка поёжилась, но в её голосе и взгляде прозвучала благодарность: — Спасибо. Вы очень внимательны. — Лиза, только не злись на меня, идея пришла ко мне не сразу. Но ты который год ходишь в одной и той же шляпе, а потому я хочу сделать тебе именно такой подарок, — Джинн приблизилась к Лизе и набросила ей на голову милую пурпурную шляпку. Она чуть меньше прежней, но зато к ленте были приделаны два белых пера. — Ох, спасибо, солнышко, — Лиза обняла Джинн, похлопав ту по спине. — Я знала, что могу рассчитывать на тебя, поэтому не стала покупать эту шляпу в прошлый вторник… Девушки засмеялись. Гостей оставалось не так уж и много. Кли отцепилась от Сахарозы и пересела на колени к Кэйе. — У меня есть кое-что для тебя, — она лукаво сощурила глаза. Она положила ему на колени маленького рыжего лисёнка, которого сама связала. — Надо же, какая прелесть! А как его зовут? — Кэйа был в душе такой же ребёнок, поэтому подарок привёл его в восторг. — Лис. И он очень любит тебя. — Я его тоже очень люблю. Его и тебя, — Кэйа прижал к себе и игрушку и девочку и подул ей на лоб. Локоны растрепались, а Кли счастливо засмеялась. — Дилюк, а ты кому должен подарить что-то? Юноша промолчал. Он не участвовал в этой детской игре, хотя бумажку с именем получателя он вынул из берета Венти. И на бумажке даже было написано имя… Дилюк виновато посмотрел на Джинн. Детская, не детская игра, но его долг был приготовить подарок, и он его не исполнил. Отцу, наверное, стыдно за него сейчас… — Всё в порядке! — вдруг проговорила Джинн, кладя руку ему на плечо. — Мастер Дилюк приготовил особый подарок, его нужно дарить не при других людях. — Какие страсти, — усмехнулась Лиза. — Братец, я не ожидал, что ты… — Закрой рот, — прошептал Дилюк, и Кэйа замолчал. Если он не хочет, то Альберих не будет продолжать. И так всё ясно. — Что ж, тогда, позволь вручить тебе мой подарок, — Кэйа протянул Дилюку пару чёрных перчаток. Изящная работа, тонкая ткань, вставки в виде огненных рубинов, у всех в комнате дух захватило от такой красоты. — Перчатки, что на мне, принадлежали моему отцу, и я не буду их менять, — отчеканил Дилюк, и тут же яд пролился в его сердце. Почему он так сказал? Зачем? Для чего? — Но они истрепались, ты же не хочешь вечно носить бинты, — растерянно пробормотал Кэйа. Он ожидал другой реакции…спустя столько лет он делал что-то искренно, но его искренность не принимали и почти презирали. — Такая тонкая ткань не удержит огонь, — невесело усмехнулся Дилюк, забирая перчатки. — Спасибо тебе, в любом случае. Позже, когда Дилюк сидел в одиночестве в комнате на втором этаже, он вспоминал этот эпизод, и ему стало противно. Противно оттого, что он снова надел эту маску бездушного мужчины, который уже мёртв изнутри. А ведь украшения, праздничный ужин, великолепная игра лиры сделали своё дело, Дилюк впервые почувствовал приближение Праздника. И надо же было всё испортить… — Почему ты здесь? В комнату вошёл Кэйа. Дилюк устало склонил голову набок. — Я хочу немного отдохнуть. — Если ты из-за перчаток, всё в порядке. Конечно, это ужасный подарок, — Кэйа засмеялся, но Дилюк покачал головой. — Это замечательный подарок, но я…не ожидал, что ты сделаешь его для меня после того дня. Кэйа задумчиво накрыл рукой повязку на глазу. — Больно? — Немного. Но у Лизы есть шприц, попрошу её ввести обезболивающее. — Я в тот день не сдержался. — Да уж, ты перестарался. Братец, а ведь это наш первый Новый Год вместе. Ты представляешь? — Нет. Это всё сон, и мы с тобой спим. — Я бы, кстати, не прочь заснуть. Может разрешишь хоть на ковре устроиться? — Зачем же? Ложись…да вот хотя бы и на этом диване. Дилюк поднялся, давая понять, что ничуть не против. Кэйа посмотрел на него исподлобья. Не похоже на его обычное поведение. — Устраивайся поудобнее. Сегодня всё-таки Праздник, — Дилюк направился к двери, но Кэйа его остановил. — Сядь на минутку. Молодой Рангвиндр пожал плечами, но вернулся. Кэйа лёг на диван, положив голову на колени брата. — И на что это по-твоему похоже? — Ты сам сказал устроиться поудобнее, — Кэйа улыбнулся своей извечной улыбкой. — С Новым Годом, братец. — О, так вот вы где! — к ним подошёл сначала Венти, а потом и остальные подтянулись из столовой. — Как у вас тут хорошо, — заметила Лиза, греясь у камина. Венти положил голову на плечо Дилюка и тут же уснул, на втором плече примостился Итэр. Розария усмехнулась, глядя на эту картину, сама она постелила на соседних кроватях для себя, Альбедо, Лизы и Сазарозы. Кли легла рядышком с Кэйей, уткнувшись носом в его бок. В комнату вошла Джинн. Она не смогла сдержать улыбку, когда увидела эту сцену. — Ты похож на Крепуса. Такой же отец небольшой семьи, — она встала за изголовьем дивана и принялась играться в спутанных волосах Дилюка. — Ты счастлив? — вдруг спросила она. Счастлив ли он? Вот, на его плечах спят двое чудесных юношей, на его коленях спит брат, рядом — люди, судьба которых ему не безразлична. Счастлив ли он? — Я думаю да, — прошептал Дилюк, чувствуя Праздник. — Я могу сделать тебя ещё счастливее, — ответила Джинн, и в её глазах сверкнули искры. Девушка перебрала вина, подумал Дилюк, но вдруг пальцы магистра кокетливо пробежали по его щеке. Дилюк почувствовал, как внутри что-то растёт и вместе с тем рвётся, а Джинн уже стояла перед ним. Внезапно она вытянула руку и легонько взяла его за подбородок. — Вы не забыли про обещанный подарок, мастер Дилюк? — Нет, мисс Гуннхильдр, но что я должен… Она не дала ему договорить. Их губы слились воедино, Дилюк хотел прервать поцелуй, но Джинн не отпускала его. Юноша закрыл глаза, чувствуя тёплое дыхание любимой девушки. — Вы будете жалеть об этом поступке, — сказал Дилюк, почему-то теряя сознание. Джинн засмеялась и погладила его по лбу. Она не была пьяна. — Я никогда ни о чём не жалею. Но если моё признание показалось вам слишком внезапным и порывистым… — Нет, не показалось. Ведь я хотел сделать тоже самое ещё много лет назад. — Да? — Джинн с сомнением посмотрела на него. Вместо ответа Дилюк ласково привлёк её к себе. Часы пробили двенадцать. В Монштадте зажглись огни, небо расцвело от обилия фейерверков. Аделинда открыла дверь в комнату. Все лежали в тех же позах, что несколько мгновений раньше. Только теперь Джинн прильнула к груди Дилюка, они оба улыбались, соединив руки. Аделинда тоже улыбнулась и плотно претворила дверь.