Жара

      Тонкое пение звезд не было слышно из-за сильного ветра и дождя. Плащ царапал потоки ветра, растягиваясь под их напором. Ноги утопали в грязи и траве, ткань штанин неприятным холодом прилипала к коже, несмотря на теплую подкладку, земля забивалась под открытые ногти и пальцы, кожа на стопах скользила по подошве, даже крепкое крепление слетало. Караван двигался тяжело и медленно, непривыкшие к дождям верблюды в ужасе наблюдали за мраком дальней дороги.       — Еще немного, Казекаге-сама, — оповестил один из АНБУ песка. Мысленно он ненавидел и благодарил леса за их негостеприимство по отношению к ним именно в этот момент, потому что шалящий воющий ветер вбивался в лицо, разрывая нити аромата Казекаге, не давая феромонам пройти дальше капель воды. И в то же время их шаг замедлялся, от чего казалось, словно они находятся в долгом тягучем сне последние несколько часов хода. Единственным непоколебимым человеком с ними рядом оставался Ли — стойкий против ветра, не прогибающийся под его давлением. Он шел ровно, разгребая перед собой ветер сильной фигурой, нес на себе большую часть снаряжения и провиантов. Казалось бы, иностранный шиноби, но доверия вызывает больше чем любой приближенный Казекаге АНБУ.       — Держаться вместе, — низким голосом, надломившимся всего лишь на середине первого слова с растянутым «а» на суновский манер, произнес Гаара, шагая дальше. Ему доставалось больше всего: ноги тонули в непривычной скользкой земле, тонкую фигуру легче сносить ветру. Он закрывался от ветра руками, и пусть бушующий поток для него вполне привычен, ухудшалось положение всего из-за одного факта. Ноги подрагивали, неприятный зуд требовал немедленной развязки прямо здесь, на пике их шага, когда движения затянуты, и вокруг слишком много людей, кому собственную слабость и податливость Гаара бы не хотел показывать.       Широкая мозолистая рука коснулась его спины, придерживая. Гаара сделал шаг и остановился, опустив голову.       — Ли может доставить тебя быстрее. С тобой пойдет еще один АНБУ. Это не обсуждается, — произнес брат хоть и строго, на манер советника Казекаге, но с явно заботой и беспокойством. Он слишком хорошо знает, насколько быстро сейчас нужно доставить Гаару в безопасное место — наедине с самим собой, в окружении его вещей и запахов.       Младший поднял на него глаза. Ему пришлось снять броню с собственной кожи, чтобы она не лезла в глаза и не осталась на теле неприятной мокрой кашей, поэтому вполне заметен стал розоватый цвет скул и тонкая нить напряжения в серых от пространства вокруг глазах. Он медленно кивает.       — Ли, — обращается к идущему рядом шиноби. Тот поворачивает голову мгновенно, как бы на зов, беспрекословно готовый слушаться вышепоставленного человека. Их глаза встретились. В сырости и угрозе нынешней погоды глаза Ли не блестели, став непроглядно черными. — Седьмой АНБУ возьмет на себя часть твоих вещей. Он проследит, чтобы в рюкзаке осталось только самое необходимое, — поворот головы, и указанный шиноби уже пересобирает их с Роком рюкзаки. — Мне нужно быть в гостинице как можно быстрее.       Рок вгляделся в его лицо и кивнул.       — Да, Казекаге-сама! — рука согнулась, заставляя мышцы перекатываться под натяжением ослабших от влаги бинтов, а плащ колыхнуться от порыва ветра.       Семнадцать секунд спустя Ли сел перед Гаарой на колени, обернувшись к нему спиной, и Гаара вскарабкался на его спину, обхватывая бедрами поясницу и руками удерживаясь за шею. Вес рюкзака он взял на себя, а АНБУ уже стартанул вперед — проверять дорогу перед ходом правителя. Дождь бил в лицо, неприятно показывая холодными каплями, но Рок крепко держал Гаару под бедрами, не давая тому упасть даже в ослабленном состоянии. Тяжесть дыхания и опасная близость его губ к щеке Ли заставляла Рока сжимать зубы крепче. Он вытерпит. Он справится с этим. Ноги работали быстрее, чем он ожидал, деревья пусть и скользкие позволяли передвигаться по ним. Пока караван двигался сквозь бурю, АНБУ, Ли и Гаара на его спине прорывались к гостинице. К тому времени как равнодушно-желтый свет их встретил легким колыханием, дыхание, согревающее щеку Ли, уже значительно участилось, обжигая.       Перед глазами мелькали картины: АНБУ у стойки, пламя света под потолком, обеспокоенные суетливые взгляды на Казекаге, промокшего до костей. Ли опустил его на ноги и придержал за локоть, чтобы тот не рухнул. Едва ли заметное движение — чтобы не нарушить ни рамки приличия, ни официальность визита и статус Казекаге в глазах хозяина гостиницы. Гааре не нужно было большего. Крепко сжимающая его холодная рука быстро согрелась в безветрии, он совершенно не возражал против этой хватки, ластясь к ней мысленно, но не вживую. Он все еще Каге, Ли все еще его временный подчиненный. Когда АНБУ дал им знак, Рок повел его выше в апартаменты для важных персон. Гаара влетел в комнату и стянул с себя плащ, складывая его.       — Спасибо, Рок, — прошептал он медленно и тихо, вой за окном и звон окон в раме перебивал его голос.       — Мне сделать для вас еще что-нибудь, Казекаге-сама? — он все еще подчиненный, стойкий и неразрушающийся перед постепенно освобождающимся сладковато-пряным ароматом.       — Оставь рюкзак здесь и иди отдыхать. Ты выполнил свою работу на сегодня. Но я хочу, чтобы ты сменил АНБУ на своем посту завтра ночью. Ему тоже нужен сон после трехдневного путешествия, — его тонкие запястья работали быстрее сознания хозяина: пальчики уже колдовали над постелью. Чисто механическое поведение, ровное, но слегка рваное в своем нетерпении. Рок цепляется взглядом за их скольжение вдоль ткани постели и не хочет останавливаться.       — Да, Казекаге-сама, — он быстро поклонился, выдыхая тихо и незаметно, стараясь скрывать собственное волнение. Что-то будоражило его сознание рядом с Гаарой, и он все еще не понимал, что именно.       Рок покорно сбросил рюкзак, забрал мокрый плащ и вежливо попросил хозяина гостиницы не беспокоить Казекаге, пока тот сам не выйдет из комнаты. Простая и легко выполнимая схема, давно отработанная в их кругу. Ли все еще не знает, что именно происходит за плотно задернутыми шторами и несколькими видами печатей, но следующей ночью у него есть шанс это узнать. Гаара никогда не просил его оставаться рядом в такие моменты, и для него, как для беты, это вполне нормально — опекать омегу, пока та находится в нестабильном состоянии гнездования. Самый пик — второй день. Откуда Ли это знает? Что ж, Канкуро и Темари осведомляют каждого выбранного на долгий промежуток времени в охрану Казекаге о его особенности.       «Токсичные» омеги настолько же способны управлять собственным запахом, насколько и альфы, но их плата за эту способность — невыносимое возбуждение и голод до касаний во время течки, какую не подавит ни одна техника, медитация или лекарство. Ли мысленно проговаривает правила поведения рядом с Гаарой в такие моменты, словно АНБУ стал он сам. Этот обливающий и манящий аромат уда. Ли слышал его лишь однажды — приятный и свежий, настоящий аромат дерева, очень редкий для Суны, но частый в Конохе, от чего именно среди песчаных жителей наиболее распространено желание обладать чем-то или кем-то схожим с этим ароматом. Запах жженой древесины вперемешку со сладкой липкой смолой, цепляющейся за лучи солнца тропического леса ниже по течению водопада Конохи. Рок едва ли не закатывает глаза от этого потрясающего аромата, за столь короткий период оставшийся на его коже, пока Гаара прижимался к нему сзади всем телом и задыхался от давления ниже грудной клетки и живота.       Пока Ли отмывал с себя в душе пьянящий аромат, Гаара в нем тонул. Обычно он складывал вещи аккуратно, ровными стопками, даже если в этом не было ни необходимости, ни важности. Его раздражала любая неровность вокруг, и именно сейчас она утихла и замолчала глубоко внутри. Вещи вылетали из рюкзака, как птицы на волю, стараясь захватить как можно больше воздуха, пропитанного ароматом жженого дерева и смолы. Гаара поднялся с колен и сбросил с себя одежду, оставаясь нагим посреди комнаты. Маленькая и уютная, не то что гигантские апартаменты резиденции Казекаге. В таких как эта ему нравилось ютиться больше всего особенно когда в голове стучала навязчивая мысль сжаться в комок и черт возьми сорвать с себя как можно больше ткани, оголиться, выставить себя перед более сильным и желанным человеком, кто мог бы выгнуть его в страсти дугой и крепко прижать грудью к постели среди его гнезда. От одной мысли свело низ живота, тихий возбужденный звук сорвался с губ нетерпеливо и дерзко. Гаара едва ли не уронил из рук очередную полоску ткани. Эта вышита золотыми нитками и обернута шелковым касанием вокруг его плеч, успокаивая жаждущую кожу. Трепет ресниц менялся от ищущего до уставше-покорного. ОН рухнул в кровать, собрав вокруг себя как можно больше тканей и любимых вещей, успокаивающих его сердце и тело. Плечи накрывал шелковый платок, у груди лежал мишка, с каким он не расставался самого детства и какого в такие моменты носил всегда. Плюшевое создание напоминало о реальности происходящего и его скоротечности, оно хранило и отдавало так необходимое ему сейчас тепло, но это было именно его собственное тепло, не чужое, не так нужное ему до боли дикое звериное давление.       Да, Гаара все еще Казекаге, пусть и развалившийся как песчаный замок по крупицам в постели среди мягких подушек и плюшевой игрушкой под рукой, но он еще и омега, царапающая простынь и крашеную древесину спинки кровати. Он стоял на коленях с широко разведенными бедрами и рвано дышал в такт бьющим в стекло окна каплям. АНБУ все еще проверял его собственной чакрой, и Казекаге запретил ему приближаться к его комнате. Этот первый вечер он должен провести сам с собой, чтобы не наброситься ни на кого из подчиненных. Он все еще повелитель и глава деревни и обязан держаться, даже несмотря на треск ткани под собственными пальцами. Бедра двигались сами собой, грудь прижата к постели, а дыхание сбивчивое и рваное, с неопределенными звуками тихого мычания и поскуливания.       Но несмотря ни на какие запреты и правила, перед глазами возникает вполне осознанный привлекающий образ. Тонкие пальцы тянутся вниз, когда Гаара изгибается в своей позе и сжимает пальцы ног. Широкие плечи и грудь, сильная спина и руки шероховатые от шрамов и тяжелой работы. Гаара представляет, как образ нависает над ним молчаливый и в то же время подавляющий в своем молчании, очень резкий, но нежный. Он представляет, что именно его пальцы оглаживают дразняще его между мокрыми бедрами, выделяющими недостаточно смазки для быстрого безболезненного заполнения. Именно его пальцы толкаются осторожно на одну фалангу, Гаара уверен, от их текстуры его нервы сойдут с ума. Он кусает губы и мычит, проникая пальцами еще глубже. заставляя податливые особенно сейчас мышцы раздвигаться и натягиваться. Шероховатые ощущения наверняка бы заставили его откинуть голову, а свободная рука партнера бы впилась хваткой крепкой и без доли уважения к его статусу в его влажные от холодного дождя волосы. Помедлив всего секунду, к первому пальцу добавляется следующий, пока те не проталкиваются еще глубже, но Гаара никогда не достигал самой чувствительной точки, сколько ни пытался, а все его приспособления остались дома, в Суне. Черт бы побрал эту поездку, этих ненасытных советников за их предложение встретить главнокомандующего дивизиона другой страны в его же доме, черт бы их всех…       Гаара издает тихий стон, чувствуя, как мышцы сократились вокруг его собственных пальцев, он откидывает голову и подминает под себя подушку, цепляясь крепко за ее край зубами. Болезненное возбуждение и жажда большего поднимает бедра выше в воздух, стараясь найти, пригласить к себе и прижаться ближе к теплу другого человека, но рядом лишь пустота комнаты и Ли.       Ли?       Гаара нахмурился и разочарованно простонал, чувствуя слабую пульсацию чакры Ли за дверью. Он явно обеспокоен и стоит на своем посте как и полагается хорошему шиноби на охране рядом с Каге. Вот только его пульсация все никак не подчиняется здравому смыслу. гаара плотно сжал зубы и постарался успокоиться, его пальцы все еще глубоко внутри него, оглаживают трепещущие и жаждущие большего чувствительные мышцы. Он сосредоточенно закрыл глаза, стараясь протолкнуть на поверхность разум, а не только бушующий инстинкт.       Рок стоял за дверью на посту, терпеливо отсчитывая в голове секунды, но сочащийся за дверью пьянящий запах скользил даже сквозь наложенные АНБУ печати. Ли напряженно сопел, шумно выдыхая каждый раз, сердце билось сильнее прежнего, однако далеко не из-за бега или горячего душа. Тяжесть аромата тянула его за дверь, поднимала выше какие-то странные желания и напряжение в конечностях, плотно прижатых к телу, явно реагирующему на аромат течной омеги. Беты не слышат ароматы и не реагируют на феромоны настолько сильно, как другие представители, но именно Гаара и особенность его подвида заставляла ноги подкашиваться при каждом вдохе. Рок попался в эту ловушку и не смел уходить. Он лишь представляет, какое головокружение и дикость испытывает каждый альфа в присутствии Гаары, его подавляющее влияние Ли видел лишь однажды, а на себе чувствовал только раз — на экзаменах, когда к себе маленький песчаный шиноби не подпускал ни одного человека ради проверки принадлежности к подгруппе. Даже сестра и брат мучались от его неконтролируемого буйства и обезумевшего подставляющего запаха. Но тогда Ли, кружащийся с ним в поединке, смог различить аромат и не поверил собственным ощущениям. Он улыбался, слыша впервые в своей жизни столь ярко и сочно хоть какую-то дикую страсть, проснувшегося от голода зверя. Наверное, в тот момент именно эта жажда и интерес и помогли спасти ему жизнь и продержали дольше против омеги.       Из мыслей о прошлом Ли выцепило ощущение. Резкое, дикое, оно рвалось изнутри и заставляло его фигуру прогибаться, но он плотно стоял на своем месте в ожидании конца, в своем долгом мрачном сне между жарой и трезвостью. Кожа покрылась мурашками, когда аромат усилился, а дыхание скользнуло вдоль его плеча из-за приоткрытой двери. Рука тонкая вцепилась в его нагрудник, утаскивая за собой в комнату. Лопатки больно ударились о стену в сильном толчке, Рок плотно сжал зубы, ладонями упираясь в тонкие трясущиеся от напряжения неразряженного плечи.       Рок сорвался. Он вздрогнул от густоты аромата в комнате, глаза закатились в вожделении, дикий зверь нагло оцарапал его грудную клетку и мурашками опустился вдоль позвоночника к паху, заставляя выстонать несдержанно громко. Давление чужой руки, аккуратной и подрагивающей, скользкой от влажности естественной смазки, заставляло его прижиматься к стене и опускать глаза все ниже, скользя взглядом по алым локонам, обрамляющим растрепанными линиями светлую розоватую кожу пылающего лица.       Глаза дикие у обоих.       — К-казекаге-сама… — прошептал сорвано Ли, выдыхая шумно в чужое лицо. Гаара стал еще ниже из-за согнутых колен и выгнувшейся поясницы. Рок впился взглядом в этот изгиб и сглотнул нервно, чувствуя, как напряжение между ними растет до электрических зарядов.       — Сколько раз тебе повторять, Рок, когда мы наедине я для тебя Гаара, — это была ни просьба, ни вежливое напоминание, скорее приказ. Однако на этот раз никакого давления со стороны его не ощущалось. Скорее плотская нагая жажда. Ли только сейчас заметил, что тот стоит абсолютно обнаженный и лишь шелковый платок закрывает часть его плеч, оглаживая водопадом ткани ключицы.       Гаара резко сорвал с него нагрудник и сбросил, тело Ли отреагировало притоком возбуждения и резким порывом: он наклонился и прижал Гаару к своему телу, ткань комбинезона огладила чувствительную кожу омеги, неприятно скользя. Он застонал и оттолкнул Рока от себя для двух фраз:       — Если я говорю выходить на дежурство на следующий вечер, так и делай. Сейчас ты сделал хуже нам обоим, мое тело тебя хочет, — быстрым низким тоном прорычал Гаара, поднимаясь на цыпочки и утыкаясь носом в его шею, вдыхая и не получая ни капли нужного ему успокоения, его тело снова выгнулось в напряжении. — М-м, поэтому сейчас есть вариант, который может тебе не понравиться.       — Ч-что за вариант? — голос дрожал на высокой ноте, Рок вжимался лопатками в стену, стараясь с ней слиться. Видеть Гаару в столь непристойном виде, сходить с ума от его естественного аромата, чувствовать непреодолимое желание… Это именно то во что альфы погружаются рядом со своими омегами? Если это так, будь проклят день, когда он родился бетой. Он хочет испытывать это всегда, да простит его учитель Гай.       — Ты когда-нибудь мастурбировал? — нахмурился сосредоточенно Гаара, не поднимая к нему цепких полуприкрытых глаз.       Ли от столь внезапного вопроса и ситуации проглотил воздух, вспыхивая ярким жарким ощущением.       — Д-да…       — Пальцы использовал внутри себя? — Гаара говорит это столь сухо и прямо, словно обсуждал вовсе не интимные вещи.       — Г-гаара! — испуганно пискнул Рок, но хватка на груди его комбинезона не давала сдвинуться с места.       — Я хочу, чтобы ты облегчил мои страдания, а я облегчу твои. Руками. Без проникновения. Я хочу тепла, хочу этого, и это единственное что мне поможет. Я хочу твои руки внутри себя, — голос меняется на дикое низкое рычание, требовательное, дразнящее что-то внутри Ли на самой поверхности, что вот-вот вырвется.       — Х-хорошо… — Это ведь нормально. Он поможет близкому другу избавиться от неприятных ощущений и облегчит его жизнь хотя бы немного.       — Ты не сорвешься, — Гаара не спрашивал, он это утверждал, словно читал Ли как раскрытую книгу, и тот не был против покорно следовать за ним куда бы то ни было.       — Не сорвусь, — без надобности кивнул Ли и почувствовал натяжение ткани на груди — Гаара потянул его на себя, рухнув в свое гнездо на спину, постель прыгнула под их общим весом, едва ли Рок опустился обеими руками по бокам от чужой фигуры.       Разметавшиеся по подушке яркие алые полосы, слегка влажные от пота, вьются и трепещут под тяжелым дыханием Ли, пока его спина изгибается навстречу раскинувшемуся под ним Гааре. Скользкие бедра поблескивали от света лампы, этот блеск очерчивал сильные мышцы, когда они перекатывались под кожей, чтобы раздвинуть в стороны ноги. Гаара уперся ступнями в постель по бокам от торса Ли и шумно выдохнул, стараясь цепляться взглядом за его скулы.       — Ли, мне это нужно… — туман в голове окончательно загустился в плотную массу, не пропускающую сознание. Только вожделение и боль от неконтролируемой жары по всему телу. Ли в ступоре оглядывал его тело — сильное и мощное, закаленное палящим солнцем и отшлифованное песчаной броней, но все еще тонкое, певучее, как протяжная нота музыкального инструмента. Если бы Рок был музыкантом, он бы сочинил мелодию из изгибов чужого тела. Фраза, что он произнес, исходила только от инстинктов, не более, но Ли среагировал и принял это за просьбу скорее покончить с жарой. В комнате даже душно все еще не было: окна по-прежнему прозрачные, из щелей веет холодком, но кожа Гаары маняще-горячая.       «Не позволяй себе лишнего, » — напоминает Рок, прежде чем отвести глаза и коснуться внутренних сторон чужих бедер, собирая немного смазки на пальцы. Казалось бы, всего одно касание, но Гаара под ним застонал и выгнулся в спине очень слабо, живот впал, позволяя очертить взглядом нижние ребра, и без того в тонком теле выпирающие. Сорвавшийся с губ Гаары звук заставил вздрогнуть и внимательно вглядеться в лицо напротив, но мозг внезапно ошпарило: Гаара приподнялся на локтях и ногтями впился в ткань на плечах Ли, оцарапывая ее словно зверь, в сумасшедшей страсти старясь убрать ее.       — Дай мне коснуться твоей кожи, — голос тяжелый и тихий, требовательный. Ли послушался, его комбинезон сброшен до груди — гибкие плотные мышцы привлекают голодное внимание Казекаге, он жадно царапает вдоль шрамов ногтями.       — Гаара, не надо, это уже слишком личное, — Рок остановил его руку, взяв за запястье, и впился взглядом строгим в чужие глаза. Веки, обведенные темными пятнами, подрагивают, но выражение лица с туманного и дикого меняется. Напряжение постепенно отпускает. Поджав тонкую полоску нижней губы, Гаара опускается полностью на постель, его расставленные бедра все еще дрожат, грудь рвано приподнимается.       Ли опускается корпусом и скрывает лицо рядом с головой Гаары, тот мгновенно прижимает нос к его шее, инстинктивно стараясь впитать запах партнера, но беты не источают сильных запахов или феромонов. Рок просто надеется, что его аромат прожженной солнцем кожи, липкой сладости свежей травы и лекарств не слишком противен. Однако Гаара обернул руку вокруг его шеи и плотно прижался к изгибу его шеи, глубоко вдохнул, от чего натянулась грудная клетка под кожей, и тихо застонал, двинув нетерпеливо бедрами.       Ли успокаивающе провел ладонью вдоль его талии, прикусил губу и с закрытыми глазами постарался сосредоточиться. Смазка даже не остыла на его пальцах от их тепла, от чего первый толчок — безумно медленный и аккуратный, ищущий, — Гаара даже не почувствовал. Он достаточно растянул себя, чтобы осмелиться, упереться стопами в постель и толкнуться самому. Губы надломились и распахнулись в ошеломлении и беззвучном вздохе, голова откинулась назад в простынь, собирая ткань.       — Рок, — тонкие пальцы зарылись в его черные волосы и заправили локоны, позволяя горячему дыханию обжечь мочку ушка. Ли тихо простонал в ответ, голос низкий и гортанный, из самой глубины груди.       Он не сорвется.       Рок постарался привести дыхание в норму. Это движение и стон заставили эрекцию под комбинезоном дернуться и засочиться предэякулятом. Он просто помогает, не более, он ни за что этим положением не воспользуется. Гаара знал это и потому доверился, но черт бы побрал все непонимание собственных чувств друг к другу, какое они разделяли, но никогда не высказывали. Если бы только Рок накинулся на него прямо сейчас, в своей животной страсти к нему, Гаара бы умер от удушающего счастья, но юноша над ним слишком правильный для подобного, слишком сдержанный правилами. И он сам, Казекаге Сунагакуре, обязан быть столь же разумным в этом отношении. Однако позволенная себе блаж — впиться в Ли и именно ему довериться, воплощая хоть немного фантазий в жизнь, позже сумев оправдать свое безрассудное поведение течкой, — уже безумие, уже эгоизм по отношению к Ли. Гаара определенно не пожалеет. Будь что будет. Он его хочет. Хотя бы так, хотя бы в течку.       Когда внутри оказались два пальца Ли — широкие и длинные, без привычных вездесущих бинтов, с выделенными шариками между фалангами, именно такие, какие Гаара всегда представлял и каких желал коснуться, — он надавил ногтями на плечи Рока, цепляясь за них всеми силами, и простонал уже более несдержанно, глаза закатились в блаженстве, едва пальцы двинулись, имитируя слабый толчок.       Ему все еще мало.       Ли, выцепивший из него несколько этих коротких звуков, не пожелал заканчивать. Он чувствовал опаляющий жар и глубину, разжигался от чужой дрожи, особенно сильно подрагивали внутренние стороны бедер. Аромат Гаары выдавливал наружу желание и инстинкты, каких Ли до этого ощущал лишь издалека, мечтая о друге втайне, запершись в своей комнате. Именно его бедра начали двигаться неосознанно, а пальцы отстранились, но лишь для краткого мига, чтобы снова врезаться глубоко внутрь. Резкое движение заставило мышцы Гаары трепетать и выть от давления удовольствия, нога обернулась вокруг чужой талии, сильно толкнув на себя. Рок упал вперед, не сдержав мощного толчка внутрь — Гаара выгнулся от столь сильного давления, шероховатость кончиков пальцев прошлась вдоль наиболее чувствительных мышц, выбивая из Казекаге громкий стон и конвульсивное удовольствие.       — Еще! — простонал Гаара, мертвой хваткой вцепившись в сильные плотные плечи и зарываясь пальцами дальше под комбинезон, достигая перекатывающихся стальных мышц спины над лопатками. О Ками, Ли прекрасен от макушки до пят, почему его тело столь желанно? Почему он его скрывает?       Рок немного в шоке и дурмане одновременно: его сердце колотилось, губы соленые от скатывающегося пота со скул. Он знал о собственном влечении к Гааре, но никогда не представлял, насколько ошеломляюще будет чувствоваться обхватывание его пальцев глубоко внутри желанного тела мышцами, что так и умоляют вонзиться глубже, жестче. Рок низко зарычал. Звук заставил Гаару вздрогнуть и заскулить.       Оба широко раскрыли глаза и подняли глаза друг на друга, Року пришлось приподняться на локте, чтобы встретиться с ним взглядами. Глаза Гаары сейчас напоминали гладь лазурного озера, спокойного, но в то же время неестественно прекрасного. Черные смольные радужки Ли почти ничем не отличались от темных расширенных зрачков.       — Гаара… — тихо прошептал Рок, сглотнув, Каге в панике замотал головой.       — Если ты скажешь, что любишь меня, я тебе поверю, но подумай, нужно ли тебе это по-настоящему, еще раз, — Гаара все еще Казекаге, все еще глава деревни. Рок — джонин чужой деревни, юноша без корней и со своей мечтой. — Пожалуйста, подумай, — омега заскулил, когда пальцы снова толкнулись глубже, а Рок вожделенно наблюдал за ним хищно, с голодом. Плотская жажда смешалась с чувствами, стала катарсисом.       — Да, ты мне нужен, — прошептал Рок искренне, слова звучали из самой глубины его сердца, каждый клочок клеточки тела и души Ли желал быть только с этим человеком, только с любимым. — М-мне очень жаль это говорить, но я мечтал о тебе каждый раз, думал о твоем голосе, — он сделал глубокое движение внутри Гаары, и тот заскулил от удовольствия, чувствуя, как шероховатые кончики пальцев проходятся вдоль стенок, — о том как твое тело изящно в лучах заката и в особенности прекрасно ночью, под сиянием луны и звезд, — а Ли безумно страшно, что его сейчас прогонят за непристойные мысли, как бы глупо этот страх сейчас ни звучал, однако все о чем Казекаге мог думать — это о том как потрясающе бархатистый низкий голос Ли звучит над самым его ухом, он не улавливал ни доли смысла в его словах, оценивая лишь мурашки и захлестывающие волны возбуждения. — Гаара, я люблю тебя…       Шепот заставил прогнуться в спине снова, омега вцепился тонкими, но сильными руками в чужие плечи, разрывая ногтями жгучую плоть, откинул голову и простонал в голос, прижимая Ли к себе как можно крепче. Мышцы судорожно в удовольствии сократились вокруг пальцев, Рок простонал и сжал крепко зубы, не отстраняясь. Глаза Гаары закатились в восторге от произошедшего, тело резко ослабло, ладони соскользнули вдоль твердых напряженных плеч и упали прямо на влажные простыни.       Он сдержался.       

***

      Тепло приятно скользило вдоль тела, очень успокаивающее, Гаара даже не замечал, насколько оно шероховатое. С другой стороны, эта текстура безумно желанна, намного лучше каждого прикосновения к своему телу, чем собственные руки. слишком гладкие и бархатные, сверхчувствительные в такие моменты как течка. Своеобразное тепло, однако, заставляет разум проклюнуться и вытащить из глубоко сна наружу, в дремлющее состояние, почти мурчащее в расслаблении. Гаара открывает глаза и сразу скользит взглядом по вздымающейся голой груди под собственной щекой. Мышцы ее перекатываются под кожей, чуть-чуть поднимая его голову и сразу опуская. Дыхание ровное и плавное. Спокойное. Скользит по плечу робкая, но крепкая рука Ли.       — Ох, Гаара-кун? Ты проснулся? — голос ласковый и внимательный.       Гаара замечает, насколько сильно собственные пальцы впиваются в текстуру чужой кожи на бицепсе.       Если бы Ли возражал, он бы сказал о своем дискомфорте? Вряд ли. Ли слишком обеспокоен его состоянием, чем собственным, впрочем, как и состоянием каждого дорогого ему человека.       Рок что-то спрашивал и говорил, что не смог отстраниться от него только потому что мощная хватка Гаары сильно и до крови впилась в его кожу. не желая отпускать. Бедро перекинуто через чужую талию.       Гаара чуть нахмурился, но в голове плотно засела фраза. Фраза только для него, ему на ушко, тем самым низким мурчащим голосом, какой Рок никогда никому не показывал. Его настоящий гортанный голос. По коже побежали мурашки, когда Казекаге о нем вспомнил, заставляя прикусить губу острыми клычками.       — Это правда? — спрашивает Гаара, не поднимая с груди головы. Рок немного вздрагивает, не останавливая поглаживаний на его плече. Очень успокаивающее, но в этом движении чувствовалась неуверенность. Однако не в словах:       — Да, — уточнять о чем именно Гаара спрашивал, Ли не требовалось.       — Я настолько тебе нужен? После всего что было?       — Да.       — Почему ты столь уверен?       — Я настолько же уверен в тебе, как и ты с уверенностью в моей стойкости прижал меня к себе в постели. Я тебя люблю.       Гаара бы никогда не заплакал в обычном состоянии. Однако тепло, искренность слов Рока, то как он прижимает фигуру к себе… Казекаге, глава деревни, лидер — он растаял в руках любимого человека, растворяясь в моменте, позволил себе быть только Гаарой и никем более — просто сгусток плоти и эмоций, щеки стали влажными, а плечи задрожали. Он не произнес ни звука, но Рок все равно нежно окутал любимого руками и мягко укутал в пропитанные их запахами одеялами и простынью. Спустя время Каге успокоился и уткнулся в изгиб шеи Рока, в очередной раз вдыхая аромат солнца, обожженного камня и пота Ли, его Ли.       — Это будет тяжело…       — Я знаю.       — Не боишься?       — Ты меня уже предупредил. И я не остановлюсь ни перед чем, чтобы быть с тобой. Е-если ты этого, конечно, хочешь не меньше, — голос Ли дрогнул в очередной раз, однако проявление вежливости оставалось неотъемлемой частью сути Рока. Гаар верил ему безоговорочно.       — Хочу.       Гаара закрыл глаза и снова почувствовал волну жара по всему телу, нужда заставила выгнуться, пока между бедрами снова стало сколько.       Ли сдержится, и они оба это знают.