All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Сириус Блэк проснулся. Он сомневался, что когда-нибудь снова сможет заснуть. Все его тело было наполнено энергией, гудело, как будто он мог чувствовать магию, бурлящую в его венах. Это было прискорбно, так как было уже далеко за полночь, и делать было нечего, кроме как лежать в постели. Его мать начала посылать Кикимера, жалкого маленького стукача, проведать его после одной роковой ночи, когда она обнаружила Сириуса под одеялом с магловским журналом. Она была в ярости, разглагольствуя о том, как её племянница «отравляет его разум» и «оскверняет чистоту благородной семьи Блэков». Также было много о «извращенной одержимости Андромеды мирским», фразе, которую Сириус думал, что его кузен действительно найдет довольно забавной. Однако это было не смешно, когда Вальбурга кричала это — ее лицо исказилось в пугающем рычании. Журнал даже не принадлежал Андромеде. Сириус стащил его из мусорного ведра две недели назад; он показал его Регу, и они посмеялись над глупыми, неподвижными картинками. Однако сегодня вечером все это не имело значения. Потому что завтра— завтра Сириус собирался в Хогвартс. Хогвартс. От одной мысли об этом имени у него закружилась голова, и он усмехнулся, глядя на обшитый темными панелями потолок своей комнаты. Ему захотелось рассмеяться — ему захотелось сбросить одеяло и попрыгать вверх-вниз на огромном матрасе. Хогвартс. Это было все, чего он хотел с тех пор, как себя помнил, сияющий свет в конце того, что казалось очень темным туннелем. Все лето он вставал ни свет ни заря и мчался вниз, чтобы проверить почту. Резких выговоров его матери за то, что он вел себя неприлично, было недостаточно, чтобы помешать его возбуждению, равно как и наказаний, которые она назначала, когда ее команды игнорировались. Он не заботился о том, чтобы вымыть пару тарелок или вытереть пыль с нескольких старых шкафов, и тот факт, что работа по дому была худшей из них, заставил Сириуса подумать, что втайне его мать, должно быть, тоже немного взволнована. Может быть, даже гордилась им. Совсем чуть-чуть. Конечно, если бы она действительно разозлилась, то сделала бы гораздо хуже. Когда письмо все-таки пришло, Сириус завопил от радости и схватил Регулуса за руки, размахивая ими по кругу, пока они, хихикая, не рухнули на пол в гостиной. — Ты можешь в это поверить, Рег? Я действительно еду в Хогвартс, — Сириус блаженно вздохнул. Его младший брат улыбнулся, хотя в его глазах был голодный блеск, когда он смотрел на письмо, зажатое в руках Сириуса. — Хотел бы я пойти с тобой, — сказал он, перекатываясь так, что теперь он лежал на спине, уставившись в потолок. — О, да ладно, ты будешь там через год! И мы будем соседями по дому, будем жить вместе в общежитии, и я смогу показать тебе все, рассказать, какие профессора хорошие, и все такое. Регулус впился пальцами в плюшевый ковер под ними. — Возможно, — сказал он. И затем, после короткой паузы добавил, — Хотя без тебя здесь все будет по-другому. Сириус напрягся. — Конечно, здесь будет намного скучнее, да? — Даже для его собственных ушей это прозвучало натянуто, но Рег храбро улыбнулся. — Да, именно. Они оставили все как есть. Вальбурга Блэк отказалась брать своих сыновей за покупками в Косой переулок, и Сириус знал лучше, что любые уговоры или переговоры не заставят ее передумать. Благородная семья Блэков была выше смешения с толпами полукровок и грязнокровок, которые, наверняка, наводнят это место. По её словам; ужасно, что Дамблдор допустил такое в Хогвартсе. — Я серьезно, — фыркнула она за ужином в тот вечер, когда Сириус получил его письмо, — Раньше у них были ограничения. Может быть, несколько полукровок тут и там, но я слышала от Доминии Лестрейндж, что почти четверть нового класса - грязнокровки. Можешь себе представить? Ее муж торжественно кивнул в знак согласия, скривив рот, как будто он только что съел что-то кислое. — Сириус, — сказал он, поворачиваясь к сыну, — Ты должен держаться подальше от таких, понял? — Да, — пробормотал Сириус, без энтузиазма ковыряясь в своем ужине. Втайне он очень интересовался маглорожденными — он никогда раньше не встречал ни одного. Его родители настаивали на том, что все они некомпетентны, отбросы волшебного мира. Но если так много поступало в Хогвартс, не могли же они все быть ужасными, не так ли? И если Андромеда сбежала, чтобы выйти замуж за маглорожденного, тогда в них должно было быть что-то интересное, не так ли? В противном случае, зачем поднимать всю эту суету? Вальбурга громко фыркнула. — Сядь прямо, мальчик, и немедленно прекрати играть со своей едой. Сириус немедленно выпрямился и возненавидел себя за это. Он демонстративно ссутулил плечи, но его мать, казалось, не заметила этого маленького бунта. Она все еще говорила о Хогвартсе. — Я имею ввиду, что дальше? Гоблины? Домашние эльфы? Дамблдор должен где-то провести черту.. Так что для Сириуса не существовало Косого переулка. Личная швея семьи Блэк пришла, чтобы снять с него мерки для нового комплекта одежды, и Вальбурга отправила Кикимера со списком книг и принадлежностей, которые понадобятся Сириусу. Он даже не смог выбрать себе сову из совятни семьи Блэк — об этом позаботились его родители, подарив ему злобного зверя, который кусал его за пальцы всякий раз, когда он открывал клетку. Единственной хорошей частью была палочка. Это была фамильная реликвия семьи Блэков, хранившаяся до тех пор, пока наследник не достигнет совершеннолетия, чтобы воспользоваться ею. Несмотря на то, что Сириусу исполнилось одиннадцать в ноябре 1970 года, его мать запрещала ему прикасаться к ней до лета, пока он не уехал в Хогвартс. — Волшебную палочку нужно заслужить, — сказала она ему голосом холодным и резким, как лед, когда он открыл пустую коробку в свой день рождения. До конца года любое плохое поведение сопровождалось угрозами. — Ты наследник этой семьи, Сириус, и если ты не хочешь брать на себя ответственность, связанную с этим титулом, то ты никогда не заслужишь и привилегий, которые он дает. Сириус старался изо всех сил. Действительно, по-настоящему, он так и делал. Он неподвижно сидел на уроках (они с Регулусом учились на дому — еще одна причина, по которой Сириус умирал от желания попасть в Хогвартс. Помимо детей из других чопорных чистокровных семей, Сириус никогда не мог завести друзей своего возраста) и повторял наставления своих родителей в своих эссе. Он выучил наизусть генеалогические древа и французское спряжение. Он писал меньше писем Андромеде — и он был более скрытным в их отправке. Конечно, этого никогда не было достаточно. Все еще были споры, и наказания, и ночи, когда он, морщась, забирался в постель на забинтованных ногах. Иногда Сириус ненавидел себя за свою неспособность просто отпустить, сдаться и вести себя как подобает сыну, которого, он знал, так отчаянно хотели его родители. Он хотел бы вырезать ту упрямую часть своего сердца, которая кричала о несправедливости, ту часть, которая ощущалась как удар под дых — это несправедливо. Это неправильно. Приводящий в бешенство инстинкт просто закричать «НЕТ». Но он не мог игнорировать это, как бы ни старался. Чем больше Сириус пытался приспособиться, тем больше он осознавал свою полную неспособность сделать это. Это все равно, что пытаться воткнуть кусочек головоломки в доску, когда он просто не имеет правильной формы — весь год Сириус чувствовал себя чем-то с ободранными краями. И все же он справился. Он был хорош, в основном — достаточно хорош, чтобы, когда наконец пришло время, он получил свою палочку. Вальбурга настояла на традиционной церемонии посвящения, которая подразумевала всех членов семьи, которых Сириус ненавидел, и душные, накрахмаленные парадные одежды, и многочасовые речи о чистоте, происхождении и фамилии Блэков. Он старался не слишком извиваться — еще несколько недель. Еще несколько недель, и я поеду в Хогвартс. На самом деле это было довольно нервно — стоять перед всеми его родственниками и брать палочку. Сириус никогда не прикасался к ней — даже никогда не видел её, но он был хорошо знаком с вековым девизом: волшебная палочка выбирает волшебника. Что, если эта палочка выбрала не его? Что, если он почувствует, что здесь что-то не так? Что, если он не вписывается в общество? Когда Сириус встал, чтобы принять кристаллический футляр, это казалось вполне вероятным. На мгновение, когда он открыл коробку, он был уверен, что палочка отвергнет его, раз и навсегда доказав своей семье тайный страх, который скрывался в его сердце: что Сириус на самом деле вообще не достоин быть Блэком. Которым он никогда им не станет. Там была клятва, которую он должен был произнести. Сириус продекламировал заученные слова — еще больше чепухи о семейном наследии, чистоте крови и бла-бла-бла, не задумываясь о них. Вместо этого он уставился на палочку. Это был вяз, девять с половиной дюймов в высоту. Сердечная струна дракона. У дерева была красивая отделка, и казалось, что оно мягко светится на свету. Когда Сириус закончил свою клятву, его семья запела: — Toujours Pur! — Toujours Pur, — повторил он. У него пересохло в горле. Последовала короткая пауза. Сириус поднял глаза и встретился взглядом с матерью. Она нахмурилась, многозначительно глядя на их собравшихся родственников, которые все ждали, что он что-нибудь сделает. Вальбурга слегка приподняла брови, как бы говоря: Просто подними эту чертову штуку! Так он и сделал. Был прилив тепла — энергии - что-то вроде покалывания, как будто звезды пробежали по кончикам его пальцев и распространились по всему телу. Сириус ахнул, улыбаясь. Палочка, казалось, почти гудела в его руке, как будто приветствовала старого друга. «Она выбрала меня», — легкомысленно подумал Сириус. Словно в ответ, из палочки вырвался поток света. Сириус почувствовал, как что-то сжалось у него внутри, как будто что-то вытягивало из него магию. Это было не принуждение — скорее руководство, как будто палочка показывала ему, что делать. Он испуганно рассмеялся, следуя её указаниям, выпуская больше магии в головокружительные спирали крошечных фейерверков, которые отскакивали от дерева и потрескивали над головами его родственников. Послышался гул благоговения и восторга, разрозненные аплодисменты, гул болтовни, когда люди начали расходиться, поворачиваясь, чтобы поговорить и перекусить теперь, когда церемония закончилась. Когда Сириус снова поднял глаза, его мать улыбалась. В этом все еще было что-то от ухмылки. Вальб урга Блэк была красива, но в ее чертах не было ничего доброго, а изгиб ее губ означал, что любая улыбка выглядела в лучшем случае несколько надменной. Но это была гордость. Бесспорно, это была гордость, и она была направлена на него. — Ну теперь, — она фыркнула, улыбка все еще играла на ее губах, — Ты можешь стать прекрасным наследником. Сириусу показалось, что его сердце вот-вот разорвется от радости.