All The Young Dudes — Sirius's Perspective

Конечно, это продолжалось недолго. Такого с Вальбургой никогда не случалось. В последующие годы Сириус иногда задавался вопросом, были ли когда-нибудь хорошие воспоминания на самом деле, или они это всего лишь фантазии, в которых он убедил себя, что они реальны, чтобы продолжать жить дальше. Действительно ли она улыбнулась ему в тот день? Неужели она действительно гордилась? В последующие годы воспоминания будут становиться все более тусклыми и туманными, пока Сириус не начал сомневаться, что это вообще когда-то произошло. В то утро, когда они отправились в Хогвартс-экспресс, его мать явно была не горда. Сириус подумал, что ему удалось одержать вверх успешной церемонии вручения волшебной палочки, спокойно пережить последние несколько недель лета и отправиться в путь. Но этому не суждено было случиться. На это была простая причина — Регулус. По мере приближения к сентябрю он становился все более замкнутым, все более рассеянным. Сириус старался не думать об этом слишком много, потому что всякий раз, когда он это делал, ему казалось, что его сердце сжималось чьим-то кулаком. Они всегда были друг у друга, братья Блэк. Друг с другом, и никак иначе. Проблема была в том, что Рег был милым — всегда был таким, даже будучи маленьким ребенком, в том возрасте, когда дети должны быть своевольными и доводить всех вокруг до белого каления. В нем была мягкость, которая была слишком близка к слабости. Он спас червей от утопления в канаве. Он плакал, когда кричала Вальбурга, и от этого она кричала еще больше. Сириус очень рано и очень быстро понял, что никто другой не защитит его младшего брата. Это должен был быть он, иначе у Рега вообще никого не было бы. И кроме того, одно дело, когда его мать вцепилась ему в горло, крича в его ухо, — Сириус мог вынести это . Но если она набросится на Рега, и Сириус увидит, как задрожит губа его младшего брата, услышит, как он начал делать те быстрые, смешные вдохи, которые означают, что он пытается не заплакать.. Сириус не мог вынести этого. Его действительно вырвало, один раз. Когда ему было семь, а Регу только исполнилось шесть. Бедняга Рег намочил постель — это был несчастный случай, просто детское недоразумение, ночной кошмар. Даже в семь лет Сириус был достаточно взрослым, чтобы понять это. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, что мать не должна кричать на своего ребенка из-за этого, не должна вонзать ногти в его руку, тащить его с кровати и стягивать с него штаны, направляя палочку на его ноги, как будто собираясь сделать это.. Именно тогда Сириуса вырвало. Вальбурга повернулась к нему с адским пламенем в глазах, с гневом, похожим на лезвие. Только теперь он был направлен на Сириуса, а не на Рега. Но это было нормально. Сириус получил свой первый шрам давным-давно. Это не было чем-то, что он не смог бы пережить. Но вид безупречных ног Регулуса, все еще по-детски пухлых, гладких и уязвимых, он увидел палочку его матери, направленной на них, — вот что заставило Сириуса испугаться. После этого Сириус как будто открыл какой-то секретный код. Когда быть хорошим не получалось — а это никогда не получалось, — когда один из них совершал ошибку, ему просто нужно было убедиться, что его ошибки хуже. Этого было достаточно, чтобы обезопасить Рега. Это стоило того. Поэтому, когда они отправились на вокзал Кингс-Кросс, Сириус не мог избавиться от чувства вины, которое паутиной охватило его сердце, цепляясь за него. Не то чтобы его родители когда-нибудь позволили бы ему остаться или же подождать ещё год только для того, чтобы он мог отправиться в Хогвартс одновременно с Регом. Но, возможно, лучший брат попытался бы. Может быть, лучший брат не был бы так рад уехать. Лучшее, что Сириус мог сделать, это быть плохим. Как только он заполучил свою палочку, он провел остаток лета, бунтуя всеми возможными способами. Он наводил грязь по всему дому, ночью выбирался из своей комнаты и ползал по библиотеке, пока его не находил Кикимер, украл еще магловских журналов. Это был тонкий баланс, вызывающий гнев его матери, но гарантирующий, что она будет сосредоточена исключительно на нем. Ничего личного; ему нужно было убедиться, что Рег, как только останется один, будет выглядеть как ангел, а не как боксерская груша из-за накопившегося разочарования по поводу наследника Блэка. Сириус думал, что он справился. Недостатком этого восстания было то, что Вальбурга отказалась позволить Регулусу сопровождать их на станцию. («Ему не нужна ни секунда твоего влияния!») Им пришлось довольствоваться сопливым прощанием в доме под присмотром их матери, которая смотрела так, будто была готова ударить их обоих, если хоть одна слезинка прольется из их на мокром месте глаз. — Я буду скучать по тебе, — сказал Регулус немного хриплым голосом, — Обещаешь, что будешь писать? — Конечно, обязательно! Не могу дождаться, когда ты услышишь обо всех моих приключениях, — Сириус широко ухмыльнулся, надеясь успокоить брата. Он наклонился, чтобы обнять его, и Рег прижался к нему, уткнувшись лицом в шею Сириуса. Он воспользовался случаем, чтобы прошептать: — Слушай, просто веди себя хорошо, ладно? Ты хорош в этом. Держи подбородок выше, ты святой по сравнению со мной, верно? Регулус отстранился, кивая и шмыгая носом, в его глазах затуманилось настороженное замешательство. Он моргнул, затем начал говорить: — Сириус, ты не… — Достаточно, — мать их перебила, — Мы уходим, или опоздаем. Пойдем, мальчик. (Последние две недели он был «мальчиком», с тех пор, как Сириус случайно опрокинул вазу, пытаясь спрятаться от Кикимера. Очевидно, это была важная ваза, какого-то скучного старого чудака, который, вероятно, женился на своей двоюродной сестре. В любом случае, Сириус подумал, что ваза все равно была уродливой.) Когда они уходили, он в последний раз улыбнулся своему брату, обернувшись, чтобы увидеть очертания маленькой фигурки Рега в дверном проеме. * * * Станция была такой, какой он себе её представлял, даже больше. Тут было так много семей, так много детей. Сириусу еще никогда не доводилось видеть такое количество людей его возраста. А поезд — красота, металлический дракон, выплёвывающий пар на рельсы. — Не глазей, — отрезала мать, — имей достоинство. Сириус моргнул и застенчиво посмотрел вниз, затем снова раздраженно вздернул подбородок, отказываясь подчиняться приказам матери. Даже если его первым побуждением по-прежнему было цепляться за каждое ее слово. Жалко, подумал он. Он высоко держал голову, пока они шли по станции, зная о взглядах, которые другие волшебники бросали в их сторону. Он слышал, как некоторые волшебники бормотали его имя. — Блэки, — обрывки приглушенного разговора, который затих, когда они проходили мимо. Вальбурга, казалось, привыкла к вниманию; у нее были расправлены плечи и высоко поднята голова, она высокомерно смотрела на волшебников, которые прыгали с ее пути. Она выглядела царственно. Сириус прекрасно осознавал, кто он такой и что именно все видят, когда смотрят на него. Toujours pur. Он вздернул подбородок чуть выше и почувствовал себя сразу же глупо. Их ждала хорошо одетая ведьма, которая выглядела смутно знакомой — Сириус подумал, что она может быть его дальней родственницей. Мгновение он слушал, как его мать начала шепотом говорить с ней о том, какие семьи отправляют детей в Хогвартс в этом году, обсуждая статус крови и злобно глядя на некоторых других волшебников. — Вы слышали о Петтигрю? — Ведьма пробормотала, — Их дочь.. Сириус отключился. Он знал достаточно сплетен о том, кто есть кто в волшебном мире — вряд ли это было весело, когда он никогда не встречал никого из людей, о которых говорили его родители. Его отец уже позаботился о том, чтобы Сириус запомнил имена всех чистокровных семей в Хогвартсе, и проинструктировал его, каких из них следует избегать. Не то чтобы Сириус собирался следовать этим инструкциям — он не хотел проводить весь год в компании только своих двоюродных сестер. От скуки Сириус перевел взгляд на поезд. Он моргнул. Там был мальчик, прижавшийся лицом к окну и делавший то, что можно было описать иначе, словами Вальбурги Блэк, как «таращился». Он выглядел ровесником Сириуса, но на этом сходство заканчивалось. Даже через окно кареты Сириус мог видеть, что одежда мальчика была ветхой — передалась она ему, вероятно, от старшего брата, — его голова была выбрита, не оставляя ничего, кроме торчащего пуха. У него был широкий рот и полные губы, которые немного отвисали, а глаза были большими и стеклянными. Один из них был почерневший, признак недавней драки. Когда их взгляды встретились, Сириус почувствовал, как его сердце тревожно забилось в груди. Но он не мог отвести взгляд — решив изобразить фасад холодной уверенности, Сириус только вопросительно выгнул одну чёрную бровь, как бы спрашивая: «А ты чего уставился?» Мальчик скривился, выпятив подбородок языком и скосив глаза. Губы Сириуса дернулись, изогнувшись в ухмылке, не желая того, и он отсалютовал мальчику, подняв вверх два средних пальца. Широкий рот расплылся в ухмылке, которая изменила все его лицо, осветив его. — Сириус, что ты такое творишь?! А ну быстро сюда, — Вальбурга рванулась вперед и грубо отдернула сына от окна. Сириус закатил глаза и последовал за ней вверх по платформе, не совсем понимая, почему его сердце бешено колотится. Ему просто повезло, что Нарцисса прибыла как раз в тот момент, когда Сириус был готов сесть на поезд. Его мать отправила его с двоюродной сестрой, дав Сириусу очень четкие инструкции, что он должен оставаться с ней на время поездки на поезде и ни при каких обстоятельствах не «смешиваться с предателями крови и с нечистокровными ». Нарцисса не выглядела в восторге от того, что ее оседлал кузен, но она вежливо улыбнулась своей тете и повела Сириуса на борт. — Следуй за мной, — сказала она, пока они тащили свои чемоданы по коридору. Она остановилась у одного из купе. — Здесь я должна встретиться с друзьями, — Ее губы скривились, когда она посмотрела на Сириуса, давая понять, что его присутствие было нежелательным вторжением, но она смирилась с этим. — Тогда развлекайся, — быстро сказал Сириус, — Я пошел. — Твоя мать сказала, что ты должен остаться со мной, — голос Нарциссы стал высоким и хриплым. Очевидно, хоть она и была недовольна этим, она не собиралась на самом деле не подчиняться указанию Вальбурги Блэк. Вероятно, она как раз собиралась подкалывать его всю дорогу, отпуская саркастические комментарии о том, как это ужасно, что она застряла с ним в своем вагоне. «Нет, спасибо», подумал Сириус. У него были другие планы. Он уже попятился, зажав чемодан между ними, будто бы это был щит. — Ну, развлекайся, а я пошёл, — Он повернулся и побежал прочь, когда Нарцисса крикнула позади него: — Ты, маленькая дрянь! Если у меня из-за тебя будут неприятности, ты будешь проклят на всю жизнь! Ты понял меня? Сириус услышал, как дверь позади него захлопнулась, и, улыбаясь про себя, поспешил прочь по коридору. Поезд уже тронулся, но Сириус не торопился, заглядывая в окна, пока, наконец, не нашел человека, которого искал. Теперь в купе было еще два мальчика — маленький, как мышонок, с острым носом и слезящимися глазами, и мальчик с взлохмаченными черными волосами и в очках. Было похоже, что они были в середине разговора. Сириус успокоился, глубоко вздохнув. «Просто заводи друзей», — сказал он себе, — «Это легко. Просто будь крутым. Ты Сириус чертов Блэк». Дверь распахнулась, и он неторопливо вошел, прервав их разговор . Трое мальчиков повернулись, чтобы посмотреть на него, и он сделал вид, что украдкой оглядывается. — Никто из вас мне не родственник, надеюсь? — произнес он, растягивая слова. Мальчик с синяком смотрел на него, и его губы дрогнули, когда Сириус заговорил. «Черт», — подумал Сириус, — «Я уже облажался?» Но тут тот, что в очках, усмехнулся. — Уверен, что нет, — он протянул руку, — Джеймс Поттер. Слава богу. — О, хорошо, Поттер. Отец сказал мне не разговаривать с тобой, — с такой же ухмылкой он сел напротив него, — Сириус Блэк.